Непарадные размышления на подъезде к…

Наш давний автор Борис Ревчун в очередной раз съездил в США. Острым взглядом (и языком) писателя и экономиста он заметил и довольно пространно изложил некоторые новые аспекты заокеанского житья-бытья, сравнив их с нашими, украинскими. Приглашаем (и рекомендуем) прочесть заметки нашего земляка-путешественника и вместе с ним задуматься о реалиях отечественной жизни и о насущных кировоградских проблемах в частности.

Сложная страна

«Какая она, Америка?» – такой простодушный вопрос я слышал не раз и каждый раз терялся в поисках ответа. Конечно, удовлетворить подобное любопытство намного проще, чем ответить на вопрос: «Какая она, Вселенная?», но все равно сложно. Потому что держава сложная: конгломерат из 50 стран, которые в русском переводе получили название штатов. США громадны по территории и населению, пестрая разнорасовая, многоэтничная и мультикультурная структура которого – одна из уникальнейших в мире. Страноведческое определение Америки нельзя вместить в какую-нибудь одну метафору, какой бы ёмкой и образной она ни была. На вопрос How are you?, Америка никогда не пустится в занудное изложение своих жизненных подробностей, а всегда с приветливой улыбкой скажет Good, хотя за этим односложным оптимистичным ответом таится многослойная непростая жизнь каждого домохозяйства, городка, мегаполиса, штата и федерации в целом.

А еще, в разных модификациях, меня нередко спрашивают: «А в Америке есть…?» Еще не дослушав до конца вопрос, я частенько отшучиваюсь: «Есть, есть… В Америке всё есть». Почти так же на все нескончаемые и однотипные вопросы отца невесты отвечал приглашенный на свадьбу грек-кондитер Дымба в водевиле А. П. Чехова «Свадьба». Только у грека-хвастуна, естественно, речь шла не об Америке, а о Греции. В Америке действительно хватает всего, и, кстати, не только хорошего, ведь фраза «В Греции всё есть» обычно употребляется как шутливо-иронический комментарий к иностранной жизни, благоустроенность и комфортность которой не подлежит сомнению.

А еще – ответы на многие заковыристые вопросы о США мне приходится предварять словами Кости-моряка: «Я вам не скажу за всю Одессу, вся Одесса очень велика…» Америка, смею утверждать, еще больше и разно­образней Одессы. Поэтому этот очередной очерк прошу считать одним из микроскопических мозаичных элементов для создания панорамной картины в рамках гигантского виртуального пазла под названием «Америка».

Вострящим лыжи  на заметку

Нельзя сказать, что мой с супругой нынешний приезд в США был калейдоскопически богат разнообразными событиями и мероприятиями. В основном мы приехали понянчить нашего внука, чтобы дать дочери с зятем возможность слетать на отдых на один из южных островов. БОльшую часть времени мы проводили на близлежащих детских игровых площадках. Внук развлекался на различных качелях-горках и прочих аттракционах, а мы – разговорами со старыми знакомыми. Полку «бывших наших» немного прибыло за счет нескольких украиноязычных пап-мам и дедушек-бабушек из Западной Украины. У каждого своя история иммиграции и обустройства в Штатах. Заочные представления многих украинцев об эмиграции, в частности – в Соединенные Штаты, по нашим наблюдениям, несколько идеалистичны. Америка не для всех подходит. Америка не сулит ничего хорошего людям с невысокими конкурентными характеристиками. Особая статья – английский язык. Его, между прочим, можно и не знать, влившись в те 4% американцев, которые на нем и не понимают, и не говорят.

В этой стране иммигрантов ни один из языков никогда не имел государственного статуса. Более-менее официальным считается английский. Повседневно на нем общается 80%. Остальная пятая часть населения Америки – на испанском, китайском, французском, немецком и прочих всяких сущих в ней языках. В этом отношении США – пожалуй, самая демократическая страна в мире. Никто никого не заставляет учить и использовать в быту или на работе какой-то определенный язык. Например, в районе жилищного кооператива дочери сейчас ведется много ремонтно-строительных работ. Проходя мимо любой стройплощадки, мы, кроме испанской, никакой другой речи практически не слышали. Но и никакой речи не может быть о чьих-либо притязаниях на трудовые вакансии и карьерное продвижение выше неквалифицированных, относительно малооплачиваемых, травмоопасных или вредных работ без хорошего английского. При его наличии для молодых (а еще лучше – юных), амбициозных, трудолюбивых, образованных, целеустремленных, настойчивых соискателей рабочей визы, гринкарты или гражданства Америка, как правило, открывает несравнимо бОльшие, чем в Украине и прочих постсоветских странах, варианты и возможности в плане карьеры и автоматически полнокровной, благоустроенной жизни. Но при этом – жизни напряженной, обязывающей поддерживать и доказывать свою конкурентоспособность практически до самой пенсии.

Профессиональный труд высокообразованных и опытных специалистов высоко ценится, но следует иметь в виду, что все прилично зарабатывающие (юристы, финансисты, врачи, менеджеры среднего и высшего звена и т. п.) работают в среднем по 60 и больше часов в неделю.

Дайва, литовская соученица нашей дочери по норвежскому колледжу «Объединенный мир» (UWC), после получения американского домедицинского образования (четырехлетний колледж, где главными предметами были биология, химия и анатомия) закончила также в штате Массачусетс медицинскую школу (так в Америке называются медицинские университеты). Приехав в рамках резидентуры (последипломной больничной подготовки врачей, типа нашей интернатуры) в Нью-Йорк и созвонившись с нашей дочерью, вынуждена была отказаться погостить в ее квартире, т. к. не могла надолго вырваться из госпиталя, где в перерывах между работой там же и спала. Ее рабочая неделя длилась 100 часов (!!!).

В Америке, в отличие от социалистической Европы, с ее двадцати-тридцатипятидневными оплачиваемыми отпусками (в зависимости от страны), мало кто может позволить себе отпуск более 12–15 дней в году. Не без исключений, конечно. Например, наша сватья, проработавшая в нью-йоркских школах всю свою трудовую жизнь, имела каждое лето почти двухмесячный отпуск, но для учителей, как признаются руководители профсоюза просвещенцев, он, по сути, является неоплачиваемым.

Многие социологи, медики и прочие специалисты бьют тревогу по поводу того, что американские работники интеллектуального труда и бизнеса всё больше недосыпают, садятся на релаксанты, антидепрессанты, психотропы. Невротизация наиболее профессионально продвинутых слоев экономически активного населения США, похоже, начинает заслонять собой проблему ожирения американской нации. Если, например, отбросить шутливый тон и сравнить Америку с Грецией, то в последней, как в Италии и Испании, есть сиеста. Кроме работников крупных торговых центров, занятые в остальных сферах греческой экономики с двух до пяти часов дня, как правило, отдыхают. Даже в южных штатах Америки, где порой бывает пожарче, чем в Греции, такого себе позволить не могут. В переносном смысле, трудятся в поте лица своего. Благо, обилие кондиционеров спасает большинство тружеников от перегрева в прямом смысле слова.

На Кубе кондиционеров мало, но там на работе тоже не очень перегреваются. На Острове Свободы, по сравнению со Штатами, больше поют-танцуют-фестивалят, не особо заморачиваясь карьерными устремлениями и обогащением. Постоянные продуктовые дефициты избавляют кубинцев и от проблемы борьбы с ожирением. Мой бывший заведующий кафедрой, несколько лет проработавший на Кубе, утверждает, что и меланхолии-депрессии не свойственны тамошним жителям, что в основной своей массе они оптимистичны и радостны. Свободного времени у них точно побольше, чем у американцев, и они умеют им наслаждаться.

