Украина Центр

В рамках проекта «УЦ» «Шеф» нашим собеседником согласился стать Константин Ярынич, главный врач Кировоградского областного онкологического диспансера. Человек нужной и важной профессии, занимающий ответственную и непростую должность. При всей сложности своей работы он сохранил открытость, приветливость и жизнелюбие. И еще – искренность, что, собственно, и подтверждает его интервью.

О шефе

«Он у нас очень хороший. И как человек, и как врач. С каким вопросом, проблемой к нему ни подойдешь – никогда не откажет».

«Всегда внимательный, отзывчивый. Ни разу не слышала, чтобы он кричал, повышал голос. Если кто-то неправ – спокойно объясняет. И конфликтов у него ни с кем нет».

«Грамотный, тактичный, уравновешенный. Переживает за коллектив. Не приемлет лжи, грубости по отношению к больным. Профессионал высокого класса, который постоянно совершенствуется».

«Ничего плохого о нем никто не скажет. Потому что нечего. Выслушает, войдет в положение, поможет. Мы не знаем, как он кричит. Бывает, так посмотрит, что лучше бы крикнул».

«Человек современной формации. У него на двери кабинета нет графика приема граждан. Потому что принимает всегда и всех. И позвонить ему можно в любое время, особенно когда это касается работы».

«Не терпит непрофессионализма. Создаст все условия, чтобы специалист учился, рос. Но если тот не хочет – до свиданья».

Шеф. Почти не о медицине

– Константин Владимирович, после окончания школы вы не стояли перед выбором профессии? Ваше будущее было предопределено?

– Ну почему же? В последние школьные годы по программе профориентации нас приглашали на радиозавод. Тогда только развивались компьютерные технологии. И нам сказали, что из отличников могут сделать программистов, которые будут получать по две тысячи в месяц. После услышанного я прибежал домой и сказал: «Я буду программистом». Отец ничего не ответил. Кроме того, я, как все пацаны, любил автомобили. И быть автомобилистом означало повысить престиж, а если работа будет связана с автомобилем – вообще замечательно. Поэтому я хотел стать дальнобойщиком. И когда снова пришел к родителям и сказал, что буду дальнобойщиком, папа одним шлепком по затылку дал мне понять, что ни дальнобойщиком, ни компьютерщиком я не буду.

– Какой была ваша первая руководящая должность? Может, в институте вы были старостой?

– Нет, старостой я не был. Я занимался спортом, восточными единоборствами. Где-то курсе на четвертом мне в институте выделили зал, я набрал крепких ребят из числа студентов – восемь двухметровых «Кличков» – и мы занимались. Тогда я почувствовал, что руковожу каким-то процессом. Мы были единой командой, я был сэнсэем. Вот таким было мое первое руководительство.

А потом был долгий процесс становления. У медиков это достаточно длительно: шесть лет института, три года хирургической специальности. Девять лет ты просто ходишь рядом с врачом, помогаешь, подаешь. На уровне медицинской сестры. В эти годы ты руководишь только собой. И главное – не остановиться. Важно знать, что двенадцать-пятнадцать лет жизни ты себя никем не будешь чувствовать, ты будешь видеть свет в конце тоннеля и идти к нему поэтапно.

Я все эти этапы прошел. Кроме того, втихаря от родителей еще студентом пошел работать санитаром в онкодиспансер. Это был не только способ заработать дополнительные деньги. Я действительно хотел знать изнутри всю это кухню. Я понимал, что моя дальнейшая жизнь будет связана с онкологией. Позже в Полтавском онкологическом диспансере я работал медбратом. Так мне было интересно.

– Когда вас назначали на должность главного врача, звучала фраза «должность по наследству». Как вы к этому отнеслись?

– Продолжая тему становления, хочу сказать, что со временем я достиг определенного врачебного уровня: мог оперировать, оставаться один на один с пациентом и понимать, что сделаю для него все необходимое. Потом я стал заведующим поликлиникой. Затем я был начмедом по хирургии. И только потом начал решаться вопрос о том, что я стану главным врачом.

А по поводу тех, кто был против, я могу рассказать, как это было. У нас практически все вопросы решаются на политических волнах. И на тот момент не было людей, которые выступали против врача Ярынича, но были политические моменты, взгляды, которые переходили на личностные отношения. Но, когда на сессии областного совета начали задавать вопросы профессионального характера, когда попросили аргументировать, почему Константин Владимирович не может стать главным врачом, ответов на эти вопросы не было. Было голосование. А подговорить или уговорить сто человек облсовета нереально.

Давайте по-другому посмотрим на эту ситуацию. Я ничего плохого не вижу в преемственности. Кого, как не сына, отец может научить всем премудростям профессии? Если раньше у земских врачей были преемственность и династия, то все этим гордились, потому что понимали, что если, условно, профессор Преображенский имеет сына, то именно ему он передаст нюансы, которые могут не попасть в уши обычного ученика. Это нормальная ситуация. Я учился у отца и оперировать, и управлять, и понимать, и знать глубину онкологии. А это сложнейшая специальность, к ней надо быть готовым психологически. Это горе, это смерть, это не родильный дом, где каждый день радость и цветы. Здесь мы оперируем другими категориями.

Безусловно, мало быть только сыном. Надо пройти серьезную школу, определенные этапы. Владимир Илларионович всегда, как и сегодня, критически относился к моей персоне. И это нормально. Ведь подчиненные не всегда выскажут критику, а отец остается для меня главным учителем, он заместитель главного врача, и в любое время может зайти в кабинет и сказать: «Костя, это не так». У нас могут быть споры, может громко закрыться дверь, но это все касается профессиональной деятельности. Мне это помогает, и это, наверное, хорошо.

– Говоря о преемственности, вы видите своего сына в этой должности?

– Расскажу о двух интересных ситуациях. Пациенты ведь всегда волнуются, у любого врача. И мои пациентки от волнения иногда путают имя и отчество: говорят не «Константин Владимирович», а «Владимир Константинович». А сына моего зовут Владимир. И те, кто приходит впервые, в лицо меня не знают и спрашивают: «А когда Владимир Константинович будет на приеме?» Я отвечаю: «Лет через двадцать пять вы его увидите». И я бы этого очень хотел.

А недавно у него спросили, кем он хочет быть, на что мой восьмилетний сын ответил: «Главным врачом онкологического диспансера». Посмотрим. Это большой и нелегкий путь. Старшая дочь сказала, что не сможет быть врачом: «Я могу тебя послушать, пойти учиться, но хорошим врачом я не стану». И мы ее поняли, она гуманитарного склада. Сейчас она учится в высшей школе гостиничного и ресторанного бизнеса. Но мы ее с детства не готовили к врачебной деятельности. А с Володей мы часто говорим о медицине, и скелет он собирает из специальных детских наборов. Он задает серьезные вопросы, у него есть живой интерес. А как будет дальше – посмотрим.

– Есть расхожее мнение, что быть шефом любой структуры, любого уровня крайне сложно, не будучи членом Партии регионов. Есть у вас в связи с этим какие-то сложности?

– Вы же знаете, что я не член Партии регионов. Более того, я член оппозиционной партии. Но в облсовете стал главой комиссии здравоохранения. Думаю, что вы много подобных слов слышали, но я все же скажу от чистого сердца: хочу отдать должное Сергею Николаевичу Ларину. Он столько сделал для онкологического диспансера, мы столько проектов осуществили. Наверное, политика здесь ни при чем. Я не какой-то сексот, который состоит во «Фронті Змін», сливает информацию в Партию регионов и получает какие-то дивиденды. Я в прекрасных отношениях со всеми. Видимо, Ларин на первый план вынес все-таки профессиональные качества и возможность работать в команде не по политическому принципу.

Есть команда, которая движется, которая имеет мысли по развитию области, которая имеет результаты. У нас полное понимание. И меня ни разу никто не попросил или выйти из партии, или перейти в другую.

– Совместимы ли медицина и политика?

– Полноценно развивать медицинское учреждение, быть в курсе всех вопросов и знать, куда мы движемся, можно только будучи не столько членом партии, сколько имея активную гражданскую позицию. У меня есть много знакомых из Партии регионов, с которыми мы общаемся каждый день, и у нас нет конфликтов. Кроме того, нельзя забывать о пациентах. Надо понимать, что в нашем учреждении, в этих стенах человек из любого политического лидера, руководителя превращается в обычного пациента. Я стараюсь делать так, чтобы у нас здесь не было белых-синих-красных. Есть люди, которые нуждаются в помощи.

Я столько раз наблюдал метаморфозы, когда человек в свое время выгонял меня из своего кабинета или по каким-то своим принципам негативно ко мне относился. Всякое бывало. Но Земля круглая, и случалось так, что этому человеку приходилось ко мне обращаться. Как они из величайших руководителей превращаются в обычных людей, готовых встать на колени! Но это они здесь понимают. Что может быть дороже здоровья? Ничего. Я уверен, что, если бы меня можно было обойти, обошли бы, обратились бы к любому врачу. Но, наверное, я чего-то стОю как специалист, что заходят именно в этот кабинет. И здесь нет никакой политики.

– Вы, помимо врачебной и руководящей деятельности, реализуете проекты вне учреждения. С Шубиной у вас общее дело. Зачем вам это?

– Вы не представляете, какие глаза были у Людмилы Владимировны, когда она ко мне пришла с идеей. Это не бизнес-проект, она просто вкладывала свою душу, свои финансы, но не ждала, что ей вернутся деньги. Ей возвращается по-другому. Когда есть такие проекты, когда мы что-то строим, открываем, у меня совершенно другое настроение.

Если говорить о работе, то у меня есть два кайфа: когда мы реализуем какой-то проект и когда я в операционной. Я там без телефона, есть пациент и бригада, коллектив, которым я горжусь. Я устаю во время операций, но психологически получаю большое удовлетворение. Если бы меня поставили перед выбором – главный врач или онкогинеколог, я бы однозначно выбрал онкогинекологию. Здесь в кабинете ты сопрягаешься с большим количеством негатива, разборок, недопонимания. Не так все просто, когда с утра приходят и просят о помощи. Финансов нет, но ты понимаешь, что должен людям помогать.

Многого можно не делать, просто ходить на работу и выполнять функциональные обязанности. Но мне интересно много другого. Мы издали брошюры, в которых доступно изложено все о химиотерапии. Я являюсь соавтором. Когда пишу – отвлекаюсь. И от этого я получаю удовольствие. В Украине таких книг нет, и я понимаю, что это людям надо.

И с Шубиной так же. Могла бы себе спокойно делать коляски. Зачем ей реабилитационный центр, наш диспансер, Ярынич? Не может она иначе, и мы нашли друг друга.

– У вас в подчинении около пятисот человек. Какой он, ваш коллектив?

– Я своим коллективом очень дорожу. Он перешел ко мне по наследству от Владимира Илларионовича, который тридцать шесть лет был главным врачом. Он подбирал этот коллектив, он его вышлифовывал. Сильнейший коллектив. Я беру новых специалистов на работу, но говорю: «Мы вас сейчас возьмем на стажировку, но право работать в диспансере вы должны заслужить. И, если через пять лет мы не увидим в вас перспективы развития, мы с вами попрощаемся». Человек должен иметь высокий уровень подготовки, и психологической в том числе.

