Месяц: Июль 2015

*Берешь чужие деньги и на время, отдаешь свои и навсегда.

Украина — не Греция. У главы Кабмина Арсения Яценюка есть шанс написать книгу с таким названием и встать в один ряд с известным литератором Леонидом Кучмой. А эпиграфом к ней могла бы послужить фраза «Мы отдаем долги». Пока отдаем…

В минувшую пятницу истекал срок погашения Украиной очередного долга по еврооблигациям. Цена вопроса — 120 млн долларов. До последней минуты Киев отчаянно торговался, пытаясь договориться с частными кредиторами об отсрочке платежа. В ход пошел «последний патрон» — угроза провести технический дефолт. То бишь просто отказаться платить. Как Греция. Благо, Верховная Рада дала такие полномочия правительству. Но не помогло. Поскольку западные кредиторы прекрасно знают состояние наших финансов, послабления Украине было решено не давать. И пришлось заплатить. А что делать? Украина — не Греция.

Заплатив «проценты» с одного кредита, правительство практически в тот же день получило право на другой: новый транш от МВФ в размере 1,7 млрд долл, который практически весь может уйти на погашение долговых обязательств Украины. Такой вот круговорот воды в природе, от которого населению достаются лишь капли, да и то иногда.

Сумма долга Украины ее кредиторам столь велика (около 18 с половиной миллиардов не гривен), что и рассматривать ее нужно с астрономическими мерками. Единственная мысль, которая возникает в связи с этим, не «Как отдавать?» (это заведомо невозможно), а «Куда дели?». Наше государство превратилось в вечного должника, у которого на календаре вместо праздников и памятных дат — график расчетов с кредиторами. Кстати, следующий платеж — 60 млн, срок 30 августа.

Теперь понятно, почему правительству не до реформ. Им просто этим некогда заниматься. Переговоры с МВФ, ЕС и иже с ними реально отнимают все время.

Когда Греция решила шантажировать своих кредиторов, нахально требуя списания чуть ли не половины своего долга (как это по-нашему! Только лохи отдают долги), я поспорил на бутылку греческой «Метаксы» со столичным коллегой, что в течение недели подобное заявление прозвучит из уст ведущих политиков и в Украине. И выиграл. По совести, приз надо бы выпить с автором, цитирую:

— Или наши зарубежные друзья наконец перейдут от слов к делу и спишут нам хотя бы часть долгов, либо — дефолт ради спасения Украины!

Кто автор, можно не спрашивать. Олег Ляшко, конечно.

«Кому я должен — всем прощаю» — звучит в нашем случае заманчиво, но чревато тяжкими последствиями. И не верьте ни в коем случае тем горе-экспертам, которые успокаивают народ мантрами, что, дескать, дефолт по народу не ударит. Ударит, еще как! Дефолт практически заморозит весь экспорт-импорт и вымоет из обращения всю наличную валюту. И, какими станут цены на продукты питания, лекарства, одежду, даже думать не хочется.

Поводом для дефолта может послужить практически что угодно: обострение военных действий, невыполнение требований МВФ и ЕС, внутриполитические конфликты. Не дали денег или отсрочку — и все, считай, пропало. Живы, скорей всего, останемся, но ниже уровня дна опустимся.

Ну вот, место, отведенное под колонку, заканчивается, а главного так и не сказал. Попробую одним предложением. Не то правительство хорошо, которое умеет на английском просить деньги и договариваться о бесконечных отсрочках платежей, а то, которое сможет оживить экономику страны, заставить ее жить за счет собственной, а не только лишь донорской крови.

Ефим Мармер, «УЦ».

Местную милицию ожидают чистка рядов и реформирование, ситуация с кражами в Кировограде изменится через одну-две недели, а общественный порядок будет обеспечиваться вне зависимости от политических взглядов его нарушителей — эти и другие обязательства, выражаясь вполне конкретно, взял на себя новый начальник областного УМВД Сергей Кондрашенко в ходе эксклюзивного интервью «УЦ».

Кроме того, назначенный на прошлой неделе 34-летний руководитель пообещал свою полную открытость для представителей СМИ, общественности и рядовых граждан. О том, чего стоят прямота и смелость его заявлений, сможем предметно судить в ближайшие сроки — по реальным результатам. Недавнее служебное прошлое Кондрашенко, в котором было руководство операцией по зачистке от террористов-сепаратистов Краматорска после его освобождения, а затем — тамошним горотделом милиции, позволяет, возможно, выдать ему определенный кредит доверия. Но ненадолго…

— В Краматорске вы достаточно жестко перетряхнули ряды горотдела — больше двух сотен уволенных и переведенных, больше сотни — по негативу. На Кировоградщине, слава Богу, нет терроризма и сепаратизма, но есть коррупция, превышение полномочий, фабрикование дел и т.д. — стоит ли в связи с вашим приходом в УМВД ожидать масштабных проверок, а то и чисток?

— Будут, будут однозначно. Я начинаю вникать в эти вопросы, сейчас изучу ситуацию, которая складывается в области. Думаю, мы в любом случае будем это решать, и люди, которые недостойны работать в органах внутренних дел, не будут работать.

— На недавней сессии Кировоградского горсовета депкорпус проголосовал за признание работы городской милиции неудовлетворительной — в том числе в связи с массовыми кражами коммунального имущества, как-то лифтовых тросов. Стоит ли в связи с этим ждать начала каких-то радикальных изменений именно с Кировоградского горотдела, что вообще планируете делать в связи с этими прецедентами, ведь имущественные преступления — как раз ваш профиль?

— Опять же, не буду озвучивать конкретные методы, которые будут применяться, но в самый короткий срок, одна-две недели максимум, и в городе изменится ситуация. Это я вам обещаю, и это вы увидите уже на реальной работе, а не на словах.

— Активисты местного Евромайдана, Самообороны критикуют ваше назначение на том основании, что с ними, мол, не согласовали кандидатуру. Как вы планируете строить отношения с общественным сектором — возможны и нужны ли, по-вашему, какое-то конструктивное сотрудничество, взаимная координация?

