Когда видишь молодого человека, лежащего без сознания посреди улицы, а возле него – заплаканную маму, мыслей в голову приходит сразу много. Мол, куда мир катится, доколе и т.п., но первая – что нужно вызвать «скорую». И, позвонив, меньше всего ждешь из трубки вопроса «куда мы его заберем?».
Нужно признать – многие наши люди пьют, временами сильно. Теряют работу и друзей, морально и физически уничтожают близких, сами травятся насмерть метилом, но продолжают бухать. Спасение же «утопающих», похоже, сегодня полуофициально признано их собственной заботой.
Именно такие выводы напрашиваются после беседы с врачами трех служб областного подчинения по следам недавнего личного опыта автора этих строк.
Дело было ранним вечером 30 ноября. Уже стемнело, снег, холодно. На тротуаре у перекрестка лежит молодой мужчина. Он мертвецки пьян, не может ни идти, ни вообще двигаться, ни говорить, глаза закатываются, изо рта идет слюна. Совсем недавно ему отказали в госпитализации в областном наркологическом диспансере, здание которого находится метрах в 100, не больше.
— Повод, по которому он обратился, – плановый. Плановая госпитализация у нас заканчивается в 15:00. Он обратился позже. Плановая и неотложная госпитализация отличаются степенью угрозы для здоровья пациента, – пояснил на следующий день Валерий Семененко, врач-нарколог.
По его мнению, здоровью 32-летнего человека ничего не угрожало. Вот этого, который в мороз лежит на асфальте и пускает слюни. «Он обратился». Дальше – больше. Оказалось, в наркодиспансер его привезла как раз «скорая». У ее представителей версия событий несколько иная.
— Когда наша бригада привезла в наркодиспансер, во-первых, он отказался, по словам врача, от госпитализации. Он отказался, он не нуждается в неотложной медицинской помощи – наш врач был и видел, на тот момент, – это комментарий уже Александра Ярошенко, главврача Кировоградской станции скорой медицинской помощи.
Отказался или отказали – непонятно, но на том «скорая» и уехала. А не нуждающегося в неотложной помощи человека выставили за порог учреждения. Стал ли он нуждающимся в неотложной медицинской помощи, потеряв сознание посреди улицы? Трижды – его мать, автор статьи и лейтенант патрульной полиции Максим Мигаль из прибывшего по вызову матери экипажа – звонили в «скорую». Но она так и не выехала.
— Оператор мне сказала, сейчас дам доктора. Я говорю, мне не нужен доктор, мне нужна «скорая помощь». Я говорю, вы понимаете, так и так, человек тут лежит. Говорит, «мы уже все сделали». Потом я начал уже на повышенных тонах, она говорит, я положу трубку сейчас. И положила, – говорит полицейский.
О том, что, мол, свои обязанности в отношении этого человека уже выполнили, отвезли в наркодиспансер, говорили и нашему журналисту – буквально за пару минут до лейтенанта, и беседа закончилась так же – короткими гудками в трубке его телефона. «Куда мы его заберем?» – спрашивают.
— Она не должна была это говорить, она должна была четко сказать: «Принимаем вызов и выезжаем». Все. Дальше мы должны объяснять и рассказывать, почему так случилось. Мы все пересматриваем, слушаем эти записи и будем делать выводы. Мы будем разбираться, и те, кто поступил неправильно, не согласно нашей должностной инструкции, будут однозначно наказаны. По моему мнению, диспетчеры поступили неправильно. Если бы я там был, такого стопроцентно не было бы… Они должны были выехать. При любой ситуации. Это уличный вызов, нет вопросов, – утверждает Ярошенко «задним числом».
Тем не менее, отчаявшись со «скорой» и такси, водители которых наотрез отказывались брать в салон бесчувственное тело, мать позвонила «102». Приехал патруль. Коп тоже пытается вызвать «неотложку», ему тоже отказывают. В итоге патрульные берут на себя ответственность, буквально грузят человека с мамой в свой «Приус» и везут в приемный покой Кировоградской областной больницы. Почему не в наркодиспансер, который гораздо ближе – и по профилю, и географически?
— Он им (полиции. – Авт.) отказывает всегда, – утверждает одна из заместителей главврача «скорой». – Они довозят больных до ступенек диспансера, звонят нам, мы приезжаем и со ступенек заводим за руку в приемную. Такая наша ситуация.