Что касается общих праздников, то раньше их было гораздо больше. Вообще в онкодиспансере это нежелательные мероприятия. Пациенты находятся в стрессе, и они могут не понимать, что у кого-то день рождения, какой-то повод радоваться, веселиться. Их боль является доминантой. Им тяжело воспринимать смех, веселье, звон бокалов. И я это понимаю. Не сговариваясь, мы решили минимизировать наши торжества. Единственное, что можем себе позволить, это фуршетный вариант, который будет длиться пять минут. Если это день рождения, допускается зайти в ординаторскую, поздравить винов­ника торжества и пойти работать.

– Чего вы не можете простить подчиненному?

– Я увольняю людей очень редко, но это случается. Последняя ситуация меня просто поразила. Наш коллега не поступил неправильно, а только допустил мысль, что для него это возможно. Заканчивался рабочий день в операционной, и анестезиолог позволил себе сказать: «У меня рабочий день закончился. Вы делайте, что хотите, а я ухожу домой». Для нас это было не критично, мы могли бы позвать другого анестезиолога. Но можно по-разному выражать свою мысль: например, можно попросить подменить его. Если говорить более масштабно, то это неоказание помощи человеку, который в этом нуждается. Значит, этот специалист – не в коллективе. Скандала не было, мы спокойно объяснились.

Понимаете, каждый из нас сам по себе ничего не значит. Ничего не значит хирург, если рядом нет анестезиолога, если нет сестрички, которая выходит больного, будет перевязывать, колоть в нужное время. Мы все винтики в большом механизме. И если один выпадает – разрушается все. Независимо от того, врач это или санитарочка, но если он дает сбой – будем прощаться. Я должен быть уверен в том, что это не станет критичным в какой-то момент. Ненадежность людей в нашей специальности простить нельзя.

– Как вы восстанавливаете силы после рабочего дня, недели?

– Я обожаю английский язык. Я окончил спецшколу по английскому языку, у меня есть огромное количество англоязычных фильмов, которые я смотрю. Язык этот бездонный, его можно учить всю жизнь, и я это с удовольствием делаю. Конечно, люблю отдыхать с семьей. Мы любим лыжи, сейчас перешли на сноуборды, и маленькому это очень нравится.

Если говорить о ежедневном отдыхе, то его у меня мало. Я возвращаюсь домой не раньше семи вечера. Смотрю фильм на английском или читаю на английском. Сейчас вот собачонку завели – ксолоитцкуинтли. Таких всего тридцать шесть в Украине. Она без шерсти. Поскольку у меня аллергия на шерсть, то это единственная собака, которую я могу терпеть. И ребенку радость.

Если удается, как вариант релакса для меня отвезти сына на тренировку (он занимается футболом), подождать, пока он тренируется.

– У вас есть любимая песня, фильм, анекдот?

– Вы не смотрели фильм «Пока не сыграл в ящик»? Я вам дарю диск. Его надо посмотреть. И я его время от времени пересматриваю. Не могу сказать, что это мой самый любимый фильм, но он шикарнейший.

Петь я не люблю. А анекдот… Надо вспомнить. Конечно же, на медицинскую тему. Я очень люблю анекдоты. Вот, вспомнил! Решил Бог понаблюдать за людьми сверху. Видит, в райбольнице очередь к терапевту. Спустился и занял место доктора. Заходит согнутая бабушка: «Сынок, спина болит, не могу разогнуться». Бог провел рукой и мгновенно вылечил. Бабуля вышла в коридор, в очереди спрашивают: «Ну как новый доктор?» А она говорит: «Да как все! Даже давление не измерял»…

– Пообещайте что-нибудь своему коллективу и скажите, в какие сроки вы сможете это выполнить.

– Коллектив большой. Кому-то интересна заработная плата, кому-то – духовная сторона жизни, кому-то – собственное развитие. Что можно пообещать абсолютно всем? Что-то предметное не могу, не та у нас структура. Скажу так: в этот кабинет может войти любой человек, с любой проблемой, и помогаю чем могу. Понимаю, что для коллектива это очень важно. Обещаю, что я таким останусь. Я всегда протяну руку помощи. Уверен, что такое доверие – основа всего положительного, что можно сделать в диспансере.

Записала Елена Никитина, «УЦ».

Мы продолжаем публикацию серии очерков одного из постоянных авторов «УЦ», писателя, юмориста, путешественника и по совместительству кировоградского преподавателя и ученого Бориса Григорьевича Ревчуна о его встречах со звездами советской эстрады. Весьма вероятно, они когда-нибудь станут частью большой и популярной книги. Но это – дело будущего, а пока читайте, вспоминайте изрядно подзабытое и узнавайте новое о хорошо известных вам людях.

Редакция «УЦ».

Начало в №№ 26-30.

Народные СССР

Из всех народных артистов, с которыми мне довелось общаться, самым народным, безусловно, является Иосиф Кобзон. Он — народный артист Дагестанской АССР (1974), народный артист РСФСР (1980), народный артист СССР (1987), народный артист Украины (1991), народный артист Республики Калмыкия (2007), народный артист Республики Северная Осетия-Алания (2008). Конечно, наивысшим из этих званий является «Народный артист СССР». Кобзон настолько им дорожит, что после исчезновения с карт мира страны, присвоившей ему это звание, он все равно требует величать его исключительно с этой артистической приставкой. Красноречивым и символичным в этой связи можно считать публикацию им в 2012 году своей книги «Кобзон Советского Союза».

Кто-то может подумать, что Кобзон – клинический «совок», которого в детстве или молодости сильно заклинило на всё советское. Мои наблюдения, однако, опровергают такой упрощенно-однобокий подход к оценке этой многогранной и противоречивой личности. Да, в его репертуаре было очень много произведений в духе социалистического патриотизма, советских и комсомольских песен, прославляющих партию, комсомол, трудовые и воинские подвиги народа-строителя коммунизма. Да что там песни о партии, мало ли кто их пел — Кобзон с 1973-го по 1991 г. был членом КПСС (в точности совпало с моим пребыванием в партии), что тогда являлось редким исключением для артистов эстрады, особенно звездных. Но это, на мой взгляд, было не более чем обыкновенным и массовым в те времена приспособленчеством. Он хорошо знал, куда надо вступать, чтобы больше и выгоднее выступать, что надо и не надо петь, что и как можно и нужно говорить с трибуны и со сцены. Но в неформальной обстановке, особенно в кругу друзей и знакомых, он позволял себе мягкую антисоветскую фронду. По его многочисленным ситуативным рассказам, репликам, шуткам, анекдотам можно было сделать вывод о том, что к возможностям и перспективам советской системы он относился более чем трезво.

Конечно, диссидентом и антисоветчиком он не был, но не было в нем и бездумного верноподданничества, и настоящей убежденности в правоте марксистской идеи и практики ее реализации в СССР, других странах коммунистического блока, куда его, на зависть многим другим творческим работникам, нередко пускали на международные певческие конкурсы и гастроли. Но его выпускали и дальше, даже в самое логово капитализма — США. Кстати, поездив с концертами по миру, в том числе по развитым капстранам, он, видя в основном их глянцевый фасад, никогда не говорил о Западе с придыханием и восторгом. Может, понимал, что впечатления гастролера, как правило, не отличаются глубиной и точностью понимания чужих социально-экономических реалий. И все-таки его аналитические выводы, как я понял, в целом были не в пользу развитого социализма. Но, когда реальный социализм в стране советов приказал долго жить, Кобзон стал по нему немного ностальгировать. И, если разобраться, у него для этого было немало причин.

У Маркса была концепция абсолютного и относительного обнищания. Уже в годы перестройки ее начали критиковать наши видные обществоведы, заявляя, что относительное обнищание – это пустая схоластическая конструкция. Мол, если пролетарий стал получать, к примеру, на 10% больше, а капиталист за это же время – хотя бы на
1 процент больше (т.е. — на 11%), то, значит, наемный рабочий обнищал? Ерунда: относительно обнищать, став при этом богаче,- это ошибочный вывод основоположника марксизма. Я же в этой полемике на стороне Маркса. В постсоветское время Кобзон, несомненно, стал намного богаче, чем был в советские времена. Всезнающий Шая (так близкие звали зам. директора филармонии А.И.Елисаветского) говорил мне, что ему удалось «прокачать на косвенных» Кобзона и вычислить, что сбережения певца за все годы его бурной творческой жизни на середину 1970-х годов составляли, как минимум, полмиллиона рублей!!! Тем, кто «родом из СССР», не стоит пояснять, насколько астрономической была эта сумма. Александр Ильич рассказывал мне о выведанной тайне, как о чем-то запредельном, не укладывающемся в голову, как, например, о феномене бесконечности Вселенной. Сегодня, заглянув в Интернет, можно свободно узнать, что только за один 2011 год Кобзон с женой обогатились на 44,2 миллиона рублей. Нынешний российский рубль, конечно, уже не тот, советский, но это все равно больше. Про остальное добро и говорить не приходится. Привожу цитату из Википедии: «Кобзону вместе с супругой принадлежат 5 земельных участков общей площадью 19,6 тысячи квадратных метров, 3 жилых дома, 5 квартир, 3 автомобиля Mercedes-Benz и Rolls-Royce Phantom». Можно было бы ограничиться кратким и ходовым нынче заморским заимствованием: No Comment, но я все же откомментирую.

Из моих бесед с Кобзоном я узнал несколько фактов, которые могут послужить в качестве референтных значений. На 1978 год у Иосифа Давыдовича, кроме определенной суммы денег (не знаю какой), было несколько предметов и поводов для гордости и хвастовства. Во-первых, у него была двухуровневая квартира. Он сказал, что к своей квартире («двушке» или «трешке» — не уточнял) он присоединил еще одну этажом выше. Наверно, это было в кооперативном доме, где квартиры покупались-продавались. Во-вторых, у него была дача с телефоном, указанным на визитке. Наличие телефона на даче в придачу к квартирному свидетельствовало о том, что владелец – немалая «шишка». В третьих, у Кобзона была личная черная «Волга». Не по чину. Для деятелей искусства автомобиль «Волга» полагался, начиная со звания народный артист союзной республики. А Кобзон тогда был только заслуженным артистом РСФСР.

Как певцу удавалось обходить чиновничьи положения и нормы? Да очень просто – ублажая чиновников. Альберт Писаренков, хороший друг Кобзона, рассказывал мне про один из способов, которые певец практиковал, чтобы порадеть родному человечку в ЦК, горкоме, райкоме, Моссовете, Москонцерте, Госконцерте и т.д. Приглашают, например, Кобзона на гастроли куда-нибудь «на севера» или еще какой суровый или отдаленный край, куда больше, чем в другие комфортные для жизни регионы, распределяется импортных дубленок. Это, как правило, были левые концерты, потому что на плановые выступления популярных артистов направляли в основном в крупные города с залами повышенной вместительности (например, дворцами спорта), где гастролеры делали полные сборы и обеспечивали бОльшие поступления прибыли в госбюджет. Так вот, приглашающей стороне Кобзон обещал найти отмазку от поездки на плановые гастроли в большие города и приехать в жаждавшую послушать его глубинку, но при этом выставлял всего лишь одно, но жесткое условие: вместо оплаты деньгами вы мне даете одну дубленку за каждый спетый сольник. Это также могли быть внеплановые дополнительные концерты в леспром- и зверосовхозах, куда можно было закатить после указанных в гастрольном маршруте выступлений в областном центре, благо, здоровья и голоса на такие вылазки у певца было с многократным запасом. Далеко не все конторы могли потянуть такой «ясак», но случаев таких натуроплат было достаточно для того, чтобы в столицу Кобзон возвращался с ворохом супердефицитных импортных дубленок. Вторая часть Марлезонского балета заключалась в обходе вышеупомянутых высоких инстанций и бесплатной раздаче слонов (в смысле дубленок) нужным людям. То есть ларчик открывался просто, особенно если он был полон дефицита.