— Я думаю, мы в любом случае найдем общий язык. Они меня не знают, правильно, как они могут быть против меня? Мы сейчас будем работать, и, думаю, я покажу, чего я стою и есть ли место мне здесь. Если я не буду показывать результатов, не будет никаких положительных изменений, понятно, мне здесь работать не стоит. Сейчас я втягиваюсь, день-два-три, и уже с понедельника (27 июля. — Авт.) готов встречаться с ними, с вами, обсуждать все вопросы. Я готов выслушать всех и каждого.

— При вашем предшественнике, назначение которого, кстати, очень поддерживали упомянутые активисты, милиция слишком уж осторожно стала себя вести во время околополитических акций, даже когда имело место явное прямое нарушение законодательства, в том числе — уголовного: хулиганство, нанесение телесных повреждений, вплоть до силовых штурмов областной прокуратуры и даже областной филармонии, осады облсовета, бросания в мусорный бак случайных людей в прошлом году… Милиции либо не оказывалось рядом, либо ее работники не вмешивались в происходящее. Это изменится?

— Это изменится. Милиция вне политики, и милиция будет делать все, чтобы пресечь правонарушения. Наша задача — обеспечить общественный порядок, и мы его обеспечим. То же самое, возможно, в меньших масштабах, я проходил, работая в Краматорске, мы с этим справлялись, и я думаю, что в дальнейшем смогу осилить это и здесь.

— Есть у Кировоградщины и другие болевые точки — по нашей информации, в области действует как минимум 6 организованных преступных группировок, специализирующихся на незаконном обороте наркотиков, в городе и области годами функционируют стационарные точки сбыта и всем известные сбытчики — какие планы есть по работе в этом направлении?

— Проблема мне эта известна, все делается не так просто, мы не сможем завтра все взять и закрыть. Но, я думаю, в течение месяца вы увидите позитивную динамику. Я скажу так: в Краматорске мы наркотики побороли. И взялись за соседние районы, было такое. Здесь город (Кировоград. — Авт.) не намного больше, в области наркотиков меньше, хотя существуют еще Светловодск, Александрия, Знаменка. Но, поверьте мне, мы это сможем перебороть. Коллектив рабочий, мы это сделаем.

— В Краматорске вы достаточно активно работали с населением — постоянно принимали граждан, в том числе — с выездом. Очевидно, что такое прямое общение помогает снять массу вопросов, связанных с недоступностью первых лиц на фоне бездействия или, наоборот, «перегибов на местах». Понятно, что область намного больше, чем город, но все-таки — есть ли планы на активизацию прямого диалога главы УМВД с жителями Кировоградщины?

— Я готов общаться с общественностью, готов общаться с каждым гражданином. Будут планироваться и выездные приемы, будут здесь приемы, на месте. Дайте мне несколько дней втянуться в работу, и с понедельника-вторника-среды мы этим начнем активно заниматься. Меня здесь год не было, что-то изменилось, мне нужно немного войти в ритм. Со средствами массовой информации я готов общаться всегда, даже вне графика. Я готов ответить на любой вопрос, прятаться мне нечего.

— Вся страна, в том числе МВД, активно реформируется на основе новых подходов, в том числе — открытых конкурсов, привлечения молодых и незапятнанных, в Киеве частично уже работает новая полиция. Есть ли у вас в планах внедрение каких-то собственных инновационных инициатив или будете ждать, пока Мустафа Найем нам подберет новых людей?

— Закон о полиции не подписан, и я не могу сейчас говорить о том, чего нет. Как только будет закон, получим какие-то разъяснения и начнем работу в этом направлении. В любом случае, здесь надо чистить — вы это знаете, я это знаю…

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

Известный хорватский футболист и агент ФИФА Ивица Пирич выступил организатором и спонсором замечательной благотворительной акции, в ходе которой сотни детей вынужденных переселенцев смогли отдохнуть и оздоровиться на курортах Хорватии. «УЦ» выпала эксклюзивная возможность пообщаться с Ивицей и узнать, что побудило его принять участие в судьбе пострадавших от войны украинских детей.

Футбольные фанаты хорошо знают, кто такой Ивица Пирич. В прошлом игрок киевского «Арсенала», а ныне агент ФИФА, успешно работающий с украинскими футболистами, заявил о себе с неожиданной стороны. При его непосредственном участии 150 детей с Донбасса съездили в Хорватию. В данный момент футболист занимается организацией поездки еще 150 детей, которых планируется отправить на хорватские курорты в августе. Ивица любезно согласился дать интервью «УЦ».

— Расскажите, когда и как вы пришли к идее помочь украинским детям-переселенцам?

— Мне было 13 лет, когда началась война в Хорватии, и началась она, хочу отметить, почти по такому же сценарию, что и нынешняя война в Украине. Поэтому в Хорватии хорошо понимают, что происходит в вашей стране, и поддерживают вас. Меня с Украиной многое связывает — я одно время жил в вашей стране, у меня осталось здесь много друзей. Я уже 5 лет работаю здесь в качестве агента и, конечно же, видел, что происходит, как развиваются события. Поэтому я и принял решение как-то помочь вашей стране и созвал большую пресс-конференцию в своем родном городе Сплите. На нее я пригласил губернаторов, мэров городов, министров, представителей католической церкви. На этой пресс-конференции я рассказал, что хочу помочь украинцам, в первую очередь детям, пострадавшим в результате боевых действий на Донбассе, хочу привезти их на отдых в Хорватию. Меня поддержали. Огромную помощь мне оказал и продолжает оказывать посол Украины в Хорватии Александр Левченко. Эта акция была хорошо продумана и спланирована, кроме тех 300 детей, которыми занимаюсь я, на отдых приедут еще 500 детей из Украины. Большинство этих детей — переселенцы из Луганска и Донецка, но среди них есть и дети погибших на Донбассе солдат. Цель этой акции — не просто оздоровить детей. Основной смысл — показать им жизнь в Европе. Мы надеемся, что, когда эти дети вернутся домой, в Луганск и Донецк, после того, как кончатся военные действия, они расскажут, что европейский образ жизни, европейские ценности намного лучше, чем то, что предлагает Россия, что Донбассу и в целом Украине нужно двигаться не на восток, а на запад.

