Владимир Стеклов: «Каждая роль – это игра в игру»

В минувший четверг Московский независимый театр представил в Кировоградской областной филармонии криминальную комедию «Любовь по-французски» по мотивам пьесы Кузьмина «Путаны».

Цепь невероятных событий и нелепых ситуаций стремительно разворачивается в доме добропорядочного французского пенсионера Альбера. Он думал, что спас обычную девушку от хулигана, но все оказалось гораздо сложнее, и ему приходится играть роль криминального авторитета, втянутого в детективную историю. На его голову сыплются невероятные приключения, нелепые убийства и, конечно, любовь.

Главную роль в постановке сыграл известный актер, народный артист России Владимир Стеклов, и для ценителей театра и кино это стало настоящим событием.

Справка «УЦ». В кино актер Владимир Стеклов дебютировал достаточно поздно – в тридцать пять лет. Он сыграл в более чем 100 спектаклях, фильмах и сериалах, в том числе таких известных, как «Гардемарины, вперед!», «Досье детектива Дубровского», «Узник замка Иф», «Криминальный квартет», «Мастер и Маргарита», «Казус Кукоцкого», «Кадетство».

«Гений нашего времени», «Мастер» – так называют Стеклова даже самые придирчивые критики. И перед интервью, признаюсь честно, было немного боязно – как вообще к нему подступиться? Но так бывает, что, чем больше величина звезды, тем он проще, открытее. Вот и Владимир Александрович приехал в Кировоград без полагающейся его статусу свиты, задолго до спектакля сидел в гримерке и без оговорок согласился поговорить до спектакля с корреспондентом «УЦ».

Конечно, мы воспользовались предлогом и, зацепившись за название спектакля, начали разговор именно о любви.

– Любовь «по-французски» отличается от любви по-русски?

– Я думаю, что в эмоциях никакой разницы нет. Не случайно же «Ромео и Джульетта» – наверное, самая большая ода любви – интернациональна. Литература меняется, а Ромео и Джульетта были, есть и будут всегда в каждой стране эталоном любви: что в России, что во Франции.

А если более серьезно, то любовь – это очень сложное понятие. Космополитичное.

– И итальянские страсти от украинских ничем не отличаются?

– Эмоции и страсти не обязательно касаются любви. Хотя, вы знаете, сильные чувства в каждой стране будут проявляться по-своему. Не зря же существует большое количество анекдотов о народах севера. Финны, прибалты в этом отношении скупы на проявления чувств, а итальянцы, испанцы, наоборот, более открыты. Но мы же говорим о любви не с геополитической позиции, а позиций общечеловеческих…

– Любовь на сцене играть легко?

– Любовь вообще сложно играть где бы то ни было: что на сцене, что на съемочной площадке, что в реальной жизни. Потому что это настолько уникальное чувство, которое только можно каким-то образом, что называется, сымитировать. А если – по-настоящему, то и чувствовать ты должен по-настоящему. В равной степени это касается и ненависти, горя по поводу смерти близких людей, прочих сильных эмоциональных человеческих проявлений.

Все надо пропустить через себя, прочувствовать. Но, поскольку наш сегодняшний спектакль комедийного жанра, то здесь все как бы полегче. А если вспомнить другой спектакль – «Любовь длиною в ночь», где мы играем с Мариной Могилевской, там все по-другому, это сильная драма.

Главное – не переносить игру в жизнь. Ведь если ты испытываешь сильное чувство, тебе не надо обращаться за собственным театральным или кинематографическим опытом. А если имитировать надо, то уж как-то приспосабливаешься, пристраиваешься. Правда, у меня надобности такой не было. Пока. К счастью.

– А были роли, в которые вы настолько погружались, что они начинали вам мешать?

– Нет. Потому что в таком случае со мной бы сейчас беседовали не вы – журналист, а какой-нибудь психиатр. Роль – это игра в игру. Это такая безусловная условность, в которую ты, да, погружаешься, но все-таки остаешься преимущественно извне. Это не значит, что ты халтуришь или не полностью входишь в образ. Просто твое глубинное «я» остается сторонним наблюдателем, что, кстати, очень помогает при работе. Помогает ощущать какие-то вещи правильные и вещи ложные, которые могут тебя направить не туда. Такое немного абстрагированное существование мне близко.

