Оказывается, не только Лобода с Винником могут собрать полный зал областной филармонии. Валерий Жидков, один из лидеров Студии «95 квартал», в минувшую субботу доказал прежде всего всем нам, что вчерашние кировоградцы не разучились нормально реагировать на тонкий интеллигентный юмор, подаваемый со сцены без спецэффектов и раздетых танцоров.
В авторской программе «Сто лучших страниц» прозвучали миниатюры и шутки, в большинстве своем по разным причинам не попавшие на телеэкран. Зал реагировал на них мгновенно. Без привычных уже бурных оваций со вставанием, но с дружными аплодисментами и искренним смехом. Опросов никто не проводил, но, похоже, зрители остались довольными. Включая мужчину из второго ряда, мирно проспавшего большую часть концерта.
А традиционным бонусом для читателей «УЦ» стало эксклюзивное интервью с Валерием Жидковым.
— Валерий, ответьте для начала: как живется Тамбовскому волку в бандеровской Украине?
— Очень тяжело, конечно, жутко тяжело. (Смеется.) Нет, на самом деле я, конечно, призвал бы многих людей, которые живут в России, приехать и посмотреть, что у нас здесь происходит. То же самое я бы предложил многим людям, которые занимают активную информационную позицию в Украине, съездить и посмотреть, что на самом деле происходит там. Мне из-за того, что родители находятся в России, приходится там регулярно бывать, и я могу сказать, что отношения, которые сегодня между странами образовались, это все случилось не без помощи журналистов, которые сидят, не отрывая задницы, извините, от стула и делают какие-то заявления и выводы на почве полученной из Интернета информации. Считаю, эти люди очень сильно виноваты в том, что сейчас происходит.
— А как изменились вы сами после переезда в Украину?
— Я честно могу сказать, что в 2003 году, когда приехал в Украину, то, во-первых, не знал, что приехал сюда так надолго. Для меня это было какое-то приключение, я приехал в другую страну, и у меня не было желания лезть в ее дела, в дела этой страны то есть. Я себя чувствовал здесь гостем и поэтому ни во что не лез. А во-вторых, я полностью соглашался с теми правилами игры, которые здесь были заданы. И даже во времена Майдана, в 2004-2005-м, я себя не чувствовал вправе говорить о том, нравится мне это или нет, согласен я с тем, что происходит, или не согласен. Чувствовал, что как бы не имею права высказывать свое мнение по этому поводу, в отличие от людей, живущих в Украине, граждан этой страны, которые имеют полное право изъявлять свою волю, свое желание так, как им заблагорассудится. Ну а что касается уже событий более поздних, то я могу сказать честно, что стал частью этой страны, стал переживать за ее судьбу и чувствовать свою в том числе ответственность за судьбу страны.
— Исчерпывающе ответили. Перейдем к вашему сегодняшнему выступлению. Скажите, сколько нужно часов писать каждый день, чтобы выйти с концертом «Сто лучших страниц»?
— Ну, сложно сказать… Можно было бы, конечно, ответить — 24, но если говорить правду, что касается конкретно «Ста лучших страниц», то эта программа не писалась специально как концертная, это все-таки сборник хитов, назовем ее так. То есть это вещи, которые писались для других проектов и не вошли в них, или не подошли по формату, либо где-то были брошены на середине. В общем, это какие-то осколки творчества, собранные в единое такое лоскутное одеяло. Что касается второй программы, которую я уже начал готовить, премьера ее будет в Киеве в декабре, вот там она уже имеет более цельный смысл, и большинство материала изначально было написано конкретно для нее.
— Ваши миниатюры, как правило, остро злободневны: это очень смешно, но очень уж недолго. Сколько живут ваши шутки?
— По этому поводу у меня сегодня в концерте будут звучать некоторые вещи. Политические шутки, понятно же, живут недолго, но даже без радикальной смены власти у нас все равно каждый день происходят какие-то изменения, перестановки внутри, появляются новые информационные поводы и события. Наши главные герои себя с новой стороны открывают, старые стороны закрывают. Все это происходит, деформируется, меняется, и политический юмор, в том его ценность, хорош здесь и сейчас, и это нельзя пропустить. Именно, наверное, поэтому люди на нас ходят, слушают нас, потому что вещи, которые вечны, можно посмотреть всегда, а то, что важно сегодня, нужно смотреть сегодня.