— Первую группу детей в поездке из Украины в Хорватию вы сопровождали лично и имели возможность пообщаться с ними. Кто запомнился вам больше всех?

— Да, я сам сопровождал детей из Киева. Дело в том, что люди, которые должны были заниматься сопровождением детей, в последний момент отказались. Чтобы забрать детей, мне пришлось везти автобусы из Хорватии и самому заниматься сопровождением. Но я был с ними не только когда мы ехали в Хорватию. Уже там для детей были организованы встреча с губернатором края, экскурсия на яхте, футбольный турнир. Они получили также подарки от мэра города Липик. Программу изначально предусматривали очень насыщенную, но я хотел, чтобы детей поменьше трогали, чтобы они могли спокойно отдыхать на пляже, купаться. Насчет того, кто из детей лучше запомнился… Мне трудно ответить на этот вопрос, так как детей много, но каждому нужно уделить хотя бы немножко внимания. Сейчас у меня совсем мало времени на общение, так как идет организация поездки для второй группы детей. Дай Бог, чтобы все прошло нормально, а после поездки я, конечно же, постараюсь найти время на общение.

— Вы планируете расширять свою благотворительную деятельность?

— Я буду заниматься не только детьми. Акция будет продолжаться, после детей мы будем отправлять на курорты Хорватии украинских военных, чтобы они проходили реабилитацию.

— С 2003 года вы жили в Украине, играли за киевский «Арсенал». Сейчас вы тоже часто приезжаете сюда по работе. Какие изменения вы заметили после событий прошлого года? Насколько отличается для вас Украина «после» от Украины «до»?

— Война никогда не шла на пользу ни одной стране, и Украина не исключение. Я вижу, что у вас возникло много новых проблем — ваших солдат убивают на Донбассе, в стране появилось много беженцев, начались проблемы экономического характера. На футболе война тоже отразилась — многие клубы, команды испытывают недостаток финансирования. Я уже говорил, что Хорватия пережила события, очень похожие на те, которые переживает Украина, часть нашей территории была оккупирована Сербией, причем намного большая часть, чем сейчас в Украине, и проблемы, с этим связанные, были намного острее. По сравнению с Хорватией, Россия оккупировала относительно маленькую часть украинской территории, но уже сам факт оккупации порождает множество трудностей, страна все равно нуждается в поддержке. Я хочу, чтобы этот конфликт поскорее закончился, причем закончился за столом переговоров, за которым были бы и Украина, и представители Европы.

— Как вы восприняли события, произошедшие в Украине за прошлый год, — Майдан, аннексию Крыма, военные действия на Донбассе?

— И я, и мои знакомые в Хорватии замечают, что события в Украине очень похожи на то, что происходило у нас. Сербия тоже не хотела признавать независимость Хорватии. Но давать оценку политическим событиям я не могу, так как плохо разбираюсь в политике. Могу сказать, что я очень привязался к Украине, — эта страна помогла мне и моей семье и тогда, когда я играл, и когда был уже футбольным агентом. Я не могу давать оценку Майдану, но то, что потом сделала Россия, было явно неправильно. Я решил от всего сердца помочь Украине, чем могу. Сейчас трудно, но я уверен, что совсем скоро Украина станет свободной, самостоятельной, независимой европейской страной. Конечно, жаль всех погибших, но, к сожалению, так было и у нас, так бывает на любой войне.

— Рано или поздно война на Донбассе закончится. Хорватия пережила свою войну и сложный процесс восстановления. Что вы можете посоветовать украинцам? К чему нам следует быть готовыми, что лучше сделать, чтобы разрушенные территории быстрее восстановились?

— Во время Югославской войны на территории Хорватии насильно создали Краину, у вас это ДНР и ЛНР. Очень похожая, почти идентичная ситуация. После войны самое сложное — убедить людей в том, что Донбасс — это украинская территория, на которой должны действовать украинские законы. Нам тоже трудно было убедить людей в том, что Краина — это хорватская, а не сербская территория. Но при этом нужно быть максимально открытым, не нужно никого выгонять. На этой территории могут жить все, кто пожелает, — и украинцы, и русские, и представители других народов. Но все они должны понимать, что живут в Украине. Еще, мне кажется, Украина должна сохранить движение на запад, становиться частью Европы, в конечном итоге войти в Евросоюз. Это ее будущее.

Следующие два вопроса были заданы Ивице Пиричу по просьбе нашего спортивного корреспондента Юрия Илючека:

— Как вы оцениваете нынешний уровень чемпионата Украины по футболу?

— Сейчас по большей части в клубах играет молодежь, и это неплохо для развития. Но на украинском футболе все-таки сказывается война на Донбассе. У вашего чемпионата нет крупного спонсора. Если нет крупных спонсоров, нет и покупки футболистов. Главные украинские клубы — «Динамо», «Днепр», «Шахтер» — показывают хороший уровень и неплохо играют в европейских чемпионатах, они делают хорошую рекламу вашей стране, но весь потенциал Украины в футболе пока не раскрыт.

— Как футбольный агент, чем вы можете объяснить тот факт, что украинских футболистов, в отличие от хорватских, например, с трудом удается продать в европейские команды?

— В этом нет ничего удивительного. Хорватия имела такие же проблемы еще два года назад, до того, как вступила в Евросоюз. Дело в том, что футболист из страны, не входящей в Евросоюз, считается иностранцем. А на покупку иностранных футболистов у каждой страны есть определенная квота. Футбольный клуб, желающий купить футболиста-иностранца, должен оформить дополнительные права на него. Как только Украина станет членом Евросоюза, эти дополнительные права не нужно будет оформлять, а украинские футболисты перестанут считаться иностранцами и смогут играть в любом европейском клубе как граждане Евросоюза.

