По нашему народу только в минувшем веке страшной чумой прошли как минимум четыре войны: две мировых, Гражданская и афганская. И сегодня на нашей территории идёт ещё одна – война с северным агрессором. Каждая оставляет о себе память: могилы героев, слёзы матерей и инвалидов в колясках и без…
Инвалидов войны не любит никто – ни побежденные, ни победители. Для первых они – напоминание о поражении, для вторых – еще живой пример полководческих ошибок. Кроме того, инвалид – это всегда лишний рот, и не молчащий к тому же. Как правило, это человек, которому нечего больше терять, а значит, и бояться.
Нетрудно догадаться, что инвалидов первых трех войн найти практически невозможно, но информация об отношении к ним сохранилась. Проблемы, рожденные первой европейской войной, в Российской империи пришлось решать местному самоуправлению. Государство участвовало в основном в лице благотворителей – членов царской семьи, которые достаточно избирательно проводили разнообразные акции в поддержку увечных. Во время той войны военные действия впервые стали по-настоящему массовыми в связи с применением новейших достижений смертоносной науки и техники (танки, авиация, химическое оружие). Это привело к небывалому на то время количеству инвалидов. В первые же дни войны было оборудовано большое количество госпиталей и лечебниц для приема раненых. По всей стране создавались Дома инвалидов, где за счет местных бюджетов и благотворительных пожертвований доживали свой век «человеческие отходы войны».
После появления на политической карте СССР отношение к инвалидам изменилось. В законах СССР с 1936 года была зафиксирована государственная пенсия для инвалидов Империалистической и Гражданской войн. Причем последние имели явное преимущество в социальной защите: кроме обязательного пенсионного обеспечения, они имели ещё и значительные льготы по санитарно-курортному оздоровлению. Оно и понятно: идеология победившего коммунизма не позволяла героизировать героев «чуждой» войны.
С наших улиц уже давно исчезли инвалиды Второй мировой, трудно сейчас представить, что в 1945-46 годах вокруг любого рынка собирались сотни «человеческих обрубков» на самодельных тележках. Тех инвалидов уже давно нет. Они вымерли. Судьба их тяжела и страшна. После ранения они домой обычно не возвращались, ведь большинство проживало в селе. Знали, что лишний рот в крестьянской семье – это страшная обуза. Живет только тот, кто может работать. Вот и селились в более богатых городах, нищенствуя и побираясь «по добрым людям». Такая картина изрядно портила навязываемое представление о счастливом коммунистическом будущем. Вот с конца 40-х такие калеки начали исчезать с улиц больших и малых городов. Государство о них «позаботилось»: только из одного Киева в 1949 году вывезли несколько тысяч инвалидов. Инвалидов, которые жили в семьях, не трогали.
В 1948 году по указу Верховного Совета образовали на Валааме Дом инвалидов войны и труда. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, фактически как приговоренному к смерти. Ну и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах! На острове творились страшные вещи. Сейчас известно как минимум о трех тысячах инвалидов бывших в этом аду. И это не полные данные! Дом-интернат для инвалидов и престарелых стал чем-то вроде социального лепрозория – там, как и на Соловках времен ГУЛАГа, содержались в заточении ненужные «отбросы» светлого социалистического будущего. Ликвидирован этот «приют» был в 1984 году…
«Зачистка инвалидов» повторялась не единожды. Инвалидов отправляли в разнообразные интернаты, которые, впрочем, скорее напоминали тюрьмы. Туда ссылали не всех поголовно безруких-безногих, а тех, кто побирался, просил милостыню или не имел жилья. Их были сотни тысяч, потерявших семьи, жильё, никому не нужных, без денег, зато увешанных наградами. Обычно их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки и отправляли в эти самые «дома-интернаты». Для обеспечения «невозврата» у них отбирали паспорта и солдатские книжки – фактически их переводили в статус заключенных. Даже сами интернаты были в ведомстве НКВД/МВД. Задача этих интернатов заключалась в том, чтобы тихо спровадить инвалидов на тот свет как можно быстрее.
Тогда же исчезли инвалиды с парадов ветеранов. Их просто убрали как ненужное и неприятное воспоминание. И Родина уже больше никогда не вспоминала своих лучших сыновей. Постарались забыть даже их имена. Это уже много позже случайно выжившие инвалиды стали получать льготы, пайки и прочие блага. А те – одинокие безногие и безрукие мальчишки – были просто заживо похоронены по всей стране.
Следующая война советской империи была за ее границами. Теперь интересы страны надо было защитить, выполняя «священный интернациональный долг» в далеком и непонятном Афганистане. Десять лет боевых действий в чужой стране принесли только Украине 3360 погибших, более семидесяти пропавших без вести или попавших в плен, восемь тысяч раненых и пять тысяч инвалидов…
Разница между нынешними инвалидами АТОшниками и теми, афганскими, существенна. Тогда воевать шли молодые, неокрепшие пацаны, воевать неизвестно за что и с кем. Сейчас на войну идут осознанно, понимая, за что воюют. Тогдашние восемнадцатилетние пацаны даже и не задумывались о своей судьбе: «Родина сказала? Значит, надо!» А после войны старались быстрее забыть или забыться.
