Месяц: Февраль 2015

Необъявленная вой­на, замаскированная под безликой аббревиатурой АТО, порой принимает причудливые формы. Она не просто калечит судьбы — иногда кажется, что эта война сводит с ума всех нас. Об этом, наверное, никто не знает лучше персонала Кировоградского областного госпиталя ветеранов войны и его главврача Геннадия Сябренко (на фото вверху).

Сегодня в госпитале лечатся около 60 бойцов АТО с самыми различными проблемами — от желудочных кровотечений и пневмоний до тяжелых ранений и обширных ожогов. У всех этих увечий одна общая черта — ребята получили их во время или в результате боевых действий на Донбассе. Всего же за полгода через ветеранский госпиталь в Кировограде прошло более 320 человек — четверть от общего числа раненых по всей Украине.

Палаты, в которых лежат АТОшники, легко узнать по простой примете: на их дверях и на стенах вокруг множество детских рисунков. Наверное, это одна из отличительных черт донбасской войны — особое внимание солдат к этим нехитрым шедеврам. Девочка лет девяти подходит к медсестре и, смущаясь, спрашивает, где можно найти солдат АТО, — она принесла им полный файлик валентинок…

В поисках героев для нашего репортажа мы вместе с психологом Анной Колевой идем от палаты к палате. Сначала боец соглашается на разговор, но тут звонит его мобильный. Беседа не состоится — он только что узнал, что его друг погиб. Наконец находим Сергея. Он просит не упоминать его фамилию, но не против фотосъемки:

— Мне 23 года. Служил в Кировограде, но несколько раз был командирован туда, выполнял задания. В госпиталь обратился из-за болей в спине и голове. Связаны ли они с моим пребыванием в АТО? Конечно. Там нагрузки на организм гораздо выше, постоянный стресс. Меня очень хорошо приняли здесь, много внимания — часто приходят дети, волонтеры, просто посетители. Насчет дальнейших планов — не знаю пока. Планирую закончить лечение, а там посмотрим. Возможно, придется еще послужить стране…

В кабинете главного врача впору открывать музей боевой славы — на стене под стеклом, на полках около полусотни шевронов. Это подарки от благодарных пациентов. «Айдар», 3-й полк спецназа, 79 бригада, множество нашивок с номерами военных частей.

— Мы наладили обширную сеть по взаимодействию с другими лечебными учреждениями и с минздравом, — говорит Сябренко. — Это, конечно, стоило нам нервов, потому что пришлось доказывать, что в нашем госпитале ребят будут лечить на таком же уровне, что и в Киеве. Некоторые сотрудники министерства здравоохранения имеют наглость грозить мне, дескать, мои действия незаконны. Речь идет о том, что я принимаю на лечение бойцов без удостоверений участника боевых действий. Это же ветеранский госпиталь. Но я не могу спокойно спать, зная, что могу оказать людям помощь и не делаю это из-за каких-то бумажек. Сейчас мы принимаем на лечение на основании справки из военной части, в которой солдат проходит службу.

Кстати, недавно общим решением коллектива госпиталь был переименован. Из названия убрали фразу о Великой Оте­чественной войне, подчеркнув таким образом, что учреждение готово принимать ветеранов всех войн, в которых доводилось принимать участие украинцам. Название стало короче и проще: Кировоградский областной госпиталь ветеранов войны.

— Иногда мне кажется, что у меня начинается шизофрения, расщепление сознания, — говорит Геннадий Петрович. — Некоторые вещи просто не укладываются в голове. Например, в одной из палат у нас лежали вместе дед и внук. Дед прошел Великую Оте­чественную, а внук был ранен на Донбассе. Спрашивается, как такое может происходить? Почему войну называют АТО? Никогда нормальная антитеррористическая операция не длилась год и больше. В АТО не должна принимать участия армия, потому что это дело спецслужб и силовиков. А теперь представьте себе, я сижу в тепле и уюте, за окном никто не стреляет, и вот так себя чувствую. А что эти ребята под «Градами» тогда чувствуют?..

Это отнюдь не праздный вопрос. Физические проблемы худо-бедно можно решить, раны заживают, недуги излечиваются. Гораздо страшнее другие раны — те, которые остаются на душе. Персонал и врачи госпиталя регулярно сталкиваются с последствиями посттравматического стрессового расстройства — так на научном языке называется состояние, когда солдат, пройдя войну, не может научиться жить в мирном обществе. В учреждении, где проходят лечение более полусотни солдат, создание центра психологической поддержки было вопросом, без малого, выживания! В ответ на этот вызов появился КОМ-ПАС — «Кіровоградська організація медико-психологічної адаптації в суспільстві». Сегодня в ней работают 17 психологов различных направлений и специализаций. Офис КОМ-ПАСа находится в госпитале, однако психологи по большей части работают «в полях»: в палатах, где лежат раненые бойцы, на дому с их родными, в военных частях.

— Сегодня на базе госпиталя мы уже осуществляем ряд уникальных проектов, — говорит руководитель КОМ-ПАСа Анна Колева. — Главная наша задача — это, конечно же, психологическая поддержка и реабилитация ребят, прошедших войну. Практически сразу после поступления пациента из зоны АТО в госпиталь к нему в палату приходит психолог и проводит беседу, определяя, какого характера помощь ему нужна. Для составления целостной картины поведения мы поддерживаем связь с медперсоналом. Часто бывает, что, например, в беседе пациент показывает хорошие результаты, ведет себя нормально. А ночью он забирается под матрац, укрываясь от «Града». Сами медики тоже нуждаются в психологической помощи — вы представьте себе, сколько всего они насмотрелись и пережили за полгода, в течение которых мы массово принимаем раненых? Особая категория — родные бойцов. Начиная с того, что членов семей приходится учить, как себя вести, когда рядом живет человек с посттравматическим расстройством, и заканчивая реабилитацией вдов и матерей погибших. Сейчас мы осваиваем новое направление — психологическую подготовку и инструктаж мобилизованных. Они должны знать, с чем столкнутся, и быть готовыми к этому.

Чтобы охватить как можно большее количество людей, специалисты КОМ-ПАСа распечатали специальные буклеты и сняли несколько учебных видеороликов. Буклеты быстро были разобраны сотрудниками военных частей, а через несколько дней после публикации в Интернете количество просмотров видеороликов перевалило за тысячу.

— Это очень показательно, — говорит Анна. — Это значит, что проблемы, которые мы поднимаем, в обществе стоят довольно остро, на информацию, которая дается в этих роликах и буклетах, высокий спрос.

Между тем, чтобы действительно решить проблему «украинского» синдрома (да, в ученых кругах уже используют этот термин), действий одних только психологов и врачей недостаточно.

— Если перемирие, подписанное в Минске, будет работать, сотни, если не тысячи, солдат вернутся по домам, — говорит Геннадий Сябренко. — И самое страшное, по моему мнению, начнется именно тогда. Тогда эта война заразит всю Украину. Я хорошо помню 90-е годы, тогда орудовали бандформирования, во главе которых иногда стояли афганцы. Почему так произошло? Потому что общество не захотело помочь им адаптироваться, не приняло их. Сейчас мы с вами сможем это сделать для ребят из АТО?

Ответа на этот вопрос пока нет. Далеко не все наши сооте­чественники понимают, что в стране идет настоящая война. Одним все равно, другие считают, что эта война — не их. Третьи вообще поддерживают агрессора и называют бойцов не иначе как карателями…

В госпитале до сих пор нет беспроводного Интернета. На это жаловались неоднократно, но, как кажется мне, это вовсе не потому, что учреждение не может оплатить этот сервис. Сложно представить, что почувствует парень, получивший ранение, открыв соцсеть и увидев посты и комменты, в которых его называют карателем, а войну, в которой он потерял здоровье, — внутренним гражданским конфликтом. А теперь давайте представим — после лечения этот парень пойдет по чиновничьим кругам ада, чтобы оформить статус участника боевых действий, а своей семье — положенные льготы. И на одном из этих кругов обязательно кто-нибудь из чиновников обронит слова «Я вас туда не посылал». И таких равнодушных даже в нашем регионе, отправившем на войну больше всех солдат ( в соотношении с общим количеством населения), немало. Вот оно, расщепление общества…

Виктория Барбанова, фото Павла Волошина, «УЦ».

П.С.: КОМ-ПАС проводит реабилитацию и ресоциализацию не только среди пациентов госпиталя. Психологи организации с готовностью помогут всем обратившимся. Телефоны психологической службы: (0522) 34-11-30, (095) 77-80-500, (063)69-69-777.

Государственную помощь пострадавшим от торговли людьми, которых сегодня ввиду объективных причин может стать больше, на Кировоградщине пытаются организовать силами общественников на европейские деньги. О том, как это делается, о судьбах людей, ставших жертвами эксплуатации в разных странах, мы говорили с представительницами общественной организации «Кировоградская областная информационная служба по актуальным вопросам женщин» (ОЖИС).

Организации уже 18 лет, она была создана библиотекарями из научной библиотеки им. Чижевского и занимается проблемой с 2004 года, предоставив помощь более чем 60 женщинам, детям и мужчинам. Да, представители сильной половины человечества тоже попадают в ситуации, когда их удерживают против воли, заставляют выполнять какие-то работы без оплаты с помощью насилия, угроз и шантажа. Но об этом — чуть ниже.

Научить чиновника

В ноябре прошлого года координатор проектов ОБСЕ в Украине начал проект внедрения в Кировоградской области пятилетнего проекта «Распространение национального механизма взаимодействия (НМВ) субъектов, которые осуществляют мероприятия в сфере противодействия торговле людьми, в Украине». Исполнительным партнером проекта на Кировоградщине является ОЖИС, выигравшая грант. Суть — научить представителей государственных структур работать с пострадавшими от таких преступлений.

— Раньше это была прерогатива преимущественно правоохранительных органов. В 2012 году был принят Закон «О противодействии торговле людьми», в котором речь идет не только о наказании виновных, но и об усилиях государства, направленных на помощь пострадавшим. Есть целый перечень государственных структур, учреждений и организаций, которые должны решать этот вопрос в рамках своих должностных обязанностей. Наша задача — чтобы на уровне госструктур этот механизм работал, потому что любые усилия общественных организаций, отдельных лиц, волонтеров ценны, но они не могут полностью заменить государственные структуры, — поясняет еще один тренер из ОЖИС Татьяна Федорова.

