«Если ты улыбаешься Индии, она улыбается в ответ…»

Индия, Непал — загадочные и малоизвестные для «пересiчного» украинца… Названия эти вызывают, как минимум, ассоциацию с чаем, слонами и Маугли, как максимум — с бедностью, многолюдностью, гашишем и Гималаями. Кировоградец Юрий Деревянко — инструктор по хатха-йоге и медитации — провел там около 5 месяцев.

Он не катался на слоне (кстати, животное это встретилось ему лишь единожды — вопреки стереотипам), не собирал чай и кофе на высокогорных плантациях, не курил гашиш на задворках Дели. Зато он умудрился прожить там все это время всего на 400 долларов, а также увидеть и познать то, что остается «за кадром» для многих и многих туристов, «наскоком» побывавших в экзотических восточных странах — сам дух Индии, Непала и тамошних людей, у которых нам есть чему поучиться.

Своими впечатлениями — разной степени яркости и остроты — Юрий поделился с журналистами «УЦ». А мы, в свою очередь, попытаемся донести их до наших читателей с наименьшим количеством искажений, дополнений и прочей «отсебятины».

Заполучить такого собеседника — редкая удача для журналиста. А если речь зашла об Индии и Непале — это удача вдвойне. Кировоградец Юрий Деревянко — инструктор по хатха-йоге и медитации — провел там около 5 месяцев, и ему есть чем поделиться с читателями «УЦ». Вот лишь малая часть его увлекательного монолога.

Дели, Мэйн Базар

…Нет, жизнь моя не разделилась на два периода — «до» и «после». Разделилась реальность. Раньше в ней было две категории: «хорошо» и «плохо». Теперь их стало три, и третья — «Мэйн Базар». Мэйн Базар — это улица в центре Нью-Дели. Кто не был там, знайте — надо ехать! Особенно если вы подвержены лёгкой брезгливости, освежающий культурный шок вам будет обеспечен…

Там, на месте, всё очень недорого. К примеру, двухместный номер в отеле Ashoka Ocean обошёлся нам с товарищем в 150 рупий. Это меньше пяти долларов (обменный курс — 1:37). Примерно столько же стоит вполне сытный и наверняка здоровый обед, опять же, на двоих в одном из многочисленных ресторанов на этой улице.

Одно из сильных впечатлений связано с тем, что здесь я — «сэр», да ещё и «мистер»! А раз так, то у меня не может быть никаких проблем с, извините, поиском туалета. И поэтому, будучи белым человеком, уж коль ощутил зов природы, просто заходишь в любое ближайшее заведение — кафешку, отель, магазин — и говоришь, чтоб все услышали: «Туалет!» В этом месте индусы должны встать и с почестями указать тебе направление. Что и случалось неоднократно.

Поражает количество иностранцев на этой улице. Русская речь, в частности, слышна через каждые пятьдесят метров. Интересно, для иностранцев посещение этой «клоаки», как мягко выразился мой товарищ, является чем-то типа «экстрим-туризма»? Хотя в десяти минутах ходьбы от вышеописанной клоаки начинается то, что называют «белый Дели» — вполне европейского вида город, с небоскребами, бизнес-центрами, супермаркетами и дорогими автомобилями…

Бодхгайа

Бодхгайа является одним из четырёх наиболее популярных индийских центров буддийского паломничества. Эти четыре центра связаны со значительными событиями в жизни Сиддхартхи Гаутамы (Будды), находятся в городах Лумбини (в наши дни это территория Непала), Бодхгайа, Сарнат и Кушинагар. В городах этих Будда, соответственно, родился, достиг полного освобождения, дал первый урок Дхаммы первым пятерым своим последователям и покинул тело.

Главным объектом паломничества в Бодхгайе является Дерево Бодхи. С виду обычное дерево, большое, раскидистое. Дерево, растущее здесь в наши дни, является «внуком» того дерева, под которым две с половиной тысячи лет назад Будда стал Буддой — «достиг просветления». Другая в прямом смысле большая достопримечательность Бодхгайи — это потрясающая белая двадцатипятиметровая статуя сидящего Будды в окружении десяти своих первых «апостолов».

Прямо рядом с Деревом Будды возведён Храм Махабодхи. Паломники обходят храм и дерево по периметру, внутренняя территория которого используется для простираний и медитаций.

