Владимир Яворивский — известный писатель, известный политик. Говорить с ним интересно и о политике, и о литературе. Но в этот раз мы решили объединить темы и поговорить о влиянии, взаимопроникновении и воздействии одного на другое. Очень любопытно получилось…
— Владимир Александрович, давайте попробуем такую игру: я называю фамилию политика, а вы пробуете привязать его к какому-нибудь литературному жанру? Вот кто, в вашем представлении, Ющенко?
— Это новелла. С таким, знаете, сентиментальным окончанием, даже хеппи-эндом.
— Янукович?
— Это, наверное, что-то в духе «Хiба ревуть воли, як ясла повнi».
— Мороз?
— Герой. Герой басни, фельетона, сатирического произведения. Причем именно не жанр, а сам себе герой произведения. Кстати, уже пообещал после выборов написать книжку, где главными героями будут перебежчики, и главным — понятно кто.
— Тимошенко?
— Это эссе с таким нежным оформлением, но с динамитом внутри.
— Симоненко?
— Он не имеет жанра, это такие наброски, рваные дневниковые записи, причем человека из прошлого столетия, который никак не поймет, что он музейный экспонат.
— Кириленко?
— Это стих, молодое, энергичное стихотворение, которое иногда, быть может, сбивается с ритма, но стихотворение, как говорят, с предчувствием таланта.
— Балога?
— Это газетная информация. Может быть, не всегда литературно отшлифованная, но всегда оперативная и выверенная.
— Когда-то Карамзин на просьбу одним словом охарактеризовать состояние современной ему России, сказал: «Воруют!» Можете одним словом описать нынешнюю ситуацию в Украине?
— Ненависть! Это основное чувство, которое преобладает, к большому сожалению, в нынешнем украинском обществе. Ненависть от страха и неопределенности. Ненависть не между различными политическими силами, нет. Это и ненависть людей к политике вообще, у политиков боязнь людей… В такой ситуации строить что-либо невозможно.
— В XX веке литература была мощным идеологическим фактором. СССР, Китай, Германия одних писателей возвеличивали, а других сажали и книги их сжигали… Почему сегодня литература утратила (может, частично) свою идеологическую важность?
— Давайте вместе подумаем почему. Сегодня меньше читают. Литература была единственной демократической отдушиной, на которую слетались все души, чтобы очиститься, воспринять что-то новое… В малой мере это присутствовало, прорывалось в кино. Но кино любой маленький чиновник ЦК или идеологического отдела обкома мог посмотреть за полтора часа, в кинотеатре или прямо с доставкой в кабинет. А книгу надо садиться и читать. Иногда неделю-две. У них не доходили руки! Потому литература была как бы на неком отдаленном острове. Для того, чтобы о книге что-то сказать, надо было приложить определенные интеллектуальные усилия.
Я вспоминаю, как мы расхватывали литературные журналы и все четко знали, что в Москве, что в провинции, какие читать стоит, какие прогрессивные, знали «Новый мир», или кто опубликует Валентина Распутина, или Василя Быкова, или Василия Белова, или наших Загребельного и Гончара. Литература служила оселком, на котором оттачивался разум, существовали скрытые подтексты, которые надо было обнаружить. Интеллектуальную верхушку общества подпитывала именно литература.
А сегодня все по-другому. Нет цензуры. Общество перенасыщено информацией. Вошло во вкусы телевидение, которое не требует интеллектуальных усилий, — пришел, включил коробку и гоняй по каналам, пока глаз не зацепится. В газетах море информации и уже не надо искать ее на последней странице, между строк, сколько радиостанций, а Интернет!..
Другой очень важный момент. Как бы мы ни критиковали прошлое, книги печатались, система книгоиздания и распространения работала. А сегодня все разрушено. Ну о чем говорить, если наш знаменитый классик Павло Загребельный (его последний роман «Столпотворение» блестящ, там есть прообразы Кучмы и его окружения) после выхода книги получает гонорар… книгами же! Иди сам и продавай!..
Книга не доходит до района, если в областном центре еще она есть, то дальше — нет. Плюс невозможность конкуренции с российской книжкой. Там книгоизданию все преференции, налоговые льготы, новейшее оборудование.
У меня как у профессионального писателя интуитивное предчувствие, что к литературе вернутся. Чтение — это такое особое, ни с чем не сравнимое состояние души. Нет ничего лучше, чем побыть в тишине наедине с книгой, когда ты сопереживаешь прочитанному. Но с тем доминирующим состоянием ненависти, о котором мы говорили, книг не читают, в нем только морды хорошо бить или скрипеть зубами…
— А даст ли когда-нибудь Украина миру своего Коэльо, Мураками или Павича? Вызрела ли в обществе та питательная почва, которая когда-то вытолкнет наверх нашего властителя дум, признаваемого всем светом? Или такие уже есть, но мы о них не знаем? Есть Андрухович, Забужко, Курков, но о мировой известности речь не идет…
— Я несколько уточнил бы ваш вопрос. Речь не просто о появлении кого-то вроде Коэльо, которого я очень люблю. Даже если появится такого масштаба писатель, у меня есть предчуствие, что он не прогремел бы так, как Коэльо. Объясню почему. Мы — замкнутое общество с замкнутой литературой. Мы не имеем выхода на мировую литературу. Об этом мало говорят. Возьмем Андрея Куркова. То, что он выходит за границей, — заслуга его организаторских, менеджерских талантов. Он ездит, занимается этим, хорошо владеет английским и французским. Специально пишет по-русски, хотя одинаково владеет и украинским (он был даже секретарем Союза писателей), просто с русского легче переводить, это коммерческий расчет.