Деньги, выделенные ОБСЕ на выполнение проекта, можно использовать только на две статьи: собственно проведение тренингов для участников НМВ, а также издание справочной литературы, информационных плакатов и других материалов. За 5 лет в ОЖИС планируют охватить всех людей в области, которые по должности должны заниматься проблемой в райцентрах и районах. Уже издан сборник норм законодательства, связанного с торговлей людьми, экземпляр которого вручается каждому участнику тренингов. Также будут изданы плакаты, листовки со справочной информацией и телефонами социальных служб, в которые может обратиться каждый пострадавший или тот, кто знает о пострадавших от торговли людьми. Проведены тренинги в Кировограде и Кировоградском районе, на очереди — Знаменка и другие территории. По словам представительниц организации, реализующей кировоградский проект, в процессе работы с представителями государственных служб возникает немало объективных трудностей.

— На первом же тренинге мы столкнулись с тем, что чиновники, которые обязаны работать с пострадавшими от торговли людьми, к этому совершенно не готовы. Например, мы спрашиваем, в каких условиях будет происходить разговор с пострадавшим, сколько человек при этом находится в кабинете, где он проходит, и слышат ли его, спрашиваем, комфортно это или нет, и так далее. На самом деле это очень много конкретных моментов, которые нужно «проиграть» на практике, чтобы понять, как они будут общаться с людьми. Собираем всех — управление семьи, молодежи и спорта, здравоохранение, образование, служба по делам детей, центр социально-психологической помощи, социальная защита, центр занятости и так далее. Учим, что такое национальный механизм взаимодействия, как распределяются их обязанности, что происходит, если кто-либо из них нашел пострадавшего человека, или кто-то к ним обратился — родственник, друг, знакомый. Их выявить может кто угодно — врач, учитель в школе, психолог, — поясняет Федорова.

Печальный опыт

Как правило, случаи торговли людьми связаны с выездом за границу — человек вырван из своего круга общения, не знает социальной структуры, самостоятельно вырваться очень сложно. Из опыта ОЖИС, чаще всего речь идет о граничащих с Украиной странах — России, в меньшей мере Польше, а также о Турции и Израиле. Как правило, обещают трудоустройство на выгодных условиях, потом все оказывается иначе.

Вопреки распространенному мнению, далеко не всегда эксплуатация становится сексуальной. Это может быть физический труд бесплатно или практически бесплатно в очень плохих условиях, на стройке, в поле, на ферме, на подпольном производстве. Это действительно может быть швейная мастерская, но без выходных и оплаты, без нормальных условий проживания и, конечно, без социального пакета. Это может быть даже работа няней в семье — но «няня» самостоятельно из дому выйти не может, члены семьи могут ее избивать, использовать ее как домработницу, относиться, как к животному. Есть люди с психическими отклонениями, которые в прямом смысле привязывали девушек к батарее за ногу. Жертве могут угрожать, могут шантажировать, например, заставляя работать на стройке, показывать фотографии на телефоне: «Вот, смотри, твоя жена, дочка гуляют…» Так могут шантажировать сильных здоровых мужчин.

Еще один пример из практики: мужчина поехал на заработки в Москву, на стройку. Ему ничего не заплатили, вместо этого — запирали на ночь в каком-то бараке, заставляли работать практически без инструментов, голыми руками с асбестом и другими вредными материалами. Это изъеденные руки, куча проблем со здоровьем. Ему повезло — узнав о готовившемся рейде правоохранительных органов, те, кто их удерживал, сбежали, а их просто оставили. Похоже, помог кто-то из частных лиц, узнавших об этой ситуации, — в этом случае не было усилий со стороны представителей украинской дипломатии. Вернувшись сюда, не признался родным, что с ним произошло, — сказал, что деньги украли, его избили. Признаться в том, что он находился несколько месяцев в очень унизительном для себя положении, не смог, потому что это перечеркивало его представление о себе как о мужчине.

В некоторых случаях, о которых нам рассказали библиотекари-общественники, представление «как о мужчине» было перечеркнуто в ином контексте. Так, была среди тех, кому оказали помощь в организации, жена госслужащего, многодетная мать. Она поехала на заработки в Турцию и попала в сексуальное рабство. Когда женщину освободили и она вернулась домой, родным ничего не сказала, но обратилась за помощью в ОЖИС. Ей помогли, устроив в проект одной из общественных организаций под эгидой Международной организации по миграции (МОМ), который давал возможность пройти обучение на частного предпринимателя и получить некоторую сумму на создание малого предприятия. Женщине удалось открыть небольшой бизнес, встать на ноги. А потом обо всем, что произошло, узнал муж. Очевидно, через какие-то свои каналы — в ОЖИС подобную информацию не разглашают. Жену мужчина бросил. К счастью для нее, на тот момент она уже имела свое дело и достаточно уверенности в себе, чтобы жить дальше, обеспечивая себя и детей…

Бывали истории, наоборот, с куда более мрачным началом и с более счастливым концом. Так, одна из девушек, которой помогли в ОЖИС, рано осталась без родителей — отец в тюрьме, мама-пьяница. Ей предложили поработать официанткой. Она и еще несколько человек попали в Израиль. Их сразу заперли в квартире, одновременно там содержалось 5-6 человек. Там же они принимали клиентов — от 5 до 10 в день. Их кормили, одевали, в случае необходимости оказывали медицинскую помощь. Выход на улицу — только под присмотром. Нашей девушке повезло — ей попался клиент-украинец, которого она попросила о помощи. Он сообщил в посольство, «предприятие» накрыли. Девушкам, как и любым нелегалам, пришлось провести еще 4 месяца в израильской тюрьме до выяснения обстоятельств того, как она попала в страну. Позже их переправили в Киев, оттуда — домой. В их числе было четверо из нашей области, ОЖИС курировала их 4 месяца, им помогли получить документы, устроиться на работу. Им оказывалась материальная помощь, им оплачивали жилье, покупали одежду, их обучали. Все это — за деньги МОМ, это, по словам представителей ОЖИС, было гораздо проще с бюрократической точки зрения, чем получить помощь от государства. Хотя были и те, кто возвращался обратно, уже зная, чем они будут заниматься, потому что не могли найти себя здесь.

— Если человек долго находится в таких условиях, у него утрачиваются некоторые социальные навыки. То есть потом, даже если ему помогают реабилитироваться, ему очень нужны длительное наблюдение и поддержка. Если человек круглосуточно заперт, его принуждают, избивают и т.д., у него рушится понятие, например, о том, что после освобождения ему нужно вовремя ходить на работу — вне зависимости от настроения, нравится тебе что-то или нет, что трудности нужно преодолевать. Ему это делать очень трудно, и поддержка психолога такому человеку нужна несколько лет. Иногда это трудно понять окружающим, которые считают, что вот, тебе дали работу, восстановили документы — хватит, веди себя как следует. В результате такие люди, оказавшись без поддержки, могут срываться. Им очень тяжело, хотя со стороны это может выглядеть не как боль, а как недисциплинированность и даже агрессивность. Наша задача в проекте НМВ — научить работать с такими людьми всех тех, кто должен им помогать. Это структуры, которые оказывают психологическую помощь, реабилитируют, возвращают к нормальной жизни. Есть восстановление документов, утрата документов для таких людей — очень распространенное явление, и они часто просто не знают, куда обратиться. Иногда они остаются просто на улице, им некуда вернуться, тогда возникают вопросы предоставления приюта, где они могут находиться до восстановления своих, так сказать, социальных характеристик. Трудоустройство очень важно, восстановление связей, поиск родственников и т.д. Возможно, медицинская помощь. Скоординировать усилия всех этих служб как раз и помогает проект. По сути, все это — повседневные обязанности разно­образных структур, но они не думают о них в отношении пострадавших от торговли людьми, — говорит Татьяна Федорова.

Именно поэтому на сегодня одной из главных своих задач в ОЖИС считают проинформировать жертв эксплуатации о том, как они могут получить помощь, в том числе от государства, от общественных организаций.

Злоба дня

В ОЖИС уверены, что сегодняшняя обстановка в стране однозначно влияет и будет влиять еще сильнее на ситуацию с торговлей людьми в Украине, ведь любое социальное напряжение в обществе усугубляет и проблемы в этой сфере. Так, сейчас мы все наблюдаем, с одной стороны — рост безработицы, с другой — наплыв в мирные области страны, в том числе на Кировоградщину, беженцев, которых нужно трудоустраивать, дети которых часто остаются без присмотра. Среди новых вызовов, с которыми сталкивается страна в связи с событиями на востоке, — и новые виды эксплуатации ее граждан.

— Один из видов эксплуатации — втягивание в вооруженные конфликты, когда человек вынужден не потому, что он хочет, а потому, что ему или его семье угрожают. Сейчас просто не до того, чтобы заниматься людьми на востоке как пострадавшими от торговли людьми. Если это здоровые мужчины, их могут использовать как боевиков, если это женщины и дети, их могут использовать для обслуживания боевиков — трудового и сексуального, — говорит Татьяна Федорова.

По словам ее коллеги Марии Охрименко, сегодня этой категории людей, к сожалению, не помогают.

— К нам обратилась девушка из Луганска, которая попала в плен, потом ее выкупили. Но в том же МОМ таких людей пока не рассматривают в качестве пострадавших от торговли людьми, — утверждает она.

По словам представительниц ОЖИС, изменились — не в лучшую сторону — и обстоятельства работы правоохранителей в сфере, о которой идет речь. Если раньше в отделе УМВД, который занимался торговлей людьми, работало 7 человек, то сейчас — всего один. Это, конечно, сказывается на результатах: за последние три года в области зарегистрировано 0 обращений и 0 присвоенных статусов жертв торговли людьми, ни одного уголовного дела не возбуждено по 149 статье УК. Раньше общественники плодотворно сотрудничали с милицией, сегодня же просто выявлять, находить пострадавших людей очень сложно.

Андрей Трубачев, «УЦ».

В какие бы обстоятельства ни ставила человека судьба, самое главное для него заключается в том, чтобы не терять жизненной стойкости, силы духа, чувства собственного достоинства, веры в себя и стремления остаться человеком в любых, даже самых нечеловеческих условиях. Именно эти качества увидел автор в героях своего очерка. Все они – люди одного поколения: родились либо перед Великой Отечественной войной, либо во время войны, либо сразу после неё. В их судьбах много общего, хотя каждому довелось пройти свой собственный путь, пережить свои собственные невзгоды, потери, поражения, но и победы тоже. А некоторым из них, вчерашним мирным жителям Луганской и Донецкой областей, увы, уже пришлось испытать на себе и ужасы новой, сегодняшней войны, которая ещё год назад не могла бы даже присниться в самом кошмарном сне.