Если читатель подумает, что я хочу показать Кобзона как корыстолюбца-«нужника», ненасытного паука, хитро опутывающего коррупционной паутиной высоких начальников, то он ошибается. Большего благотворителя-мецената, более бескорыстного друга, спешащего на помощь попавшим в стесненное или бедственное положение товарищей, вам не назовет ни один из его коллег, да и всех хорошо знающих этого артиста людей. Дивидендами с честно заработанных и бесплатно розданных начальству дубленок он чрезвычайно щедро делился с очень многими. Я, например, был свидетелем того, как он в Александрии оплатил дорогой ресторанный обед за весь свой коллектив (за меня и Сенчину в том числе). В отличие от меня, вся остальная братия даже не возражала – уже привыкли. Музыканты сопровождавшего его ансамбля «Время» (поднял cмету концерта – 10 инструменталистов плюс конферансье В.М.Гилевич) держались Кобзона, как вошь кожуха, потому что на левых концертах с них ничего не взималось и не перераспределялось в пользу того, кто эти гастроли (с гораздо большей оплатой и недозволенно превышенным количеством концертов) обеспечил своим звездным именем. Кобзон мог себе позволить подобную благородную щедрость, потому что его официальная ставка за один сольный концерт при не самом высоком звании была самой высокой в СССР – 166 рублей! Кировоградский обком комсомола платил вдвое больше. А работал у нас Кобзон по 4 концерта в день. Для сравнения: у Пугачевой в смете стояло 16 руб.50 коп., а в нашей комсомольской ведомости она расписывалась за 33 руб., полагавшихся ей за один концерт (помножьте еще на два выступления в день). Но реально на внеплановых концертах Пугачева, так же, как и Хазанов, получала на руки от привозившего ее администратора-устроителя гастролей по 300 рублей за концерт.

Откуда дровишки? Из перераспределительного котла, вестимо. Вся творческо-техническая обслуга звезды тоже получала от нашего бухгалтера двойную оплату за каждый концерт. Я уже ранее отмечал, что в те времена сложилась пародоксально-анекдотическая ситуация, столь характерная для советской системы оплаты труда. Напомню: заурядный «лабух», бывший одновременно и инструменталистом, и бэк-вокалистом для основного солиста, получал больше звезды. Например, каждый участник ВИА «Ритм» получал за концерт 19,50 руб., т.е. на 3 рубля больше своей солистки-вокалистки Пугачевой. Но музыканты прекрасно знали, что на каждом из 8-ми дозволенных официальных концертов в месяц они только эту сумму и получат, а за 8 дней кировоградского спурта они отработают 16 левых концертов, и за каждый получат от обкома комсомола вдвое больше — по 39 рублей. Но еще лучше они понимали, что без Пугачевой их никто никуда не пригласит и двойную ставку не заплатит. Поэтому звезде полагалось отстегивать. За них это делал администратор, которому они и отдавали конверты с деньгами сразу после росписи в ведомости Любы Тетериной, бухгалтера Кировоградского горкома комсомола. В гостинице администратор гастролирующего коллектива высыпал на стол содержимое конвертов и перераспределял деньги, согласно действительной цене каждого артиста, сложившейся на негласном советском рынке шоу-бизнеса. Но все-таки этот рынок не мог адекватно определить, «кто сколько стоит». Кобзон на левых концертах и без перераспределения получал больше, чем Пугачева с перераспределением. А ведь в последней трети 1970-х она по популярности превосходила всех, в том числе и Кобзона. Но Кобзон к тому времени уже успел собрать букетик артистических званий. Кроме уже упомянутого («Народный артист Дагестанской АССР» ), в его активе были звания «Заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР» (1964) и «Заслуженный артист РСФСР» (1973). Плюс в графе «Условия оплаты» стояло 120%. Итого в гастрольной смете «Росконцерта» за 1978 год напротив вокалиста Кобзона в колонке под названием «Зарплата за 1 концерт» стояла сумма в 166 рублей. Пугачева же на момент кировоградских гастролей была всего лишь победителем международного конкурса «Золотой Орфей» в Болгарии. Но это не в счет, тем более что Кобзон и по этому показателю был впереди, становясь за десяток лет до этого лауреатом международных конкурсов в Сопоте, Варшаве, Берлине и Будапеште. В плановой системе оплаты труда артистические звания всегда побивают всякие рыночные рейтинги популярности. Подарками чиновникам, как мне говорили, Пугачева не разбрасывалась, да и идейных песен вовсе не пела. Чего же тогда удивляться, что в аналогичной итоговой графе у нее значилась в 10 раз (!) меньшая сумма. Относительно зарплаты Кобзона.

Без Кобзона практически не обходился ни один правительственный и приравненный к нему концерт. На телеэкранах он мелькал почаще других. Без Кобзона не было ни одного финала передачи «Песня года» в 1971-2004 годах. Иосиф Давыдович, как, впрочем, и остальные ведущие советские артисты, внутри страны был практически полностью огражден от конкуренции заграничных, прежде всего западных звезд различной величины. Поэтому любовь и почитание советской публики были сфокусированы и монетизированы исключительно на отечественных исполнителях. В условиях такого культурного протекционизма лучи славы грели наших лучших представителей творческой элиты еще жарче.

В Книгу рекордов Гиннесса Кобзон попал как рекордсмен по присвоенным артисту званиям и наградам. Ему при жизни (!) поставили памятник в Донецке: редчайший случай, особенно для артиста. БОльшая часть этих почестей приходится на советский период. Возникает закономерный вопрос: по заслугам ли? И да, и нет. С одной стороны, талант Кобзона велик. На тот момент, о котором я в основном пишу, его голос набрал оптимальные кондиции. Когда я слушаю записи, сделанные на заре его певческой карьеры, то его голос кажется мне заурядным, незрелым и даже неинтересным. Но к середине семидесятых в нем появляются такие чарующие грудные призвуки, такие редкие по красоте обертоны, с такой специфической, сразу узнаваемой тембровой окраской и техникой бельканто, что певца хочется слушать бесконечно. Да и петь он мог буквально бесконечно. Известный поэт-пародист Александр Иванов написал и прочел в телепрограмме «Вокруг смеха» сразу ставшую крылатой эпиграмму-двустишье: «Как не остановить бегущего бизона, так не остановить поющего Кобзона». Со своей суперпрофессиональной постановкой голоса он без, казалось, малейшего напряга пел по 4 концерта в день, причем количество песен в каждом из них превосходило то, которое мог спеть какой-либо иной вокалист, побывавший у нас на гастролях.

Свой 70-летний юбилей Иосиф Кобзон отметил на сцене Кремля концертом, который длился с семи вечера до полтретьего ночи (чистых семь часов без учета 30-минутного антракта). А на своё 65-летие он пел в Кремле 11 часов: с семи вечера до шести утра! На какой бы площадке ни пел Кобзон, он никогда не дослушивал не то что до конца – даже до середины оваций, заряжая одну песню за другой, доводя в конце концерта публику до восторга. И для этого ему не надо было никакого внешнего эмоционального перехлеста (прыганья-беганья, провокационных хлопаний, приглашающих публику завестись до экстаза). Строгий и благородный минимализм в жестикуляции и мимике со скрытой бурлящей лавой внутренней экспрессии, которая незримо извергалась на сидящих в зале, эстетически зажигая и детонируя их изнутри. На каждую категорию слушателей у него была своя приманка – «хошь тебе» современная песенная классика, «хошь» — лирические и шуточные песни 1930-х годов, ну и оперные арии, романсы, народные песни. Короче, на любой вкус, благо, феноменальная память певца позволяет помнить и безошибочно воспроизводить каждую из более чем трех тысяч произведений его обширнейшего репертуара.

Отдельную статью можно было бы написать о его неуёмной жизненной энергии, трудолюбии и взыскательном отношении к качеству собственной работы. Несколько раз при переездах из одного города в другой он в машине, глядя в ноты и сам себе дирижируя, разучивал новые песни. А однажды, после одного из концертов в Александрии, он, пока проветривали зал перед следующей аншлаговой партией зрителей, репетировал, повернувшись к ансамблю и перекрывая без микрофона «медь» оркестра, добивался от своих музыкантов корректировки аккомпанемента (что-то услышал не то во время только что закончившегося выступления).

Еще одним поводом кобзоновской ностальгии по СССР может быть тогдашняя советская цензура. Парадокс состоит в том, что, судя по тогдашним его высказываниям, цензура ему не нравилась. Из его уст мне довелось выслушать немало нецензурных (и в плане политическом, и в смысле обсценной лексики) заявлений и выражений, дискредитирующих навязчивые и фальшивые советские идеологемы. Но та же цензура делала из известных советских артистов настоящих кумиров и небожителей. В артисте, как в женщине, должна быть тайна, пусть он даже мужчина. Впрочем, я уже об этом писал в главе, посвященной Льву Лещенко. Думаю, Кобзон после демонтажа советской цензуры больше проиграл, чем выиграл. Например, в кировоградской гостинице «Киев» он своим авторитетом продавил совместное проживание в одном номере с Людмилой Сенчиной, которая была замужем за з.а.РСФСР, но другим — Вячеславом Тимошиным. Обычно, когда соскучившиеся по женскому обществу гастролеры незаконно проводили к себе на ночь «девочек», они изощрялись делать это незаметно. Например, несколько из них плотным полукольцом обступали дежурную по этажу и засыпали ее всякими просьбами и вопросами, а в это время за их спинами товарищи по «кобеляжу» проводили в номера стайку ночных бабочек. У артистов для подобных акций давно было придумано название «Операция Константин Заслонов» (по имени героя-подпольщика, прославленного в одноименном фильме). Но Кобзону с его звездным статусом уже претила такая унизительная конспирация, и он в провинции открыто шел на штурм советских норм проживания в гостиницах (о нормах морали писать-судить не берусь). Конечно, администратор гостиницы сначала заартачилась, позвонила Елисаветскому: не положено, мол. Несколько озадаченный Шая попросил передать трубку Кобзону, который твердо и ультимативно отрезал: «Александр Ильич, у нас творческое содружество». Когда гостиничная начальница вернула себе трубку, Елисаветский, то ли просительно, то ли извинительно, но, тем не менее, с напором заявил: «Ну, пусть себе дружат!» С заместителем директора филармонии, перманентно поселявшим в нередко пустующие люксы «Киева» множество артистов, гостиница конфликтовать не хотела, поэтому проблема, хоть и с ворчанием, была решена, дружба победила.