Беседовала Виктория Барбанова, «УЦ».

Внешне он похож на мальчишку. А в его душе — огромная сила духа и невероятное чувство патриотизма. Александр Цыпарский — бортпроводник авиакомпании UTair Ukraine. Не остался в стороне от событий, происходящих на Майдане, не смог не отправиться в зону АТО.

Старший лейтенант Цыпарский уже демобилизован. В интервью «УЦ» он рассказал о годе своей войны. В самом начале просил поблагодарить коллектив своей авиа­компании за понимание: руководство и команду бортпроводников, помогавших и поддерживающих с самого начала службы.

— Александр, была повестка?

— Был звонок из военкомата — меня попросили привезти копию паспорта. Я на тот момент состоял в Самообороне Шевченковского района Киева. (После расстрелов на Майдане милиция запряталась, и нам пришлось выйти на улицы и стать милицией. Потом уже работали вместе, и нам даже выдавали бронежилеты и рации.) В общем, звонок, патриотический всплеск эмоций. Привез документы и совсем скоро, 23 апреля прошлого года, был мобилизован. В этот день был призван офицерский состав, и этим же числом мы создали 17-й батальон территориальной обороны. Сейчас это 17-й отдельный мотопехотный батальон.

Сначала мы стояли в Кировограде, были какие-то минимальные учения, потом нас направили в Мелитополь охранять аэродром. Там было что охранять, и было много интересных случаев. Например, мы задержали иностранцев — троих англичан, которые пытались фотографировать технику. Оказалось, что это авиаспоттеры — люди, которые просто любят фотографировать авиацию. По-русски они не говорили, и мне пришлось быть переводчиком. Задолго до событий в Украине они запланировали поездку в нашу страну, посещение самых выдающихся украинских аэродромов. Убедившись в этом, мы путешественников отпустили.

В то время наш 34-й батальон понес потери, и мы, 82 человека, написали рапорта с просьбой направить нас в зону проведения антитеррористической операции. Таким образом наша отдельная рота 17-го батальона оказалась в АТО. Сначала мы поехали в Степановку, где базировался штаб 34-го, потом половина отправилась в Дебальцево, вторая половина — на блокпосты «тридцатьчетверки».

— Где оказались вы?

— Я был офицером, тогда еще лейтенантом, своей команды. Нас направили на третий блокпост. Мы ходили в разведку, минировали. Я руководил операцией по эвакуации Александра Чалапчия, подорвавшегося на мине и потерявшего обе ноги. С блокпоста мы доставили его в больницу Дзержинска. Там сказали, что, если бы на десять минут позже, могли бы не спасти бойца. Слава Богу, оказали квалифицированную первую медицинскую помощь, за что я благодарен своей авиакомпании: для бортпроводников самое главное — безопасность пассажиров. И пожар учат тушить, и жизни спасать.

Не устану благодарить коллектив UTair Ukraine. Девочки-бортпроводницы прислали мне большое количество лекарств, серьезных препаратов, которые спасали ребят неоднократно.

— Из этого следует, что централизованное обеспечение медицинскими препаратами практически отсутствует?

— Раньше не было ничего. Когда я поехал в АТО во второй раз (лежал в госпитале после контузии), то ситуация по обеспечению медикаментами была намного лучше.

— Вас кто-то менял на блокпосту?

— Конечно. Мы не отводили батальон, стояли на первой линии обороны. К нам приходили новые бойцы после полигона, мы их обучали всему, чему сами научились. Ставили двух молодых на блокпост вместе со «стариками», через несколько дней оставляли уже обкатанных бойцов. Мы проводили с ними занятия по медицине, тактические маневры: передвижения группой, за техникой, ведение огня из-за движущейся техники и так далее.

— А кто приходит в АТО? Какой контингент?

— Абсолютно разнообразный. Разношерстный и по возрасту, и по патриотическому настрою. Есть молодые алкаши и пожилые добровольцы, есть наоборот. Когда видишь их впервые, не сразу понятно, кто кем будет. После двух-трех занятий понимаешь, кого лучше не брать в разведку.

Вот им уже выдавали хорошие аптечки, натовские жгуты, крово­останавливающий Celox. Они были лучше обеспечены. А нас привезли на третий блокпост, выгрузили, показали нашу позицию — и все. Не рассказывали, как выходить, учились сами. Мне повезло, что со мной были более опытные ребята — контрактники, афганцы.

Был с нами профессиональный охотник. По поведению лисицы мог определить, откуда идут люди. Поначалу мы так и ориентировались. Уже потом нам дали тепловизор.

— Кто дал? Волонтеры?

— А нам все давали волонтеры. Когда меня мобилизовали, авиакомпания выдала мне деньги, сумма которых позволила мне себя полностью обеспечить хорошими берцами, формой. Берцы, которые мне выдали, я обул и снял, не зашнуровывая, — они были на два размера больше. Выданную нам химзащиту мы возвращали, ни разу не надев, если не сгорела во время обстрела. Оружие покупать не приходилось, к счастью.

— А техника?

— На второй и третьей линии обороны мы видели хорошую технику, очень хорошую, которую показывают в телесюжетах. У нас стоял бронированный КРАЗ, он был единственный и никуда не выезжал. Все остальное — либо старье, либо от волонтеров. Ребята из Киева пригнали нам «бусик» — огромное спасибо. Все держалось на волонтерах.

Мой знакомый из третьего полка сказал, что ему выдали форму, в которой он по понедельникам ходит на построение. Все, больше она ни для чего не годится. Ткань должна дышать, не должна плавиться. Одно дело в форме красить траву возле штаба, другое — воевать. Желательно максимум комфорта хотя бы в этом. И так там нет диванчиков. И на бронежилетах спали с каской под головой.

— Как вас кормили?