– Какой актер, по-вашему, – хороший? А какой актер – плохой?

– Я не делю актеров на «хороших» и «плохих», я отталкиваюсь от того, профессионален ли человек вообще в разных проявлениях нашей жизни, или нет. В первую очередь – профессионализм, а потом уже – богатая палитра личностных качеств. Я смотрю на какие сильные проявления способна индивидуальность данного человека.

Профессионализм – это не обязательно наличие диплома о высшем образовании. Это в первую очередь владение профессией, но, опять-таки, без хорошей школы ты ничего не сможешь качественно делать. Вначале школа, хороший мастер, хорошие педагоги, потом практика, практика и еще раз практика. Только это помогает в непростом актерском мастерстве найти себя и не выглядеть в глазах других и в глазах самого себя дилетантом. Человек, увлеченный чем-то, который не умеет это делать качественно, – и есть дилетант или то, что вы называете «плохой» актер.

Хороший актер пытается максимально приблизиться к образу в предлагаемых обстоятельствах по определению Станиславского. Я бы его высказывание немного скорректировал: мы есть некий психофизический инструмент, который имеет свои какие-то ноты, гаммы, струны. И в нужный момент надо очень точно и правильно извлечь из себя ту или иную ноту. А чтобы не быть фальшивым, надо, чтобы наш организм был идеально настроен.

– С кем из актеров – мужчин или женщин – вам наиболее комфортно работать вместе? Или общаться в жизни, вне съемочной площадки?

– Я не могу ответить персонифицированно, потому что это вопрос этического свойства. Все мои коллеги, с кем доводится сегодня работать, довольно комфортны. А вне профессии при общении с теми же людьми может наступить определенный дискомфорт. По поводу друзей – круг общения у меня достаточно широк. Могу назвать ту же Марину Могилевскую, с которой мы вместе играем несколько театральных постановок, Игоря Ливанова, Вадима Андреева, Валеру Баринова.

Для меня все отношения вначале складываются на съемочной площадке, на сцене. И, если потом это общение перерастает в более близкое, переходит из профессиональной плоскости в человеческую – мы начинаем действительно дружить.

Но актеры очень заангажированы, зашорены, профессия настолько нас поглощает, что на личную жизнь просто не остается времени. А дружба – она требует все-таки какого-то жертвоприношения своему товарищу. Это касается обычного внимания к другому человеку, надо находить время его выслушать. А ты постоянно занят… Поэтому отношения, как правило, складываются внутри профессиональной касты. Тем не менее, у меня есть свой круг друзей из разных сфер деятельности, с которыми мы вместе проводим свободное время, праздники…

– Бытует расхожее мнение, что в актерской среде все сложно – интриги, конкуренция…

– В этом есть определенная доля правды. Но это больше касается слабой половины, мужчины, как правило, стараются быть выше всяких дрязг. Да и актерская профессия – она все-таки более женская.

– Кого вы бы могли назвать своим Учителем?

– Для меня эталон актерского мастерства – это, царство ему Небесное, Иннокентий Смоктуновский. Он в буквальном смысле мой кумир, у него я всему научился.

– Если перейти к реалиям нашей жизни, то в Украине все живут выборами уже который месяц. Как вы думаете, страна должна думать и жить только политикой, или это не нормально?

– Я могу категорично ответить – это, конечно же, ненормально. Это если не патология, то, как минимум, аномалия. Потому что на наш век столько всех этих выборов выпало, и столько же еще будет, что нормальный человек мог уже сто раз разочароваться.