До сих пор почитаемый и уважаемый на Кубе Карл Маркс утверждал, что богатство общества будет измеряться количеством не рабочего, а свободного времени человека, являющегося залогом всё большей свободы человека. По Марксу получается, что совсем непаразитическое американское общество трудоголиков, работая все больше и больше, вовсе не богатеет, а, наоборот, нищает и становится менее свободным относительно кубинского? Кубинцы, выходит, счастливее и свободнее американцев? И при этом не менее здоровы: согласно Всемирной организации здоровья, по ожидаемой продолжительности жизни Куба и США заняли, соответственно, 37-е и 38-е места (по 79 лет, расставлены по алфавиту). Но, сопоставляя выкладки классика коммунистической теории и статданные ВОЗ с практикой реальной жизни, на ум приходят слова Б. Л. Пастернака: «всё тонет в фарисействе», потому что из года в год тонут как раз сотни кубинцев, «преступно» сбегая на примитивных плавсредствах с Острова «свободы» и недоплывая до флоридских берегов «нищающей, несвободной» Америки. Такая вот парадоксальная диалектика получается, однако, над которой не мешало бы призадуматься расслабленной и рискующей утонуть в болоте кредитной беспечности Греции, в которой все есть, кроме ответственности и чувства долга (в прямом и переносном смысле).

Дорогие детки

Открывая Америку с непарадного подъезда, каждый вновь входящий может обнаружить, а то и лично столкнуться со следующей проблемой: рожать и поднимать детей – большое испытание практически для каждой семьи. За женщиной, решившей стать матерью, рабочее место сохраняется всего 3 месяца, которые она может взять в качестве неоплачиваемого (!) отпуска или до, или после родов (можно разделить декретный отпуск на 2 части в любой пропорции). Большинство, естественно, предпочитает уйти в декрет как можно позже. Нередко роженицу привозят в больницу прямо с работы. В ясли-сады (day care) детей принимают с четырехнедельного возраста. Нянька обойдется дороже. В Нью-Йорке, например, почасовая оплата бейби-ситтера, т. е. няни, стоит от 8 до 15 долларов в зависимости от района, достатка и запросов родителей. Кстати, нянями и сиделками работают многие «бывшие наши». Наличка, никаких налогов, но работенка нелегкая.

Школа, как часто называют ясли-сад американцы (как, впрочем, и все заведения не только среднего, но и высшего образования), тоже удовольствие не из дешевых. Например, нашего внука с 4-х месяцев родители отдали в ясли-сад за 1400 долларов, и эта школа, заметьте, далеко не самая дорогая. При этом питание, памперсы и т. п. они обеспечивали самостоятельно, дополнительно. Дочь, выбегавшая с работы в 17:00, еле успевала после работы забрать сына до закрытия его школы (18:00), т. к. их day care находился в 20 минутах езды от дома (в часе – от работы). К счастью родителей нашего внука, в day care, находящемся в 3-х минутах ходьбы от их дома, вскоре открылась (набралась) группа детей до трехлетнего возраста, и нашего маленького Николаса определили туда всего за 1000 долларов в месяц, причем с питанием. Столь значительная разница в оплате объясняется тем, что этот day care включен в программу дотаций городского муниципалитета подобным детским учреждениям.

Маркетинговые исследования гречкосеев

Украинцам, приезжающим в США после валютно-курсовой турбулентности в Украине последних полутора лет, надо иметь крепкие нервы, шоппингуя (шагая и покупая – толкование автора) по американским магазинам. За упомянутый период цены там остались практически теми же, а вот их гривневые прототипы резко и шокирующе взлетели. Кроме критически необходимых, тамошние промышленные товары украинцам сегодня лучше не покупать. С продуктами питания сложнее. Голод не тетка. За исключением некоторых продуктов, цены на которые даже после обрушения гривни примерно равны нашим (бананы, мороженое, арахисовое масло etc.), стоимость съестного тоже отбивает аппетит. Заходя в американские магазины и рефлекторно перемножая цены тамошних товаров на 24 или на 25 (приблизительная цена продажи доллара в обменниках середины июля с. г.), мы, конечно, огорчались, сравнивая их с нашими теперешними скукоженными доходами в том денежном выражении, которое зафиксировано на заокеанских ценниках, и употребляя про себя выражения, которые не напечатает приличная газета. Боюсь, подобные непечатные выражения могут появиться в голове, а то и сорваться с языка тех, кто прочтет следующую информацию. Судите сами (в присутствии детей – лучше не вслух). Цены буду приводить уже в конвертированном гривневом выражении.

У американцев в ходу такая мера веса, как фунт. Это 453 грамма. Поэтому все последующие цены – за 1 фунт. Итак, цены в нью-йоркских обычных супермаркетах: хлеб (примерно нашего среднего качества) – 64 гривни (в дальнейшем эта валюта – по умолчанию); картофель и лук (в одну цену) – 24; арбуз – 19,50; свинина (вырезка) – 158; творог обезжиренный, разведенный кефиром, – 89; теперь отдельные поштучные товары и услуги: плитка черного шоколада с карамельной начинкой (100 граммов) – 86,2; упаковка подкопченного лосося (353 грамма) – 494; бутылка (0,76 л) сухого вина среднего качества – 250; бутылка хорошего пива (0,3 л, Witte) – 62; одноразовая поездка на метро/автобусе – 68; обед в обычном заведении общественного питания (без спиртного) – 450–500; коробочка гречневой крупы (369 граммов) под русифицированным названием Kasha – 106 гривен…

Я мог бы долго продолжать этот перечень, но лучше сэкономлю место для определенного примечания относительно гречневой каши. Еще в молодости, читая мемуары Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь», я получил удовольствие от авторского пересказа пикировки солдат экспедиционного корпуса русской армии со своими французскими союзниками. Французы недоумевали и подтрунивали над русскими по поводу того, что те не брезгуют гречневой крупой. «У нас, – говорили французы, – ею кормят свиней». Русские быстро нашлись, парировав: «А вы едите жаб, которых у нас даже свиньи не едят…» Впервые с отношением американцев к гречневой крупе я столкнулся лет 11 назад, услышав его от Грегори Дьюкерса, преподававшего английский язык в кировоградской школе № 24, волонтера американского Корпуса Мира (из штата Висконсин, находящегося на севере центральной части страны). Он тогда поведал, что в Америке этой крупой откармливают кур. Несколько позже, уже в Америке, мы наблюдали реакцию нашего зятя на приготовление гречневой каши из привезенной украинской крупы. Его почему-то начало мутить, и он на время варки каши тещей сбежал из дому. Казалось бы, полевые исследования этого вопроса должны были его закрыть с соответствующим однозначным выводом, точнее – обвинительным приговором для гречки. Однако, случайно затронув эту тему с другой представительницей упомянутой волонтерской организации, Донной Томпсон, мы узнали, что в ее родной Калифорнии гречневую кашу просто обожают! Примерно с таким же чувством глубокого удовлетворения отзывалась о гречневой каше еще одна умудренная жизненным опытом волонтерка с севера того же западного побережья США Барбара Шлипер (Сиэтл, штат Вашингтон). Ныне работающий волонтер, уроженец штата Иллинойс (штат на Среднем Западе США), доктор филологии Филипп Роффман признался, что он не считает себя экспертом по данному вопросу. Вместе с тем сообщил, что у людей старшего поколения слово «Гречка» (Buckwheat) прежде всего ассоциируется преимущественно с кличкой одного из главных героев комедийного сериала «Наша банда» середины тридцатых-сороковых годов прошлого столетия. А еще Фил знает, что гречихой удобряют отдыхающую под паром пашню, что из ее муки пекут блины, а также делают лапшу, которую любят американские японцы. Такое пространное отступление я сделал для того, чтобы еще раз показать, что Америка очень велика и разнообразна и что «за всю Америку», как учил одессит Костя, расписываться не стоит никому, даже коренным американцам.