— Питались сами. Готовили. Иногда нам привозили консервы и хлеб. Когда я был при штабе, там кормили хорошо, трижды в день. Блокпосты держались, опять же, на волонтерах. Сложно, наверное, было к нам подвезти пару ведер того же борща. А нам было бы приятно.

— Кто этого всего не делал? Это что, специально?

— Не думаю, что специально. Просто очень много лени и «синьки». А еще безответственности. «Я сижу в штабе, и мне хорошо. Алло, мам, в меня не стреляют, я поехал на баньку». То, что творится впереди, волнует намного меньший круг людей. Это то, что меня там постоянно бесило. Не хочу наговаривать на Нацгвардию, там хорошие ребята, но их одели хорошо, дали новую технику и поставили сзади нас. А нас одели ужасно, дали старую технику, забывали кормить и — на «передок».

— Что было неожиданно приятное из того, что привозили волонтеры?

— Все! Каждый приезд волонтеров был неожиданно приятным. Рисунки детские согревали душу. Мы их фоткали, цепляли на стену. Не было ни одного рисуночка, который бы затерялся. Мы их не забирали, оставляли ребятам. Единственный рисунок я забрал с собой. Мне его подарили в госпитале. Теперь он дома как память.

А сейчас, я знаю, волонтеры приезжают на блокпосты, берут у ребят грязную форму и на следующий день привозят ее выстиранную и высушенную.

— А как ситуация в госпиталях?

— В полтавском госпитале я ни разу не ходил в столовую — кормили волонтеры. Кто пиццу дома приготовит, кто картошку, кто одежду принесет. Огромное спасибо кировоградскому госпиталю. Врачи, медсестры — профессионалы. Я дважды там лежал. Волонтеры приезжали, детки выступали с концертами. Хорошая психологическая поддержка. В Харькове несколько дней был в госпитале. Туда очень серьезно раненых привозят.

— Пришлось терять побратимов?

— Пришлось… Хороших друзей. С одним мы были в Мелитополе, в группе спецреагирования. Андрей Пойда. Очень хотелось бы, чтоб его посмертно наградили. Парень был мужественным и погиб потому, что не прятался.

У нас было четыре боевых «двухсотых». Это считается «немного» по сравнению с другими, потому что постоянные минометные обстрелы, постоянные подходы ДРГ с той стороны. Вовремя замечали минные поля, вовремя реагировали, блокпосты прикрывали друг друга.

— Как на вас реагировало местное население?

— Всегда пытались поддерживать разговором и даже пропитанием. У них самих было негусто, но делились консервацией. Одна женщина приносила нам на блокпост молоко. Отблагодарили ее консервами и другими продуктами.

В Дзержинске осенью прошлого года население относилось к нам настороженно. Кто отворачивался, кто обходил. Было видно, что наше нахождение там людям неприятно. А со временем стали приветствовать. Одно село было разделено на две части: проукраинская и пророссийская. В пророссийскую даже хлеб не завозили. И это они сами решили, без нашего участия.

— Есть ли сейчас замполиты, которые воспитывают дух бойца?

— Да, есть. В нашем батальоне был такой майор, сейчас подполковник, награжден орденом Богдана Хмельницкого третьей степени. Он ничего не делал. Вообще! Но награжден за героизм. А многим ребятам даже спасибо не сказали. Но главное, что бойцы живы.

Справедливости нет. Когда 23 апреля 2015 года в Кировограде отмечали год нашему батальону, замполиту дали очередное звание, а ребятам — ничего. Я так скажу: есть несправедливо награжденные и несправедливо не награжденные. Это очень сильно бесит.

— Что теперь, после демобилизации?

— Снова летать. Выхожу на работу, восстановлю все свои летные документы, пройду медкомиссию. Если удастся — с удовольствием переучусь на пилота, это мечта детства.

— Чем для вас был этот год в АТО?

— Сейчас сложно сказать. Года через два-три, наверное, сформулирую. В любом случае это был год моей жизни. И это громадный, бесценный опыт, который, надеюсь, мне больше никогда не пригодится.

Записала Елена Никитина, «УЦ».

«УЦ» побывала в гостях у совершенно неординарных людей — Татьяны и Бориса Ивановых. Их семья — детский дом семейного типа — полгода назад перебралась в Кировоград из неспокойного Луганска.

Таня и Борис воспитывают семерых детей — собственного сына Колю и еще шестерых приемных: Таню, Анну, Карину, Настю, Максима и Яну. В четырехкомнатной квартире вместе с ними живут три кошки, которых семья тоже взяла с собой.

— А как их бросишь там, на произвол судьбы? — удивляется Татьяна. — Они же члены семьи, дети привыкли к ним. Мне вообще трудно понять, как можно оставить в зоне боев любимое домашнее животное.

В Луганске для семьи Ивановых был построен двухэтажный дом, в котором они прожили два года.

— Идея взять на усыновление детей у нас появилась давно. Так вышло, что несколько раз мы с женой посещали детские дома и видели, как детки несутся навстречу каждому гостю в надежде, что он будет им новым родителем. Смотреть на это спокойно просто невозможно. Мы с Таней родились и всю жизнь прожили в Попасной, закончили одну школу — 25-ю, в нее же потом ходили Таня с Колей. В апреле 2013-го мы получили статус детского дома семейного типа, нам дали двухэтажный дом в Луганске. Всего таких домов для семей вроде нашей в 2013-м построили два, еще несколько строились. Мы перебрались из Попасной в Луганск. Но пожить нам там пришлось недолго. Мы жили на самой окраине Луганска, в Каменнобродском районе, это в северной части города, в сторону Счастья. Когда начались боевые действия, стало тревожно, но, поскольку мы находились на самой окраине, то единственное эхо войны, которое мы долгое время слышали, — это отдаленные звуки стрельбы в центре. А потом, это было где-то в июне, на улицу напротив нашего дома упал снаряд. Мы тут же собрали вещи и перебрались к бабушкам в Попасную — на каникулы. Думали, что скоро все закончится. Бабушки были несказанно рады, старшие дети тоже — у них там осталась куча друзей. Но каникулы затягивались, в сентябре старшие дети пошли в Попаснянскую школу. А зимой спокойствие кончилось. Как только мы увидели, что через Попасную начали летать снаряды, решили собраться и уехать совсем — неважно куда. Снаряду все равно ведь, где падать… А у нас дети, с этим рисковать нельзя.