— В вашем жанре «автор и исполнитель» людей сегодня можно даже не пересчитывать: великий Жванецкий и высокий Жидков…
— Спасибо за сравнение со Жванецким. Но мне кажется, что профессионалов, я не буду говорить такого уровня, как Михал Михалыч, но такого профиля, сейчас, наверное, воспитать невозможно. В нынешней среде, в нынешней жизни, в нынешнем информационном поле в том числе. У нас сейчас ниша специалистов, скажем так, с образованием, прошедших все горнила литературных сообществ и всего остального, свободна. При всей своей на самом деле бюрократии жуткой и прочих недочетах советская система открыла многих именно творческих людей, она все-таки была достаточно эффективной в плане качества. Возможно, отсеивалось и пострадало огромное количество людей с нестандартным мышлением, но, если взять фильмы, песни и все остальное, выходившее на экран и сцену при Советском Союзе, их эстетичность и многое другое было на порядок выше, чем сегодня, когда у нас любой человек может склепать клип и просто выложить его в Интернет либо попасть с ним потом на телевидение. Да и нецензурные какие-то вещи могут у нас стать достоянием абсолютно любого зрителя. В этой сфере воспитать Жванецкого, мне кажется, просто невозможно.
— Коль мы всуе уже вспомнили это имя, как вы к нему относитесь?
— С уважением. Это самое точное определение. Мне интересно понять, как он мыслит, мне интересно следить за его мыслью во время его рассказов, монологов. Я не жду от него юмора, у него юмора хватает, я жду от него мыслей интересного, умного человека. Я их нахожу достаточно часто в том, что он говорит. И хочу отдать должное Михал Михалычу. На мой взгляд, одна из самых важных для меня черт Жванецкого — это то, что он остается честен перед собой. Несмотря на солидный возраст, несмотря на тенденции, несмотря на все, что происходит вокруг, на моду и на все остальное, он продолжает делать то, что считает нужным. И заставляет зрителя подстраиваться под себя.
— Чем вас вообще влекут сцена и телеэкран? Только ли слава, только ли деньги? Говорят, сцена — наркотик?
— Неправильно отрицать тягу любого нормального человека к какой-то популярности, к славе и чему-то другому. Это всегда приятно, когда тебя узнают, когда рады тебя видеть…
Что касается удовольствия от самого процесса, то сцена в этом плане для меня гораздо ценнее, чем телевизор. Только на сцене есть возможность пройти путь от идеи, скажем так, до реакции зрителя. Получу я хорошую реакцию в конце — смех, аплодисменты, — значит, я был прав. Если не получу, значит, мне некого, кроме себя, винить, и у меня есть очень хорошая возможность чему-то научиться на своей ошибке.
— Шутки «95-го квартала», и ваши, видимо, в том числе уходят в народ. А случается ли, что они каким-то образом возвращаются к вам по кругу?
— Ой, да, честно говоря, много раз такое было. Гуляют, периодически возвращаются, причем иногда они обходят очень большие круги, и эти шутки обрастают чем-то, меняют форму. Бывало так, что мои шутки рассказывали таксисты уже как анекдот… Но это нормально, и, по большому счету, я не вижу в этом ничего плохого. Когда я сижу в жюри какого-то КВН или «Лиги смеха», я часто слышу шутки от ребят, которые когда-то сам сочинил. Но это не значит, что они у меня их своровали. Они просто проживают тот же самый период жизни, а так как их мозг настроен примерно так же, как был настроен мой, и цель та же самая — пошутить на темы, которые их волнуют, поэтому очень часто они попадают в уже написанное… Нет, я это плагиатом перестал давно считать, потому что уверен, что даже с высоты Михал Михалыча Жванецкого, если он посмотрит на то, чем я занимаюсь, он найдет и в моем творчестве при желании очень много своих мыслей, может быть, не так красиво сформулированных, но тем не менее…
— Давайте небольшой блиц. Что читаете?