От американской шоковой ценовой терапии мы начали отходить сразу же по прилете домой. Когда на обратном пути домой наша маршрутка остановилась в Софиевке и мы подошли к продуктовому базарчику, то, увидев цены на натуральнейшие дары природы родимого плодородного черноземья, мы возрадовались с непосредственностью нашего маленького американского внука. На ближайшей скайп-связи мы бы обязательно этой радостью с ним поделились, но сожалели, что он не поймет ее причины. Мы вкушали немытые фрукты и предвкушали, с каким недостойным родителей бахвальством и реваншистским превосходством сообщим дочери о своих первых маркетинговых восторгах на родной земле. Как мы сможем добродушно уесть ее, сообщив, что и за сколько мы накупили на украинском придорожном базарчике, причем намеренно называя долларовые (точнее, центовые) эквиваленты наших цен. Например, два с половиной килограмма вкуснейших, мясистых абрикосов было куплено всего за 80 центов, ведерко яблок (пусть не таких крупных и долго сохраняемых, как американские, зато менее дубовых и более вкусных, ароматных) – за 40 центов…

В арсенале теоретического инструментария экономистов есть такое понятие, как паритет покупательной способности (Purchasing Power Parity, РРР). Он помогает более-менее точно корректировать реальное курсовое соотношение валют. То, что можно купить на доллар в украинской Одессе и в американской Одессе (Odessa, штат Техас, 78 тыс. жителей), – это две большие разницы, как говорят в нашей Жемчужине у моря. Конечно, гривневые сбережения и доходы украинцев в последние полтора года рухнули, но, если быть объективным, определенное нивелирование обменно-курсовых процессов через механизм РРР позволяет кому-то выживать, кому-то держаться на плаву, а кому-то и купаться в роскоши.

Послесловие к водным процедурам

Кстати, о купании. Последняя метафора вызвала у меня сразу две ассоциации. Первая связана с уже упомянутыми детскими игровыми площадками. Почти на каждой из них имеется так называемый spray shower – типовой фонтанный душ. Он напоминает выросший из-под асфальта метровый металлический гриб, из отверстий небольшой шляпки которого бьют струйки воды, образуя своеобразный одуванчик диаметром в 3–5 метров. С окончанием утренней прохлады фонтан начинает свою работу, периодически выключаясь, что доставляет детям дополнительную радость: они бегут к туалетно-хозяйственному зданию парка, соревнуясь, кто первый нажмет кнопку для возобновления работы душа. «Гриб» обычно стоит на небольшой возвышенности, с которой вода через аккуратные и безопасные решетки стекает в канализационные люки. По нашим наблюдениям, такие фонтаны-купальни – любимый парковый аттракцион для детей различных возрастов. Нью-Йорк, например, стоит на широте Рима, Сухуми, Ташкента, поэтому летом и ранней осенью водные процедуры для детей не только радостны и приятны, они имеют хороший закаливающий эффект.

Прошлым летом мы научили полуторагодовалого внука не бояться фонтана, а в этом – мы с трудом удерживали его от купания под искусственным дождиком, если день выдавался недостаточно жарким (с точки зрения бабушки-дедушки).

Немаловажным является то, что водопроводная вода в Нью-Йорке (и холодная, и горячая), если верить специалистам, – самая лучшая в мире. Например, стоматолог, у которого лечится дочь, настоятельно рекомендует ей и ее родне из всех возможных видов жидкости побольше пить простой воды из крана. Когда жена поехала помогать дочери в первые месяцы после ее родов, то украинская бабушка была просто шокирована, увидев, как дочь разводила питательную смесь для подкармливания малыша из крана с горячей водой. Делать именно так советовал молодой маме врач-педиатр из клиники, сотрудничающей с ее страховой компанией.

Вернемся, однако, к нашим купаниям. Вторая ассоциация тоже связана с опытом, ранее нам неведомым. 4 июля, как известно, День независимости США. По-английски – Independence Day. Тогдашним праздничным утром маленькому Николасу мама сообщила об этом во время надевания на него купальных трусиков. Словосочетание «индэпэндэнс дэй» было услышано и повторено сыном очень своеобразно: он окрестил праздник по-своему – «андэпэнтс дэй», не подозревая, что «выдает на-гора» оригинальный и очень уместный для всего семейства в тот день каламбур. «День трусиков» – именно так переводится Underpants Day. А смешным и своевременным этот каламбур получился потому, что все мы были приглашены на «бассейн-пати», приуроченное ко Дню независимости. Приехав на это званое мероприятие, мы не преминули похвастать этой «пенкой» внука, которая была по достоинству – улыбками и смехом – оценена гостями.

Pool party в городке New City (в 45 минутах на авто от Нью-Йорка) устраивала троюродная сестра нашего зятя Алекса. Может, в Украине подобные акции и проводятся, но мы с женой на таком мероприятии присутствовали впервые. На пати съехалось до 30 человек (включая детей): близкие и дальние родственники, друзья, знакомые, коллеги, благо, большой дом, двор и немалый бассейн (примерно 18 х 5 метров) всех свободно вместили, напоили-накормили и, конечно же, искупали, что было главным блюдом «бассейн-пати». Хотя, если говорить точно (а не фигурально), то главным блюдом, конечно, были две разновидности барбекю – бургеры разной степени готовности (кто заказывал «с кровью», кто – сильно прожаренными) и сосиски. Ну а всевозможные салаты составляли хоть и второстепенную, но существенную часть меню. Но, повторяю, главной фишкой пати все же было купание в бассейне.

Хотел было написать «застолье», но засомневался, вдруг наши сооте­чественники не совсем адекватно поймут суть происходившего за столами у бассейна. Нашенское застолье, как правило, более коллективистское, форматированное, обязывающее соблюдать определенные, годами выработанные формальности, ритуалы, с обилием и витиеватостью тостов и неизбежным прессингом, заставляющим гостя выпить и захмелеть побольше, с погонялками и присказками типа «Все пьют до дна!», «Кто не выпьет, тот…». В последние годы, правда, за нашими праздничными столами наблюдается некоторое послабление санкций против индивидуалистов, «язвенников и трезвенников», попыток накачать гостей (и друг друга) спиртным, но до американцев, как мне кажется, нам еще далековато. Американский социум более независим и внутренне свободен. Никто ни к кому не будет приставать с вопросом «Ты меня уважаешь?», желая обязательно загнать свою очередную «жертву» в бассейн (вряд ли кто-то даже задаст вопрос: «А чего вы не купаетесь?») или заставить ее выпить на брудершафт.