В конце прошлого года благоприятное стечение обстоятельств свело их всех вместе в замечательном украинском городе Николаеве. Сюда, в санаторий-профилакторий «Ингул», расположенный при слиянии Ингула и Южного Буга, съехалось из разных регионов Украины более 50 человек, являющих собой, так сказать, полновесный социологический срез целого поколения. Были среди них и представители самой настоящей творческой элиты современной Украины, и наша трудовая интеллигенция, и, наконец, люди, которых принято называть обычными тружениками. Тогда же побывал в Николаеве и автор этих строк и смог напрямую пообщаться с большинством из них. Из искренних и честных, без прикрас, рассказов моих респондентов и родился предлагаемый читателям очерк. Живые интонации моих собеседников я постараюсь передать в этом материале.

Небольшая преамбула

Впрочем, для этого очерка есть, так сказать, и ещё один информационный повод.

В эти дни, когда внимание всего мира приковано к событиям в Украине и вокруг неё, своего рода сенсацией стало решение Польши о вывозе на полгода из зоны боевых действий для проживания на исторической родине почти двухсот наших сограждан – этнических поляков либо их потомков.

Что ж, Украина – государство многонациональное, и не только поляки проявляют вполне понятное беспокойство о судьбе своих соотечественников, живущих в нашей стране. Давайте, кстати, уточним и термины. Сограждане – это люди, объединённые общим гражданством, т.е. имеющие гражданство одной страны. А соотечественники – люди, имеющие общее отечество, хотя, вообще говоря, могут жить в разных странах и иметь разное гражданство. Так вот, уже более двух десятков лет и Германия вкладывает деньги своих налогоплательщиков в финансирование немецкого движения в Украине. Однако прошлый год внёс вполне понятные коррективы в давно устоявшиеся программы, в том числе в программы реабилитационно-оздоровительного отдыха для представителей старшего поколения этнических немцев Украины (так называемых сеньоров).

Как рассказала Ангелина Сергеевна Шардт, член Президиума Совета немцев Украины, вице-президент Ассоциации немцев Украины (в обеих организациях она отвечает за социальную работу) и непосредственный руководитель проекта, реализованного в Николаеве, в 2014 году удалось оказать помощь большему количеству украинских немцев, чем, например, в предыдущем, по двум причинам. Во-первых, из-за войны упал курс гривни по отношению к евро, т.е. денежные средства, выделенные германским правительством для соотечественников, живущих в Украине, заметно выросли при переводе в национальную валюту страны проживания. Во-вторых, учитывая, мягко говоря, неблагополучную ситуацию на востоке Украины, правительство Германии нашло возможным выделить и дополнительное финансирование – сверх бюджета, предусмотренного на немецкое движение в Украине на 2014 год.

По словам Ангелины Сергеевны, была существенно расширена и программа отдыха в Николаеве (где и собрались все вместе герои моего очерка – все до единого этнические немцы Украины). В частности, для «сеньоров» из зоны АТО срок пребывания в санатории был увеличен вдвое – с 12 до 24 дней, а кроме того, оплачен и проезд к месту отдыха и обратно.

Существенные коррективы ситуация внесла и в проект отдыха в Одессе – он стартовал следом за николаевским проектом (с другим составом участников, естественно). Здесь отдых был организован не только для собственно этнических немцев, но и для членов их семей – независимо от национальной принадлежности.

Спрашивать, откуда взялись этнические немцы Украины, всё равно что ломиться в открытую дверь. Полагаю, своего рода «великое переселение народов» не закончится никогда – разве что когда-нибудь всё человечество сольётся в одно-единственное и единое целое, не имеющее национальных различий: людям свойственно искать «где лучше». Множество этнических украинцев живёт в США, Канаде, Аргентине и даже в Австралии и Новой Зеландии – и никого это не удивляет. В американских городах есть целые кварталы, населённые китайцами или японцами. Почему же немцы, один из самых многочисленных народов Европы (уступающий только славянам), должны составлять исключение? Только в Соединённых Штатах, например, более 45 млн человек признаются потомками выходцев из Германии.

На Руси всегда находилось место и дело и для иноземцев – и при Петре Первом, который в молодости днями пропадал в Немецкой слободе, а потом выписывал из Европы мастеров-корабелов, и при Владимире Святославовиче, крестителе Руси. В XVIII веке, при Екатерине Второй (которая и сама была по происхождению немкой – урождённой принцессой Анхальт-Цербстской), приток иноземцев был возведён в ранг государственной политики: Екатерина, издав об этом указ, широко открыла двери немцам для обустройства на малозаселённых землях империи. И теперь не только ремесленники, лавочники, гувернёры или искатели военной удачи и прочие ловцы счастья, но и обычные бауэры, крестьяне несколькими потоками – через Польшу, через Голландию и Прибалтику, и даже через Османскую империю – устремились в пределы новой родины из уже тогда тесноватой Европы. Снимались с мест целыми семьями и деревнями. Одни просто искали лучшей доли на более плодородных и обширных землях, другие, протестанты, покинувшие лоно традиционной католической церкви, бежали и от религиозной нетерпимости.

Отношение к немцам, конечно, было разным – вплоть до иронической снисходительности. Вспомним хотя бы пушкинское: «И хлебник, немец аккуратный, в бумажном колпаке, не раз уж отворял свой васисдас». Но в целом это были законопослушные и работящие граждане, заботящиеся о благосостоянии семьи, воспитании детей и порядке в своём доме. Удобные подданные, короче говоря.

Основные поселения, муттер-колонии, возникли в Северном Причерноморье, где некогда обитали германские племена готов, вытесненные затем гуннами в Западную Европу, в Приазовье и в Поволжье. Во времена столыпинских реформ, когда уже и в Причерноморье стало тесновато, многие из потомков первых немецких колонистов перебрались в Сибирь. Так они и жили: растили хлеб, крепили свои хозяйства, рожали и учили детей, и лучшие из них выбивались в разночинцы и интеллигенцию, мирно уживались рядом с другими народами многонациональной страны и вместе с ними переносили все её беды: недороды и неурожаи, голод и эпидемии, революции и войны. И, по большому счёту, не были на этой земле чужими. Пришлыми – да. Чужими – нет. Они стали одним из народов большой многонациональной страны и приняли её как свою родину. После Октябрьской революции превратились в советских немцев, а после 1991 года появился термин «немцы Украины».

Собственно, украинских немцев совсем не много: по переписи 2001 года – 33 тыс. человек. Хотя на самом деле – опять сошлюсь на мнение Ангелины Шардт – сегодня их может быть и больше, и меньше. Меньше – поскольку после 2001-го какая-то часть могла переехать на свою историческую родину, подальше от наших проблем и неурядиц. Больше – поскольку по определённым причинам, о которых скажу ниже, далеко не все немцы признают свою принадлежность к нации Гёте и Бетховена, особенно те, кто родился в смешанных браках. Поэтому тех, кто не стесняется или не боится назвать себя немцем, не слишком много, но, и это немаловажно, немцы Украины самоорганизованны. Практически в каждом регионе Украины (в Кировограде в том числе) существуют территориальные общины, работают немецкие культурные центры, открытые для всех желающих – не только немцев, а многие являются и прихожанами Христианской евангелической лютеранской церкви Украины.

Общность судеб

Трагической страницей в истории советских немцев стала Великая Отечественная война – с её началом на них обрушилась вся мощь сталинско-бериевской репрессивной машины.

Парадоксально или нет, но никто их не спрашивал, какую позицию они занимают на самом деле: хотят защищать свою социалистическую родину или же сделают всё для победы фашистской Германии над СССР? Собственно, мне кажется, что и прошедшие после победы над фашизмом 70 лет многих совершенно ничему не научили. И сегодня – если говорить о нынешней украинской ситуации – никто никого НЕ СПРАШИВАЕТ! Вполне определённые силы (а их подголоски есть и внутри страны) зачисляют – не спрашивая!!! – приверженцев независимости, территориальной целостности и единства Украины в сторонники некоего «украинского фашизма», обзывают уничижительным словечком «укропы», а то и вовсе «палачами» «свободолюбивого» «лугандона». Вот и тогда советских немцев никто ни о чём не спросил! Их всех огульно записали в «предатели», «враги народа». Даже детей! Илья Эренбург написал свою знаменитую (и очень правильную на тот момент) статью «Убей немца!» – а то, что он имел в виду не советских этнических немцев, а только оккупантов, пришедших на нашу землю с оружием в руках, для советской карательной машины так и осталось в подтексте.

Тогда как на самом деле (приведу ещё одну реплику уже названной Ангелины Шардт из разговора с журналистом «УЦ») немцы и фашисты – это далеко не одно и то же (как не одно и то же украинцы и фашисты – не удержусь, простите, от собственной реплики).

Есть легенда, что «для проверки» лояльности советских немцев Берия выбросил «десант» в Поволжье – энкавэдэшников, переодетых в немецкую форму. И якобы немцы Поволжья бросились встречать их хлебом и солью. Но, думаю, это только легенда. Советских немцев, повторю, объявили «врагами народа», их самих не спрашивая…

Вот одна из историй, услышанных в санатории «Ингул».

«После начала войны мой отец получил повестку и в назначенное время прибыл на пункт сбора. Он был уверен, что его пошлют воевать с Гитлером, и готов сражаться с фашистскими оккупантами, но вместо этого попал в лагерь. В общий барак, в который загоняли без разбора и советских немцев, и самых отпетых зеков. Видел и кровавые зековские разборки, и исполосованные бритвой тела. Мог погибнуть уже в первые дни пребывания в лагере, как и на любой пересылке. Не раз мог погибнуть и позже. А что выжил – просто повезло… Прошёл через два лагеря, и только потом, когда фашисты уже захватили Донбасс, когда стране стал срочно нужен для победы уголь Воркуты, немцев “отфильтровали” и отдельными эшелонами, в телячьих вагонах, отправили на Север. (Хотя, разумеется, и не только немцев.– Авт.) За Полярный круг. В тундру. В край вечной мерзлоты и первоклассного антрацитового угля. Фронт требовал всё больше орудий, танков, да и обычного стрелкового оружия. Для их производства было нужно всё больше стали. А для её выплавки – всё больше угля. И уже не имело значения, в каких условиях и какой ценой он добыт. И сколько людей погибло в шахтах, когда взрывался метан, когда вспыхивал пожар от искрящей проводки или садилась кровля – значения не имело… Врагов народа не жалко!