Уехать многодетной семье помогали волонтеры. Сначала — на автобусе за пределы зоны АТО, потом — поездом до Александрии.

— Нам волонтеры посоветовали Кировоградщину, купили билеты до Александрии, связались с Кировоградским областным штабом по беженцам, МЧС. Там мы пробыли где-то дня три — искали подходящее жилье, — рассказывает Татьяна. — Но ничего не смогли найти. В Александрии нет четырехкомнатных квартир, а все частные дома, которые нам предлагали, были с удобствами на улице. Думаю, вы сами понимаете, что для семьи с маленькими детьми это неприемлемо. Тогда в штабе нам предложили перебираться в сам Кировоград — город большой, областной центр, тут уж точно что-то подходящее найдется.

Хотя уезжали из зоны АТО с семью детьми, из них самой младшей девочке Яне всего 4 годика, Таня и Борис не считают, что этот переезд был таким уж тяжелым:

— Для детей это было большое приключение, — говорит Татьяна. — Они впервые в жизни ехали на поезде, были в разных интересных местах, видели разные города. Впечатлений набрались выше крыши. Здесь главное — сохранять спокойствие, потому что дети ведут себя так же, как и родители. Я это много раз замечала, особенно там, в зоне АТО. Если во время обстрела ведешь себя спокойно, не трясешься, не паникуешь, то и дети ведут себя сдержанно. А если колотишься, то и детей колотит вместе с тобой. Поэтому наше главное правило — сохранять спокойствие и оптимизм, и тогда все будет хорошо.

Сейчас семья Ивановых живет в четырехкомнатной квартире. Это, конечно, не двухэтажный дом, но и Борис, и Татьяна в один голос утверждают, что такое жилье нравится им даже больше, чем когда-то родной дом в Луганске:

— Огромный дом — это, конечно, очень здорово, но он требует постоянного ухода, — рассказывает Татьяна. — Невероятное количество времени занимают уборка, уход за двором, полив. Получается, что дети во дворе играют сами по себе, а мы просто при них находимся. У нас было не так много возможностей по-настоящему проводить время вместе. Теперь это время есть: если хочется выйти на прогулку, мы идем в дендропарк, если хочется поиграть с друзьями, можно просто выйти во двор. Насчет того, хватает ли нам места, — вполне хватает. Четыре комнаты: две детские — для девочек и для мальчиков, одна спальня для нас и гостиная (или столовая). Когда в феврале мы въехали в эту квартиру, здесь, конечно, многого не было. Не было в достаточном количестве детских кроватей, постельных принадлежностей. Понемногу все это нам давали и МЧС, и «Армия спасения», даже обычные люди подходили и предлагали помощь. Мы были очень тронуты, когда пришли соседи и принесли нам целую гору посуды — тарелки, чашки.

В минувшую среду в гостях у семьи Ивановых побывал глава Кировоградской ОГА Сергей Кузьменко. К этому времени, по словам Бориса, семья не нуждалась почти ни в чем, единственное, чего не хватало, — духовки, в которой Татьяна могла бы выпекать хлеб, булочки и кексы. Губернатор привез в подарок Ивановым электродуховку и рюкзаки со школьными принадлежностями для детей. Рюкзаки пришлись кстати — в семье четверо школьников.

— Как только мы приехали в Кировоград, начали узнавать, в какую школу можно записать детей, — отметил Борис. — Остановили свой выбор на школе №13 — в нее удалось устроить всех четверых наших школьников сразу. Хотели, чтобы дети пошли в русские классы, но не получилось. Старшим — Тане и Коле — было поначалу тяжеловато. В Попасной они учились в русских классах. Перестроиться было трудновато, но уже к концу учебного года они привыкли, усвоили терминологию. Ничего, будут знать и русский язык, и украинский, это им не повредит. А Аня с Кариной в этом году идут во второй класс, они перестроились с русского на украинский очень быстро. И с одноклассниками тоже быстро перезнакомились. Старшие уже стали выбирать, в какие кружки и секции они хотят ходить помимо школьных занятий. Таня — девочка творческая, рисует, плетет из бисера, много читает. Но хочет, чтобы мы записали ее в секцию легкой атлетики. Коля хочет научиться играть на гитаре. Я их понимаю — у нас не было возможности в течение прошлого учебного года водить их на кружки. Сами понимаете, война. В Попасной все родители ежедневно сами вели детей в школу, даже старших. Бывало такое, что уроки приходилось прекращать и бежать в укрытие, так как начинался обстрел, над городом летели снаряды. В таких условиях и родители, и учителя думали, как хотя бы учебный год закончить без происшествий, какие кружки! Слава Богу, ни в Луганске, ни в Попасной мы не встретили ни одного боевика, но больше всего разрушений и смертей причиняют ведь не сами боевики, а постоянные обстрелы из артиллерии.

На вопрос о том, как они восприняли события весны прошлого года, когда захватывались здания администрации и СБУ, Татьяна и Борис ответили:

— Восприняли с тревогой. Мы — детский дом семейного типа, наша жизнь напрямую зависит от благополучия государства и стабильности в обществе. Если обстановку пытаются дестабилизировать, мы, конечно же, против этого, и не важно, кто это делает. Украина обеспечивала нашу семью социальными выплатами, жильем, льготами, давала стабильность. Объявили ЛНР — выплат не стало, начали стрелять. Мы не лезем в политику и не хотим ею заниматься ни в каком виде, наша главная задача — воспитывать детей и заботиться об их безопасности. В Украине у нас была и безопасность, и спокойная жизнь. В ЛНР всего этого не стало. Выбор, думаю, очевиден.