Кстати, на всю большую компанию на столе возле солидного барбекю-аппарата стояло всего 2 бутылки сухого белого вина. Еще одна, красного, постоянно стояла возле отца принимавшего гостей молодого семейства – Ричарда. Когда мы ели, к нам подсела наша сватья и стала рассказывать интересную, как она пообещала, историю мужа своей двоюродной сестры. Выходец из самых низов, воспитанник интерната для сирот Ричард благодаря выявленным и развитым в театральном кружке приюта артистическим способностям и навыкам пробился на высокие американские сценические подмостки, где работал не с кем-нибудь, а с самим Джоном Траволтой. Параллельно пробовал себя в бизнесе. Видать, предпринимательские способности и доходы перевесили в нем актерские. Свидетельством успешности его бизнеса в сфере оказания услуг по уходу за нуждающимися в сторонней помощи (nursing) может служить дом – полная чаша, подаренный дочери с мужем и двумя детьми-близнецами (в ноябре ожидается пополнение). Судя по всему, молодая пара вместе с виллой унаследовала весьма прибыльное дело отца. После услышанного повествования сватьи в жанре семейного триллера я подсел к Ричарду и за стаканчиком красного попытался раскрутить этого «сделавшего себя человека» (self-made man) на пикантные подробности его творческого сотрудничества с голливудской звездой: «Я слыхал, вы работали с Траволтой?» – начал я для затравки. «Было дело…» – с некоторой оттяжкой ответил Ричард, слегка пригубив из своего стакана. Я развесил уши, но, оказалось, напрасно: ничего больше из его уст на эту тему не последовало. Наоборот, он несколькими встречными вопросами попросил меня рассказать о себе, о наших с женой впечатлениях об Америке. В утешение я сфотографировался с вдруг объявившимся у меня примерно тридцатиюродным (двадцать седьмая вода на киселе, через океан навприсядки) родственником и переключился на общение с другими участниками пати.

Во время pool party я непроизвольно подсчитывал, сколько месяцев, а то и лет мне пришлось бы экономить на подобное мероприятие после резкого скачка оте­чественных тарифов. Ведь бассейн, кроме небольшого мелкого, отгороженного буйками для детей участка, достаточно глубок (6 футов, т. е. 183 см), с оригинальной водопадной системой постоянного обновления, очистки и подогрева воды, которая явно была выше 30-ти  (это если по «нашему» Цельсию).

Дочь и зять, купаясь в бассейне, вряд ли задумывались над расходами хозяев на воду и энергоносители. В их жилищном кооперативе у владельцев всех квартир нет каких-либо счетчиков на воду, газ, электричество. Лей-освещай-охлаждай-отапливай-жги – сколько душе и телу угодно. Плата за квартиру и все коммунальные услуги для каждого отдельного домохозяйства устанавливается в зависимости от годового дохода владельцев квартир. Именно владельцев, а не арендаторов. Правда, желающие выйти из кооператива обязаны ему же эту квартиру и продать, и по той самой смешной (нерыночной) для Нью-Йорка цене, по которой она была приобретена у кооператива: для жильцов с небольшим доходом – это примерно от 15-ти до 32-х тысяч долларов, начиная с однокомнатной studio и заканчивая четырехкомнатной (по нашим понятиям) three-bedroom apartment соответственно.

Есть ли у нас или в Греции нечто подобное – не знаю. А в Америке такое есть. Но в той же Америке стоимость недвижимости и аренды жилья, в особенности в мегаполисах (за исключением Детройта и некоторых других депрессивных и неперспективных городов) высока. В некоторых районах Нью-Йорка – очень высока. На Манхэттене, например, аренда одно-четырехкомнантных апартаментов может колебаться от одной до четырех тысяч долларов в месяц. Нередко отдельные апартаменты снимают целые коммуны квартирантов, разделяя и уменьшая таким образом подушевые расходы на оплату арендованного жилья.

В один из вторников мы с женой сделали вылазку в общественный культурно-парковый центр Wave Hill. Именно по вторникам с 8 до 12-ти этот райский уголочек над рекой Гудзон, арендовавшийся в свое время семейством президента Теодора Рузвельта и Марком Твеном, открыт для бесплатного доступа. Так же бесплатно, на автобусе № 11 (т. е. на ногах, как мы шутили в детстве) мы добирались туда и обратно (50 минут в одну сторону). Наш моцион в обе стороны пролегал через микрорайон северного Бронкса Riverdale, который, если проводить аналогию с нашим городом, является (очень условно) прототипом «царского села» на кировоградской Лелековке, где имущественно-кастовую обособленность местные нувориши попытались даже застолбить шлагбаумами. В Ривердейл, как вы догадываетесь, пограничных столбов и перегораживаний улиц нет, зато на столбах висят таблички Private street, и по таким частным улицам так просто (не по делу) не поездишь – автотранспорт может быть остановлен и проверен специально нанятой местными жителями охранной службой. На крутых (в прямом и переносном смыслах), полупустынных улицах стоят крутые (фигурально) особняки состоятельных и очень богатых людей. По площади они примерно соответствуют (а зачастую и уступают) претенциозным лелековским новоделам, зато в Riverdale – никакой китчевой дурновкусицы. Добротные особняки, обрамленные вековыми деревьями, цветниками и аккуратно подстриженными травяными газонами, были построены в начале XX века, в основном в архитектурном стиле эпохи Тюдоров. Их стоимость – от 700–800 тысяч до многих миллионов долларов.

Окончание в следующем номере.

Большая качка, или Дню пасечника посвящается

Загрузив агрегат, похожий на шарманку, я начинала крутить ручку и напевать старую детскую песенку «С рождения Бобби пай-мальчиком бы-ы-ыл». Механизм потихоньку разгонялся, и по стенкам агрегата стекал тягучий мед…

Отпуск у меня в этом году был липким и жужжащим, с одуряющим ароматом воска и меда. Среднестатистический европеец, наверное, получил бы инфаркт от такого зрелища – 40-литровый бидон, доверху наполненный медом. Это вам не упаковки-наперстки по 20 граммов к чаю. Однако до того, как образовался этот бидон, было тяжелое, но увлекательное приключение под названием «большая качка».

Признаюсь, собственноручно качать мед мне довелось впервые. До этого несколько раз приходилось наблюдать за процессом со стороны, впрочем, долго наблюдать не выходило – прогоняли пчелы. Из всего процесса запомнился агрегат, он же медогонка – гигантская детская шарманка, которая вместо дребезжащих звуков издавала ровный гул и невероятный медовый запах. В детстве этот агрегат манил и тянул к себе, словно магнит, – его ручку хотелось крутить до изнеможения, но никто ребенка к нему, конечно же, не подпускал. Теперь пресловутая ручка была в моем распоряжении. И не только она.

Чтобы организовать нормальную откачку меда, на тесной дачной кухне нужно было обустроить три зоны. Первая – подготовительная. Выяснилось, что подготовка рамок с воском к откачке – дело чрезвычайно важное, занимающее не меньше, а то и больше сил, чем сама качка. Эту зону мы обустроили на кухонном столе рядом с электроплитой. На плиту водрузили металлический кувшин с водой, а в него положили пасечный нож. Что такое пасечный нож? Это орудие пыток, без которого ни один пчеловод не может обойтись. Похож он на кинжал, который прищемили дверью, отчего у его рукояти образовался изгиб в виде ступеньки. Нож обоюдоострый и довольно тонкий. Лезвие всегда должно быть до предела заточено, а при работе с рамками его нужно греть. Для этого и стояла водичка на электроплите. Неумехе вроде меня ничего не стоило порезаться этим чудо-инструментом, но все обошлось. Подозреваю, что ощущения от горячего лезвия, разрезающего палец, – специфические. Говорю же – орудие пыток. Но срезать им нужно было не пальцы, а крышечки с сот. Эти крышечки состоят из воска особого состава и считаются у народных медиков целебными. У них свое название – забрус. У пчеловодов этот вид воска тоже имеет высокую ценность как наиболее очищенный от примесей продукт.

Но просто над столом рамку не обработаешь. Ее нужно было поместить в ванночку или широкую миску, чтобы не терять драгоценный мед. При срезании сот мед тек по ножу, по рукам, по рамке, повсюду. С задачей справилась замечательная квадратная эмалированная миска с надписью «Мясо» на боку, раздобытая в неизвестных закромах. В недрах памяти откопался эпизод из детства – я когда-то видела такие емкости в витринах-холодильниках советских магазинов, в них действительно были куски мяса или фарш. Но в нашем «Мясе» были воск высочайшего класса, мед и с десяток погибших сладкой смертью пчел. Еще десяток кружился над головой, не давая расслабляться на рабочем месте. Чтобы избежать эксцессов, то есть укусов, для качки меда нужно особым образом приодеться: одежда с длинными рукавами, ноги прикрыты, желательны фартук и перчатки (но не было ни того, ни другого) и обязательно собрать волосы под косынку (иначе в них тут же запутаются пчелы с заранее известным результатом).

