Лидия Забилястая: “Голос – это очень капризная пани”

8 сентября 1953 года на Кировоградщине, в селе Олено-Косогоровка, родилась девочка. Мама вспоминает, что дочь стала петь, как только научилась выговаривать первые слова. Маленькую Лиду за кристально-чистый голосок все снисходительно называли “артисткой”… Прошло время, и имя Лидии Забилястой стало широко известным за пределами нашего края. Она выиграла ряд республиканских и всесоюзных конкурсов, дебютировала в Киевском государственном академическом оперном театре имени Т. Г. Шевченко (сейчас Национальная опера Украины), где в общей сложности исполнила 30 ведущих партий, совершенствовала мастерство в миланском театре Ла Скала и сразу же после этого взяла первую премию и золотую медаль на VII Международном конкурсе имени П. И. Чайковского. Сейчас преподает в столичной консерватории, играет в театре.

Лидия Забилястая старается не забывать родину. Она с удовольствием приехала в Кировоград, чтобы в рамках фестиваля “Золотые россыпи” выступить на юбилейном концерте Кировоградского музыкального училища в зале областной филармонии. Накануне выступления народная артистка дала пресс-конференцию.

— Лидия, какие воспоминания остались о детстве?

— Школьные годы вообще невозможно забыть. У нас были очень требовательные учителя. Они правильно детей воспитывали: и науке, и поведению. Вы знаете, у нас было очень много кружков самодеятельности, поэтому все, что связано со школой, связано для меня с музыкой. Ведь никаких других возможностей учиться петь тогда не было. Может быть, на то время мои желания, стремления были немного выше, чем могла дать школа… Извините, мне почему-то очень хочется плакать… Эти эмоции из-за того, что сейчас хорошо понимаю: стоило мне только сказать маме, что я хочу петь, она делала абсолютно все, имея на руках абсолютные крохи. Мне покупали гитару, радиолу, пластинки…

Мне очень повезло, я с самого детства слышала народную песню в селе, там она звучала отовсюду, просто не затихала. Я очень хорошо помню, как женщин возили грузовым автомобилем на дойку коров в обеденное время. И они ехали на этой машине, разморенные, уставшие, но всегда пели, так пели, что степь разрывалась. Это было очень органично: песня рядом с тяжелой работой. И мы, молодые, с удовольствием выходили на вечерницы, если говорить литературно, а по-простому — шли в клуб, где были танцы, веселье. И оттуда никогда не возвращались без песни. Это была необычная атмосфера, которая формировала меня как творческую личность.

— Духовный мир людей, которые росли с вами, и нынешней молодежи, он — разный?

— Вы знаете, я уже четыре года в консерватории преподаю, у нас учатся студенты из Китая, так они очень любят украинские песни… Песня живет и сейчас, ее любят и знают дети, молодежь. Не только в моем селе, во многих других тоже, я уверена. Даже под Киевом, где у меня есть участок, люди собираются вместе, отдыхают, все точно так же, как было. Мы садимся в беседках и поем. Туда приходят разные люди и, зная меня как певицу, часто просят что-то спеть.

Я вспомнила один интересный эпизод, с этим связанный. Недавно было 30-летие моей творческой деятельности, и в театр я пригласила одну соседку, ту, что все время меня просила попеть. Она сама депутат райсовета, сельсовет возглавляет, мы просто дружим. И когда она услышала меня в опере, то подошла и говорит: “Мне так стыдно! Я тебя просила то спеть, это, а ты же совсем другого уровня, у тебя другой статус!” И чтобы нивелировать эту неловкость, потому что рядом стояли дирижеры театра, я просто ответила: “Все нормально. Просто когда-то я научилась петь “пиано”, тихо, потому что иначе соседи бы перепугались”…

— После школы вы приехали в Кировоград, поступать в музучилище. И вроде бы чуть не опоздали на экзамен…

