Советско-украинский, политически неуязвимый…

Восемьдесят пять лет — это не одна, а несколько эпох. Их пережила и осталась не только на плаву, но и достаточно стабильной кировоградская швейная фабрика «Зорянка». К юбилейным датам принято подводить итоги, но не на этом предприятии. Здесь уже много лет говорят только о перспективе.

Бессменный руководитель. Чести так называться удостаиваются очень немногие. Владимир Курбатов — один из них. Тридцать лет во главе сначала КПШО (Кировоградское производственное швейное объединение), а сегодня — «Зорянки». Что-то утрачено, но сохранено главное — коллектив, ориентированный на труд. Откуда силы, мудрость? В чем рецепт или даже секрет? Что дальше? Об этом — в интервью с человеком, без которого показатели легкой промышленности нашего региона равнялись бы нулю.

— Владимир Ильич, последняя коллекция, изготовленная на вашей фабрике, не может не восхищать женщин…

— Я в этом не сомневаюсь, для того и работаем. Но имеет место парадокс: эти модели сделаны руками «Зорянки», но — не созданы. Все это придумано ведущими дизайнерами Франции, Англии и других западных стран. Наши модели получают призы на самых престижных подиумах. И пусть лавры достаются кутюрье, мы то знаем, что, если бы не мастерство наших работниц, грош цена была бы любой идее. Наши женщины воплощают задумки и проекты, и лучше них мало кто может это сделать. В этом уверен не только я, но и наши зарубежные партнеры-заказчики.

— В нынешней Украине почти невозможно экономику отделить от политики: с кем «дружит» в этом смысле «Зорянка»?

— Знаете, меня как директора предприятия политика вообще не интересует. Хотя гражданин Владимир Курбатов вполне пристойно ориентируется в политических событиях страны. Но вся беда в том, что наша политика, к сожалению, давно уже существует ради политики, но не для людей. Я могу уверенно сказать, что наше предприятие по-прежнему на плаву только благодаря тому, что оно вне политики. Я ведь не пускаю в цеха фабрики никаких кандидатов в депутаты. Если бы пускал — «Зорянки» не было бы.

Этому есть несколько причин. Во-первых, для агитации существуют площади, дома культуры и другие места. Приглашайте и агитируйте. Во-вторых, у моих работниц изнурительная работа, и нельзя их развлекать политикой и политиками, которые их уже не раз обманули. В-третьих, это женский коллектив. А женщины спорят не так, как мужчины, и вопросы не такие задают. Так что разного рода предвыборные речи могут в какой-то степени навредить и самому кандидату. Пусть занимаются политикой где-то, но не на нашем предприятии. Уже несколько лет я никого к нам не пускаю.

Наш коллектив ориентирован на труд. И вопросы о социальной защите и благах они задают мне. Мне на них и отвечать.

— Вы даже не член какой-нибудь партии?

— Я был членом только одной партии. После того как она меня обманула, положил партбилет в сейф. На этом моя партийность закончилась. За мной стоит семьсот человек коллектива, и сегодня моя партия — это «Зорянка». Хотя знаете, как много политиков хотели видеть меня членом своей партии? Я понимаю, что их интересуют мой коллектив и члены их семей, которые, возможно, проголосовали бы на очередных выборах по моей рекомендации. Но в этом вопросе у нас полная свобода.

— Поскольку вы вне политики, получается, что вы политически неуязвимы?

— Я не вне политики, я вне политических блоков и партий. Но да, я политически неуязвим. А экономически — да, и очень. Вот пример: наше предприятие за май заработало около 345 тысяч гривен. Из них мы должны перечислить разных налогов 217 тысяч! Мы и такие, как мы, содержим бюджетные организации. Сегодня бюджетники получают зарплату гораздо выше, чем мои люди! Я, конечно, рад за бюджетников, но за своих рабочих мне очень обидно.

80 тысяч в год мы платим по безработице. А еще таможня, электроэнергия, торгово-промышленная палата. Столько всем надо отдать — не то что на развитие предприятия, на выплаты своим людям едва хватает. Чтобы выплатить зарплату, я вынужден брать кредит в банке. Вот и живем в долг, но заработную плату не задерживаем. И в других вопросах стараемся людям помогать.

К счастью, коллектив с пониманием относится к нашим проблемам, а вместе легче преодолевать трудности.

— Когда фабрика возродилась и встала на ноги, казалось, что главные проблемы уже позади. Как удалось сохранить главное — людей, цеха, оборудование, профиль?

— Не хочу себя хвалить, но руководители подобных предприятий в годы перемен думали в первую очередь о себе. Сплавили оборудование, уволили людей, помещения сдали в аренду. Вот и весь стиль руководства. А у нас сохранился рабочий дух. Мои люди торговать на рынке и перепродавать что-то не умеют. Они из года в год делают каждый свою работу, причем очень хорошо, и не сохранить это и не воспользоваться этим я просто не имел права.

Сегодня у нас более-менее все стабильно. Я давно уже не ищу заказчика, он сам нас находит. До конца этого года мы уже обеспечены заказами. Хотя имеет место жесточайшая конкуренция и своеобразная борьба за заказчика.