По станциям, на которых останавливался состав, тут же проносилась весть: немцев везут! На одной, где стоянка затянулась, вышли к поезду разъярённые женщины, мужья и сыновья которых уже были на фронте: “Зачем вы пришли на нашу землю, проклятые?!” А в ответ раздалась чистая русская речь: “Миленькие, мы же не те немцы, мы, как и вы, граждане СССР, это наша Родина, мы сами готовы её защищать с оружием в руках рядом с вашими мужьями и детьми, а нас, видите, загнали в лагерь”. Растерянные женщины замолкли, начали расходиться, а через несколько минут вернулись к поезду: кто-то нёс молоко, кто-то – хлеб… Расконвоировали только в Воркуте – бежать оттуда было уже некуда…

Я родился после войны. Но ведь и после Победы, когда ГДР уже строила социализм и налаживала добрые отношения с СССР, этнические советские немцы по-прежнему – до самой смерти Сталина, после которой началась реабилитация – оставались “врагами народа”, вечными ссыльными, не имеющими права выезда. А самое страшное, что клеймо “врагов народа” и невозможность куда-либо выехать лежали и на их детях. У нас в школе физику преподавала Эмма Владимировна (Вальдемаровна – надо полагать) Вибе. Ещё девчонкой она была в физике гением, ей прочили будущее Марии Склодовской-Кюри, но… возможность учиться в вузе она получила только после реабилитации, лучшие годы, когда человек и должен начинать заниматься наукой, были потеряны…»

Высылка, ссылка (вечная), лагеря – в этом общность судьбы советских немцев и их потомков. Ни тружеников, ни интеллигенцию, ни учёных (назову только одно из самых ярких имён в советской космической науке – академик Раушенбах, немец по национальности, тоже прошёл лагерь, остальных, если хотите, ищите в Интернете), ни кавалеров самых высоких советских наград – никого, за редчайшим исключением, эта участь не минула. А исключения только подтверждали правило. Считается, что в СССР не тронули только двух немцев. Первый – Эрнст Теодорович Кренкель, радист советских полярных станций и арктических экспедиций (на кораблях «Сибиряков» и легендарном «Челюскине», раздавленном льдами в Чукотском море). Дескать, слишком знаменит был радист-папанинец, выходивший в эфир с дрейфующих льдин у самого Северного полюса. Второй – Отто Юльевич Шмидт, начальник Главсевморпути, академик (в том числе АН Украины), в начале войны – вице-президент АН СССР. На его арест якобы требовалась санкция самого Сталина, а никто не решился… Утверждают, что после начала репрессий со всех фронтов якобы сняли всех советских немцев, которые воевали против Гитлера. Но тоже, возможно, не всех – в санатории «Ингул» довелось услышать о немцах, прошедших всю войну и с гордостью носящих советские военные награды. Совершенно точно можно сказать, что практически не тронули деревенских немцев Сибири. Тут, вероятно, сыграл свою роль парадокс: немцев из Украины и Поволжья ссылали в Сибирь – а этих куда?.. Но городских немцев Сибири – «тронули». Их отправляли в лагеря в европейской части и, конечно же, в Воркуту.

Иногда говорят, что незачем сокрушаться о судьбе этнических немцев в СССР: вот, дескать, и американцы после нападения Японии на Перл-Харбор интернировали всех проживающих в США японцев. Верно, интернировали. Но после победы над Японией никому из американцев и в голову не пришло объявить этнических японцев «вечными ссыльными», «врагами народа», а тем более распространить статус «вечных ссыльных» и «врагов народа» и на их детей… Справедливее, увы, было бы сравнивать с фашистской Германией, где без суда и следствия отправлялись в крематории миллионы людей – исключительно по национальному признаку…

И есть ещё один вопрос, на который автор не нашёл ответа: какая часть советского немецкого народа в СССР просто погибла в результате репрессий? В лагерях, в шахтах, на лесоповалах?.. Ведь «трудармия», при самом «нейтральном» звучании этого слова, не была курортом, как не были санаториями лагеря. Но рассказать свои истории могут только выжившие. Или – потомки выживших. Мёртвые – молчат…

«Мой родной город – Воркута, Родина – Украина»

Рекомендую – Елена Фёдоровна Ивановская, девичья фамилия – Бэр («Медведь»), до недавнего прошлого – жительница Луганска. Этническая немка Украины, хотя её предками были немцы Поволжья, сама она родилась в Первоуральске, а обстоятельства её появления на свет достойны остросюжетного романа.

Мама Елены, Анна Георгиевна Бэр, была восемнадцатым ребёнком в многодетной семье поволжских немцев. «Бабушка Сусанна, – рассказывает Елена Фёдоровна, – рожала много, часто – двойни, моя мама тоже была из двойни, родилась в 1927 году, но до начала войны дожили только шестеро». «Помог» этому и небезызвестный голод в Поволжье. Умер от голода и дед Георг. Опухший от водянки, он сидел на кровати, уже не в силах встать – эту картину Елена представляет себе со слов матери, которой было тогда шесть лет. Когда началась война, семью репрессировали и вывезли в Омскую область, а Анну, едва ей исполнилось шестнадцать, мобилизовали в трудармию и этапировали в Воркуту. «Уже во время перестройки, – продолжает Елена Фёдоровна, – я сделала запрос. Получила ответ: А.Г. Бэр работала на такой-то шахте – и всё, ни о какой мобилизации и трудармии ни слова, словно она в Воркуту по свой воле приехала…»

Там и встретила Анна суженого – такого же, как она, репрессированного немца, но… любимый погиб: заблудился в кромешной пурге, в которой ничего не видно и не слышно, кроме воя ветра, сбился с дороги, потерял направление да так и не выбрался из сугробов. Замёрз насмерть. 19-летняя Анна была на восьмом месяце, а они даже не успели оформить свои отношения, потому и носила Елена до замужества фамилию матери, а отцом ей стал другой мужчина, русский, и почти на десять лет старше её мамы.

И это одна из самых невообразимых страниц в истории появления Елены на свет. Мужчина не только предложил Анне стать его женой, но и сделал почти невозможное – вывез её рожать в… Первоуральск. Как он сумел это сделать, Елена не знает. Все поезда из Воркуты буквально перетряхивались энкавэдэшниками, выезд приравнивался к побегу, за который автоматически давали 25 лет каторги. А после родов приёмный отец сумел привезти её маму обратно в Воркуту, оставив новорождённую своей сестре. И до семи лет девочка звала её мамой. А когда после смерти Сталина и разоблачительного XX съезда началась реабилитация этнических немцев, выяснилось, что у неё две мамы, и первая мама забрала дочь в Воркуту.

Кстати сказать, Елена Фёдоровна, хотя ей было тогда всего четыре года, смерть Сталина помнит: «Все плакали…» («Одни от горя плакали, другие – от счастья», – вполголоса говорит её соседка по комнате, в присутствии которой происходит разговор.)

Первоуральск – город, так сказать, не южный, но и после него Воркута показалась краем света: беспросветная полярная ночь, сорокаградусные морозы, ощущение холода и голода, вечно отмороженные щёки, губы, мгновенно примерзающие к железу, когда, например, пытаешься попить из уличной колонки, и оторвать их можно только с кровью. Периодически налетающая пурга – жуткая, валящая с ног, трамбующая снег так, что потом по нему можно ходить, не проваливаясь. Но – и сказочной красоты полярные сияния, и незаходящее солнце летом, в разгаре полярного дня, и дивная зелень весенней тундры…

Жили в пригородном посёлке при руднике – посёлок так и назывался: Рудник. В бараке. Впятером в одной комнате. 38 комнат, 38 семей и всего две общие уборные: одна в одном конце коридора, другая – в другом. У каждой комнаты – своя печь, но топка её – в коридоре. Эта картина и до сих пор стоит перед её глазами: длинный коридор – и двери, двери, двери, а между ними – топки, топки, топки… И колонны зеков, которых ведёт на работы одетая в какие-то жуткие бушлаты и вооружённая автоматами охрана со злющими овчарками на поводках (и «шаг влево и шаг вправо приравниваются к побегу»). И терриконы шахт. И лагеря, подступающие к городу со всех сторон (при каждой шахте – свой террикон и свой лагерь) и продолжающие пополняться – белорусами, украинцами с освобождённых от фашистов территорий, да и советскими немцами, – теми, кого не успели выслать по указу о депортации, потому что им «повезло» остаться на оккупированной территории… И наезжающие в Воркуту ненцы и коми – нарты, запряжённые оленями, малицы из оленьих шкур и такие же меховые пимы. И дети, засунутые в меховую оленью шкуру, как в кокон. И манера есть сырое мясо, отхватывая его кусочки у самых губ острым ножом. И кормить такими же кусочками сырого, с кровью, мяса детей…

В 1961 году семья, уже полностью реабилитированная, свободная, восстановленная в правах, смогла накопить денег на покупку жилья и перебралась в Луганск.

Этот город потряс 13-летнюю Елену, особенно по контрасту с Воркутой: много зелени, просторные парки и скверы, широкие площади и проспекты. Впервые в жизни она увидела трамвай и, раскрыв рот, долго смотрела вслед диковинным вагончикам, бегущим по городу по рельсам.

После школы решила поступать на факультет иностранных языков, но мама встала стеной…

– Скажите, а ваша мама говорила с вами по-немецки?

– Да, говорила, и я его вполне пристойно понимала, но сама мысль, что я ещё закончу и иняз, со специализацией «немецкий язык», повергла её в ужас. Времена изменились, но у неё в подсознании по-прежнему сидело убеждение: страшно быть немцем в этой стране… Так мне и сказала: «Костьми лягу!..» И в конце концов я закончила Абхазский госуниверситет, историко-филологический факультет… Как видите, у меня и в этом отношении полный интернационализм… И, знаете, когда подумывала о диссертации, хотела даже избрать тему «Советская обрядовость»…

Немка по национальности, по рождению, по паспорту (советскому ещё паспорту), она давно могла бы уехать в Германию, даже сдала «шпрахтест» (экзамен по языку) – сдала, кстати сказать, отлично, но…

Понимая, что Германия – это историческая родина, своей настоящей Родиной она считает не Поволжье, где родилась её мама, не Урал, где родилась она сама, не Воркуту, а Украину. В том числе и потому, что это Родина её мужа и её детей.