Простирания — ритуальные действия, по сути являющиеся еще и довольно интенсивным физическим упражнением. Человек, стоя, воздевает руки к небу, потом опускается, ложится на землю, потом опять встает и так далее. В соответствии с воззрениями некоторых направлений буддизма, количество этих «упражнений» должно перерастать в качество — чем больше раз «простираешься», тем больше приобретаешь кармических заслуг и тем шире для тебя раскроются после смерти ворота рая…

Огромный прямоугольный двор, в центре — Храм Махабодхи, в котором собирается огромное количество людей — сотни, иногда до двух-трех тысяч… Здесь — монахи в оранжевом, там — в красном, в темно-красном, светло-красном — цвет одежд определяет принадлежность к тому или иному течению буддизма, а их множество.

Бодхгайа, как и вся Индия, — «город контрастов». Рядом с изумительными памятниками, храмами, статуями, для того, чтобы пройти к которым посетителей просят снимать обувь, в ужасной нищете и антисанитарии живут простые труженики улиц. Трудятся они по-всякому: кто-то в поте лица валяется с протянутой рукой на солнцепёке, кто-то прямо у статуи Будды умудряется «впаривать» копеечные карты Индии лопухам-туристам за сто рупий, кто-то, вполоборота глазея на белых женщин, проезжающих на рикше мимо, отливает, пардон, с обочины в сторону других белых женщин, проезжающих на другом рикше чуть поодаль…

Варанаси

Помните, как «руссо туристо — облико морале» Геша Козодоев, заблудившись, бегал по улочкам-лабиринтам заграничного города? Точно так выглядят улицы главного туристического района Варанаси Мэйн Гатс. Трёх-четырёхэтажные дома с узенькими улочками, по которым с треском проносятся мотоциклы и неторопливо шествуют коровы, офисы-магазинчики, в которых есть всё, и отельчики с комнатами с видом на Ганг через пять кварталов.

Ко всему прочему, Варанаси, наверное, один из самых древних городов на Земле. Недавно археологи «нарыли» здесь следы человеческих поселений, которым около пяти тысяч лет. Здесь мы, отправившись на лодочную прогулку по Гангу с другим студентом-медитатором, японцем Йопой, стали свидетелями ритуала, который произвел одно из наиболее сильных и неоднозначных впечатлений.

Прямо на берегах древней реки, по соседству с храмами, горят костры, в которых сжигают умерших. Я выбрался на берег, тут же, как всегда в Индии, «из воздуха» возник очередной экскурсовод, который начал объяснять мне, что к чему (в итоге, естественно, попросил денег): «Вот, посмотрите, сэр, лежит пожилая женщина, а вот стоят ее родственники…»

Меня поразил не столько вид сжигаемого прямо на открытом воздухе человеческого тела, сколько поведение этих самых родственников — их там человека четыре стояло. Со стороны казалось, что они обсуждают планы на завтрашний день, какие-то чисто бытовые вопросы — никто не голосит «на кого ты нас покинул…», в огонь не бросается. Да и огня, собственно, не было. Было тление — лежит нечто, издали похожее на бревно, и тлеет. Только потом, присмотревшись, я разглядел контуры тела — оно было завернуто в материю с ног до головы, без открытых участков.

В зависимости от множества вещей — пол, каста, религия, социальный статус усопшего и так далее — тело либо сжигают, либо просто спускают в реку… Прогуливаясь на лодке, тех, кого «просто спустили», можно запросто «встретить» плавающими у поверхности. Как сказал наш лодочник, люди едят рыбу, рыба ест людей. Полная гармония…

Кушинагар

Кушинагар чем-то напоминает Бодхгайю — здесь уютно и здорово. В отличие от Бодхгайи, здесь нет нищих и коров, зато есть свиньи и обезьяны. В Кушинагаре трудятся удивительно деликатные велорикши — если во всех иных местах Индии, где довелось побывать, рикши просто чуть ли не за руку тебя хватают, предлагая услуги, то здесь они молча(!) проезжают мимо, изредка лишь робко сигналя колокольчиком да глядя на тебя взглядом, выражающим готовность практически ко всему…

Не очень много примечательных мест обнаружил я в Кушинагаре, но каждое из них можно посещать по многу раз, проводя там по нескольку часов. В первую очередь это, конечно же, усыпальница, установленная на месте, где Будда сделал свой последний вдох — Храм Маха Паринирвана. Привлекает взгляд также величественная бурмистская золотая пагода, а в китайский монастырь я ходил каждый день — настолько всё там красиво! Впрочем, каждый день я ходил и в храм, и к пагоде. И даже в единственное интернет-кафе с дорогущим Интернетом — 60 рупий за час.

В упомянутой усыпальнице я случайно встретился с группой энтузиастов-буддистов из Киева. Человек десять молодых людей деловито вошли в храм, расселись в углу и на чистом суржике, обласкавшем мой истосковавшийся по «гэканью» и «шоканью» слух, стали желать освобождения всем живым существам…

Транспорт

В Индии мощная автопромышленность, очень много автомобилей — не только индийских, но и знакомых нам «Тойот», «Ауди» и так далее, с правым рулем или переделанные на правую сторону (левосторонее движение — наследие английских колонистов).