Кстати, пасечный нож – не единственное орудие пыток на столе пасечника. Еще одно – специальная многозубая вилка. Ею снимают забрус в местах, до которых не добрался нож. Таких мест остается довольно много – редко поверхность сот бывает ровной. При обрезке рамок очень устают руки – в одной рамке может быть до четырех килограммов меда.

После обрезки рамку нужно было отправить во вторую зону, где на печке-постаменте возвышался агрегат. Медогонка – это большая металлическая бочка (либо из алюминия, либо из нержавеющей стали) с центрифугой внутри. На центрифугу нацеплены секции, в которые вставляются рамки. В нашем случае этих секций было четыре – максимум для бытовой медогонки. Работает сей механизм от пасечника. Установив липкие рамки в секциях, берусь за ручку и начинаю раскручивать центрифугу. Работа с медогонкой – процесс монотонный, тонкий и требующий большой аккуратности. Нельзя разгонять центрифугу слишком сильно – рамки поведет, а может и поломать. Нельзя разгонять ее слишком слабо – мед останется в сотах, а не разлетится во все стороны, как ему положено, и не стечет по стенкам бочки на конусовидное дно. И самое интересное – крутить рамки с каждой стороны надо хотя бы минуты три. Вот и стоишь ты, крутишь ручку, рука устает и скоро научится выводить идеальные окружности. И поешь. Когда в медогонку на рамке отправлялся пассажир (точнее, пассажирка – кроме пары сотен трутней, все пчелы в улье самки), на ум приходила песенка «Ну что, красивая, поехали кататься». А если пассажиров не было, то пелась песенка про мальчика Бобби. Кстати, ею удобно было отмерять время для одного сеанса кручения – по окончании последнего куплета можно поворачивать рамку и крутить в другую сторону. Дважды в одну сторону, дважды в другую, и рамка избавлена от меда. По завершении облегченная рамка отправлялась в третью зону, представлявшую собой корпус от дряхлого улья в углу. Как только в этом улье собиралось достаточно пустых рамок, их относили обратно на пасеку, а взамен приносили новые.

Самая приятная часть процесса – это слив меда из агрегата в бидон. Для этого нужны сам бидон и специальное двухъярусное сито. Сито устанавливается на бидон, конструкция подставляется под кран медогонки, заглушка крана открывается, и…

За тем, как мед течет сквозь сито, можно наблюдать бесконечно. Параллельно можно оценить и качество меда, а именно – степень его зрелости. Да-да, мед бывает зрелый и незрелый, как арбуз. Но, в отличие от фруктов и овощей, зрелость меда определяется содержанием в нем воды. Большинство пчел в улье занимаются тем, что перекладывают капельки нектара из одних сот в другие, усиленно работая крыльями, чтобы выпарить из него влагу. Когда мед достигает нужной кондиции, они его «запечатывают». От момента сбора до запечатывания сот проходит около двух недель. Так вот, в зрелом меде влаги мало! Он густой и течет широкой лентой, которая складывается «книжечкой» на дне емкости. Такой мед служит отличным консервантом и может храниться годами. Если же мед жидкий, значит, он не дозрел. По вкусовым качествам он тоже хорош, но сам может испортиться. Забродить. Прокиснуть. Поэтому опытные пчеловоды предпочитают из недозревшего меда делать медовуху.

Мед, идущий из Украины на экспорт, тщательно проверяется принимающей стороной на содержание воды – незрелый не возьмут. Мы же в большинстве привыкли именно текучий незрелый мед считать самым лучшим. Я не знаю, что в этой ситуации причина, а что следствие. То ли пчеловоды рвутся пораньше получить прибыль, они качают мед до созревания, тем самым приучая своих покупателей считать, что именно жидкий мед – самый-самый. То ли искреннее убеждение покупателей в том, что именно текучий, а не тягучий мед хорош, подстегивает пасечников вскрывать ульи раньше времени. Мы не трогали рамки с незрелым медом, решив оставить их на десерт. Цель-то наша как начинающих пчеловодов – вовсе не прибыль, а опыт, который, как известно, бесценен.

Мой личный опыт был еще и приятен, так как в качестве бонуса к нему прилагается 40 литров отличного подсолнечного меда и несколько килограммов воска, с чем и поздравляю себя и свою семью, а вас, дорогие читатели (особенно дочитавшие до конца) – с Днем пасечника! Если вы пчеловод, эта статья посвящается именно вам. Пусть жизнь будет сладкой, как мед!

Виктория Барбанова, «УЦ».

Три года под течью: почти по Пушкину

Три года жильцы пятого этажа хрущевки по улице Куйбышева, 2-д в районе Авиагородка на Новониколаевке в Кировограде живут, словами классика, у разбитого корыта. Точнее, под протекающей крышей, в уже разрушенных или разрушающихся квартирах. «Невод» в надежде на исполнение одного-единственного общего желания за это время они забрасывали неоднократно…

Квартира №99, в которой вот уже около месяца не живут Мальцевы, пострадала больше всех. Как раз около трех лет назад в ней был сделан ремонт — по словам хозяина, стоивший на то время около 30 тысяч гривен. Сегодня практически во всех комнатах отстали обои, осыпается штукатурка, в дождь вода в спальне течет прямо со светильника. В тазу под ним установлен самодельный жестяной слив, повсюду емкости для сбора воды, труба канализационного стояка съедена ржавчиной почти «на нет». В квартире нет электричества — счетчик отключили и сняли после замыкания. Все вещи сложены в кипы в местах, где они пострадают меньше. Жить в этой квартире невозможно, хозяева переехали на дачу. Лето тем временем заканчивается.

Похожая ситуация — в соседних квартирах. Пенсионерка Людмила Кочкина, хозяйка 98 квартиры, на собственные скромные доходы сделала в ней ремонт около года назад. Не шикарный, но очень приличный. Сегодня у нее тоже нет электричества, правда, пока только в спальне, под сползшими обоями — почерневшая от влаги стена. Отклеивается потолочная плитка в ванной и прихожей. Похожая ситуация — и в квартире №97, где живет еще одна пенсионерка, Неля Ананко. Но проблемы отдельных квартир и их жильцов вскоре могут отойти на второй план.

— Я боюсь за угол (дома. — Авт.), вода постепенно выбивает раствор из кладки, и плиты крыши могут «пойти», — говорит Александр Мальцев.

Его квартира находится как раз на этом самом углу — уклон крыши в эту сторону, и вода стекает именно туда. Между кирпичами кладки на этом самом углу раствора действительно уже практически нет, на них обильно выступила соль. В дождь вода достигает уже не только верхнего, но и четвертого-третьего этажей. По словам всех жильцов, с которыми нам удалось переговорить, они неоднократно обращались в ЖЭО №1, в ведении которого находится здание.

Его руководитель Светлана Ковалева о проблеме знает, но все, что могла, по ее словам, в этом году для жильцов уже сделала. В тарифе у коммунальщиков заложен текущий ремонт кровли в объеме 2% от общей площади. В год. В 2015-м, по словам начальника ЖЭО, по адресу Куйбышева, 2-д, он уже проведен на площади 96 квадратных метров. Это 4% общей площади кровли.