Вот история четырех друзей. Все прошли Афган. Два года войны, и ещё чуть-чуть. Кабул, Баграм, Файзабад, Кундуз – все эти географические названия стали известны им не понаслышке. Все четверо были ранены в разное время, в разных местах, но истории взаимоотношений с государством одинаковы. Рассказывает Сергей Котяш:
— Служил я в Баграме, где и получил ранение. Вывезли меня на Большую землю, где и лежал в киевском госпитале потом полтора года. Мне ещё тогда сказали, что нужно оформлять инвалидность, но не захотел сам. Молодой пацан и инвалид! Такое в голове не укладывается. Кто ж меня тогда на работу возьмет?! Как только ходить начал, махнул рукой – само заживет! А когда года пришли, стало трудно, пришлось задуматься… Собрались мы четверо таких же «не инвалидов» и начали узнавать, как оформить теперь документы. Там список длинный! Некоторым ребятам отказывали из-за того, что не все документы были в наличии. Вот мы, например, почти год ждали справки из Центрального военного архива. А всяческих справок нужно было много. В общем, собрали все доказательства и отправили в Киев, в министерство обороны. На удивление, решение пришло быстро: в ноябре отправили документы, в январе пришел положительный ответ. Мы обрадовались, но… рано. Получение статуса инвалида боевых действий предполагает и одноразовую материальную помощь. Ее выплачивает государство через областной военкомат. И вот именно на этом этапе начались проблемы. Не знаем почему, но нам ее отказывались давать. То денег нет, говорит начальник финслужбы военкомата. То просто обещает, но позже. Мы уже и к областному военкому на прием ходили, вроде договорились обо всем. А нам теперь говорят, что деньги только АТОшникам дают. Хотя мы знаем, что эту помощь получали такие же афганцы, как и мы, и даже те, кто позже документы передал. Возникло у нас подозрение, что от нас хотят «откат». Но это не к нам! Если жить, то честно! Никаких «откатов» давать не собираемся!
Так и ждут три Сергея и Валера окончания своих мытарств. А у нас теперь все проблемы можно сваливать на АТО! Почему дороги плохие? Почему взятку взял? Почему коррупция в стране зашкаливает? Почему зарплата маленькая? Почему цены выросли? – ответ один: «У на же АТО идёт!» Значит, АТО во всём виновато…
Может, к инвалидам АТО отношение другое? Война на востоке нашей страны идет, и делать какие-то обобщения не только рано, но и просто невозможно. Из официальной информации известно, что только на конец прошлого года эта война забрала здоровье у шести с половиной тысяч украинских солдат. Сколько их сейчас в стране, даже представить невозможно, ведь количество раненых увеличивается каждый день. Конечно, какая-то помощь государственная есть. Сама технология ее разработана на примере социальной защиты инвалидов афганской войны. Только и эффективность ее осталась на том же уровне.
Основные трудности для получающих инвалидность – это не лекарства, инвалидные коляски или протезы. Все это худо-бедно, но находит и оплачивает государство. Главная проблема – снова-таки собрать документы, необходимые для получения статуса инвалида – участника боевых действий. Даже небольшая «закорючка» в бумагах может существенно повлиять на статус. Например, в официальном заключении медицинской комиссии написано все правильно и красиво, только вместо слов «получил ранение» написал врач слова «получил травму». Вот и результат совершенно другой получается: теперь это не инвалид войны, а просто травмированный солдат. И наплевать, что ампутирована нога! Травма, она такая – не опасная и с войной вроде бы не связана…
Инвалиды от государства имеют различные льготы, скидки на оплату коммунальных услуг и даже возможность улучшить свои жилищные условия по особой очереди. Хотя последняя льгота чаще всего существует лишь на бумаге и в воображении больших чиновников. И в мирное время с подобными льготами возникали трудности, а сегодня и подавно вряд ли кто-то будет заботиться о выделении инвалиду квартиры или обмене существующей на большую по площади. А что касается инвалидов из добровольческих батальонов, то они и инвалидами войны не считаются! Для чиновников они вообще не существуют!
А самая большая проблема: уровень медицины. Да, протезы есть; да, операции бесплатны. Но! Качество их оставляет желать лучшего. Вот и собирают волонтеры деньги на поездку за рубеж. Туда, где государственные больницы готовы принимать наших героев бесплатно или со значительной скидкой. Но протезирование там чаще всего бесполезно в наших реалиях, потому что протез нуждается в дальнейшем обслуживании. Оно дорогое и должно быть постоянным. Вот и не прекращается поток просьб к волонтерам. А ведь у тех возможности не бесконечны, да и количество ребят, которым требуется помощь, возрастает с каждым днём. А кое-кому по-прежнему выгодно и удобно сказать: «Ничем помочь не могу – у нас АТО!»
Алексей Гора, «УЦ».