– Я люблю Украину – это не для красного словца! Страну люблю, её природу, её людей…

А почему, собственно говоря, нельзя быть немцем, чтобы любить Украину? Или, наоборот – почему нельзя любить Украину, будучи немцем или представителем любой другой национальности?..

«Зелёный коридор»

В 1990-х годах, когда в Украине возникло общественное движение «Видергебурт» («Возрождение»), Елена Фёдоровна с лёгким сердцем влилась в него. Позвонила коллега с кафедры педуниверситета им. Тараса Шевченко:

– Лена, у нас тут какая-то новая организация создаётся, думаю, тебе будет интересно…

Она никогда не скрывала от коллег, что немка.

Вошла в это движение с азартом, который был ей свойствен во всём. Вслед за «Видергебуртом», который был организацией «только для немцев» (ну ещё для членов их семей, но ведь это сути дела не меняло – недодумали, не сформулировали в уставе то, что следовало додумать и сформулировать в самом начале, а тем самым ограничили круг людей, которым интересны немецкая культура и немецкие традиции и которые хотели бы быть рядом), возникли центры немецкой культуры – для всех. Она была и председателем областной организации «Видергебурт», и председателем Немецкого культурного центра Луганщины, да ещё стала и предикантом немецкой лютеранской общины ХЕЛЦУ.

– Сколько этнических немцев в Луганской области?

– Подождите, сейчас вспомню… На тот момент… да, было 1555 человек.

Но со временем от некоторых обязанностей отказалась – возникло новое увлечение: создала немецкий танцевальный коллектив «Ветераны Терпсихоры» и стала его руководителем.

Ансамбль принимал участие в праздничных концертах, к немецкому движению с уважением относились городские и областные власти, Елена Фёдоровна стала ещё и замом председателя Ассамблеи народов Луганщины, объединяющей 27 организаций, и, как говорится, ничто не предвещало…

– Елена Фёдоровна, с чего, по-вашему, всё началось весной 2014-го?

– Мне проще рассказать, с чего всё началось лично для меня. В апреле меня две недели не было в Луганске. Возвращаюсь – и вдруг вижу: на здании СБУ висит российский трёхцветный флаг. А это центр – улица Коцюбинского. Потом вижу – шины, и мне говорят, что здание захватили какие-то повстанцы. А я-то приехала совсем не готовая к этому, конечно, я знала из новостей о том, что происходит в Славянске, но у меня совсем другие мысли в голове: на носу День города, надо готовить концерты, праздничные мероприятия… А тут… Поверьте, народ не хочет быть с сепаратистами!..

– А усомниться позволите?

– Да какие могут быть сомнения?! Возьмите мою мобилку – давайте прямо сейчас обзвоним всех моих друзей!

– А как же «референдум», который прошёл в мае?

– Вы считаете, это был референдум? Какой это референдум, если о его проведении почти никто не знал?! И что это за референдум? Не верьте этим понтам: не хочет народ в Россию. Народ хочет быть с Украиной. А мы убиваем друг друга! Ребята, опомнитесь! Даже если мы говорим по-русски, мы всё равно украинцы. От чего нас хотят «спасти»? От права быть украинцами, жить на украинской земле, считать Украину Родиной и желать ей лучшего будущего?.. Нет, я не понимаю этого! Вся семья не понимает – ни я, ни муж, ни дети. Сын в Виннице, дочь в Харькове – они тоже этого не понимают!

Окончание в следующем номере

Анатолий Юрченко, «УЦ». Фото автора (кроме архивных).

Безусловно, чувство патриотизма или свойственно человеку, или нет. Быть немножко патриотом нельзя. Но быть одержимым этим социальным чувством вполне возможно. Тому пример – Борис Безсмолый, председатель Александровской районной организации Общества Содействия Обороне Украины.

Раньше это называлось ДОСААФ. Эта аббревиатура широко используется и сейчас, почему-то не прижилась новая – ОСОУ. Борис Сергеевич возглавляет районный ДОСААФ уже – не поверите – 48 лет. Это огромная история, которую он прекрасно помнит и о чем с удовольствием рассказывает.

– Сначала я, молодой, учился у старших товарищей, у наставников, постепенно развивал личную активность. Нам удалось поднять спорт в районе. Александровская – единственная в области команда, которая выступала на первенстве Украины по мотоболу. И сюда к нам приезжали команды со всей страны. Наши ребята участвовали в первенствах области и Украины по мотокроссу. Были у нас картинг, пулевая стрельба, радиоспорт, охота на лис. Было весело. Родители приводили мальчишек, и им было чем здесь заняться. В ДОСААФ они обедали и ужинали, разбирали и собирали мотоциклы, изучали работу двигателя внутреннего сгорания, вымазывались машинным маслом и бензином и были счастливыми. С весны до осени – поездки, соревнования.

Нам хотелось все делать лучше. У меня был кумир Леня Черный, кировоградец, мастер спорта, чемпион вооруженных сил, чемпион Украины. На Завадовке проводил первенства округов, Советского Союза, приз Гагарина по мотокроссу. Там собирались десятки тысяч зрителей. Это действительно были праздники спорта. Мой учитель – Ваня Курабовский, александриец – чемпион Украины и Советского Союза по автомобильному спорту. Саша Малыхин – водномоторный спорт. Валера Бобов. Я брал с них пример и хотел сделать нашу работу лучше. Получалось. А когда получается, есть настроение и желание совершенствоваться.

Нам помогали. Не было такого, чтобы кто-то в чем-то отказал. Мы ведь занимались с детьми. Приедешь в колхоз, скажешь председателю о нуждах нашей организации, и нам обязательно помогут. Например, оплачивали поездки. Знаменская железная дорога выделяла нам вагон, который перегоняли на станцию Фундуклеевка, и большая группа, в составе которой были военруки школ, ветераны войны, посетила все Города-герои. Мы были в Новороссийске, Керчи, Минске, Волгограде, Смоленске, Одессе, Киеве… Есть что вспомнить.

Сейчас тоже сложа руки не сидим – ремонтируем технику для АТО.

Многие кировоградцы знают Бориса Безсмолого. Не лично, но видели его наверняка, если выходили в центр города 9 Мая. Это он с сыновьями и друзьями на автомобиле времен войны, в форме солдат Советской Армии проезжает по Большой Перспективной до Крепостных Валов. Эта тематическая композиция называется «За Родину».

– Мы воссоздаем подвиг наших отцов и дедов. Это миг перед подвигом, перед бессмертием. Здесь и медсестра, и матрос со связкой гранат, и пулеметчик, и заряжающий пушку, политрук, раненый боец. Когда мы едем на машине, нас провожают тысячи глаз, и мы испытываем гордость за наших ветеранов и невероятное чувство патриотизма. Благодарны ветеранам, говорящим доброе слово об этой композиции.

Одним из уставных обязательств общества содействия обороне является пропаганда темы военной истории. Можно было бы обойтись лекциями в школах, показом слайдов и фотографий, но Борис Безсмолый, сын ветерана, подошел к этому не как к обязательству, а как к выполнению личного долга перед всеми ветеранами. Так возник военно-исторический клуб, члены которого участвуют в реконструкциях боев периода Великой Отечественной войны.

– Мы были в Днепропетровске, в Полтаве, в Киеве. Военно-исторические клубы (ВИК) приглашают участвовать в реконструкции боев. В Киеве нас, красноармейцев, было около двух тысяч. Там были представители из Чехии, Сербии, Беларуси, России и почти всех областей Украины. Объединились те, кто поддерживает ветеранов, не сомневается в их подвиге, знает и не фальсифицирует историю Великой Отечественной войны. И молодые, и в годах. Я рад, что есть преемственность поколений.

Приезжаем на место реконструкции боя за два-три дня. Разбивают по батальонам, ротам, взводам. Есть штаб. Сотрудники СБУ проверяют оружие. Условие одно для всех и обязательное – в стволе должен быть штифт, чтобы не вылетела пуля. А холостыми стрелять разрешается. Идем на исходные позиции…

Министерство обороны обеспечивало техникой, Киностудия имени Довженко предоставляла танки, зенитки. Мы форсировали приток Днепра – Деснянку. ДОСААФ реконструировал воздушный бой, были самолеты с нанесенными на бортах звездами и немецкими крестами.

На плоту форсировать Деснянку было страшновато. Гребли палками, досками. Плот близко к берегу не подходит, надо прыгать в воду – по колено, по пояс. По плану форсировали три линии, кировоградская группа была третьей вместе с израильтянами – двадцать человек приехали, у которых родные погибли здесь во время войны. Моряки из Севастополя форсировали первую линию. Ограждения, окопы, колючая проволока, «немцы» стреляют. Это все надо пройти. Все практически натурально: не перепрыгнул через окоп, упал, разбил лицо, полон рот песка. Но надо вставать, идти в атаку, кричать «За Родину!», стрелять. Убитым считаешься, если противник выстрелил в тебя в упор или у тебя закончились патроны. Но ты не уходишь с поля боя, не отходишь в сторону, а падаешь, причем театрально. А пехота продолжает атаку.

После боя – построение, награждения, выступление министра обороны. Все на подъеме, настроение – не передать словами.

В «боях» участвуют представители разных профессий. Есть в клубе школьные преподаватели военного дела, сотрудник милиции, фельдшер, депутат сельсовета, заправщик. Приглашают старшеклассников, рослых мальчишек, которые соглашаются с большой охотой. Ну и, конечно, Борис Сергеевич и три его сына. У каждого своя форма, свое оружие. Частично покупают сами, частично помогает клуб.

– Раз в месяц ездим в Киев на военный базар. Из городов Украины и даже из-за рубежа туда люди вывозят для продажи военный реквизит. Для того, чтобы одеть взвод солдат, а это двадцать человек, надо всего по двадцать: пилоток, шапок, ремней, сапог, маскхалатов, ватников. Эмалевая звездочка периода войны стоит 80 гривен. Пилотка – 80. Ремень – 150 гривен. А на него надо прицепить саперную лопатку в чехле, подсумок для гранат, подсумок для патронов, флягу.