Свои дальнейшие планы Ивановы связывают с Кировоградом и не знают, смогут ли вернуться на родину:

— Мы, конечно, хотим вернуться обратно, — говорит Борис. — Там остались родственники, друзья. Мы по ним очень скучаем. Но возвращаться пока некуда, и мы не знаем, сможем ли вернуться вообще. Для такой семьи, как наша, жилье — краеугольный камень. Здесь оно есть, там — нет. В доме в Луганске сейчас живут другие люди. Возможность вернуться у нас появится только тогда, когда война закончится и дома будут восстановлены. Но найдется ли подходящий для нас дом? Здесь у нас есть хорошее жилье, и город просто замечательный. Вообще Кировоград как областной центр очень выигрывает в сравнении с Попасной. Здесь много возможностей для детского развития — те же кружки и секции, спортивные школы, ДЮЦ, множество детских площадок во дворах, прекрасный парк — жемчужина города. К тому же у Кировограда есть отлично сохранившийся исторический центр. Луганск — тоже старый город, но как такового исторического центра в нем нет. И люди по менталитету похожи на жителей Донбасса — у вас тоже большинство говорит на русском, найти общий язык, общие темы очень легко.

В конце беседы Борис поделился небольшим откровением: он — страстный рыболов, но выйти к воде с удочкой не имел возможности уже около года.

— В последний раз я был на рыбалке еще в Попасной в прошлом году. А там война, переезд, обустройство на новом месте. Пока я разведал рыболовное место недалеко от конечной остановки 77 маршрута возле колбасного завода (имеется в виду «Ятрань». — Авт.), там можно наловить карасей размером с ладошку. Планирую в ближайшее время взять детей и съездить туда. Выехать на загородные пруды у меня нет возможности — семеро детей, а своего транспорта нет…

Татьяна и Борис Ивановы настолько жизнерадостны и открыты, что, общаясь с ними, невольно заряжаешься оптимизмом сам. Этих сильных людей не сломили ни война, ни трудный переезд на новое место, ни адаптация. Они с радостью благодарят всех, кто им помогает, и ни на что не жалуются. Он посвятили всю свою жизнь детям и не представляют себе ни одного дня без них.

Виктория Барбанова, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Топонимическая комиссия при Кировоградском исполкоме сегодня еженедельно рассматривает переименования нескольких улиц областного центра и так же, пачками, принимает решения.

Так, на прошлой неделе топонимическая комиссия рекомендовала переименовать улицу Героев Сталинграда в Академика Тамма (от Крытого рынка до ул.Пацаева) и Героев Украины (от улицы Пацаева до окружной), ул.Московскую — в Холодноярскую. Улицам 20 лет Милиции и 40 лет Победы — вернуть исторические названия Солдатская и Бобринецкий путь. Щорса переименовать в честь Анны Дмитрян, поскольку именно на средства этой меценатки в 1904 году была построена больница Святой Анны, которая и сейчас находится на этой улице. Улице Энгельса комиссия рекомендовала вернуть историческое название — Петропавловская, а улицу Медведева переименовать в честь Евгения Чикаленко. Это не окончательные названия, а только рекомендации комиссии, их еще должен утвердить исполком, а потом принять сессия горсовета.

Нас в этих рекомендациях смутило в первую очередь то, что комиссия взялась почему-то переименовывать не те полсотни улиц, которые необходимо переименовать в связи с законом о запрете коммунистической идеологии, а те, которые под этот закон не подпадают: Московскую, 20 лет Милиции, 40 лет Победы и Героев Сталинграда (с Дмитрием Медведевым вопрос спорный — во время войны он руководил партизанским отрядом, но до этого успел послужить в НКВД).

Мы обратились за разъяснениями к членам топонимической комиссии и узнали, что комиссия рассматривала переименование тех улиц, по которым поступили предложения.

— Топонимическая комиссия и до принятия закона о запрете коммунистической идеологии работала по такому принципу, — объясняет член комиссии, начальник отдела по вопросам внутренней политики Кировоградского горсовета Сергей Запорожан. — От жителей города поступают предложения в письменном или электронном виде, комиссия их рассматривает и дает рекомендации исполкому. Раньше это занимало больше времени, сейчас из-за сжатых сроков, которые определяет нам закон, комиссия собирается еженедельно и рассматривает все предложения, которые поступили. Параллельно мы можем рассматривать переименование и тех улиц, которые не попадают под действие этого закона — здесь ограничений нет.

Итак, чтобы улицу переименовали, нужно подать предложение в топонимическую комиссию. Причем предложение может подавать кто угодно: жильцы улицы, организации, просто жители города. Главное, чтобы предложение было аргументированным: Холодноярская, потому что идет в направлении Холодного Яра, Тамма, потому что там стоит памятник академику, и т.п. Если вы живете на улице с «коммунистическим» названием, то ее переименуют в любом случае, вопрос только в том, с вами или без вас. Если у вас есть предложения по переименованию или возвращению исторического названия конкретным улицам Марии Ульяновой, Пальмиро Тольятти, Артема, Баумана и т.п., то вы можете или занести письмо в отдел внутренней политики горсовета (кабинет №317), или отправить его через сайт горсовета — там есть кнопка «ЕЛЕКТРОННИЙ ВИКОНАВЧИЙ КОМІТЕТ» (http://www.kr-rada.gov.ua/zvorotniy-zvyazok.html).

Ольга Степанова, «УЦ».

Два месяца уже подготовленный старт реформы здравоохранения в стране откладывается по непонятным для большинства причинам. Министр Александр Квиташвили тем временем обвиняет в срыве реформ своего предшественника на посту Олега Мусия, а также Ольгу Богомолец и Оксану Корчинскую. Все — члены профильного парламентского комитета, причем вторая — его председатель, а третья — жена того самого одиозного «братчика» Дмитрия Корчинского. О том, что на самом деле происходит и чем может кончиться, мы спросили нашего представителя в Раде, коллегу упомянутых троих по комитету, онколога Константина Ярынича (Солидарность — Блок Петра Порошенко).