Я себя считаю абсолютно аполитичным, я к этим процессам не подключаюсь. Мне даже мучительно слушать одно и то же в разных интерпретациях на уровне деклараций. Я стараюсь как-то не следовать тезису, что нельзя жить в обществе и быть от него свободным. Я максимально себя пытаюсь дистанцировать от этого самого общества, тем более общества политизированного. Поэтому я прохожу мимо и даже периферийным зрением не замечаю лозунгов, баннеров, призывов, тем более не смотрю всякие бесконечные телевизионные дебаты.

Это вне моих человеческих, художественных интересов. Я считаю, что и всем другим людям политика не на пользу.

– Вы часто гастролируете по Украине, с нашей жизнью смогли немного познакомиться. Скажите, нынешняя Украина от России сильно отличается?

– Мне кажется, что провинция у нас живет тоже достаточно сложно, трудно. Да, есть Москва, Петербург, Екатеринбург, которые живут отдельной жизнью вне российской среды, вне этого обширного географического пространства. Наверное, то же самое есть и в Украине.

В целом большой разницы нет, я не говорю о ценообразовании, экономике. Может быть, уровень жизни в России чуточку выше, но, опять-таки, за счет того, что там есть пока еще собственные энергоресурсы, которые долгое время позволяли держаться на плаву. В Украине с этим сложнее, она энергозависимая, и люди на себе это чувствуют. Но такой вариант не самый оптимистичный для России. Все природные богатства, что у нас под ногами, в какой-то момент могут исчерпаться. И что тогда делать?

А что касается производства, то, по-моему, ни здесь, ни там в этом плане ничего не делается. Все только покупается и перепродается. Сплошной, непрерывный, замкнутый процесс: «ввоз-перепродажа». Такое впечатление, что торгуют все: от государства до самого последнего рабочего вместе с крестьянином. Все называют себя гордо «бизнесменами».

– Ты что делаешь?

– Я – бизнесмен!

– Что это значит?

– Ну, купил десять коробок спичек, скажем, за 10 гривен, продал их за 12. Видите, навар получил. Значит, я – бизнесмен.

А спички-то эти не наши. Китайские. Вокруг же все китайское.

Сами по себе эти «бизнесмены» ничего не умеют делать. Ни дом построить, ни статью написать. Не могут и учиться не будут. А зачем? Я лучше куплю-продам…

– Вы четко сказали, что политикой не интересуетесь. А что вам интересно?

– Мои близкие. Мое окружение. Не только круг родных, но еще и друзья. Причем считаю, я не настолько богат, чтобы еще на что-то себя растрачивать. Я бы хотел, чтобы меня хватило на мою семью и на моих друзей. Я думаю, если каждый так станет думать, ассоциировать себя вначале с родными, а уже потом – с обществом, Отечеством, государством, будет лучше для всех. Ты вначале полюби одного человека, а потом можешь любить все человечество.

– Времени на семью хватает?

– Нет. Не хватает. Но они привыкли. Так было не все время, периодически случаются какие-то паузы, но сейчас родным надо тоже понимать, что ты не на прогулку вышел и с пивом заблудился. А ты – на работе, занимаешься любимым делом, которое, помимо морального, приносит еще материальное удовлетворение.

– Вы никогда не задумывались: если б в жизни все пошло по-другому, кем могли бы стать?

– Я вам расскажу притчу о трех нищих, которым Господь задал вопрос: «Если бы вы нашли кошелек с золотом, как бы вы поступили?» Один ответил: «Я бы взял его себе». На что Господь сказал: «Ты – жадина, ты мне неинтересен». Второй решил, что отдаст его владельцу. Господу это тоже не понравилось: «Ты – глуп. Ты мне неинтересен». А третий сказал: «Я не знаю, как я поступлю, когда найду кошелек». Это – мой ответ.

– Бытует мнение, что на людей актерской профессии накладывает отпечаток работа и они в жизни довольно неуравновешенны. Вы флегматик, меланхолик, холерик?

– Разный. Это из области психиатрии, но я точно разный. Проявления моих эмоций могут быть крайне полярными – от низов до высот, от небес до бездны…

---

P.S. Редакция «УЦ» выражает благодарность за помощь в подготовке интервью директору Кировоградской областной филармонии Николаю Кравченко.