— На самом деле я тогда просто плохо понимала, кто такие “хормейстеры”. Знала, что пению можно здесь учиться только на дирижерско-хоровом отделении. Сдала документы, прошла консультации и явилась вовремя на экзамен. А тут объявление: “Хормейстеры сдают в зале”. Мне это ни о чем не говорило. Абсолютно. Прочитала и стою возле того класса, а вступительные экзамены-то уже идут. Потом что-то у меня перемкнулось, и я думаю: наверное, это касается пения, все-таки слово “хор” в названии есть. Я туда. Так попала уже под конец экзамена, когда все фактически заканчивалось. А еще – снова забавный эпизод вспомнился – я ж принесла почему-то ноты для баяна “Поющая гармонь”. Без обложки, что-то такое страшное. Концертмейстер посмотрела и говорит: “Я такое играть не буду, это же для баяна”, — и встала в позу. В общем, мне пришлось петь а-капелла.

Меня взяли. Но первый год обучения давался очень тяжело. Мое будущее было вообще под вопросом. У меня же не было музыкального образования, очень тяжело догонять программу. На курсе среди девочек я была одна такая “белая ворона”, все остальные-то уже закончили музыкальную школу. Так за один год мне пришлось освоить все то, что другие учили 5-7 лет. Но как-то я смогла и осталась в училище. Потом было проще. Мама активно помогла, нашла квартиру, где у меня был полный пансион, условия для занятий, инструмент. Теперь я могла не выкраивать часы в классах училища, а заниматься дома. И через полгода мое фото уже висело на доске почета.

А что касается самого училища… Вы знаете, помещение-то уже не то. Старое мне намного роднее. Хоть я вижу родные лица, фотографии, чувствую атмосферу, но это же как вернуться к родителям, но в другой дом. Я, когда иду по улице Ленина, все время останавливаюсь возле тех дверей, где раньше висела знакомая табличка.

Отдельно хочу сказать о профессионализме нынешних преподавателей и учеников. Смотрите, я вчера приехала, до этого у нас не было ни одной встречи. Вышли на первую репетицию, надо было уточнить некоторые моменты, возможности оркестра, чтобы их трактовка произведений совпала с моей. Я была поражена. Сидят рядом преподаватели и студенты, но разнобоя не чувствуется, я вижу хорошую сыгранность оркестра. Это большая заслуга Ларисы Ивановны (Голиусовой, директора музыкального училища, художественного руководителя и дирижера симфонического оркестра училища, заслуженного деятеля искусств Украины, – Авт.), которая смогла всех объединить. Это очень непросто, поверьте мне. Я думаю, мы будем продолжать сотрудничать: я готовлю вокалистов и всегда буду говорить, что знаю оркестр, который мог бы играть на высоком уровне.

— Не каждой итальянской оперной певице предлагают работу в Ла Скала. А вас, на то время стажера из Украины, говорят, хотели там оставить, но вы отказались. Это правда?

— Почему-то в этой части моей биографии люди путаются. Я на самом деле училась в Италии и после этого получила такое неофициальное приглашение на прослушивание. Само прослушивание было закрытым. Потом я узнала, что на нем присутствовал импресарио серьезного европейского уровня, но все это было покрыто большой тайной. Для отвода глаз был антураж из коллег, которые со мной обучались, но мне откровенно сказали, что они – всего лишь окружение, а прослушивание организовали специально для меня. В общем, все это было 30 мая, а 31-го я улетала в Украину. Вы сами понимаете, почему это было сделано именно так: в случае моего положительного ответа я бы просто не достала билет и из аэропорта взяла и пошла бы в другую сторону… Но в то время я себя не оценивала высоко, я просто не думала, что такое на самом деле возможно. Но это вторая причина. Первая же – я просто очень хотела домой.

— Вы сейчас занимаетесь концертной деятельностью?

— Ее просто нет. Наверное, я бы еще пела, но прекрасно понимаю, что надо беречь себя, сейчас у меня и так большая нагрузка. Очень много сил уходит на студентов, я же преподаю в столичной консерватории, плюс есть театр, спектакли. Поэтому сейчас для меня концерт в филармонии – это глоток свежего воздуха. Отдельное спасибо хотелось бы сказать ее директору Николаю Кравченко за поддержку, я ее очень ценю. Выступать в таком зале – большая честь для меня. Хотя я отдаю себе отчет, что опера – это не массовое искусство. Да, мы выступали и на 4-5-тысячную аудиторию — это было в Японии. Но там же другое техническое оснащение, мы пространство не чувствуем, никто себе на лоб микрофон не вешает, нигде его не прячет, мы звучим без напряжения. Звук же должен быть натуральным!