— Я сейчас пытаюсь читать классику. Недавно с большим удовольствием, сам того не ожидая, прочитал Достоевского. Я пробовал несколько раз раньше, но не давалось. Для меня эта высота была недостижимой. Но вот, видимо, дорос, повзрослел, научился получать удовольствие от этих «тяжелых камней», научился купаться в струях русского языка.
— Что слушаете в машине?
— Опять же, в ту же тему, люблю я все-таки слушать слова больше, чем музыку, я это понял давно. Музыка должна помогать мне воспринимать слова. Я слушаю Гребенщикова с удовольствием, слушаю Шевчука, с удовольствием слушаю Владимира Семеновича Высоцкого. То, где есть стихи, где тремя словами можно выразить такое, что некоторые не могут и четырьмя страницами…
— Что смотрите по свободе — телевизор, фильмы?
— Ну на самом деле такой свободы, наверное, я лишен из-за нехватки времени. Иногда, приходя домой, просто присоединяюсь уже к кому-то из женщин, которые что-то смотрят, все что угодно. Это может быть какое-нибудь талант-шоу, что-то еще. Но я это смотрю краем глаза, просто чтобы отключить мозг. Гораздо чаще я с удовольствием хожу с ребенком на какие-то мультфильмы или детские фильмы. Она взрослеет, уже в 12 лет начинает смотреть достаточно взрослые фильмы.
— Как держите форму?
— Какую форму?
— Физическую! Кошевой вон уже скоро в экран не влезет…
— Нет, Кошевой молодец! Кошевой недавно пошел все-таки в спортзал, заставил себя. Я после первых тренировок с ним общался. Крепатура, которая у него была, обнадеживает. Он скоро будет с «кубиками» не только на животе, но и на спине, так он взялся за это дело… А я год назад начал играть в хоккей, вернулся на лед. Не каждую неделю получается, но это для меня огромная, такая приятная вещь…
— Не по ночам играете?
— По ночам, по-другому не получается. У нас выход на лед в 21.45. Причем это происходит даже не в Киеве. Мы ездим в Бровары, 30 км от Киева. Но все равно на хоккей собираемся с удовольствием, жжем калории…
— Еще вопрос, который меня давно интересует. Согласны ли вы с тем, что остроумие — это такой же талант, как музыкальность, как физические какие-то?..
— Я недавно именно эту тему хотел каким-то образом красиво оформить на лист, но руки до этого так и не дошли. Я думаю, что это все-таки, наверное, как музыкальный слух, такая же история. Это, знаете, есть люди, которые любят решать задачи, ребусы, да? И кто-то не любит этого делать. Юмор — это тоже своего рода ребус, возможность насладиться тем, как человек выстроил слова, переставил их местами, и из всего этого получился какой-то узор. Да, наверное, все-таки это что-то сродни музыкальному слуху. Он либо есть, либо его нет.
— Последний вопрос, а точнее строчки из «Арлекино»:
Смешить вас мне с годами все трудней,
Ведь я не шут у трона короля.
Я Гамлета в безумии страстей
Который год играю для себя.
Хочется ли вам написать своего Гамлета или будем шутить до конца?
— Безусловно, хочется написать. Скажу больше, что у меня уже какие-то микро-гамлеты проскакивают внутри юмористических моих рассказов. Вот не далее как 3 дня назад мы записывали очередной «Вечерний квартал», и то, что я читал на сцене, в принципе там, помимо попыток просто рассмешить людей, есть много вещей, которые просто вызывали в зале такой понимающий кивок, как сейчас у вас. Но это было намного приятнее, чем если бы в этих местах был только смех.
Дело в том, я считаю, что в жизни человеку обязательно нужны единомышленники, люди, которые разделяют с ним его жизненную позицию, взгляды. И вот я сейчас в моем творчестве ищу людей, которые так же, как я, относятся к жизни, ценят ее с тех же сторон. И мне очень приятно выходить в зал, который меня понимает и в котором смеются там, где мне смешно, и задумываются там, где задумался я, таких людей на самом деле найти — это очень большое счастье… И вот этим я и занимаюсь. Надеюсь, успешно.
Беседовал Ефим Мармер, «УЦ». Фото Ксении Куприненко.