Вскоре о совместном проживании в гостиничном номере Кобзона и Сенчиной узнало немало кировоградцев, но Неля и Слава, супруги сладкой парочки, вряд ли. Будь в те времена неподцензурная, прежде всего желтая пресса, тогда бы – наверняка, а с ними – еще пару сотен миллионов потребителей медиапродукции. Впрочем, Нинель Михайловна и так обо всем догадывалась. Гена Майский, приво­зивший в нашу область наибольшее количество звездных концертных бригад, рассказывал мне, как жена Кобзона выговаривала ему за то, что он подозрительно часто сводил ее мужа в одних гастрольных турах с «этой с..й Сенчиной».

Думаю, советская подцензурная пресса была для него предпочтительней нынешней, раздевающей догола, публично стирающей грязное исподнее и перемывающей косточки тем, кто еще совсем недавно был исключительно в белых одеждах и относился к белой кости, по крайней мере, в представлениях большинства простых людей, чьей признательностью и любовью Кобзон так дорожил. А он, как мне, показалось, был очень небезразличен к тому, что о нем думают широкие массы поклонников.

Он, например, наладил постоянную своевременную пересылку ему в места проведения бесконечных гастролей поступающей на московские адреса (редакции, концертные организации и т.п.) письменной корреспонденции. Он несколько раз при мне выносил из гостиниц пачки писем, чтобы читать их в машине. Одна из таких читок между Светловодском и Александрией надолго запомнилась мне, как, возможно, и сидевшей рядом с ним Сенчиной. Гастроли в Светловодске закончились, и мы, переночевав в «Славутиче», должны были к полудню приехать в Александрию на продолжение концертного марафона по Кировоградской области. В качестве прощального мероприятия был заезд в рыболовецкую бригаду на уху. Рыбный суп удался рыбакам на славу. Не знаю, какая это была – тройная или четверная уха, но ничего вкуснее и наваристее я потом нигде не едал. Кобзон и Сенчина тоже искренне нахваливали похлебку.

Сев в машину, Кобзон достал пачку писем и стал по очереди их читать. Естественно, про себя. И тут на одном из них, столь объемном, что оно едва вошло в стандартный конверт, он начал слегка похмыкивать. Прочитав, наконец, пространное эпистолярное послание, певец предложил нам послушать его содержимое. Писала какая-то жительница Новосибирска, но по многим пассажам и выражениям легко угадывалось ее украинское происхождение (или этническое, или территориальное). Кобзон, в качестве интродукции, рассказал нам, что ему частенько приходят письма от не совсем адекватных людей. Это как раз был тот самый случай. В начале письма женщина поздравляла Кобзона с праздником 8 Марта. Вы наш «жіночий співак» — утверждала поклонница, аргументируя это тем, что он поет немало песен о матерях, женщинах вообще, что все женщины его обожают и т.п. Главное, почему он решил озвучить письмо, – была очень редкая для советских времен и потому крайне удивительная для артиста осведомленность жительницы далекого Новосибирска о творческих и производственно-бытовых подробностях жизни певца. Шло подробное и хронологически выдержанное перечисление фактов членства артиста в КПСС, разных комитетах и комиссиях, поздравление с окончанием коммунистом Кобзоном Университета марксизма-ленинизма при Московском горкоме партии… Уже было смешно. Я во весь рот улыбался, а Сенчина начала похихикивать. Мы не подозревали, что самое потешное – впереди. Вдруг после констатации очередного события в биографии артиста шло выдержанное в одной рифме поэтическое вкрапление: «Чок, чок, чок,/Прискакал бурундучок,/Схватил Йосю за бочок!» Не знаю, как Йосю, но наши бока стали хватать колики от первого приступа смеха. Дальше адресант, как ни в чем не бывало, продолжала с удивительной достоверностью излагать новые детали и перипетии жизни «жіночого співака», но в качестве «оживляжа» вновь снабжала письмо новой «поэтической вставкой: «Очка, очка, очка,/Прискакала белочка…» Завершение этого весьма сомнительного по ударениям, рифме и размеру рефрена утонуло в новом взрыве смеха. Сергей, водитель Светловодского горкома комсомола, высокий, здоровый мужик, от смеха еле удерживал старенькую «Волгу» на слякотном снегу. Ему надо было гнать во весь опор. До начала первого александрийского концерта оставалось очень мало времени. Он уже дважды останавливался: Кобзона после очень жирной ухи слегка подташнивало, и артист выходил на небольшие прогулки по обочине, чтобы подышать свежим воздухом. Третьей «поэтической» инкрустации педантичного и очень информативного текста я не запомнил. Помню только, что заливавшаяся хохотом Сенчина взмолилась: «Иосиф, прошу тебя, сейчас же прекрати – у меня глаза потекут!» На ней был концертный мэйк-ап, и перекрашиваться времени и условий уже не было.

Мы таки чуточку опоздали, концерт начался с небольшой задержкой. Сенчина, выручая приболевшего друга, взяла на себя немного бОльшую сценическую нагрузку. За один концерт она, конечно, не смогла вернуть «должок», накопившийся за время всех предыдущих совместных выступлений, когда Кобзон щедро пел за двоих, выпуская Сенчину не более, чем на 5-6 песен, хотя певица получала зарплату за полный сольный концерт. Но, отдавая должное ведущей солистке Ленинградского концертного оркестра под управлением Анатолия Бадхена (на тот момент она из Ленинградского театра оперетты уже ушла), работала Людмила Петровна великолепно. Её фирменная песня-визитка тех времен «Золушка» неизменно взрывала зал бурными овациями. О хрустальных башмачках она, «хоть поверьте, хоть проверьте», пела хрустальным голосом. Подобно Золушке, она была на сцене удивительно естественна и непосредственна. А как чисто и проникновенно исполняла она акапельные вещи! Пела она в концерте, надо признаться, мало произведений, зато жанрово они были очень разнообразны. И исполняла она их с одинаковым блеском и редкой выразительностью чувств, по-женски очень нежно и тепло.

Следует также отметить, что на тот момент популярность Сенчиной была ничуть не меньшей, чем у Кобзона. Дело в том, что певица вместе с Федором Чеханковым в 1970-х вела очень популярную телепередачу «Артлото», успела сняться, и довольно успешно, в ряде кинокартин («Шельменко-денщик», «Волшебная сила искусства» и др.). Перед самым началом кировоградских гастролей на экраны вышел советский широкоформатный художественный фильм «Вооружен и очень опасен». Кроме острого сюжета и песен Высоцкого, очень кассовым и рекордным по прокату фильм делали неожиданно смелые для того времени постельные сцены с участием Людмилы Сенчиной. После этого фильма, где в очень откровенных для пуританского советского кинематографа кадрах засветилась обнаженная грудь артистки, ее можно было смело зачислять в разряд самых сексапильных женщин отечественного кинематографа. Глядя на глубокое декольте ее концертного платья, зрелый и опытный Елисаветский несколько раз с придыханием говорил мне: «Какое тело, нет, ты посмотри, какое у нее тело!» Позже я прочел у Семена Альтмана фразу, посвященную Людмиле Сенчиной: «В красивом теле красивый звук». Может, некоторая часть мужской половины публики приходила на концерты именно за тем, чтобы посмотреть на секс-символ советского кино (как в том анекдоте: «Нэ нада пэть, ты только хады туды-сюды»), но покидали они зал, уверен, с мнением о том, что Сенчина прежде всего — незаурядное вокальное дарование, а ее актерские способности – всего лишь дорогая оправа редкого певческого таланта.

Кстати, Кобзон время от времени по-дружески подтрунивал над ее кинематографической известностью. Иногда – не совсем куртуазно. Когда перед началом кировоградской части гастролей в коридоре служебного входа филармонии появился фотокор Василий Гриб, я предложил звездной паре выйти из помещения и сфотографироваться при дневном освещении, Сенчина заартачилась, ссылаясь на то, что еще не успела сделать концертный макияж. Кобзон, не церемонясь, стал, как бы дурачась, тащить ее за руку к выходу с шутливым, но мне показавшимся обидным, понуканием: «Ты, кинозвездючка, не кокетничай, когда тебя люди просят!» Впрочем, о чувствах всегда мягкой и улыбчивой Сенчиной в тот момент (то ли от ненакрашенности, то ли от амикошонской шутки друга) пусть сам читатель судит по выражению лица певицы на предложенном фото из иллюстративного ряда. Запомнился еще один аналогичный эпизод.

Во время уже упомянутого обеда в александрийском ресторане я спросил Кобзона, откуда он родом. Вопрос был не случаен, потому что по Кировограду давно гуляли слухи о том, что певец — наш земляк, родился, мол, на Кировоградщине. Артист пояснил, что он родился и первые годы жизни провел в г. Часов Яр Донецкой области. Просто в Гайворонском районе живут его родственники. И в самом деле, потом на один из его кировоградских концертов приехала вся гайворонская ветвь родословного древа артиста. Дирекции филармонии, по просьбе певца, пришлось доставить в ближний к сцене проход зрительного зала целый дополнительный ряд стульев. Закончив рассказ о городе своего детства, Кобзон вдруг, лукаво поглядывая на Сенчину, шутливо произнес: «А вот она – селючка! Родилась в селе…» — название села сразу вспомнить не удалось, поэтому он попросил Сенчину подсказать: «В каком селе?» Подруга улыбнулась и стала крутить кистью у виска, приглашая Кобзона воспользоваться своеобразной подсказкой для глухонемых. Феноменальная память артиста в этот раз его подводила. «Сейчас скажу, только в паспорт загляну», — пообещал мне Иосиф Давыдович. Он прервал еду и потянулся за сумочкой Сенчиной. Но та вскочила с сумочкой из-за стола. Отбежать ей не удалось. Кобзон моментально настиг ее и отнял сумочку. Когда оба возвратились к столу, он достал из нее паспорт и прочел: «Ну вот, село Кудрявцы, Братский район Николаевской области». Все это дурачество было всего лишь забавной игрой, развлечением, без малейших покушений на реальное снобистское противопоставление уроженцев города и села.

Мягкая, уступчивая Сенчина никогда серьезно не реагировала на псевдо-солдафонские шуточки и гламурную матерщинку Кобзона. Вообще у артистки было мало оснований обижаться на Кобзона. Щедрый Иосиф задаривал Люсю всем тем, что ее тогда очень интересовало и радовало. Наполовину (по матери) цыганка, она ничего у Кобзона не «цыганила», он сам был отлично осведомлен о ее потребительских вкусах и запросах, сам был инициатором их удовлетворения по доступному максимуму. С нашей комсомольской помощью он возил ее по базам и ювелирным магазинам, скупая в больших количествах дефицитные вещи, и в первую очередь – французскую косметику и бриллианты. После их визитов оставался длинный шлейф обсуждений, что и на какую огромную сумму было приобретено Кобзоном для Сенчиной. В год приезда к нам на гастроли (1978) Сенчина сравнялась с Кобзоном в звании «Заслуженный артист РСФСР», но до развала Союза она в этом отношении большего не достигла. Она, правда, стала народной, но уже не СССР, а России ( 2002), поэтому включение Сенчиной в данный раздел – небольшая натяжка, думаю, простительная, с учетом совместного концертного (и не только) тура с Кобзоном. В последнее время певица ведет совсем небогемный образ жизни. К сожалению, ее почти не видно и не слышно, несмотря на то, что она, на удивление, хорошо сохранила свой чистый и нежный голос.