— Некоторые кировоградцы говорят, что за рубежом покупают какие-то шикарные изделия и потом оказывается, что они пошиты на «Зорянке».

— Ни на одном из наших изделий не указано, что оно пошито на «Зорянке». Хотя мы, бывая за границей, узнаем нашу продукцию в бутиках. В Киеве есть магазин «Монтана», где под этой маркой продаются наши изделия. Но стоят они тысячи, а нам за пошив платят копейки. В этом тоже есть доля несправедливости. Наше государство лишь декларирует поддержку отечественного производителя, а на деле ничего не предпринимает. Нам бы снять часть налогов, удешевить кредиты — была бы поддержка.

А так мы работаем без прибыли. Тем не менее, вынуждены ежегодно, как минимум, на полмиллиона гривен закупать новое оборудование. Без этого невозможно развиваться. И на инвестора мало надежды. Нормальный инвестор сюда не придет. Я имею в виду не наше предприятие, а нашу страну. Очень большой риск. Поэтому «Зорянка» вынуждена сама себя инвестировать.

— С зарубежным партнером легче работать, чем с отечественным?

— Есть свои плюсы и минусы. Хорошо, что нас обеспечивают заказами и работой. Но, с другой стороны, иностранцы едут сюда за дешевой рабочей силой. А маленькие швейные предприятия в поселках городского типа для них экономически еще более выгодны. Они сами поставляют туда какое-то оборудование, платят небольшие деньги, на которые люди согласны, и имеют свою прибыль. Считать они умеют.

Например, «Зорянка» хочет за пошив одного изделия получить 5 евро 70 центов. А какой-нибудь поселковый цех согласен на 5 евро. Если учесть, что в год таких изделий будет несколько тысяч, то экономия получается довольно существенная. Заказчики сами демпингуют. Кроме того, на периферии нет текучести кадров, люди согласны на любые условия, лишь бы была работа и стабильный, хоть и небольшой, заработок. Заметьте, в Киеве нет ни одной швейной фабрики. Там уровень зарплаты гораздо выше, чем в провинции. Трудно работать, но карабкаемся, держимся…

— Ваши женщины шьют потрясающую одежду. А сами могут купить что-нибудь из коллекции?

— Конечно. Мы и свою коллекцию создаем и продаем. Это пальто, полупальто, костюмы, блузы. Как бы там ни было, но наши работницы стали жить лучше, красивее одеваться. Если кто-то не может сразу заплатить за изделие, мы предлагаем постепенно вычесть из зарплаты.

Наши работницы вообще социально защищены «Зорянкой». Обеды у нас не дороже трех гривен. Тоже можно платить не сразу, а потом, через бухгалтерию. Мы сами даем кредиты на оплату за обучение. И пенсионеров своих не забываем. Средняя зарплата на фабрике составляет 790 гривен. Мало, конечно, но стараемся помогать, как можем. Кроме того, больничные, отпускные — все присутствует. Сегодня не каждое предприятие может этим похвалиться.

— У вас прямо Советский Союз…

— Ну вот, и вы тоже. Меня очень многие называют советским директором. А я в таких случаях отвечаю: «Я не советский, я советско-украинский». Я воспитан тем временем, советским, и горжусь этим. Я научен быть дисциплинированным, пунктуальным, ответственным. А украинский я потому, что современность требует быстро ориентироваться в довольно переменчивой ситуации. Я стараюсь.

Убежден, что директор должен быть лидером. Я не умею проигрывать. КПШО десять лет подряд было победителем соцсоревнований, и я был этим горд. Хотя мое личное тщеславие равно нулю. Ну был когда-то портрет на Доске почета. Что с того? Для меня гораздо важнее, что возглавляемый мной коллектив впереди.

— Гораздо важнее, по-моему, что он вообще существует.

— Бесспорно. Куда девалась легкая промышленность нашего региона? Где чулочная фабрика, обувная, шпагатно-веревочная? Я не знаю их нынешних руководителей. А ведь сколько людей, специалистов ушли в никуда.

Мне очень обидно за александрийскую швейную фабрику, которая входила в наше объединение. Мощное было предприятие с коллективом 900 человек. Работали стабильно, но процесс приватизации был неправильным по отношению к трудовому коллективу. Вот и результат — фабрика стоит.

«Зорянка» никогда не страдала консерватизмом. Как ни тяжело, делаем свое дело, дожидаемся, когда государство повернется к нам лицом. А нет — пусть не мешает. Я ведь никогда ни у кого из представителей власти не был на приеме и ничего не просил. Можете спросить у любого. А на совещаниях просил, чтоб не мешали, только и всего.

Мне вот только очень жаль, что мы утратили свою социальную сферу. Ну мы ведь законопослушные, и когда нам было предписано передать общежитие и детский сад в коммунальную собственность города, передали. Хотя, если бы пять-семь лет назад на фабрике было положение такое, как сегодня, я ни за что бы не согласился.

— Позади — 85 лет истории. Что впереди?

— Ну я точно знаю, что не буду директором вечно. Когда-нибудь решусь-таки пойти на пенсию. И вот тогда я хотел бы сказать все, что накопилось и что пока еще никому не рассказывал. Это будет откровение под условным названием «А напоследок я скажу…». Обещаю, что это будет интервью для «Украины-Центр».