Законы уличного движения очень просты — их нет. Если ты на чём-то ездишь, просто устанавливай клаксон погромче и знай себе сигналь! Причём не обязательно, чтобы того требовала дорожная обстановка. При этом сказать, что здесь никто ни с кем никогда не сталкивается, недостаточно — рикши всех мастей, такси, автомобили, попрошайки и коровы мирно и расслабленно, словно кружатся в каком-то странном танце с непонятной, смутно ощущаемой гармонией…

Когда мы с товарищем уже разъезжались из Дели в разные стороны, он захотел прокатиться на велорикше, дабы дать мне возможность ощутить, что значит «быть белым человеком». Предложение меня заинтересовало, однако, поглядев на заполненную транспортом, людьми и животными улицу, я засомневался. Мы все-таки остановили рикшу, торгуемся. За триста метров по очень запруженной улице рикша хочет тридцать рупий. Торговались минуты две, не меньше. В итоге рикша, продемонстрировав крайнее разочарование в белой расе, всё же уступил «червонец».

Это уже потом, разъезжая на рикше, я обрёл способность совершенно спокойно наблюдать несущуюся на нас фуру, которая каким-то невероятным образом в последний момент виляет немного в сторону, проносясь, как сквозь меня, лишь обдавая лицо ветерком… А там, на Мэйн Базаре, только спокойствие спутника удерживало меня от того, чтобы выпрыгнуть из хлипкой алюминиевой двуколки…

Однако, презрев все три закона Ньютона, каким-то образом мы всё же оказались у железнодорожного вокзала — цели нашей поездки. Расплачиваемся. Утерев со лба пот, рикша берёт из рук моего товарища купюру и перед тем, как положить себе в карман… целует её! Вспоминая «доброту и отзывчивость» водителей маршруток своего города, сражающихся за пятьдесят копеек с каждым пенсионером, тихо обалдеваю…

Отправившись в медитационный центр на поезде до города Гайа, я понял, как появилась хатха-йога. Много тысяч лет назад индийцам понадобилась система психофизического совершенствования, чтобы иметь возможность совершать длительные путешествия по железной дороге, ухватившись одной рукой за ручку вагона и стоя одной ногой на его ступеньках… Именно вид индусов, гроздьями висящих на поручнях отходящих от вокзала «Нью-Дели» поездов дальнего следования, и навел меня на такую необычную мысль.

Мантра же йога возникла, судя по всему, из навязчивого речетатива «чай-чай-чай», который оглушительно звучит в спальном плацкартном вагоне каждые две-три минуты из уст неутомимых разносчиков этого напитка. Ну а медитацию, похоже, изобрели уже пассажиры, научившиеся не обращать внимания на подобные вещи часа в четыре утра. Выпив чай, они совершенно расслабленно бросают бумажный стаканчик на пол прямо под сиденья. Гляжу — с виду импозантные дяденьки, в очках. Понимаю — так надо!

Индия — это когда при продаже билета кассир сообщает тебе время прибытия поезда на конечную станцию — 6:30 утра; контролёр в вагоне — 6:00; уже утром вагонный полицейский уточняет — 9:30; сосед-индус говорит — не позже 8:00; а в итоге, когда выходишь на перрон в 8:30, каким-то странным образом создаётся ощущение, что правы все они одновременно. Наверное, поэтому дата и время прибытия поезда на билете не ставятся вообще. Всё равно ведь поезд когда-нибудь куда-нибудь да приедет. К тому же понятия «вчера» и «завтра» в хинди обозначаются одним словом…

По большому счету, это касается всех видов общественного транспорта. Оказывается, семь часов от Варанаси до Горакхпура в автобусе типа знакомых нам «Икарусов» в городском исполнении — это ничто в сравнении с часом в shared jeep (дословно — «разделенный джип») от Горакхпура до Кушинагара. Когда в Горакхпуре на автовокзале я услышал от местного «бомбилы»: «Такси shared jeep до Кушинагара — шестьдесят рупий», то на мгновение потерял бдительность.

«Джипом» оказалась машинка типа армейского «Уазика» советских времён, такого же размера и с теми же удобствами. Пока паренёк паковал на крыше мой рюкзак, я считал пассажиров в салоне — четырнадцать. Мне выделили место в переднем ряду крайним слева. Я был в нем пятым.