Благодаря Иосифу Кобзону я познакомился с весьма интересным человеком – Лидией Киреевой. Зачем певец во второй свой приезд в Кировоград в начале 1980-х взял с собой в гастрольную поездку тещу своего друга, поэта Роберта Рождественского, я не выяснял. Когда-то она работала в театре, поэтому и на пенсии оставалась заядлой театралкой. Я, как мог, старался не ударить лицом в грязь при обсуждении близких ей тем. По-моему, мы с Лидией Яковлевной оказались интересными друг другу собеседниками. После ее возвращения в Москву мы возобновили наше общение, но уже в эпистолярном формате. В своих письмах она рассказывала о различных событиях культурной жизни и своем в них участии. Несмотря на свои 82 года, она была чрезвычайно мобильной женщиной. То она писала о поездке с дочкой и зятем в Париж и запомнившемся ей шоу в знаменитом кабаре «Мулен Руж», то о вояже в лучший, с ее точки зрения, Свердловский театр оперетты на 400-й спектакль «Тетка Чарлея» и 150-й спектакль «Старые дома». В одно из своих посланий я вложил подборку своих стихов и попросил отдать ее на рецензию Роберту Ивановичу. Вместо рецензии она в качестве компенсации выслала мне две книжки стихов зятя и извинения за его чрезмерную загруженность. Зато предложила мне краткий отзыв жены поэта Аллы Борисовны Киреевой (который был вложен в конверт). Лидия Яковлевна писала: «Моя дочка — критик поэзии, член Союза писателей. Вы можете ей верить». Еще бы, не верить самой Алле Киреевой, чьи критические разборы я время от времени читал в постоянно выписываемой «Литературной газете»! А теперь сам отзыв Аллы Борисовны: «Рукопись я прочитала, ну, что сказать? Он – человек не без версификаторских способностей, но чувствуется отсутствие школы. Он правильно мыслит, легко рифмует, но стихи не говорят о его собственной личности ничего. А ведь интереснее всего – личность поэта. Я думаю, что Робу показывать нет смысла, сама знаешь, сколько у него работы и сколько рукописей ждут. Автору посоветуй отшлифовать сказку о Балде, пусть пошлет в “Крокодил”» … Дальше у Аллы Киреевой шли конкретные рекомендации по отдельным моим стихотворениям, куда, какие и в каком порядке направлять – авось опубликуют. Забегая вперед, скажу: никто ничего из той подборки не опубликовал. И правильно сделали. Перечитывая сегодня те поэтические опусы, я со стыдом думаю: неужели эту белиберду написал я? Спасибо, Иосиф Давыдович, что вы свели меня с людьми, которые не кривили душой! Спасибо, Алла Борисовна, за то, что вы открыли мне глаза на собственную личность в поэзии, уберегая тем самым от легкой покатистой дорожки вниз к высотам поэтической графомании!

Борис Ревчун

Окончание следует.

Год назад не стало прекрасного врача, журналиста и краеведа, доброго и мудрого человека Анатолия Ильича Кохана. Всего год прошел, а от александрийцев уже можно услышать, что вместе с Коханом ушла эпоха, исчезло что-то обыденное, неуловимое, но очень важное. Анатолий Ильич всегда был – в аптеке, где, выйдя на пенсию, продолжал бесплатно принимать малышей, на площади, где любил гулять, в местных газетах, где регулярно печатался. А когда его не стало, образовалась пустота. Для близких эта пустота – огромна, для коллег, пациентов, знакомых – поменьше, для большинства александрийцев – почти совсем незаметна. Но все-таки пустота ощущается, потому что такие люди обычно и есть сердце любого города, его душа.

– Я вот сейчас иду с работы, – говорит заместитель главврача первой городской больницы Александрии Сергей Дьячук. – Прошел площадь Ленина и вспомнил: здесь всегда по вечерам прогуливался Анатолий Ильич. Я останавливался, мы разговаривали – этого очень не хватает. Он был одним из лучших педиатров у нас и очень приятным человеком.

– Мы не были друзьями, – говорит Вилен Яковлевич Очаковский, постоянный читатель и герой публикаций «УЦ». – Мы просто жили практически в одном дворе и любили поговорить, поделиться находками. Это большая беда для общества, что он ушел. Беда для Александрии. Пожил бы он еще лет пять-десять… Он был экстравертом – человеком для других, легким, общительным, с огромным творческим потенциалом и глубинным гуманистом.

За этот год в семье Кохан произошло много событий, точнее, происходит прямо сейчас.

– В субботу у нас свадьба, – рассказывает вдова Роза Соломоновна Кохан. – Внук наш Вадим женится, в августе ему, штурману дальнего плавания, уходить на год в море. А Анатолий Ильич этого уже не увидит. Внучка институт окончила, три дня сегодня, как работает – в Днепропетровске, в банке. Она тоже встретила мальчика, за которого собирается выйти замуж. А Толя с ним уже и не познакомится даже – это так странно. Я ведь пятьдесят три года с ним прожила, а это не пятьдесят три дня. Я все не могу привыкнуть, что его нет. Мы вот обсуждали когда-то, что у Маяковского вроде бы была дочь, Толя нашел в каких-то источниках. А сегодня вот получаю газету, а там интервью дочери Маяковского американки Патриссии Томпсон, и я радуюсь: надо Толе прочесть…

Архив Анатолия Ильича Роза Соломоновна передала александрийскому журналисту, редактору газеты «Городской курьер» Виктору Голобородько.

– Толя и при жизни ему много отдавал, – говорит Роза Соломоновна. – Он очень любил Виктора и ценил, как журналиста. Мне как-то приснился Анатолий Ильич, говорит: «Когда же ты мой архив Виктору передашь, он же ему нужен». Я сначала думала: пусть останется внукам как память о деде. Но на самом деле, что он будет у нас лежать и пылиться? А потом еще выбросит кто-то, чтоб не мешал… Я три месяца разбирала архив – раскладывала все по папкам.

В завершение разговора Роза Соломоновна пожаловалась, что сегодня ей нужно за каждой газетой ходить в магазин: в подъезде сняли почтовые ящики и сдали на металлолом. «Я знаю, сейчас газеты мало кто выписывает, – говорит она. – Но я привыкла: хлеба не куплю – газету выпишу. “Украину-Центр”, “Городской курьер”, “Взаимопомощь”, “Факты”…» Роза Соломоновна купила себе ящик, но на второй этаж почту ей носить не хотят, а на первом вешать опасно, опять украдут. В связи с этим мы даже не обращаемся официально, а просто просим работников «Укрпочты» – заносите газеты на второй этаж, пожалуйста. В конце концов, вы, почтальоны, нужны сегодня только таким пенсионерам, как Роза Соломоновна, которые выписывают десяток газет, – за их счет вы фактически и существуете. Чудесной, доброй, сильной Розе Соломоновне в ее возрасте действительно тяжело бегать в магазин за своей почтой, доставку которой она уже оплатила…

А вот архив действительно пригодился. Когда мы год назад разговаривали с Виктором Голобородько, он рассказал, что готовит книгу Анатолия Кохана, в которую войдут все шесть книг, изданных ранее, некоторые краеведческие статьи и стихи. В архиве, переданном ему Розой Соломоновной, Виктор, по его словам, нашел материалы совершенно уникальные: статьи, напечатанные когда-то в польских газетах, ранее не опубликованные стихи и рассказы. Книга выросла до семисот страниц (уже напечатанные книги Анатолия Ильича решено не оцифровывать, а издать репринтно, со старыми иллюстрациями – ради сохранения колорита). Книга «Анатолий Кохан: Лікар, краєзнавець, журналіст» уже готова, вышел даже пилотный экземпляр, который одобрила Роза Соломоновна. «Сегодня вопрос только в полиграфической базе, – говорит Виктор. – Мы ищем, где печататься».

К годовщине смерти Анатолия Кохана в «Городском курьере» вышли три очень интересные статьи о нем: как об ученом (Анатолий Ильич был кандидатом наук по истории медицины), журналисте и писателе – все по материалам личного архива.

А чтобы грусть была светлой – новелла Анатолия Кохана, найденная в его архиве Виктором Голобородько (печатается по публикации В. Голобородько «Поет, якого ми не знали»):

День рождения

– Спасибо, дорогая, большое спасибо, а я уже волнуюсь. Десять часов утра, у меня день рождения, а еще ни одна сволочь не поздравила. Спасибо, ты первая.

– Нет, нет, в Тель-Авив не приеду. Ну и что с того, что каждый четвертый говорит по-русски. Представляешь, сидят три тетки и, размахивая руками, говорят на иврите, а я – четвертая – говорю по-русски. Просто ужас, кошмар.

– Мне быстрее смотаться в Москву к племяннице Лизе. Это очень быстро, я экономлю целый час. В девять вылетаю, в десять прилетаю. Ты что, не понимаешь, они там часы перевели. У нас восемь, у них – девять. Да ты ничего не поймешь, ты не Эйнштейн и даже не Софья Ковалевская.

– Приехать навсегда, говоришь. Никогда и ни за что. Куда я там буду ходить? Здесь я каждую неделю хожу на кладбище. Там у меня масса знакомых лежит, и родственников, и соседей. На Дерибасовской я сейчас такого количества порядочных людей не встречу, а у вас ходить некуда.

– А чего мне бояться. Со мной всегда ходит Василий Гаврилович, помнишь, из 8-й квартиры, бывший старпом. Да, да, пароходства, конечно, нет, но моряки еще в Одессе остались. Он ко мне заходит, что-то помочь, что-то принести. Я его чаем угощаю. На Песах его приучила есть мацу. Протезы ему не мешают, нет. Он придумал размачивать мацу в водке.

– Спасибо Сонечка. Спасибо. Жить можно, если соседи у тебя хорошие. Спасибо!

Подготовила Ольга Степанова, «УЦ».

Лето перевалило за свою середину, и часть наших читателей наверняка отдыхает. Но проблем у остальных меньше не становится, и они по-прежнему надеются на то, что мы сможем им помочь. Итак, что волнует читателей «УЦ»?

Однако прежде всего хочу остановиться на письме от нашего читателя — бывшего кировоградца, а теперь киевлянина Евгения Бабенко. Он представляет интернет-клуб «Интэлбет», участники которого (а это пользователи из всего СНГ) активно помогают финансово нашим, кировоградским, детскому дому «Барвинок» и Дому ребенка. Пройдя по предложенной в письме ссылке, можно было на деле убедиться, что это все не пустые слова, а реальные дела и вполне достаточные денежные средства, чтобы можно было в самом деле оказать помощь детям-сиротам. Женя, огромное спасибо вам, что вы и ваши товарищи по интернет-сообществу такие неравнодушные люди. Мы с радостью воспользуемся вашей помощью при первой же поездке.