Или взять Андруховича. Я бы не преувеличивал его успехи за границей. Да, он издается в Польше, Германии, но это такими мизерными тиражами, — несколько сотен экземпляров… Как и Забужко. Это не играет роли на мировом рынке.
Есть хорошее отношение мира к нам после Майдана, которое распространяется и на культуру, литературу. Но не хватает промоушна нашей литературы за границей, а мир привык к этому. А за что украинский писатель будет себя рекламировать, нанимать промоутера, если у нас ни издательства, ни журналы не платят гонорары? Напечатали — радуйся хоть этому…
Увы, у нас ушли из литературного употребления глобальные, мировые темы. У нас, как правило, темы национальные, локальные, если исторический роман, — то это казацкие времена, Роксолана и тому подобное. Тот же многократно нами упоминаемый Коэльо, вокруг имени которого вращается наш разговор, так каждая его вещь глобальна, как в его знаменитом «Алхимике» возвращение домой после поиска заветного камня, который в итоге оказывается у него дома. Колоссально! Тема, которая важна, интересна и актуальна и для украинца, и русского, и грека, и американца. Тема вечная. Только сейчас наша литература начинает нащупывать такие темы…
— Почему с каждым годом в списках разных партий все меньше писателей, если сравнить с началом 90-х? Больше спортсменов, певиц, телеведущих… Почему не зовут того же Андруховича?
— Во-первых, писатель Яворивский при всем желании не может позвать писателя Андруховича в депутаты, это могут делать только политические силы.
Раньше писатели были более мощно представлены в Раде. В первом демократическом созыве нас было 14 членов Союза писателей Украины. Не было ни одного художника, композитора, мастера народного творчества. Из всех творческих союзов был только наш. И это абсолютно естественно, потому что в Украине писатель немного больше, чем просто писатель. Писатели всегда были носителями патриотического мировоззрения, украинской государственности. Так случилось! Меня избрали депутатом, и где — в Киеве! Тогда еще гремел Чернобыль, а я как раз написал об этом правдивую книжку, писал много публицистики. Против меня был Телятников, это был герой, командир тех пожарных, что тушили станцию, но народ отдал предпочтение писателю, который к тому же был главой оргкомитета установочного съезда Народного Руха. Была когорта таких зубастых писателей…
Да, их постепенно становится меньше в Раде. Но я в этом не вижу ничего трагического. Кто-то сошел с дистанции. А Роман Иваничук, классный писатель из Львова, вообще сказал: «Я пришел в Раду провозгласить украинскую государственность, а дальше и ноги моей здесь не будет». Так и случилось, не пошел на вторую каденцию, хотя звали. Также Виктор Романюк из Стрыя: «Я сделал свое дело, больше мне нечего тут делать». Осталась группа людей, способных к политике, и их, может, я напыщенно скажу, народ оставил в парламенте. У нас в БЮТ остались Павел Мовчан, ваш земляк Виктор Терен из Павлыша, Михаил Косив, Елена Бондаренко, Яворивский, вот уже пять. И Левко Лукьяненко является членом Союза.
А касательно певиц и певцов… Помогла великолепная певица София Ротару блоку Литвина? Народ уже понимает, что в Раде нужны другие люди, а певцы пусть поют, зарабатывают свои большие деньги и платят большие налоги. Зачем им протирать штаны в парламенте? И Руслане тоже лучше петь… В принципе и писатель должен сидеть писать книги, но сейчас не такое время, есть необходимость в таких патриотах. Оно придет, правильное время, когда останутся только чистые политики в политике…
— Почему писателей не привлекают к созданию программ партий? А то большинство из них написаны ужасным чиновничьим языком, канцеляритом. Может, такая программа и сработала бы лучше, привлекла бы новых людей?
— И в голову такое не приходило! Вообще мне кажется, что эти программы никто не читает. А ко мне никто и обрашался. Пишут чиновники, правда. Все, решено, договорились, — обещаю пройтись по программе БЮТ, сделать ее нормальным, доступным, понятным людям языком!
Яворивский как литератор большой ноль, как политик – еще больший ноль. Как ура-национал-патриот, возможно, и представляет для кого-то интерес. Могу сказать точно: пока он рулит украинской литературой ей можно будет только посочувствовать, а может и пособолезновать. Насколько он искрене сейчас сказать трудно. Я думаю, что наиболее честен и искрене он был тогда в далеких 60-х, когда в соавторстве с Иваном Драчем писал в «соотвествующие органы» подметное письмо на Василя Стуса. Он, возможно, об этом письме и забыл, а журналистам, и тем более Геннадию Рыбченкову, знать и помнить нужно. Потому что потом тяжело отмываться и долго воняет.
Стыдно признаться, но забыл… Кто-то из советских писателей времен перестройки (по-моему, Чингиз Айтматов) сказал, что писатель не доктор, писатель — боль. Разделяю эту точку зрения и поэтому не думаю, что писатели вообще должны быть в Верховной Раде.
В.А. Яворивский имеет, как минимум, один серьезный недостаток — он возомнил себя совестью нации. Только при этом точка зрения его почему-то всегда конъюнктурная.
По поводу ненависти. Ненависть существует в радах самых разных уровней, в партийной прессе.
Никакой ненависти в обществе нет, пусть Яворивский и не мечтает. Его передачи на радио только и настроены на то, чтобы посеять ненависть. Перед выборами, конечно, такие добрые люди как Владимир Александрович, при помощи специальных технологий общество подогреют и постараются расколоть. При всей своей пессимистичности хочется верить, что это сделать им не удастся.