Олег Рудый из Малой Виски – художник начинающий, но уже очень заметный. В апреле три его работы были представлены на выставке художников-аматоров в галерее «Елисаветград». Абстрактные яркие полотна сразу бросались в глаза, выделялись на фоне аматорских пейзажей и натюрмортов. С тех пор Олег провел в Кировограде две персональных выставки – в отделе искусств библиотеки Чижевского и в обновленном художественном салоне, поучаствовал в благотворительном пасхальном аукционе и украсил холл библиотеки Чижевского огромным панно из двадцати четырех картин.
— Я с детства очень любил краски, – говорит художник, – яркие, чистые цвета. Мне как-то подарили набор ленинградской акварели на 32 цвета – я ее практически не разводил водой, так и рисовал, чтоб цвет был насыщеннее. Сейчас я рисую только маслом. Акварель нельзя так насытить цветом, как масло. Но мне все равно не хватает цвета, не производят еще такие яркие краски, какими мне хочется рисовать.
– Есть такое обывательское мнение, что художник-абстракционист – это человек, который очень хочет рисовать, но не умеет…
— Я умею, – смеется Олег. – Вот, смотрите. – Олег показывает мне фотографии реалистических и даже гиперреалистических пейзажей и натюрмортов. – Я эти картины просто никому не показываю. Я хочу, чтобы меня воспринимали как художника-абстракциониста.
В 1987 году Олег окончил школу в Малой Виске и приехал в Кировоград.
— Я учился на курсах художников-оформителей на улице Гоголя. У нас был прекрасный педагог – Исаак Михайлович Перкас. К абстракции и моим играм с цветами он тоже относился скептически. Гонял нас по рисунку, живописи, орнаментам, шрифтам. Курсы были очень серьезные. Мы учились десять месяцев без перерыва. С восьми утра до четырех – в мастерской, а потом еще домашние задания. Мне повезло еще в одном. Я снял комнату у художника, специалиста по диорамам и панорамам Николая Степановича Рыженко. По вечерам мы рисовали, а он сидел с нами, что-то подсказывал, исправлял, рассказывал нам об искусстве диорамы, говорил, что пишет об этом книгу… Какова судьба этой книги, я не знаю. Издана она не была, может быть, сохранилась рукопись.
Курсы, наверное, действительно были замечательные. Потому что, вернувшись из армии, Олег Рудый без проблем поступил на факультет станковой живописи в Московскую академию живописи, ваяния и зодчества.
— К сожалению, я проучился там меньше года, – говорит Олег. – Распался Союз, инфляция была ужасная, работу в Москве, при которой я мог бы полноценно учиться, я найти не смог. Я просто не мог там выжить, пришлось все бросить и вернуться домой, в Малую Виску.
За кисти я больше не брался. Мне нужно было семью кормить, а тогда рисованием прокормиться было невозможно. Я занялся предпринимательством.
Но через 24 года (!) семилетний сын Олега Рудого увидел какой-то ролик в Интернете, где художник очень быстро написал картину, и попросил папу помочь ему сделать что-то подобное. Олег помог и вдруг понял, чему ему так не хватало все эти годы.
Уже три года он рисует почти каждый день, написал больше трехсот полотен, но показал их миру совсем недавно.
Мы спрашиваем:
– Но ведь художнику нужен зритель. Вы же кому-то показывали эти картины, кто-то вас поддерживал?
— Никто не поддерживал. Сначала я стал рисовать реалистичные пейзажи, натюрморты, и всем нравилось: друзьям, родственникам. Но это не мое. Мне всегда хотелось другого. Может быть, на меня повлияло и то, что я оказался в Москве в начале 90-х, когда абстракционизм был в моде. За тот год я посетил больше выставок, чем за всю остальную жизнь.
А когда я стал рисовать абстракцию, никому не нравилось. Даже жена говорила, что я ерундой занимаюсь.
– Кто из кировоградских, украинских художников вам нравится, на кого вы равняетесь?
— Из кировоградских художников мне нравятся работы Людмилы Демиденко, Анатолия Шаповалова. А не равняюсь я ни на кого. У меня собственная техника, я сам ее придумал. Сам сделал некоторые инструменты, например, у меня есть большой, 32 см, мастихин – купить такой невозможно, пришлось делать самому. Я пишу так, как больше никто в мире.
– Разве сегодня это возможно?
— Я думаю, да. Когда я вернулся к рисованию, то сначала ездил в Кировоград на все выставки, которые тут проходили, ездил в Киев на выставки абстракционистов. А потом понял, что если мне нравится что-то у другого художника, то я могу как будто подсмотреть, взять что-то чужое, даже сам этого не заметить, но тогда моя картина уже не совсем моя.
– Вы говорите, что в девяностые невозможно было прокормить семью рисованием, а сегодня можно?
— Вообще да, есть много художников, которые хорошо продаются, и в Кировограде тоже. Я сам пока не так уж много картин продал. Но я и не ставлю перед собой такой задачи – у меня есть другой источник дохода.
– То есть вы рисуете для себя?
— Нет. «Для себя» – это если бы я просто рисовал и складывал их в углу. Я хочу, чтобы мои картины видели. Хочу, чтобы люди их покупали и вешали у себя дома. Когда мои картины висели в библиотеке, одна женщина, библиотекарь, сказала мне, что каждый день смотрит на одну и ту же картину и каждый день видит в ней что-то новое. Я так и хочу! Я вкладываю в каждую работу очень много смыслов и хочу, чтобы люди, глядя на них, постепенно увидели их все.
Как для художника-абстракциониста, Олег Рудый слишком стремится объяснить свои картины, рассказать, что он имел в виду, почему ему захотелось взять именно такой цвет и т.п. На наш взгляд, это лишнее. Его работы производят впечатление на эмоциональном уровне, вызывают чувства и именно поэтому в объяснениях не нуждаются. Мне как зрителю кажется, что на персональных выставках его картины проигрывают – слишком много цветов, и лучше смотреть на них по отдельности. Но Олег не согласен:
— Где-то вы правы. Но вот я в библиотеке собрал целое панно 2,4 на 4,8 метров из 24 картин. Конечно, я подбирал их, чтобы они подходили друг к другу. Но мне нравится результат: можно смотреть на всю стену, а можно рассматривать каждую картину отдельно…
Ольга Степанова, «УЦ».