В Киеве таких возможностей нет. И если в том же Дворце “Украина” выступают солисты Ла Скала, я туда не хожу. Лучше включу хорошую запись и буду получать удовольствие.

А еще я поражена отношением руководителей Кировоградской области к искусству. У меня сегодня была встреча с вашим новым губернатором Сергеем Лариным и председателем облсовета Николаем Сухомлиным. Нас так тепло принимали, такое впечатление, что давно знакомы!

— Сейчас многие деятели искусства идут в политику. У вас такого желания не возникало?

— Вы хорошего мнения обо мне (улыбается. – Авт.). На самом деле с моим авторитетом туда даже не пробиться. Я же человек камерного плана, далеко не светская львица. Ну был народным депутатом Гнатюк, но ничего не смог сделать, Поплавский тоже. Просто от них много чего не зависит. В том обществе людьми руководят другие материи, явно не духовные…

— Сейчас среди ваших учеников вы видите кого-то, кто бы напоминал вас в молодости, своих последователей?

— Есть такие девочки, кстати, обе они с Кировоградщины. Во многом отношение к искусству у нас совпадает, преданность учебе, трудолюбие. Они впитывают все, что я говорю, и видят перед собой результат такого отношения. Такие дети у меня вызывают уважение – они на правильном пути. Может быть, во мне говорят патриотические чувства, но у этих девочек есть какое-то особое тепло, они отличаются от уроженок Донецка или Киева особой чуткостью.

— Лидия, осталось ли что-то, о чем мечталось, но не сбылось?

— Я не буду об этом говорить. Жизнь впереди, все еще сбудется. Я очень суеверный человек. Я верю во все абсолютно. Например, завтра, в день концерта, меня пригласили прийти пораньше, провести одну встречу. Но я отказалась. У меня ритуал: я прихожу только на концерт, чтобы не растерять настрой, который надо аккумулировать, а не распылять на всякие мелочи. Я должна переступить порог зала тогда, когда уже готова отдаваться музыке. А не пришла-вернулась-ушла снова. Это на улице можно так бегать. А здесь храм. Я так же и в театре себя веду. Я пришла, и для меня не существует ничего. Нельзя дергать: “А где ключи?”, “Что у тебя с платьем?” Когда человек такое спрашивает, он ничего от меня не услышит.

Прелюдия кировоградского концерта началась, когда я уезжала из Киева. А мыслями была уже здесь. Я вам скажу, у меня сейчас очень много домашних проблем: мама преклонного возраста, в этом году ей 90 исполнится, сын, которому двадцатый год, вы же понимаете, что значит оставить такого парня самого дома. Если б не было выступления, я бы уже пятьдесят раз перезвонила, узнала, что там и как. А сегодня еще ни разу с ним не говорила. Вчера один раз позвонила, под контролем ситуацию держу, но не больше. Основное – это то, что происходит в Кировограде.

Своих студенток я тоже этим премудростям учу. Главное – это режим. Голосовой режим человек должен чувствовать сам. Я вот вчера 4 часа пела и сегодня 5, плюс разговоры. И вы слышите по голосу, он уже срывается и садится, значит, я знаю, что мне надо замолчать завтра, как минимум, до 15.00.

Голос надо лелеять, не раздражать ни эмоциями негативными, ни неправильной едой. Надо тщательно выбирать напитки, чтобы они были без газа. А еще больше я рассказываю детям, как надо одеваться. Спортивная одежда, топики, кеды никак не соотносятся с позицией возле рояля. Они знают, что надо приходить на каблучках, потому что это осанка, которая влияет на голос… Я советую им лекарства, говорю, что надо принимать анисовые таблетки, которые лечат и восстанавливают голос. Запахи тоже много значат. Вы ж вдыхаете глубоко, и парфюм обжигает внутри.

Голос, я вам скажу, – это очень капризная пани! Такой живой организм, который нам диктует много условий, и мы их все, как ни странно, принимаем…