— Планируем включить (эту крышу. — Авт.) в план капитальных ремонтов на 2016 год. У нас очень много кровель течет, и всем мы не можем уделить внимание, — говорит Ковалева.

Речь, скорее всего, идет о ремонте кровли над квартирой №100, о котором нам рассказывали жильцы. По их словам, его действительно делали работники ЖЭО. После этого хозяйка квартиру продала и съехала. О причинах подобной избирательности остается только догадываться. Зато совершенно ясно, что с помощью полумер проблему не решить — пока течет хотя бы в одном месте, вода будет собираться на техническом этаже и равномерно распределяться по всей площади…

Впрочем, переживать осень, а затем и зиму в существующих на сегодня нечеловеческих условиях в ожидании возможного включения в план капитальных ремонтов на 2016 год жильцам, может, и не придется. Как выяснилось, на уровне городской власти вопрос уже решен — на бумаге.

По словам Олега Краснокутского, депутата городского совета, избранного в мажоритарном округе, на территории которого находится и Авиагородок, к нему жильцы злополучного дома приходили около 2 месяцев назад. Правда, другие, не те, что обратились в редакцию «УЦ». После этого на заседании сессии был поддержан запрос депутата о том, чтобы скорректировать городской бюджет на этот год, включив туда капитальный ремонт кровли на Куйбышева 2-д. На следующем заседании проголосовали собственно корректировки, то есть деньги как бы выделены. Теперь дело — за городским управлением ЖКХ. Его специалисты должны были заказать проектную документацию, потом она должна пройти экспертизу и далее по цепочке. Другое дело, сколько все это займет времени. А через пару дней — уже осень и новые дожди…

Своевременность выполнения решения горсовета теперь на совести главного управления жилищно-коммунального хозяйства и в первую очередь его начальника Александра Хачатуряна. У автора же этих строк единственный вопрос остался к самим жильцам. А именно: если у вас крыша течет три года подряд и добиться толку от коммунальщиков не удается, почему не взять договор с ЖЭО, да не вычеркнуть оттуда к чертям собачьим строку о текущем ремонте кровли, на законных основаниях перестать платить за то, что не делается? Неужели жители целой пятиэтажки — да хотя бы пятого этажа, при желании не нашли бы средства и возможность, чтобы отремонтировать крышу самостоятельно? Это ведь ваше имущество, ваши ремонты и вложенные в них деньги и силы — бездарно потерянные, которые придется вкладывать заново! Это ваши нервные клетки, которые не восстанавливаются, в конце концов…

Андрей Трубачев,  фото Елены Карпенко, «УЦ».

«Так ведь подписать надо…»

Роясь в архивной кладовке, ваш покорный слуга наткнулся на не очень старую рукопись. Кто ее автор, сказать сложно, поскольку первую и последнюю страницу расшифровать не удалось — видимо, на них попала вода. Судя по всему, это дневник кого-то из журналистов «УЦ» (хотя кому понадобилось писать на бумаге в эпоху Интернета?).

В общем, тяжело судить об авторстве и предназначении найденных листков. Но то, что они вызывают определенный интерес, в первую очередь профессиональный, — несомненно. (Кстати, имена и фамилии, упомянутые в рукописи, мы изменили, ибо настоящие довольно известные.)

Ладно, давайте почитаем.

«…вчера вечером. Нас было пятеро, пятница, главред куда-то давно уехал. Что делают журналисты по пятничным вечерам? Правильно, собираются тесным кругом, попивают пивко или что-нибудь покрепче и говорят о работе. (Впрочем, о работе они говорят практически все время.) Вот и мы собрались.

— Вот ты о чиновниках речь завел, — перебил Максима Иван. — Хотите, расскажу, как мы за главным архитектором города бегали?

— В смысле бегали?

— В прямом…

«А его нет»

С самого утра в приемную главного архитектора областного центра вошли журналисты. Несколько пишущих, фотограф и съемочная группа местного телеканала. Вопрос был простым и в то же время неприятным: почему он дал разрешение построить в центральном сквере торговый комплекс?

— Вы знаете, Михаила Андреевича нет, — заявила секретарша. — И, когда будет, неизвестно.

— Да мы подождем, — ответил самый наглый журналист, поудобнее устраиваясь в кресле для посетителей. — Располагайтесь, коллеги.

Девушка за батареей телефонов заметно занервничала:

— Ну я же объясняю: его нет. Он на объекте.

— А на каком именно? Мы можем туда подъехать, — раздался голос из глубины кресла.

— Но вы не успеете, он с него сразу на другой отправляется, — немного беспомощно сказала секретарша и украдкой взглянула на дверь в кабинет архитектора.

Дверь внезапно приоткрылась. Оттуда выглянул острый нос Михаила Андреевича.

— Ушли уже? — спросил нос шепотом.

— Нет, мы здесь, — радостно отозвались журналисты.

Дверь захлопнулась. Изнутри повернулся ключ.

Минут через двадцать, когда ждать появления чиновника уже всем порядком надоело, его голос вдруг послышался в коридоре:

— Там у меня в приемной куча народу, я через другой кабинет. Ну что, идем обедать?

Журналисты, теснясь и переругиваясь, выбежали из приемной. Михаил Андреевич спешно уходил в сторону черного выхода из горсовета.

— Подождите! — вразнобой закричали журналисты. — У нас к вам всего один вопрос.

Главный архитектор, не оборачиваясь, прибавил ходу.

— Постойте!

Но догнать Михаила Андреевича так и не удалось. Он свернул за угол и… исчез.

…- Ответ так и не удалось получить? — спросила у Ивана его коллега по газете Лена.

— Написали официальный запрос, получили банальную отписку. Все, как всегда…

— Да, бывает, — протянула Лена. — А мне вот вроде и отвечали, и не прятались особо — а толку все равно ноль.

«Я вам обязательно  все расскажу»

Не секрет, что значительная часть работы журналиста — брать всякие комментарии. Никто лучше не объяснит читателю суть чего-либо, чем эксперт в этой области. Довелось как-то Лене писать о здравоохранении.

— Добрый день, это газета вас беспокоит, — проговорила она в трубку, подсовывая свободной рукой поближе к себе блокнот. — Марина Александровна, а можно попросить вас прокомментировать…

— Давайте чуть позже, я сейчас очень занята.

Через полтора часа, через два и три ситуация повторилась. День закончился.

Следующее утро. То же самое: я вам все расскажу, но попозже, когда освобожусь.

Третий день. Четвертый. Пятый…

В итоге получить комментарий — два предложения — удалось лишь через неделю.

…- Не только чиновники чудят, пресс-службы тоже иногда такого выдают, — заметил Максим и подлил себе пива.

«Мне подписать не у кого»

Утро вторника. До сдачи номера в печать — чуть более двух часов. Максим, вооружившись справочной информацией, пишет о ремонте дорог. «Надо бы попросить у пресс-службы дорстроя свежие данные», — промельк­нула вдруг мысль.

— Часика через полтора я вам сброшу на почту все, что у нас есть, — клятвенно пообещала по телефону пресс-секретарь.

— Но только, пожалуйста, не позже, чем через полтора, у нас дэд-лайн.

— Конечно, конечно, я все понимаю.

Максим с чистой совестью пошел курить, пить кофе и отвлекать коллег от работы. Через полтора часа проверил электронную почту — ничего от дорстроя не было. Еще через полчаса — тоже. Над Максимом начала нависать угроза жестокой расправы со стороны главного редактора.

— Алло! Так где же обещанное письмо? — не выдержал корреспондент и сам перезвонил.

— Ой, а его и не будет, — ответили на том конце провода. — Дело в том, что я все собрала до кучи, а вот подписать не у кого, начальство в отъезде.