Как бы то ни было, в областной больнице пациента приняли. Заведующий интенсивной терапией Александр Агапеев впоследствии сообщил нам, что поступил он без сознания, ему было назначено и осуществлялось лечение.
— Был доставлен в состоянии тяжелейшего алкогольного опьянения. Нарушения витальных функций – торакальных, сердечно-сосудистых, дыхательной системы и прочая – не было, – говорит один из специалистов отделения Станислав Сидоренко.
Хотя уже на следующий день «больному» стало намного лучше, врачи собираются какое-то время его понаблюдать. Со слов матери, у него была черепно-мозговая травма, и могут возникать приступы, похожие на эпилепсию. В целом же, по словам Сидоренко, в интенсивной терапии от жертв пьянства уже порядком подустали:
— В ноябре этого года был юбилей бывшего советского вытрезвителя, где они отсыпались, платили за это. Сейчас они сюда приезжают, у них все бесплатно. Хотя бабушка и дедушка, пенсионеры, которые здесь лечатся, – платят. Алкоголики у нас лечатся бесплатно. Это у нас элита общества.
Впрочем, к врачам, которые ропщут, но продолжают принимать и возвращать к жизни таких пациентов, вопросов как раз нет. Как и к патрульным, которые, возможно, и не обязаны были именно в этом конкретном случае, но помогли людям, оказавшимся в безвыходной ситуации, – пусть и по собственной вине одного из них. На станции скорой медицинской помощи говорят, что этот один – их «постоянный клиент».
— Он хроник запойный. Когда не пьет, нормальный, адекватный мужчина. Как только он запивает, мать сразу звонит: «Забирайте его, везите его в наркодиспансер», – утверждает заместитель главврача.
Сам Ярошенко одну из вполне типичных сегодня историй на тему вспоминает тут же, навскидку. И очень просит, если есть возможность, поднять вопрос – тот, что уже поднимал его коллега из областной больницы.
— Бомж, лежит, пьяный, идет дождь, – рассказывает он. – Полиция держит над ним зонтик и вызывает «скорую помощь». Мы приехали, он не нуждается ни в какой помощи, полиция говорит: «Забирайте его». Он говорит: «Я никуда не хочу». Все равно, он не может идти, мы посадили его в автомобиль, завезли в наркодиспансер, в наркодиспансер он пришел и говорит: «Я не хочу у вас лечиться». И все. Если есть возможность, поднимите вопрос о том, чтобы вернулись к вытрезвителям. Если мы привезем, у него нет никакой травмы, он просто пьяный, мы четко знаем, что его заберут… Сейчас всех бомжей, всех пьяных мы, как санитары… Даже если приехала полиция и он пьяный, полиция вызывает «103». Передала нам, будьте здоровы. В дороге он может проснуться, ему что-то может показаться, начнет драться – у нас такие случаи бывают, и стекла выбивают, и прочее, и прочее. Это не только наша, это социальная проблема.
И тут с ним никак нельзя не согласиться. Но пока шестерни механизма «возвращения к вытрезвителям» или поиска какой-то альтернативной работающей модели если и вращаются, то очень медленно и совершенно незаметно для окружающих. Тем временем отдельные голоса уже звучат из каких-то темных углов на периферии общественного сознания, мол, «алкашом меньше – воздух чище», «чего их вообще спасать» и далее в том же коричневатом тоне. Впрочем, вряд ли обладатели этих голосов осмелились бы ляпнуть подобное, глядя в глаза близким «недостойных помощи».
А пока на станции скорой помощи собирают пояснения от всех причастных и собираются обсудить ситуацию с невыездом бригады на совещании во вторник, когда этот номер уже сдается в печать. По словам лейтенанта Мигаля, в его практике подобные вызовы уже бывали. Говорит, обычно дежурят рядом, если человек не приходит в себя, звонят «103». Но возить жертв интоксикации в патрульной машине до сих пор не приходилось – случай с невыездом бригады «скорой» в его практике первый. Сейчас, с наступлением холодов, по его словам, наступает самое тяжелое время, особенно пока нет пунктов обогрева.
Хотелось бы услышать и мнение руководителей нарколога Семененко по его «плановому поводу» – от главврача диспансера Николая Бенета, по нашей информации, резко ушедшего в отпуск на следующий после инцидента день, до руководителя облздрава Олега Рыбальченко. Так что тему мы обязательно продолжим.
Андрей Трубачев, «УЦ».