По его словам, проблема состоит в том, что в комитете парламента по вопросам здравоохранения слишком много политики и людей, которые чем-то недовольны.

— Есть три законопроекта, которые регламентируют один из этапов реформы, — поясняет Ярынич. — Первый из них касается автономизации лечебных учреждений и дает главврачам право самим распоряжаться своими ресурсами — на развитие, заработную плату, оптимизацию коечного фонда и так далее. Сейчас есть коды бюджетной классификации, которые четко указывают им, какие деньги и на что они могут потратить. Остальные два законопроекта, которые идут в пакете, — это изменения к Бюджетному и Налоговому кодексам, обеспечивающие эту автономизацию. Эти законопроекты готовила команда Квиташвили, они уже прошли анализ — главное научно-экспертное бюро и так далее. Это часть коалиционного соглашения, реанимационного пакета реформ. На комитете не дали возможности даже министру здравоохранения выступить. У нас было такое «большое» желание это все заслушать, что мы даже не дошли до вопросов повестки дня — рассматривали все что угодно, только не это. Это признак того, что есть нежелание части комитета принимать в этом участие. Мне очень обидно, что в том числе внутри нашей фракции проходят такие процессы (Ольга Богомолец — член фракции Солидарность — Блок Петра Порошенко. — Авт.). Я по этому поводу обращаюсь к руководству фракции и Администрации Президента. Возможно, скоро будет смена председателя комитета, потому что в том числе и руководители фракции видят, что нет эффективной работы.

Сам народный депутат несколько раз пытался добиться продления заседания комитета, созыва его внеочередного заседания, на котором эти законопроекты будут заслушаны вне очереди. Ответа на сегодня нет никакого.

— Я думаю, это искусственное затягивание процесса. Мы бы могли на следующий или в тот же день провести эти законы «под куполом», принять их за основу в первом чтении, и если у кого есть какие-то правки — пожалуйста, если надо что-то вычеркнуть, добавить. Это сложный законопроект, его действительно нужно послушать, причем не один раз. И, если мы сделаем это на комитете, мы можем не принимать решение, но изучим все стороны, найдем узкие места. Это можно было уже сделать, но комитет упорно не собирается. Мы уже потеряли два месяца — с сентября, в лучшем случае, этот законопроект может «зайти» в зал, когда у нас уже начнется выборный процесс. И вы понимаете, что в выборном процессе парламент не будет ничего решать, решать серьезнейшие вопросы реформы никто не будет — на них будут пиариться. В том числе люди, которые сейчас противопоставили себя этой реформе, — уверен Ярынич.

В четверг, когда вы будете держать в руках этот номер «УЦ», должно состояться заседание Общественного совета при министерстве здравоохранения — это орган, который контролирует министерство.

— Мое мнение, что сейчас нужно срочно садиться за круглый стол, объяснять друг другу не на уровне обмена бумагами — один пишет, что «там все хорошо», другой — что «все плохо». Для меня эта политическая грязь, игры — неинтересны. Неинтересно, чего хочет добиться для себя тот или другой участник процесса. Мне интересно, чтобы пошли реформы. Я хочу говорить не о политике, а о том, кто должен сесть (за круглый стол. — Авт.), когда, кто должен быть инициатором, кто должен быть модератором и какая доказательная часть у каждого, кто будет представлять свои доводы, — подытожил народный депутат.

Андрей Трубачев, «УЦ».

Главным событием прошедшей недели в Украине стали досрочные выборы депутата Верховной Рады в 205 округе в Чернигове. Фактически черниговскую предвыборную кампанию с использованием грязных технологий и массовым подкупом избирателей можно рассматривать как репетицию выборов в местные советы, которые в октябре пройдут по всей Украине, говорят технологи. Согласен с ними и один из самих активных на сегодня депутатов Кировоградского горсовета Артем Стрижаков — против него уже долгое время ведется грязная кампания.

— Уже сегодня видно, что выборы будут едва ли не самыми грязными за последнее время, — предполагает он. — Об этом, с одной стороны, свидетельствуют фальшивые листовки, якобы подписанные мною, которые с завидной системностью распространяют по городу мои оппоненты. А с другой — массовый подкуп избирателей, который уже ведется. Специально созданные благотворительные фонды еще с марта раздают кировоградцам продуктовые пайки, а вместе с ними — газетку, из которой понятно, кому принадлежит эта якобы благотворительная организация.

— Кого конкретно вы имеете в виду?

— Я имею в виду людей, которые ради власти ни перед чем не остановятся, которые уже вложили и продолжат вкладывать огромные суммы в грязные технологии, которые, как я уже говорил, предпочитают купить голос, нежели его действительно заслужить. И самое страшное, что кировоградцев это устраивает. Они берут эту гречку, сгущенное молоко, муку, хлебобулочные изделия, не понимая, что им придется за все эти «подарки» расплачиваться втридорога. Не напрямую, а через повышение стоимости проезда в транспорте, через цены на коммунуслуги, им придется платить Лесопарковой, детскими площадками, которые отберут под гаражи, и т.п. Поймите: эта технология очень дорогая, и человек, потратившийся на гречку, свои деньги вернет.

Глядя на эту подготовку к выборам, я все время думаю: ведь эти средства можно было потратить с толком — на ремонт садика, школы, благоустройство города… Это тоже пиар в какой-то мере, но, с точки зрения вложения средств, он во много раз эффективней. Килограмма гречки и бутылки масла надолго не хватит, а замена окон в детсаду даст возможность, во-первых, сэкономить на отоплении, а во-вторых, в садике следующие 15 лет будет тепло. Это вложения в наш город, которые не пропадут вне зависимости от результатов выборов. Вот такой должна быть кампания. Такой ее вижу я, и мне бы хотелось, чтоб такой ее видели все предстоящие участники, независимо от того, кто за ними стоит, — отец-олигарх, педагоги или рабочие заводов.

Татьяна Митина, «УЦ».