Вот вам, уважаемые, и наглядный пример Человечности. Люди, никакого отношения к Кировограду и зачастую даже к Украине не имеющие, собрали деньги и купили, например, однажды в Дом ребенка почти полторы тонны яблок. А вы говорите, государство должно…

Следующее письмо, казалось бы, тоже можно было бы назвать примером неравнодушия. Оно пришло в редакцию из с.Ивангород Александровского р-на, подписали его Я.В.Гребиннык, Д.П.Выговский и И.М.Трегуб. Однако дело в том, что адресовано-то оно нам, а вот копии вроде бы отправлены в Государственную экологическую инспекцию и губернатору Кировоградской области. Суть письма: в ставке, который расположен в селе, по нескольку раз в день набирают воду в машины, занимающиеся химобработкой полей, в результате чего загрязняются и ставок, и речка, и вообще все вокруг, включая загрязнение колодцев через грунтовые воды. Уважаемые господа, вы никогда не сталкивались с обращениями в различные инстанции? Понятно, что «УЦ« повлиять на водителей или хозяина заправляющихся машин не может никоим образом, а вот по инстанциям ваше письмо будет гулять столько, что уже и работы по химобработке закончатся. Докажите потом, что здесь сливали или разливали химикаты!

Насколько нам известно, Ивангород — довольно немаленькое село. Вы что, не можете сами справиться, пока ваши письма будут гулять по Кировограду? Собрали людей, разогнали машины, если нужно — перегородили дорогу к ставку, бросив какую-нибудь плиту бетонную или столб, в конце концов, устроили «разбор полетов» умному «химику», который решил отравить ваши водоемы… Методов «народной войны» с теми, кто не понимает правила общежития (так и хотелось написать «социалистического»!), масса, только определиться нужно, что и в какой последовательности предпринимать. А к тому времени, глядишь, и экологическая инспекция ответ вам пришлет, что, мол, обязательно разберутся…

Наш постоянный читатель из с.Саблино Знаменского р-на О.Н.Войцеховский в очередной раз написал нам о тех безобразиях, которые творятся в его селе и соседних с ним. Уважаемые руководители Знаменского р-на! Наверняка в программе «Центральный регион — 2015» что-то касается и сел Саблино, Владимировка. Неужели в планах записана полная разруха, о которой пишет наш читатель? Так хотелось бы узнать от вас (а мы знаем, что на наши вопросы и просьбы вы очень точно и своевременно отвечаете, за что вам большое спасибо!), что именно предполагается сделать в этих селах и что уже сделано? Очень хочется получить от этого неравнодушного читателя позитивное, радостное письмо. Кстати, Олег Николаевич, спасибо вам за громкие слова в адрес главного редактора, но Ефим Мармер просил передать вам, что меньше всего хотел бы быть человеком-борцом!

Дальше хотелось бы отметить еще два письма от наших кировоградских читателей. Оба написаны на больших открытках, абсолютно одинаковым почерком, только вот подписано одно из них якобы Викторией Пионтковской (с указанием адреса), а второе — якобы некой Николаевой (без имени и без адреса).

В.Пионтковская обеспокоена продажей знаковых зданий Кировограда и предлагает варианты реакции кировоградцев — от журналистской забастовки (по примеру Франции) до торжественного прощания бывших пионеров с кинотеатром их детства «Мир». А вот некто Николаева предлагает нам «обозреть» ЖЭКи. Что она имела в виду, не совсем понятно, но вот если она читает нашу газету, то не далее как в прошлом номере мы «обозревали» александрийскую коммуналку, да и о нашей не раз и не два писали. А вообще очень хотелось бы, чтобы наши читатели, особенно те, кто пишет нам, не страдали от раздвоения личности.

Это же, кстати, относится и к нашему постоянному автору из Новомиргорода, которого я узнаю по почерку, даже если он подпишется как Барак Обама. Этот автор является ярким примером того, что знание двух языков никому не мешает, а также того, что русский немедленно нужно сделать государственным, так как его письмо, касающееся состояния нашего здравоохранения и доступности медпомощи простым людям, написано на русско-украинском языке. Цитирую в оригинале: «Чи може мед. обслуговування ефективне та доступне для всіх громадян? Далеко не так. Чи може у державних і комунальних закладах охорони здоров’я медична допомога надається безоплатно? Обо всем этом хорошо знает областной обозреватель (??? — Авт.), но… но об этом главреду «УЦ» Ефиму Мармеру не велено говорить вслух широкой публике. Иначе…» И далее: «Вот о чем (и о ком) обязаны кричать во весь голос наши обозреватели и писать наши газеты. Из газет, не из романов толстых бить пальбой, поднимая спящих спокойно. Аби, дбаючи про забезпечення прав і свобод людини та гідних умов її життя /…/ зробити Україну дійсно правову…». Такое ощущение, что господин Иван (сегодня Днепров) нашу газету не читает вообще! Бывает и так…

Очередные два толстенных конверта получили мы от В.В.Шаповал из с.Иванковцы Знаменского р-на, и опять по тому же вопросу, что и предыдущие. Многоуважаемая Валентина Васильевна, мы уже неоднократно сообщали вам, что решить вашу проблему — не в нашей компетенции. Обращайтесь в прокуратуру и не тратьте такое количество дорогостоящей бумаги на письма в редакции. Ни одна из них не сможет вам помочь, так как это компетенция правоохранительных и надзорных органов.

Ну а напоследок — как обычно, благодарность. Светлана Шеховцова из России, из г.Иваново, выражает искреннюю признательность и слова огромной благодарности главному врачу Кировоградского областного онкологического диспансера Константину Ярыничу, а также всему отделению торако-абдоминальной хирургии, в том числе врачам Ю.А.Скородумову, В.И.Ярыничу, И.Э.Люля, Т.М.Кра­мару, И.И.Галушко, а также всему младшему медперсоналу под руководством В.Г.Шарий. Здоровья вам и вашим близким, счастья, благополучия и успехов желает вам автор письма.

По традиции завершаем обзор почты месяца предоставлением слова нашим интернет-читателям. Итак, наиболее обсуждаемой стала публикация Е.Мармера «»Горком» открыт» — 133 коммента. Что же пишут?

Hunter: «Вибачте, але ця стаття — не стільки реклама, скільки «совкізм». Просте питання — коли відкривався ресторан на вулиці Чорновола (Луначарського), біля площи Б.Хмельницького навпроти будмайданчика, в українському, народному стилі, вас так не «пробирало»? (Назву ресторану писати не буду — щоб не сказали, що реклама.) Я теж жив «в ті часи» — але мене щось в те минуле не тяне — бо живу теперішнім та майбутнім!»

alkor: «Те, кто не помнит прошлого, как правило, лишены будущего…»

«Любой человек соткан из частиц прошлого. Лишите человека памяти — и он будет другим. Не лучше или хуже, но — ИНЫМ».

Дмитро Сінченко: «А ті, хто зациклився на недалекому минулому, позбавлені навіть сьогодення…»

Ρουσλάν Μισέριτσένκο: «Бачу, у декого неприйняття радянського минулого поступово трансформується у конкретну таку фобію. Може, й історію міста будемо вести з 91-го року? Та ні, давайте більше! Календар автентично-український запровадимо, від 24.08.1991 будемо лічити… Hunter, на відміну від вас не боюся бути звинуваченим у рекламуванні і скажу, що «Корчма» — це дуже і дуже пристойне кафе. Але у «Горком» завітаю неодмінно. І поїсти, і «запах» дитинства відчути».

Hunter: «Я можу уявити, що буде робитись в Кіровограді, коли в нас відкриється «Криївка»!!! Пів-Кіровограду повішається! Як казав Жванецький, «Вот если бы все на мине подорвались, но об этом можно только мечтать»! Не треба вводити новий календар чи переписувати історію з 91-го, просто у вас, прихільників «усього савєтского», дійсно історія почалась з 1917. Якщо ви такий прихильник «союза», скажіть, у вас вдома ламповий телевізор «Електрон», шпалери ще «с тех времен»? Я думаю, що усе нове та сучасне! І ніякої фобії — просто треба жити сьогоденням та майбутнім!»

Слай: «Многочисленные билборды возвещали о приближающемся открытии «Горкома» как о чем-то грандиозном. Когда же я увидел неприметный вход в полуподвальное заведение, то был изрядно удивлен и разочарован одновременно. Для такого звучного названия подошел бы пустующий ныне кинотеатр «Мир»: по своим габаритам и величественному виду он больше соответствует столь амбициозному проекту.

Я не знаю, кто хозяева данного заведения, но хотелось бы сделать им замечание: использование в зазывающей рекламе карикатурного Ленина не просто не способствует поднятию престижа заведения, но наоборот — бросает на него тень. Если уж решили использовать образ Ильича, то изображайте его таким, каким мы его любим: за письменным столом, при свете лампы, взгляд устремлен в будущее…»

Ольга Березина «УЦ»

Накануне приезда в Кировоград группы из Шостки Сумской области «Моноліт» мы общались с лидером и менеджером коллектива Константином Гордейчуком по телефону. Беседа была в стиле «давайте познакомимся». А после концерта было оговоренное заранее интервью, во время которого мы задавали Косте вопросы, возникшие в ходе их двухчасового выступления.

Немного о самом выступлении группы. Спасибо, ребята, за драйв, за хорошую музыку, за прекрасный вокал. Спасибо Эдуарду Геве за возможность провести летний вечер в кругу друзей и в стиле «рок». Оказалось, у нас в городе есть фанаты «Моноліта», которые в унисон с Константином Гордейчуком пели, пожалуй, самую хитовую композицию коллектива под названием «Ласковый яд».

— Костя, Шостка реально рулит? Как обстоят дела с роком в вашем городе?

— Еще продюсер «Короля и шута» сказал, что группа, которая поставила перед собой цель завоевать собственный город, обречена на провал. И мы никогда не делали акцент на Шостке, потому что нет пророка в своем отечестве. В Шостке рок-движение я как организатор поднимал сам. Я, кроме того, что музыкант, еще и молодежный организатор, и на моем счету около сотни мероприятий. И Шостка одно время так рулила, что мы делали до двадцати рок-фестивалей в год. А сейчас у нашей группы более пятидесяти выступлений в год в разных городах. Естественно, много внимания Шостке мы уделять не можем.

— Залы в Шостке собираете?

— По-разному. Мы предоставляем свое имя и свой уровень исполнения. Все остальное зависит от организатора. Если Эдуард Гева подошел к этому вопросу со знанием дела — результат налицо. К сожалению, не всегда есть такие организаторы. Как правило, бывает один концерт из двадцати, когда мы чем-то недовольны. А сегодня, к счастью, все замечательно.

— Можно подробнее о нашем зале? Как вам наш зритель?

— Мы дали более четырехсот концертов в более чем двухстах городах Украины, России и Беларуси, поэтому мы можем сравнивать. Одна из негативных сторон рок-движения состоит в том, что не всегда публика культурная и не все оставляют позитивные впечатления. Даже когда они нас любят и хорошо встречают, нам хочется держаться от них подальше. Сегодня же все было замечательно, мы были готовы играть до утра. Все было культурно, приятно, интеллектуальные, внимательные лица. Я не заметил ни одного равнодушного лица в зале. Причем меня поразили возрастные категории: от подростков до зрелых людей. По-моему, это победа. На нас пытаются повесить клише, мол, мы играем для дурных малолеток. А сегодняшний зал это опроверг.