Иногда помогают воинские части: кто портупею принесет, кто шинель, кто флягу. Так мы собираем реквизит, потому что все до мелочей должно соответствовать тому периоду. Сейчас я ищу шинели. Объехал уже пять воинских частей. В одной из них сказали, что было три тысячи, но их пустили на ветошь. Для нас это такая потеря…

В клуб к Безсмолому люди сносят и свозят все, что для него может иметь историческую ценность. Это предметы быта, одежда, посуда, фотографии времен войны. Уже подумывают о создании музея. Привозят даже старые автомобили, от которых остался один корпус или отдельные запчасти. Все это собирается «до кучи». В гараже ДОСААФ есть даже тачанка. Но самым поразительным являются два автомобиля, на которых члены исторического клуба выезжают на мероприятия.

– На ходу у нас два автомобиля: ЗИС-5, трехтонка, и ГАЗ-67, командирский автомобиль периода войны. Это был первый советский внедорожник. Когда мы куда-то едем, водители нас останавливают, просят показать автомобиль, который они видели только в кино. Фотографируются на его фоне или за рулем. Мы рассказываем, что ЗИС-5 выпускался с 33-го по 53-й годы. Это первый советский автомобиль. До войны крылья были полукруглые, а когда немцы подошли к Москве, завод переехал на Урал, и там стали делать прямоугольные крылья. А во время войны машина листовым металлом не обтягивалась, что давало возможность экономить 30–40 килограммов металла. Открывался только задний борт. Была только одна фара, потому что не хватало оптики. Машина перевозила снаряды, раненых. Во время блокады Ленинграда на Дороге жизни через Ладожское озеро каждый день, когда были обстрелы, уходило под лед по тридцать машин.

А если наша машина стоит на улице города, подходит фронтовик, похлопает ладонью по крылу или по кабине и говорит: «Захар (или Карпо), сколько мы с тобой патронов перевезли, сколько раненых!»

Семнадцатого февраля закончилась Корсунь-Шевченковская битва. Каждый год Борис Сергеевич с товарищами ездит в села, где были бои.

– В память о наших земляках, которые там погибли, мы возлагаем цветы к обелискам. Потом с гордостью проходим улицами Корсуня, там возлагаем цветы и идем в музей на очередной просмотр экспозиции.

Когда в Корсуне во время реконструкции боя мы сидели в окопах, я шепотом разговаривал со своим отцом. Он там был, думал о семье, о детях. Отец прошел Корсунь, был тяжело ранен во время боев в Венгрии за два месяца до Победы. Похоронная команда его, чуть живого, нашла. Были пробиты легкие, так с пулей он и жил. Умер в 84-м году…

Такой клуб – единственный в Кировоградской области. Хочется обратиться ко всем, у кого на чердаках пылятся вещи времен Великой Отечественной войны. Передайте их в Александровку Борису Безсмолому. Пусть это будет ваша дань памяти о героях той войны.

Мы спросили Бориса Сергеевича, каким, по его мнению, с учетом событий в стране, будет 9 Мая этого года.

– Как бы ни было, мы не отойдем от традиции. В той войне погибло 14 миллионов украинцев. В нашем районе 54 братских могилы, в которых захоронено 5 тысяч 276 советских воинов. Александровщина дала 9 Героев Советского Союза, двух полных кавалеров ордена Славы. Две с половиной тысячи людей было вывезено на работы в Германию. Более 600 человек было расстреляно. Так что День Победы для нас светлый и святой. Мы сделаем маленькую реконструкцию, к которой уже готовимся. На харьковской фабрике пошива знамен мы заказали штандарт Второго Украинского фронта.

P. S. По случаю Дня Соборности Украины Президент Украины Петр Порошенко наградил предСедателя Александровской районной организации Общества Содействия Обороне Украины Бориса Безсмолого орденом «За заслуги» 3-й степени.

Елена Никитина, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Так сложилось, так продиктовано редакционной политикой «УЦ»: журналисты при написании статей ориентируют их на конкретного читателя. На сознательного, думающего читателя. При этом наша цель – не продемонстрировать свою образованность, начитанность, образное мышление, приверженность к ассоциациям… Мы ведем диалог: я – читатель.

Не сочтите этот материал за рекламный, «предподписочный» – до следующей, «летней» подписки еще очень далеко. Нам просто захотелось поближе познакомиться с тем, кому мы адресуем не строчки, не страницы, а свои мысли и чувства, перед кем раскрываем душу.

Наверное, это не будет раскрытием секрета, но кировоградские журналисты «полюбляют» бывать в кафе «Фонтан». Там собираются представители практически всех СМИ города. Именно там присутствует настоящее журналистское братство, солидарность или что там еще, объединяющее акул пера (в нынешнем понимании – дятлов клавиатуры). И вот однажды нашу компанию встретила радушная, красивая, приветливая хозяйка по имени Алена. Узнав, кто мы и откуда, смутилась (чего никогда не бывает с людьми, стоящими за стойкой бара или кафе). Отдала распоряжение официантам и работникам кухни и скромно подошла к компании:

– Можно взять у вас автографы?..

Замешательство, неудобство… Шок! У нас? И вдруг – автографы! Мы, конечно, расписались – каждый под своей статьей свежего номера «УЦ», положенного нам на стол. А дальше – кто вы? Знаем, что Алена, что жена Дмитрия, что всегда рады видеть журналистов (и не только) в «Фонтане»… Разговорились. Оказалось, что Алена – это именно тот человек, для которого и ради которого мы все работаем. Она – именно тот думающий читатель, на которого рассчитаны материалы «УЦ». И для нас она оказалась образцовым читателем.

Когда ехали на встречу с ней, вспомнились слова, которые в какой-то ситуации произнес главный редактор, ссылаясь на кого-то из своих учителей: «Высшее образование не заменяет среднее соображение». Алена, с ее опытом работы завхозом, продавцом, буфетчицей, заведующей кафе (признанного местными журналистами), Елена Александровна Янчук, имеет воображение куда выше среднего. Именно поэтому мы с ней встретились «в кулуарах» и поговорили о том, когда она открыла для себя «УЦ», что для нее значит наш труд, что в нашей «кухне» – на уровне, а что надо менять. Ее мнение, как и всех вас, для нас очень важно. Готовы выслушать каждого друга редакции и по вашему совету усовершенствоваться. Портрет одного из наших читателей-почитателей представляем вашему вниманию. Итак, Алёна Янчук:

– По специальности я товаровед, но всегда хотела быть учителем. В 1991-м году, как это бывает у многих, мама сказала, что товаровед – это главный человек в обществе (по тем временам) и надо идти в торговлю. Я до сих пор жалею о своем выборе, потому что очень люблю детей и хотела быть преподавателем.

С «Украиной-Центр» впервые я познакомилась всего три года назад. Я не из тех, кто выписывает газету с самого первого номера. Но она для меня не менее ценна. До этого я видела билборды с изображением собачки, держащей в зубах газету, и надпись – «Украина-Центр», но меня смущало слово «Центр». Я была уверена, что это киевская, центральная газета. Дело в том, что слово «центр» у меня ассоциировалось с центральной властью, с Киевом. Однажды муж купил эту газету, и она мне понравилась.

В этой газете я увидела все то, что мне надо. Во-первых, мне очень нравится колонка редактора: она всегда оригинальная, актуальная и остроумная. В этой газете местные новости, много рассказывается о Кировограде, о наших земляках, очень вкусные рецепты, которые я использую. Я консервировала по этим рецептам…

Когда скопилось определенное количество газет и встал вопрос, куда их девать, мне стало жалко их выбросить, и я начала вырезать статьи, которые для меня важны, и сортировала их. Так возникли папки: «Культура», «История», «Власть», «Кулинария», «Спорт» и другие. У меня есть удивительная папка под названием «Кировоград». Здесь собраны ценные материалы о моем родном городе. Уверяю: в Интернете этого не найдешь – о Винниченко, о Шевченко, о Червинской. Эта информация не только нравится мне. Моя дочь учится в седьмом классе, и мы с ней при написании рефератов, подготовке презентаций используем ваши статьи.

Ваша газета мне нравится тем, что она живая. В ней живые люди, реальные истории, реальные фотографии. Это не вымысел автора, который сидит в кабинете и что-то придумывает для читателя. Это все – реальные события. Еще мне очень нравится, что газета прослеживает судьбы своих героев, резонансных событий. Иногда меня огорчает то, что истории ничем не заканчиваются, потому что те, от кого что-то зависит, не участвуют в чьей-то судьбе. Но то, что это на контроле редакции уважаемой газеты, вселяет надежду.

Многие мне говорят, что можно пользоваться интернет-версией газеты, что я старомодная, выписывая бумажную версию. Но это в какой-то степени ритуал, когда я каждый четверг (спасибо нашему почтальону, которая в любую погоду приносит нам газету) возьму в руки любимое издание. Мы с мужем вырываем ее друг у друга из рук, потому что мой муж Дима увлекается спортом, играет в волейбол, он любит все, что связано со спортом. И, когда не стало газеты «Спортревю», он жадно читает спортивную страницу «Украины-Центр». Нас очень обрадовало то, что Юрий Илючек продолжает освещать спортивную жизнь Кировограда и области.

Однажды, совсем недавно, случилось следующее: одна из газет, уже прочитанная, лежала на столе. Вдруг Дима посмотрел на нее, а на странице, которая была сверху, заголовок – «Доброты должно хватить всем». Там был перечень тех, кто нуждается в помощи, в доброте и участии. Мы задумались, что можем сделать, как поучаствовать, чем помочь. В итоге мы в кафе «Фонтан» устроили рождественский обед для людей, которые, может, и не смогли бы отпраздновать Рождество. Страшно слышать, когда люди говорят: «Я не помню, когда ел мясо»… Мы помогаем армии, детским домам. У нас есть доброта, которую мы можем дать кому-то еще.

Поскольку моя дочь – школьница, мне нравятся статьи о системе образования. Здесь же и культура. Николай Цуканов зовет посетить галерею, а учителя не хотят вести детей. Это отдельная тема. Помню, когда звали на стадион и говорили, что какой учитель приведет больше детей – получит в подарок футбольный мяч. В итоге – ничего. Дети не знают названий улиц города. А что говорить об области?..

Спасибо Оле Степановой. Благодаря ее кулинарной странице мы усовершенствовали рецепты кафе «Фонтан». Мы столько всего интересного попробовали и применили! Глинтвейн, картофель «Пай» и многое другое теперь есть в нашем меню.