— Пришлось лепить из того, что было. Статья могла быть поинтереснее, — скривился Макс. — Но что поделаешь?..

— Ладно, ты хоть по телефону говорил, а я за двести километров ездила, чтобы с главой поссовета встретиться, — продолжила вечер историй Оксана.

— Ну и что?

— А вот что…

«Я сейчас вам заместителя пришлю»

Об интервью с главой поселкового совета Оксана договорилась заранее. Выпросила у главреда машину с водителем, убедительно попросила фотокорра проснуться пораньше. Часиков к десяти утра экипаж уже успел добраться до места назначения — за двести с лишним километров от областного центра.

Руководителя поселка на месте не оказалось.

— У нас сейчас сессия райсовета, — попросила немного подождать его секретарша.

Подождали. Сессия давно закончилась, но будущего интервьюируемого все не было. В конце концов Оксане надоело, и она набрала номер его мобильного:

— Здравствуйте, Иван Иванович. Мы с вами о встрече договаривались. Я на месте уже.

— И-ик! — послышалось в ответ. — И-ик! Я тут это, как бы вам это… Ну, сессия у нас была тяжелая, устал я немного. Ну, и-ик, я вам сейчас зама пришлю. А то я это тут, не могу встретиться и дать инвертью… интервью, и-ик!

…- Он напился, что ли? — удивились коллеги Оксаны.

— Ну да, готовый был совсем. Пришлось с замом общаться. А тот без своего начальника слова лишнего боялся сказать. Короче, день и бензин коту под хвост.

— А я вот помню…»

На этом, к сожалению, поддающаяся расшифровке часть рукописи заканчивается. Но можно продолжить и самим: описанных ситуаций в нашей работе — пруд пруди. Господа чиновники и пресс-секретари, если не уважаете нас — уважайте хотя бы наших читателей, ваших же сограждан. А то иногда кажется, что вам просто лень немного пошевелиться.

Андрей Лысенко, «УЦ».

С Антониной Червинской о людях и событиях

Художественный руководитель «Зорян», народная артистка Украины Антонина Червинская 26 августа отпраздновала свое 70-летие. В следующем году Червинская будет отмечать 50-летие творческого пути. Перечислять заслуги и награды известной артистки не имеет смысла. Они известны многим кировоградцам, интересующимся филармонической жизнью. Стоит лишь упомянуть о том, что, кроме побед на всевозможных конкурсах и государственных наград, ее имя занесено в энциклопедию «Лучшие люди Украины» и «Лучшие женщины Украины».

Накануне юбилея мы говорили с Антониной Николаевной о ситуации в стране, в нашем регионе, о Кировограде. О ярких людях и знаковых событиях. О многом и разном.

О руководителях

– В Кировограде я живу без малого пятьдесят лет, – рассказывает Антонина Николаевна. – О многих известных людях и о том, что происходит в нашей непростой жизни, у меня сложилось свое мнение. Я помню первого председателя областного исполкома Максименко, который с пониманием относился к творческим людям. Сейчас тоже хотят ликвидировать администрации, а вместо них создать областные исполнительные комитеты. Это уже было, ничего нового в таком начинании нет. Вообще считаю, что должен быть один руководитель. Это как в семье. Если все отвечают за все, то тогда не найдешь ни начала, ни конца. О всех руководителях, которые встречались мне на пути, ничего плохого не могу сказать. Кроме Владимира Мовчана. Губернаторствовал у нас с полгода этот деятель. Это первый глава области, которого мы, работники филармонии, никогда и не видели. Даже после отчетного концерта в Киеве он нас не поблагодарил. Это так странно было и неожиданно. Вот о нем никакого впечатления не сложилось.

Сейчас я могу сказать о том, что никто из руководителей области, города мне ни в чем не отказал. Мы всегда находили такую форму общения, что отказать нам было трудно. Если брать нашу мэрию, то один из первых, кто помогал «Зорянам», был Василий Мухин. Он нам купил первый баян, первые костюмы. К сведению, он сам был музыкантом и блистательным трубачом. И вообще интеллигентнейший человек. Даже иногда казалось, что ему во власти было трудно работать.

О политике

– Сейчас в Украине насчитывается уже, наверное, несколько сот партий, от которых нет никакого толку, – продолжает Червинская. – Каждый говорит, что они самые правильные и что только они выступают за справедливость. «У кожного своя правда і свій шлях широкий…», как писал Тарас Шевченко. Одни вожди. Если просто посмотреть заседания Верховной Рады, то можно увидеть такие персонажи, о которых великие драматурги даже не мечтали. Иногда кажется, сколько же зазря пропадает талантливых актеров. Их бы сюда на наши зарплаты, им бы цены не было… В Верховной Раде больше четырехсот депутатов, но самое странное, что нашу Конституцию и законы каждый из них трактует по-своему. По моему мнению, так быть не должно. Да и вообще, законы должны быть так прописаны, чтобы обычный человек, не юрист, мог их понимать, а не ждать комментария от политика.

Если говорить о демократии, то это не вседозволенность, как, почему-то считают у нас. Демократия приживается там, где образованное общество. Трудно понять, когда отдельные чиновники позволяют себе кричать на людей. Это же просто хамство. А этого у нас еще много.

О переименованиях

– Так уж сложилось, что история имеет свойство повторятся. Пусть не всегда в ярко выраженной форме, но определенно она повторяется. Сейчас идет переименование улиц, городов, сел. Я, к примеру, категорически против того, чтобы улицы называть в честь кого-то. Пусть уж лучше будут Солнечная, Виноградная, Абрикосовая и так далее. Потому что может пройти время, и эти имена начнут стирать. Хотя я низко склоняю голову перед теми ребятами, которые гибнут на востоке страны. Я глубоко переживаю за все то, что творится там, на войне. И считаю, что вот эту улицу, по которой несут погибших ребят, нужно назвать как-то трагически. Вплоть до Улица смерти.

О войне

– В областном центре висят плакаты с изображением погибших солдат и надписью «Герои не умирают». Думаю, это правильно, – рассуждает народная артистка. – Не партии и партийные лозунги мы должны видеть на билбордах, а этих Героев, потому что они действительно Герои. Вот о них нужно рассказывать детям, да и нам ни в коем случае не забывать. У нас в городе не слышно стрельбы, не ведутся боевые действия. У нас мирная жизнь, но это не значит, что война нас не касается. Несколько дней назад, возвращаясь домой, в районе четвертой школы я увидела огромную колонну военной техники с солдатами в полном боекомплекте. И у меня впервые, несмотря на то, что вокруг нас военные части и солдаты в Ковалевском парке каждое утро совершают пробежку, ходят к нам на концерты в филармонию, мороз по коже прошел. Мы ведь этого не видим и многого не знаем. А эти ребята ехали на войну. Недавно, когда были возле театра похороны мальчишки, погибшего еще с полгода назад и которого только идентифицировали по ДНК… А мать ведь до конца не верила в его смерть. И вот во время похорон был слышен такой крик, так могла кричать только убивающаяся над своим ребенком мать. Разрывается материнское сердце. Сердца разрываются у всех от того, что происходит в стране. Потеряли Крым, идет война на востоке. У меня в Донецке есть знакомые, с которыми уже с полгода не общалась. Они никуда не хотят ехать, они не голосовали за ДНР, но им ехать некуда. Ничего, кроме небольшого огорода, у них нет. И им сейчас все равно, кто по кому стреляет. Вот это страшно. И многое становится совершенно непонятным. Когда в реанимацию от пулевых или осколочных ранений попадает трехмесячный ребенок – я отказываюсь что-либо понимать.