— Давайте поговорим о музыке. В классическом роке часто звучит слово hell (ад), а в ваших песнях — «ангел». Получается, что у вас рок на позитиве. Вы сознательно это делаете?

— Вообще мы группа контрастов. Слово «дьявол» у нас тоже часто звучит. А сегодня играли только десять процентов из своего репертуара. Собственных песен у нас на три альбома и три сингла. За девять лет существования нашей группы мы играли много программ. В поддержку нашего первого альбома сыграли сто концертов. Тогда мы были другие: собранные, агрессивные. Мы выходили и давили на публику с первых нот. А новая программа… Я сам обратил внимание, что она несет позитив, приятный, добрый заряд. И нам приятно.

— Многие рок-музыканты, с которыми нам приходилось общаться, говорят о здоровом образе жизни, пропагандируют его. И вы сегодня отказались даже от пива. Рокер изменился?

— Я не знаю ни одной рок-легенды, которая в свое время не сломала стереотипы. И нельзя бояться это делать, потому что это шаг вперед. К сожалению, много моих кумиров были не такими: недавно Горшок (Михаил Горшенев, лидер группы «Король и шут». — Авт.) скончался от наркотиков, Кинчев прошел через иглу, Самойловы… Я не разделяю их путь, но я их все равно люблю.

Не хочу никого учить жизни, но я никогда не употреблял алкоголь. В детстве как-то попробовал и понял, что это не мой путь. И курить я пробовал в детстве за гаражами. Больше — никогда. И я никогда не пробовал наркотиков и каких-то психотропных препаратов. С четырнадцати лет занимаюсь спортом, брейк-дансом, бодибилдингом. Для взрослых людей быть примером — не в моих силах. Моя задача — повлиять исключительно на детей. Мы даем бесплатные концерты в детских лагерях, во время которых не рассказываем, что пить и курить — это плохо. Согласитесь, нелепо же выглядит пропитый или наколотый рокер, который со сцены кричит, что он против наркотиков? А мы на собственном примере показываем, что можно быть крутым и модным без этого всего.

— Сегодня произошло невероятное: ваши песни были восприняты залом намного лучше, чем исполненные вами каверы. Чем вы это можете объяснить?

— Есть такое понятие — формат. Эдуард нас пригласил в рамках определенного формата. Было предложение взять программу одной группы, например, Iron Maiden, и выступить с ней. Но мы же все-таки «Моноліт». Если вы заметили, мы ни одного кавера не сделали ноль в ноль. Все исполняем под себя. Для меня любимый кавер — это моя песня. Это же не трибьют? Мы и так своей музыкой неплохо зарабатываем, так зачем нам безмерно использовать чужую? У нас есть свой зритель, свой слушатель, и в Кировограде в том числе. Увидимся осенью!

Беседовали Ефим Мармер, Елена Никитина, «УЦ», фото Дениса Ушакова.

В Кировограде — событие. Галерея «Елисаветград» открыла выставку работ американской художницы украинского происхождения Кристины Катракис под названием «Мгновения жизни». Презентовала выставку Кристина собственной персоной.

Есть очень большая надежда на то, что хотя бы кировоградской элите знакомо имя художницы. Но картины Кристины, так же, как и она сама, не оставят равнодушными никого, кто знает хотя бы одну деталь из ее жизни.

Картины молодой художницы есть в коллекциях Билла Клинтона, Брэда Питта, Джорджа Клуни, Софи Лорен, Шер и Тины Тернер. Она сотрудничает с модельерами, фотографами, работает художником при создании голливудских фильмов (в качестве художника-постановщика работала с голливудским режиссером Мэри Ламберт над фильмом «Кладбище домашних животных»). Кристина преподает в университете, защитила диссертацию, имеет собственный бизнес, записала музыкальный альбом в стиле этно-модерн, является посланником ООН в сфере культуры.

Вдохновение творить Кристина Катракис черпала еще с детства — было с кого брать пример. Родилась она в творческой киевской семье. Отец, Анатолий Кущ, — известный украинский скульптор, автор монумента Независимости в Киеве (украинки, возвышающейся над Майданом). Мать художницы — этнограф и историк искусства. Прапрадед — Ксенофонт Катракис — был знаменитым греческим иконописцем. Именно его фамилия стала псевдонимом для праправнучки.

В своих многочисленных интервью Кристина Катракис рассказывает об истории создания монумента Независимости ее отцом: «Конечно же, я знала, что меня использовали как модель. Папа рассказал мне о своей идее, попросил сделать фото. Я тогда жила в Америке, вышла на улицу, сфотографировалась с поднятыми руками. Фигура очень высоко стоит, ее тяжело рассмотреть… Отец рассказывал, что люди долго гадали о том, кто послужил прототипом для образа Берегини. Были даже слухи, что это жена тогдашнего мэра Киева Александра Омельченко. Потом узнали, что моделью была я. Была паника. Говорили, что я презентую Украину, а ведь, во-первых, живу в Америке, во-вторых, в моих жилах очень мало украинской крови. У отца — украинские и греческие корни, у мамы — польские и грузинские. Но я патриот и считаю, что украинец не тот, кто родился у нас в стране, а тот, кто работает на ее благо. Я провожу благотворительные проекты для наших детей-сирот, помогаю больным ребятам».

Берегиня — не единственная скульптурная фигура в нашей столице, моделью для которой была Кристина. «Если подойдете к композиции с основателями Киева на Майдане, то заметите, что я похожа на сестру Кия Лыбедь. Когда я об этом рассказываю знакомым, многие не верят, идут смотреть, а потом звонят: «Точно! Ты!» Приятно удивлять вот так людей. Но я не считаю, что мое лицо на Майдане — самый яркий эпизод моей жизни. Хотя мне, конечно, приятно смотреть на монумент, который сделал мой папа, я горжусь им», — рассказывает художница.

Кристина действительно настоящий патриот Украины. Имеет активную гражданскую позицию, немало своего внимания уделяет работе с детьми, имеющими онкологические проблемы, занимается с ними арт-терапией. Она гордится своей родиной, и этой гордости не мешало бы поучиться многим украинцам: «Я говорю своим друзьям: «Сколько у вас есть причин гордиться тем, что вы — украинцы!» Так много наших соотечественников преуспели… Например, Джек Паланс, он же урожденный Владимир Паланик с Тернопольщины, сыграл во всех знаменитых фильмах про ковбоев. И никто об этом в Украине не знает! А он основал украинское общество «Тризуб», где собрал звезд, имеющих корни в Украине. Это Дэвид Духовны, Майкл Дуглас, Леонардо Ди Каприо, Джонни Депп. Я как-то спросила Майкла Дугласа, интересно ли ему было бы поехать в Украину. Он ответил, что очень хотел бы найти это село, откуда родом его предки. Почему бы не пригласить его на государственном уровне? Представьте, какая реклама для нашей страны!

Я всегда говорила, что украинцам стоит брать пример с евреев, вместо того, чтобы критиковать их. Они видят человека и говорят: у него бабушка по какой-то линии еврейка, следовательно, и он еврей. А наши скажут: да, он живет в Украине, но имеет дедушку еврея, значит, он — не наш!

Малевич первые свои картины писал на Полтавщине. На его ранних работах — украинские крестьяне. Почему не говорим об этом? Почему бы не создать музей, посвященный людям, которые подняли Украину?»…

Ну что, заинтригованы? Придите в галерею и через картины познакомьтесь с Кристиной Катракис ближе. А эксклюзивное интервью с художницей читайте в следующем номере «УЦ».

Подготовила Елена Никитина, «УЦ».

Как мы уже сообщали в предыдущем номере «УЦ», в Швейцарии проходил чемпионат Европы по бейсболу в группе В, где украинская национальная команда оспаривала путевку в элиту. Нашей сборной, в которой играло 11 кировоградцев, не без сложностей на групповом этапе удалось решить задачу-минимум. При этом на предварительной стадии украинцы уступили соперникам из Великобритании (2:4) и Швейцарии (2:5), но одолели сборные Болгарии (6:4), Польши (10:7) и Словении (14:6). Судьба финальной путевки решилась в битве сборных Великобритании и Украины, где верх со счетом 2:0 во второй раз на турнире взяли британцы. Таким образом, в следующем сезоне вместе с российской сборной, которая выиграла аналогичный турнир в Австрии в споре с хозяевами состязаний и командами Ирландии, Беларуси, Словакии и Литвы, в группе А чемпионата Европы по бейсболу сыграет сборная Великобритании.

Наш разговор с главным тренером сборной Украины, ЗТУ Олегом Бойко начался с вполне логичного вопроса:

— Второе место в квалификационном турнире в Швейцарии — это успех или неудача?

— Конечно, это неудача. Естественно, мы рассчитывали на победу, и обидно, что до поставленной цели нам не хватило одного-единственного шага. Это значит, что говорить о турнире в превосходной степени с точки зрения достигнутого результата все же не стоит. Хотя и расценивать это выступление как провал я бы также не стал. Наши бейсболисты сделали все, на что они в данный момент были способны. Другое дело, что для решения главной задачи этого оказалось мало. Но на то были свои причины.

— А может ли эта неудача повлиять на ваше дальнейшее будущее в национальной сборной?

— Честно говоря, меня уже давно хотели «уйти». Но мне не в чем себя упрекнуть. Я старался делать свою работу профессионально и отдавался ей целиком. К тому же в сборной Украины я уже два года работаю на общественных началах и за свою должность не держусь. Но в то же время считаю честью руководить главной бейсбольной командой страны.

— Если говорить о подготовке национальной сборной к самому важному турниру этого сезона, то все ли, что вы запланировали, было выполнено?

— Прежде всего, хочу сказать, что наша национальная федерация обновляется. С задачей спасти нашу поездку новый президент ФБСУ Андрей Николаенко и члены исполкома справились, сделали все возможное. И все же быть довольным нашей подготовкой я не могу. Нельзя подготовить национальную команду к играм на таком высоком конкурентном уровне за один краткосрочный сбор.

— Вы привлекли в состав команды всех сильнейших игроков нашей страны?

— Это сейчас самая обсуждаемая и больная тема. Для того, чтобы определить уровень исполнителей, нужно их сравнить. Это можно сделать на отборочном этапе, но такой возможности у нас не было. И не стоит говорить, что игроки для сборной готовятся в матчах национального чемпионата. Это в корне неверно. В чемпионате каждая команда решает свои задачи. А до сборной, по большому счету, им нет никакого дела. Скажите, разве готовят игроков для футбольной национальной сборной в донецком «Шахтере»? Нет и еще раз нет. Вот так и у нас. При этом конкуренции в национальном первенстве недостаточно для того, чтобы к матчам сборной наши ведущие игроки подошли в самой лучшей форме. Вот в России сборники на два-три месяца отправляются на сборы в Америку и целенаправленно готовятся к своему турниру. Мы такой возможности не имеем.