Как бы ни было грустно, в последнее время у меня появилась папка под названием «Майдан. АТО». Это дочери для истории. Это нельзя забыть. Я стараюсь ее меньше нагружать новостями, но она должна знать, что происходит в нашей, в ее стране.

Мне очень нравится колонка редактора в вашей газете. Цитаты, анекдоты. Я их, если они меня цепляют, выписываю. Я даже пыталась писать в вашу газету. Но мне не нравится ваш обзор писем. Вы там зачастую переадресуете просьбы каким-то инстанциям. Но к вам же обращаются в последнюю очередь, когда надежда только на вас. Помогайте людям!

Спасибо вам за анонсы и афиши. Вы говорите: не сиди дома! Иди в филармонию, театр, музей, рок-клуб, галерею! Как это здорово! Наш город живет. И на замечания скептиков, что некуда пойти, нечем себя занять вечером, я показываю вашу газету и анонсы культурных мероприятий. Мы с мужем благодаря вам посмотрели весь репертуар тетра Кропивницкого. И всем советуем.

Я вырезки из вашей газеты (на разные темы) раздаю подружкам, мамочкам из класса, учителям, знакомым. Как оказалось, они не знали, что «Украина-Центр» – газета кировоградская. Напишите где-то в вашей рекламе, что вы – местные, наши. Уверена, что полку ваших почитателей прибудет. А еще я уверена, что, несмотря на несметное количество гаджетов и доступный Интернет, моя дочь будет выписывать газету «Украина-Центр».

Елена Никитина, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Излишним будет призывать кировоградцев и гостей города посещать наш украинский музыкально-драматический театр имени Кропивницкого. Знать его репертуар и ходить на спектакли – святая обязанность образованных людей, которых у нас, к счастью, немало. Но на один из спектаклей хочется обратить особое внимание. Называется он «Моей маме сто лет».

Он идет на малой сцене. Не потому, что главный режиссер театра Евгений Курман опасается, что не будет заполнен большой зал. Просто, наблюдая за происходящим на сцене с близкого расстояния, у зрителя возникает ощущение присутствия там, среди героев постановки. И еще лица. Они у актрис такие выразительные, они так мастерски играют глазами, губами, мимикой, что это надо видеть в мельчайших подробностях.

Сюжет спектакля захватывающий. На сцене – четыре поколения женщин, связанных семейными отношениями и абсолютно разных. Но таких прекрасных! Сложно сказать, драма это или комедия, потому что зал смеется и радуется, задумчиво молчит и утирает слезы несколько раз в течение полутора часов.

Каждая исполнительница своей героини – очень колоритная. Но потрясает игра Тамары Лаптевой, сыгравшей столетнюю Малу. На десятом Международном фестивале женского творчества имени Марии Заньковецкой, состоявшемся в декабре прошлого года в Нежине, Тамара Александровна за эту роль была удостоена награды за лучшую женскую роль фестиваля. А спектакль был награжден дипломом «Лучший женский ансамбль».

«Моей маме сто лет» кропивничане показывают всего один раз в месяц. В феврале – дважды. Один показ уже был. Следующий – 25-го. Спешите купить билеты. Эстетическое удовольствие и наслаждение гарантированы всем.

Елена Никитина, «УЦ».

У кировоградских поклонников театра в минувшую среду был очередной праздник: в областной филармонии состоялся спектакль по классическим и всем хорошо знакомым пьесам А. Чехова «Медведь» и «Предложение» с по-настоящему звездным актерским составом.

Ольга Сумская, Виталий Борисюк, Лилия Ребрик, Юрий Горбунов и Алексей Вертинский – всех их зрители могли увидеть в роли знакомых с детства чеховских персонажей и, конечно же, оценить, насколько удался каждому из них тот или иной образ. «Медведя» мы все помним по одноименному советскому фильму с Михаилом Жаровым и Ольгой Андровской. Помещицу-вдову Елену Ивановну сыграла Сумская, которой, надо сказать, образ чеховской аристократки был весьма к лицу. А вот Григорий Смирнов в исполнении Борисюка, по скромному мнению автора, выглядел несколько наигранно – коронная фраза «Медведя» «Как я зол, как я зол!..» в исполнении Жарова звучит намного убедительнее.

Лилия Ребрик и Юрий Горбунов более известны как телеведущие. Тем интереснее было увидеть их на театральной сцене – и тем неожиданнее был успех. «Предложение» смотрелось намного живее «Медведя», актерам, казалось, не составляло труда демонстрировать мгновенный переход к прямо противоположным чувствам – от всепоглощающего смущения до искреннего гнева. Лиле и Юрию определенно нравились и их роли, и сама постановка – и зритель чувствовал это.

В единое целое два разных водевиля связал Алексей Вертинский, сыгравший в «Медведе» Луку, а в «Предложении» – отца Натальи Степана Чубукова. Он же был ведущим, пояснившим, в чем заключается схожесть двух пьес и почему их необходимо смотреть вместе: «За долгие века только одну истину узнали люди о любви: это есть великая тайна. Все остальное – лишь вопросы».

… А потом в задушевной беседе мы с Алексеем Вертинским рассуждали о месте Чехова в драматургии, актуальности его творчества и в целом об украинском театре.

– Алексей Сергеевич, почему вы решили играть в «Медведе» и «Предложении»? Эти пьесы Чехова, наверное, не ставил только самый ленивый режиссер, кроме того, есть советский фильм, с героями которого зрители явно будут сравнивать и вас, и остальных.

– Давайте я начну с конца. Так вышло, что я был на фестивале им. Чехова в Польше. На этот фестиваль мы возили «Дядю Ваню» и получили возможность увидеть Чеховых, которых туда свезли со всей Европы. И там я увидел эти два водевиля – «Медведь» и «Предложение» – в исполнении одной из польских трупп. Я был поражен! Такого Чехова я никогда не видел у нас. Хотя я и сам в юные годы играл в «Предложении» в нашем Дворце пионеров, только тогда я играл Ломова, а сейчас – Чубукова. Польскую постановку я посмотрел на одном дыхании и подумал тогда: «Елки-палки, как все оказывается просто!» И, когда мне этим летом вдруг позвонили и предложили сыграть в «Предложении» Чехова, я сказал: «До свидания. Даже мечтать на эту тему не буду, я уже видел в своей жизни настоящего “Медведя” и настоящее “Предложение”. Не буду даже пытаться». Меня спросили: «А что вы за спектакль видели?» Я и отвечаю, что на фестивале в Польше. «Так это тот же самый режиссер! – говорят мне. – Он тогда поставил их с польской труппой, а теперь хочет это сделать снова, но уже с нашими актерами». В общем, этот спектакль практически является переносом того. Я тут же, конечно, согласился, и, когда Юра Горбунов у меня спрашивал «А может, не стоит, Чехова ведь затерли до дыр, на нем живого места нет?», я ему сказал: «Юра, не думай, это классный режиссер. Он сделает такого Чехова, который вам самим понравится». И так мне пришлось уговаривать всех! Вы спрашивали, почему я решил играть в этом спектакле? Потому что мне хотелось, чтобы зритель посмотрел спектакль с моим участием так, как в свое время этот же спектакль смотрел я.

– Чехов – это самая что ни на есть классика драматургии, которую любят во всех театрах. Но есть ведь современная украинская драматургия, есть современная европейская драматургия. Почему наш зритель видит так мало современных спектаклей?

– А кто вам сказал, что их мало? Один из примеров, кстати, именно украинской современной драматургии: у Андруховича есть роман «Московиада». Одна из его поклонниц на основе этого романа сделала пьесу, киевский Молодой театр поставил ее, и она имела успех. Другой пример: нам на рассмотрение представили пьесу одной украинской журналистки об актере, который сначала играл худо-бедно в театре, а потом, чтобы прокормить семью, уехал в одну из европейских стран, чтобы ухаживать за больными, стариками и таким образом собрать денег. Называется этот спектакль «Маринованный аристократ». Вот она, современность, сюжет до боли знакомый, типичный для постсоветской Украины. Я не скажу, что эта пьеса относится к моим любимым, но каждый раз, когда я играю в ней, я испытываю очень сильное волнение. Видимо, потому, что история очень жизненная и в какой-то мере касается нас, актеров.

Все дело в том, что современные постановки делаются, можно сказать, на энтузиазме, мало кто готов вкладывать деньги в такие вещи. Ладно, не помогаете – хотя бы не мешайте! Среди актеров, режиссеров очень много людей, готовых почти за бесплатно днями и ночами трудиться над современной постановкой, но нет же – и тут руководство ставит палки в колеса. Проблема там. В руководстве культурой должны стоять люди, понимающие, чувствующие искусство, живущие искусством. Тогда само отношение к искусству, сам подход будет другим.

Виктория Барбанова, «УЦ».

Какие ассоциации возникают у вас при слове «шансон»? Меломаны, скорее всего, заговорят об Азнавуре, а большинство людей, в музыке не искушенных, вспомнят Михаила Круга и Вилли Токарева. Так какой же он – хороший шансон?

Концертный тур Алексея Большого носит весьма скромное название «Очень хороший шансон». Если учесть, что все песни Алексей пишет и исполняет сам, можно даже предположить наличие у артиста звездной болезни. А между тем Кировоград воочию убедился, что господин Большой сочиняет и поет действительно хороший шансон. И хотя принцип этого жанра – аматорский подход к творчеству, в музыке, звучавшей в зале Кировоградской областной филармонии в День Святого Валентина, все же чувствовалось наличие качественного музыкального образования. Стал ли шансон Большого от этого хуже? Нисколько! Наоборот, Алексей раскрыл новые грани жанра, добавив в аранжировки чуток блюза. Получившееся блюдо пришлось по вкусу даже тем, кто относится к шансону в целом прохладно.

Концерт начался своего рода мини-спектаклем, представлявшим разные стили шансона. Первым на сцену вальяжно вышел барабанщик в ярко-красном спортивном костюме с лампасами – словно напоминание о дворовых корнях жанра. Вслед за ним появились гитаристы – романтичный басист и несколько развязный соло-гитарист с характерной бородкой. Гвоздем стал выход аккордеониста в цилиндре и очках а-ля «кот Базилио». И, конечно же, две бэк-вокалистки – куда без них? В общем, песни Алексея Большого было приятно не только слушать, но и смотреть. Не менее приятно было пообщаться с артистом: оказалось, что Кировоград ему знаком, но побывал он здесь несколько лет назад в неожиданном даже для себя амплуа – как актер.