О независимости

– Вероятно, нам со всех республик легче всего досталась независимость. Без капли крови, без конфликтов, и мы расслабились. Может, не ценили ее. Каждый начал заниматься собственным обогащением. Но не может быть в государстве такая ситуация, когда одни продолжают богатеть, а большинство продолжает беднеть. Хотя народ у нас такой терпеливый… Разумеется, что я, как и многие наши сограждане, могу жить и на десять, и на двадцать, и на сто гривен. Мы научились во многом себе отказывать и не замечать этого. Я счастлива тем, что жила в прошлом веке и как-то переползла в нынешний. В двадцатом веке жили бедно, но умели радоваться. Послевоенные годы, и я их помню, были голодными. Люди работали с утра и до ночи. Уже ночью, когда садились ужинать, кто-то пел, люди радовались. Была замечательная атмосфера. И я счастлива тем, что ее ощущала, что мои родители приучили к труду, научили любить людей, не быть безразличным к чужому горю. А сейчас безразличие аж прет. Даже в маршрутках чувствуется всеобщее раздражение. Люди выбирают себе лидера какой-то партии и продолжают спорить до пены.

Об уходе со сцены

– Когда лет пять назад я заявила директору филармонии Николаю Кравченко о том, что хочу покинуть сцену, то он поначалу просто отмахнулся, – рассказывает Антонина Червинская. – Но делать было нечего, пришлось искать новую солистку. Это дело оказалось чрезвычайно сложным. Ведь вся театрализованная программа делалась под меня. Там много нюансов – и танец, и слово, и движение. Был случай, когда я сломала ногу, то выступления застопорились. Еще у солистки должен быть чистый народный голос. А найти сейчас девчат с народным голосом довольно сложно. Начала присматриваться на конкурсах. Хороших голосов много. Но хотелось девушку с народным голосом. И сейчас у нас работает Татьяна Яковенко. Хорошая девушка. Я ей помогаю, она прислушивается. У нее уже есть свой репертуар, даже современные песни. А я осталась художественным руководителем. Кировоградская филармония – это такой живой организм, который без какого-то винтика оставлять нельзя. И мы среди других филармоний благодаря руководству еще сохранили такой коллектив, как «Зоряне». Это большое достижение.

Беседовал  Руслан Худояров, «УЦ».

«Опять хочу в Париж»

Солист Кировоградской областной филармонии Ярослав Страшной в последние годы не только успел побывать в нескольких странах с гастролями вместе с известным кировоградским коллективом «Зоряне», но и поездил по миру самостоятельно. В его послужной туристический список уже вписаны Греция, Франция, Бельгия, Южная Корея и Израиль.

Греция

По темпераменту эта средиземноморская страна показалась Ярославу похожей на Украину.

– И пьют они, как мы, и отдыхать умеют, как украинцы, – говорит Ярослав. – А вот национального у них много. Музыку попсовую, европейскую они не очень воспринимают. А от своей балдеют. Им она ближе к телу. Танцуют, поют – это грекам по душе. Но больше мне понравилось море. Оно действительно чистое, прозрачное, даже ночью во время купания видно дно. В наших акваториях, к сожалению, такой чистоты не встретишь.

Израиль

– Будучи в Вифлееме, родном городе Христа, я как будто попал на две тысячи лет назад. Такие же узенькие древние улочки, такие же хижины, та же беднота, – рассказывает Ярослав. – Там чувствуются война и бедность. Реально люди живут как во времена сотворения мира. Сказываются военные действия. Туристам проще, их практически не досматривают, пропускают на пограничных пунктах. А вот вернуться из Палестины в Израиль сложнее. Пограничники и досмотрят, и проверят. Военное положение висит просто в воздухе. И во всем ощущается религиозность. Израиль заполонен туристами, желающими увидеть воочию места, где ходил Иисус. Тысячи людей у Стены Плача, тысячи записочек с желаниями. Я тоже оставил там свое послание к Господу. Верю, что моя просьба сбудется.

Южная Корея

В Корею Ярослав Страшной попал с официальной делегацией от нашей области.

– Там мы представляли не просто Кировоградскую область, а всю Украину, – рассказывает Ярослав. – Все было очень серьезно. Выступали в зале на две тысячи мест. Пели как оперные певцы, так и рок-исполнители. Как наши, так и корейские. По аплодисментам зрителей было понятно, что корейские исполнители – это местные звезды. Сами корейцы люди очень приветливые. Постоянно улыбаются. Очень любят белый цвет. Я выступал в белом костюме, так у зрителей это вызвало фурор. Считается, что белый цвет – символ чистоты. Сами корейцы мне показались абсолютно одинаковыми. Сложно друг от друга отличить. А вот Корея разная. Есть бедные районы, есть богатые. Посещали очень красивые, древние места и современную Южную Корею. Оказывается, что суперпопулярная песня Gangnam Style – гимн отдельно взятого района. Там ведь ключевые слова «Будь крутым» полностью отвечают самому жилому массиву. Мы были в этом районе – очень даже шикарно выглядит. Добротные дома, огромный и красивый бизнес-центр.

Современная Южная Корея вся выглядит, как сказка. Богатая и сытая. Хотя стоит отметить, что народ там довольно экономный. Например, к воде они относятся очень бережливо. Еще немного скажу об их кухне. Она очень отличается от нашей. У них все сильно переперчено. Считается, чем больше острого, тем вкуснее. Все – мясо, их местная капуста – все с перцем. Даже сладкая пища с остринкой. Но никакой корейской морковки я не встречал. Она, видимо, есть только у нас. И хотя нам предлагали более подходящую для наших желудков пищу, я, к примеру, отказался. Решил все-таки испытать на себе их кухню. Только собачатину не пробовал. Там это особый культ.

Франция. Париж

Французская столица стала для нашего собеседника чем-то особенным. По словам Ярослава, даже родной.

– В этом городе сразу проникаешся романтизмом, – продолжает свой рассказ Ярослав Страшной. – Первые впечатления были не такими яркими. Мы приехали, поселились в каком-то отеле. Вокруг ничем не примечательные домики. И только после того, как я увидел Эйфелеву башню, Лувр, я осознал куда попал. Это действительно город, в котором бесконечно черпали свое вдохновение великие художники, музыканты, писатели. Творцы, одним словом. Сильно впечатлила башня. Такая громадина и в то же время такая прекрасная. Что интересно, сами французы к ней относятся как к груде металла. Возможно, я не совсем прав, но те, с кем пришлось общаться, именно так ее и называли. Без особого восторга.

Посчастливилось мне увидеть и настоящую парижанку. Это было в метро. Шла женщина, в отличной, хорошо подобранной одежде, от нее веяло дорогими, качественными духами. Это было что-то! Вообще в Париже очень красивые женщины. Ведь туда они приезжают со всего мира. Вот в Украине считается, что наши девушки самые красивые. Не совсем с этим согласен. Конечно, никто этого не отрицает, но мне почему-то показалось, что самые красивые девушки живут именно в столице Франции.

Повезло мне еще и в том, что свой двадцать восьмой день рождения я отметил в Париже. Так получилось, что в какой-то из дней я отстал от группы. Сначала растерялся, но потом пошел и самостоятельно нашел своих. То ли городом я так проникся, то ли он меня принял. Сроднился, наверное. Когда уже нужно было собираться в обратный путь, у меня возникло такое чувство, что в этот город я еще вернусь. Может, с гастролями, а не получится – постараюсь сам туда съездить. Кстати, по возвращении, уже во Львове, мне звонили и интересовались, почему я во Франции не остался. Регулярно бывают случаи, и мне о них говорили, что приезжают наши творческие люди как туристы, но не возвращаются. Конечно, город очень классный, он манит, зовет. Вот я чувствую, что вернусь в Париж…

Руслан Худояров, «УЦ».