Поэтому я пристально следил за игроками юношеской, кадетской и молодежной сборных на международных состязаниях и определял тех, кто не дрогнет в условиях жесткой конкуренции и кто хочет и способен играть на взрослом уровне. Не случайно в нынешний состав нашей национальной сборной были включены представители сборной U-21, занявшей второе место на прошлогоднем чемпионате Европы в Чехии: Богдан Стовба, Евгений Поляков, Сергей Штапура, Дмитрий Лимаренко, Константин Королев, Денис Бречко, Иван Скрынский, Артем Борщ, Артем Лопата. А по сравнению со сборной чемпионата Европы-2005, в команде сейчас осталось только два человека: Руслан Дейкун и Анатолий Королев. Ветераны уже не могут особо сконцентрироваться на бейсболе, кроме того, у них не получается прибавить. Перспективная молодежь у нас есть, но ее очень немного. Сейчас, когда совпали турниры юниорской сборной и национальной команды, нам удалось собрать только лишь 19 бейсболистов. Из девятнадцати игроков сборной восемнадцать представляют два клуба: «КНТУ-Елисаветград» (Кировоград) и «Скифы-УЭУ» (Симферополь), один человек из команды «Западный огонь» города Ровно. Вот с этими силами мы отправились покорять Швейцарию.

— И чем особо примечателен был этот отборочный турнир?

— Подчеркну, что при такой формуле состязаний, когда играют 6 команд в достаточно скоротечном турнире, у каждой сборной есть свой план, благодаря которому можно добиться победы. Здесь нет статистов и заведомых аутсайдеров. Изначально хозяева турнира — швейцарцы, в составе которых играл американский питчер очень приличного уровня, настраивались только на победу. С нами они сыграли здорово, а мы не смогли подобрать ключики к их обороне, уступив — 2:5. Но затем план хозяев не сработал, а вот у британцев все получилось как нельзя лучше. Мы также двигались, согласно своей стратегии, и она привела нас в финал. Но в решающей битве конкуренты из Великобритании, где на ведущих ролях были американские исполнители, оказались чуточку сильнее и победили по праву. Эта команда действительно была сильнейшей на турнире и не случайно выиграла все свои шесть матчей. Кстати, и в элите такая сборная Великобритании будет иметь неплохие шансы на призовое место.

— Вот вы говорили, что в составах соперников огромную роль играют специально приглашенные американские легионеры. А что мешает нам пойти по этому пути, который, возможно, окажется победным?

— Нам сначала нужно определить: на каком этапе мы находимся? Да, мы смогли собрать в сборную игроков-единомышленников, чем не могли похвастаться в предыдущие годы. У нас появилась новая отличная форма, и на состязания мы добирались самолетом, а не автобусом, как было ранее. Но нам пока не удалось провести целенаправленную, многоуровневую подготовку к европейскому первенству, что позволило бы определить лучших из лучших. Согласитесь, что за семидневные сборы сделать настоящий отбор крайне сложно. Следующим шагом должно быть укрепление штата сборной, где, как у британцев, каждый четко знал бы свои функции и задачи. И когда мы достигнем уровня организации процесса, сравнимого с нашими соперниками, то тогда можно ставить вопрос о точечном усилении состава, как это сделали швейцарцы. Я не буду говорить о сборной Великобритании, где играли практически все американцы, имеющие двойное гражданство. Притом, что мы отстаем от фаворитов по многим показателям, мы практически не уступили им в индивидуальном мастерстве и предельной самоотдаче. Поэтому я смело могу назвать своих подопечных героями! Мы только в начале цивилизованного европейского пути, и нам пока хватает своих сил и возможностей сражаться за честь Украины. Хотя, думаю, рано или поздно мы поймем, что для больших побед нам без усиления классными мастерами, особенно питчерами, не обойтись.

— Вы уже назвали своих ребят героями, но все-таки были ли такие игроки, которые вас по-хорошему удивили?

— У нас так получилось, что разные игроки получили разное количество игрового времени. Меньше играли Иван Скрынский и Денис Бречко, могли бы больше сыграть получивший травму Богдан Стовба, Артем Лопата, Сергей Максимов и Миша Наконечный, а основную нагрузку выдержали на себе Сергей Тихонец, Андрей Кубальский, Константин Королев, Иван Черепанов, Дмитрий Лимаренко, Руслан Дейкун, Анатолий Королев, Сергей Штапура, Евгений Поляков, Александр Мамонтов, Артем Борщ, Роман Лопата и Энвер Люманов, который меня особенно порадовал. И еще очень рад, что смог достойно заменить Богдана Стовбу Иван Черепанов, проявивший в нужный момент свои лучшие качества. Но повторюсь, что признателен каждому из игроков и рад, что я в них не ошибся.

— Несколько слов об организации турнира и швейцарских впечатлениях?

— Скажу так, что после того, как мы съездили на квалификацию клубного Еврокубка в Грецию, — было с чем сравнивать. В Греции есть два стадиона, равных которым в Европе трудно отыскать. Это современнейшие арены со всем необходимым оборудованием. Но там все держится на плечах одного-единственного человека, которому очень сложно тянуть такую махину. Как следствие, там все постепенно разрушается и приходит в упадок. В Швейцарии совсем другая система. Супермодерновый спортивный комплекс с одним бейсбольным и 16 футбольными полями находится в ведении городских властей Цюриха. По сравнению с этим спортивным чудом, база киевского «Динамо» в Конче-Заспе выглядит скромно. При этом ни один клуб не может быть хозяином этого комплекса. Учтите, что в Цюрихе есть еще несколько таких же спортивных баз, которые содержатся за деньги налогоплательщиков.

Мы знали, что швейцарцы богаты, но даже представить себе не могли, как рационально и полезно они вкладывают эти деньги. У них просто культ здорового образа жизни, и они стараются делать все, чтобы его поддерживать. Смотрите, там система экологически чистого городского транспорта построена так, чтобы в городе было как можно меньше автомобилей, загрязняющих воздух. Нас не возили автобусами, а дали проездные на все виды транспорта. Удивило и то, что в Цюрихе абсолютно везде течет чистейшая вода из ледниковых источников. И, опять-таки, все это великолепие, чистоту и порядок обеспечивают городские власти за счет налогов, которые там достаточно высокие. Но о том, чтобы их не платить, не может быть и речи.

Что касается организации соревнований, то все было на высочайшем уровне. Федерация бейсбола Швейцарии назначила деятельного и целеустремленного директора турнира, который набрал целую армию волонтеров, помогавших нам во всем. В оргкомитет соревнований входило человек 20, и при этом каждый занимался четко очерченным кругом вопросов. Как следствие, и участники были довольны, и организаторы не остались внакладе. Ведь на каждом матче присутствовало около тысячи болельщиков, а вход на стадион был, между прочим, платным. Все игры освещались местным телевидением, которое готовило специальные видеоотчеты по итогам каждого дня. В целом же от этого турнира у нас останутся только самые приятные воспоминания. А то, что не победили, — значит, нужно сделать выводы, усовершенствовать систему подготовки и в следующий раз сделать шаг вперед.

— И в заключение — о шансах бейсбола вернуться в программу Олимпийских игр.

— В пятницу, 26 июля, в Цюрихе прошло заседание Исполкома европейской федерации бейсбола. К счастью, мы жили с делегатами и президентом федерации в одной гостинице, и по окончании заседания у меня была возможность обсудить наши насущные проблемы. Мы говорили о ситуации в Украине, о шансах Сергея Бубки занять пост президента МОК и об олимпийском будущем бейсбола… Что же касается олимпийской программы, то там в ближайшем будущем приоритет будет отдаваться командным видам спорта, среди которых бейсбол — один из самых перспективных. Так что на олимпийское будущее мы смотрим с определенным оптимизмом.

Беседовал Юрий Илючек, «УЦ».

Уже три года нет с нами заслуженного тренера Украины Виктора Третьякова. Но только совсем недавно на могиле Виктора Михайловича на Дальневосточном кладбище в Кировограде появился памятник, которого достоин первый учитель большинства наших местных футбольных талантов. И поблагодарить всех, кто внес свою лепту в его появление, нас попросила супруга Виктора Третьякова Валентина Сергеевна. О том, как появился этот памятник, на тыльной стороне которого есть символическая надпись «От благодарных воспитанников», нам рассказал один из идейных вдохновителей этого процесса, тренер-методист детско-юношеской академии ФК «Зирка» Валерий Повстенко.

— Все началось с того, что в Кировоград приехал один из учеников Виктора Михайловича Третьякова Александр Веремеев. Большинство наших любителей футбола лучше знают родного брата Александра Григорьевича – блестящего хавбека киевского «Динамо» и сборной Советского Союза, а позже одного из самых авторитетных помощников Валерия Лобановского на тренерском мостике Владимира Веремеева. Но путевку в большой футбол всему трио братьев Веремеевых (к сожалению, Сергея Григорьевича уже нет с нами) дал именно Виктор Третьяков. Так вот мы с Александром, к нашему громадному стыду, не смогли сразу отыскать могилу Виктора Михайловича. Мы тут же обратились к супруге Михалыча, как мы все его называли, Валентине Сергеевне и выяснили, что своими силами семья Третьяковых не может установить памятник, который бы увековечил память нашего неповторимого и всем сердцем и душой преданного футболу наставника. И мы тут же решили сделать то, что должны были сделать еще тогда, когда сердце Виктора Третьякова перестало биться.

Мы обратились ко всем, кто был обязан Виктору Михайловичу своим футбольным будущим. На наш призыв — собрать необходимые средства на достойный памятник — тут же откликнулись Владимир Веремеев; лучший бомбардир сборной Советского Союза на чемпионате мира 1966 года в Англии, в прошлом форвард киевского «Динамо» и одесского «Черноморца», а ныне один из тренеров-селекционеров ФК «Черноморец» Валерий Поркуян; обладатель Кубка Кубков европейских стран 1986 года, а в настоящее время тренер голкиперов киевского «Динамо» Михаил Михайлов; легендарный нападающий и тренер «Звезды» Алексей Кацман; выводивший нашу «Звезду» в высшую лигу в качестве главного тренера Юрий Коваль; неоднократный чемпион Европы в составе футбольной сборной «УкрАэроРуха» Валерий Гаврильченко, а также воспитанники Виктора Третьякова Сергей Лакталин и Александр Крахмалюк. Естественно, что не остался в стороне и президент ФК «Зирка» Максим Березкин, который, не раздумывая, выделил необходимые средства.

Нужно признать, что с первого раза нам не все понравилось, поскольку на фото Михалыч был не таким, каким мы его знали и любили. Пришлось создателям памятника еще немного потрудиться. Теперь мы хотим пригласить всех, кто принял участие в его создании, а также спортивную общественность нашего города и области для того, чтобы в торжественной обстановке открыть его и еще раз напомнить всем, что память о Викторе Михайловиче живет в наших сердцах.

Мы уверены, что пришло время возродить детско-юношеские футбольные турниры памяти Виктора Третьякова, которые в прошлом зажгли не одну кировоградскую звездочку. Думаю, если мы вместе выступим с такой инициативой, то нынешнее руководство ФК «Зирка» сделает все возможное, чтобы воплотить ее в жизнь. Виктор Третьяков достоин того, чтобы о нем знали не только его воспитанники, но и нынешнее молодое футбольное поколение.

Записал воспитанник Виктора Третьякова Юрий Илючек, «УЦ».