– Мне этот город очень понравился, – отметил Алексей. – Я уже был здесь на съемках сериала «Синдром Дракона». У меня была прекрасная роль мертвого бандита с выколотыми глазами – я имел честь быть убитым не кем иным, как Владимиром Майковым. Я не зря предупредил маму, чтобы она не пугалась. Когда я увидел себя в гриме, зрелище оказалось явно не для маминых нервов. У меня очень хорошая мама, она интересуется всем моим творчеством и обязательно посмотрела бы сериал – а я в таком виде.

– Маме нравится, что вы исполняете шансон?

– Она меня всячески поддерживает. В детстве я мечтал стать крутым музыкантом и играть в рок-группе. Родители поняли мое стремление и отдали в музыкальную школу. Естественно, я хотел выучиться на гитаре, но у моей семьи хватило денег только на трубу. Разочарованию, конечно же, не было предела: в сравнении с гитарой труба была полным отстоем. Когда я шел через наш двор на занятия, а потом с занятий, надо мной пацаны подшучивали. А если бы я ходил с гитарой, был бы авторитетом. Кстати, могу сказать, что мой творческий путь начался с шансона, – первой песней, которую я разучил на гитаре, была «На Дерибасовской открылася пивная». После музшколы было специальное отделение суворовского училища, где учат военных дирижеров. Полученными там знаниями пользуюсь до сих пор.

– В вашей музыке прослеживаются черты рока и блюза. Какие исполнители, группы повлияли на ваше творчество?

– Об этом я могу рассказывать вечно. Я меломан, у меня просто огромная коллекция самой разной музыки. Но если говорить о том, какая именно повлияла на творчество… В СССР, если помните, было только две альтернативы официальной музыке: классический рок и блатняк. Я слушал и то и другое. Если по исполнителям, то из рока это Deep Purple, Led Zeppelin, Queen и так далее, а из блатняка – конечно же, Высоцкий, Розенбаум, Вилли Токарев. Если быть честным, то термин «шансон» прикрутили к этой музыке уже в 90-е годы. Это была юность. А в более взрослом возрасте я получил возможность посещать концерты любимых исполнителей и даже выезжать за границу с этой целью – естественно, я этой возможностью пользовался и побывал на живых концертах практически всех своих любимых рок-групп. Об этом могу вообще отдельное интервью дать.

– Высоцкий так пел свои песни, что слушатели начинали верить в то, что события, описываемые в песне, происходили с ним лично. Вас не отождествляют с героями ваших песен?

– Высоцкий – мой любимый поэт, но давайте не забывать, что он был еще и театральным актером. Это оказывало влияние на манеру исполнения. К тому же Высоцкий тоже начинал с блатняка – перепевал Утесова. Я тоже вживаюсь в своих персонажей насколько могу, но я не актер. Вообще темы для песен я беру из жизненных историй, стараюсь при этом максимально вжиться в ситуацию, в которой оказывается мой герой. Мне очень льстит, когда, послушав новую песню, друзья начинают звонить и спрашивать: «А что там с тобой случилось?» Значит, хорошая получилась песня.

Беседовала Виктория Барбанова, «УЦ».

Именно такое название носит всеукраинский концертный тур популярнейшей группы «ТИК», которая в минувшее воскресенье выступила в Кировограде. Этот тур, посвященный 10-летию коллектива «Трезвость и Культура», включающий концерты в более чем 30 городах нашей страны, стартовал 1 февраля в Киеве и завершится 10 июня в родной для Виктора Бронюка и его замечательных коллег Виннице.

В том, что группа «ТИК» пользуется необычайной любовью в Кировограде, можно было убедиться по аншлагу в зале областной филармонии. Начался концерт с инструментальной вариации гимна нашей страны, а затем на сцену под овации публики вышел Виктор Бронюк. Лидер «ТИКа» не только пел популярные и совершенно новые композиции, танцевал, играл на гитаре и баяне, но и читал стихи, общался со зрителями и создавал неповторимую атмосферу праздника. Нужно признать, что и остальные участники коллектива, которые вышли на сцену в футболках с украинской национальной символикой, были в ударе.

Зал во время двухчасового представления подпевал артистам, которые заряжали публику своей неуемной энергией и невероятным вдохновением. Прозвучала и недавно написанная песня «Запах війни», посвященная памяти наших погибших героев. Завершился концерт композицией «Люби ти Україну» и исполнением гимна Украины в оригинальной трактовке группы «ТИК», которые зрители пели стоя вместе с музыкантами.

После концерта и автограф-сессии Виктор Бронюк согласился дать эксклюзивное интервью для нашего еженедельника.

– Вікторе, ви вже не вперше виступаєте в нашому місті. Чи є відчуття, що сьогоднішній глядач змінився?

– Нам завжди приємно приїжджати в Кіровоград. Можливо, це пов’язане з тим, що в цьому прекрасному залі філармонії у нас це вже четвертий концерт. В деякій мірі ваше місто стало для нас рідним. Приємно було бачити сьогодні в залі тих людей, які приходили і на попередні концерти.

– Багато хто зараз каже, що не час посміхатися та радіти. А більшість ваших пісень несуть саме такі бажання.

– Деколи людям потрібно відволікатися від тих негативних емоцій. Я сам зараз активно займаюсь волонтерською діяльністю. І от безпосередньо перед концертом більше години спілкувався з хлопцями, які близько тижня не виходили на зв’язок із зони АТО. І хоча про припинення війни говорити зараз дуже рано, але завдяки перемир’ю з’явилася можливість дізнатися, що наразі потрібно нашим героям . Повірте, те, що відбувається в нашій країні, мені дуже болить. І я буду продовжувати допомагати воїнам – чим зможу. Стосовно вашого питання, я не кажу, що нам всім потрібно збиратися та реготати. Але сьогодні, як ніколи, ми повинні підтримувати один одного, говорити і робити те, що нас об’єднує. Ми мусимо побудувати сильну й дійсно незалежну державу. Ви напевне звернули увагу, що ми починаємо концерт з гімну України й закінчуємо ним. Раніше національний гімн виконувався більше для галочки. А зараз я бачу, з якою відвертістю, щирістю та відповідальністю люди співають наш гімн. На жаль, війна зайшла майже в кожну оселю, але в цих умовах нам потрібно відстояти та зберегти державу. Якщо ми разом усіма можливими способами цього не зробимо, то України не буде.

– Героїня однієї з ваших пісень читає Сосюру перед сном. А що читаєте зараз ви?

– Як і більшість наших громадян, Фейсбук та інші соціальні мережі. Мене навіть дружина сварить, щоб не дивився поганих новин, після яких навіть заснути важко. Але все ж знаходяться час і натхнення для творчості. Зараз готується до друку збірка моїх поетичних творів під назвою «Без звуку». Сюди увійде те, що не заспівалось, а також відомі всім вірші, які потім трансформувалися в пісні.

– Хочете ви того чи ні, але вас позиціонують з вашими відомими земляками-політиками. Бути вінницьким зараз – це честь чи тягар і чи є вашими шанувальниками Петро Порошенко та Володимир Гройсман?

– Скажу так, що з головою Верховної Ради ми маємо гарні стосунки. Я колись працював в команді політтехнологів, яка привела Володимира Гройсмана на посаду мера Вінниці, а потім — чиновником у міській раді. Згодом був радником вінницького міського голови на громадських засадах. І тоді ми добре співпрацювали й спілкувались частіше. У рідному місті я є головою правління благодійного фонду «Подільська громада», за ініціативи якого в Вінниці робиться дуже багато міських цікавих проектів. Зокрема, ми спільно з владою зробили єдину в Україні школу, адаптовану для дітей-інвалідів. Там здобувають повноцінну загальну освіту діти, які є розумово повноцінними, але мають проблеми опорно-рухової системи. І про такі наші спільні справи можна розказувати ще багато.

Я впевнений в одному, що у Петра Порошенка та Володимира Гройсмана, знайомством з якими пишаюся й які є шанувальниками нашої творчості, – є щире бажання зробити наше життя кращим. А от чи вийде: поживемо – побачимо.

– Ваші однодумці в українському музичному шоу-просторі?

– Я взагалі не люблю давати оцінки. Ми живемо та працюємо у Вінниці, особливо в Києві не тусуємося, тому не так часто спілкуємося з колегами. Для мене ж особисто в контексті останніх подій дійсно важка втрата – це Андрій Кузьменко. Він, як же це болісно говорити, був справжнім другом, відвертою, справедливою та щирою людиною. З його загибеллю ми втратили частинку свого серця. Взагалі ж, в шоу-бізнесі, як і інших професіях, що б там хто не казав, є багато порядних людей. Ознаки публічності, яка присутня у нас, заставляють декого вести себе неорганічно та зухвало. Я ж не вважаю, що те, що тебе показують по телебаченню, має відмежовувати від інших людей.

– В цьому сенсі де шукати українцям моральні авторитети, які можуть вказати правильний шлях?

– Кожен має починати з себе. Знаєте, я як представник педагогічної професії, скажу, що в нас багато є проблем в системі освіти. Ми всі в якійсь мірі, можливо, грамотні та можемо шукати винних у наших труднощах. Ще коли вчився на історичному факультеті Вінницького державного педуніверситету, то не розумів слів наших професорів. А мудрі педагоги казали, що кожна нація має сплатити якусь ціну, щоб стати народом і побудувати свою країну. І ось сьогодні ми бачимо підтвердження цих слів на прикладі України. Така природа людська, що людина, доки не втратить, не оцінить того, що має.

В світовій історії дуже багато народів, які здобували свою незалежність, втрачаючи мільйони людей. Хочеться, щоб ми це зробили найменшою ціною й за невеликий проміжок часу. Ми ж сподіваємося, що прийде зі Сходу чи Західу дядько чи тітка, дасть нам чарівного підсрачника, який допоможе побудувати державу. Насправді ж вирішення проблем залежить від нас самих. Якщо кожен почне якісно виконувати свою роботу, незважаючи, президент ти чи прибиральник, брати на себе відповідальність, не халтурити, не красти – тоді ми відчуємо зміни на краще.

Юрий Илючек, фото Елены Карпенко, «УЦ».