Пока мы ехали, водители более всего были озабочены тем, чтобы обе мои ноги были в салоне («джип» — еще и без дверей). Это были именно водители — тот, кто держал руль, сидел на коленях у того, кто, как мне казалось, переключал передачи. Как они поделили педали газа и тормоза, разглядеть не удалось. Рычаг переключения передач при этом торчал между ног пассажира слева от водителей — не исключено, что он тоже не был безучастным свидетелем процесса…

Люди

«Если на планете Земля случится ядерная война, выживут только тараканы и индусы. Причём тараканов будет меньше, ибо они более прихотливы к условиям существования…» — примерно такие мысли много раз приходили мне в голову во время прогулок по улицам Бодхгайи и наблюдений за индусами, копошащимися в земле, торгующими всякой всячиной, попрошайничающими, ездящими на невообразимом транспорте немыслимым образом, и при этом всегда открытыми, радостными и улыбающимися…

Разговаривая, индусы много и интересно жестикулируют, порой озадачивая мой неподготовленный ум. Так, слушая меня, они постоянно совершают некие волнообразные движения головой, одновременно покачивая ею справа-налево, цокая при этом языком. С непривычки я трактовал эти покачивания головой как выражение чуть ли не предельного сожаления, глубочайшей скорби за Вселенную, породившую такое несуразное существо, которое вот припёрлось в их Индию и мало того, что чего-то от них хочет, так ещё и объяснить при этом толком не умеет… А на деле оказалось, что таким образом они просто выражают своё согласие с моими словами.

С удивлением узнаю, что и до прихода британцев на континент в языке хинди не было слов «спасибо» и «пожалуйста» в качестве ответа на благодарность. Оказывается, издревле индусы выражали друг другу благодарность открытым взглядом и доброй улыбкой. Вместо слова «спасибо», за которым может скрываться любое лицемерие, люди дарят друг другу взгляды и улыбки, подделать которые значительно труднее. А слово «даньяват» («спасибо») появилось в языке с приходом британских колонизаторов. Начинаю понимать смысл улыбок Гаятри, «шеф-повара» центра медитации в Бодхгайе, которая в ответ на любой «даньяват» всегда лишь улыбается…

Первое время довольно интересно, гуляя по Индии, общаться с индийским подрастающим поколением. Его представители делятся на два класса: «помощники» и «попрошайки».

«Помощники» — это индийские мальчишки, которые, в общем, ничего от тебя не хотят, кроме как просто потусоваться рядом. Им интересно идти рядом с иностранцем, спрашивать-рассказывать, практикуя свой английский, показывать путь к местным достопримечательностям…

Попрошайки же своей целью ставят конкретный «развод» интуриста на деньги. Могут начать издалека и не сразу. Для начала, скажем, попросить монетку-другую национальных денег. Я — коллекционер, типа. Могут рассказать о том, какая бедная страна Индия и как они хотят получить хорошее образование. Однако для этого нужны хорошие учебники, которых нет в школах, но которые есть в ближайшей книжной лавке за углом. «Хорошо — говорю, — денег тебе я не дам, а книжку нужную куплю. Веди!»

Привёл в магазин. Говорю: «Выбирай книгу», мгновенно выбирает толстенную Оксфордскую энциклопедию за 25 долларов (800 рупий). Пареньку на вид — лет 10-11. Утверждаюсь в мысли, что это — «развод». «Нет, друг, — говорю, — сегодня моя доброта ограничивается суммой в 50 рупий». После некоторого обсуждения выбираем подходящую книгу. Перед тем как заплатить, долго рассказываю пареньку о том, как я верю в то, что книга действительно нужна ему для образования, и о том, как нехорошо врать на земле Будды…

Особенностью индийского подрастающего поколения является то, что оно — поколение, то есть — хочет уехать на Запад. Причём Запад для них — это любая страна, где живут люди с белой кожей, и неважно, как она называется. Лично меня за время моих недолгих прогулок по бодхгайским окрестностям местные дети дважды просили взять их с собой в мою страну, в мою семью, в мою квартиру, ибо едят они немного, любят учиться, поступят в университет на компьютерную специальность. «Вы не пожалеете, сэр, я выучусь и вернусь в Индию поднимать народное хозяйство!»…

Хотя, на самом деле, уровень жизни индусов — самый разный. Народу действительно очень много, и первое, что бросается в глаза, — очень много нищих. Но они как-то гораздо более спокойно воспринимают свою нищету, чем наши. Скорее всего, связано это с их культурным, религиозным «фоном», самой идеей реинкарнации, переселения душ.

Кто-то родился в богатой семье, у него есть возможность заниматься бизнесом в межконтинентальных масштабах — он им занимается, точно так же родившийся нищим — просит милостыню. Такая карма. Отношение индусов к жизни можно приблизительно выразить такими словами: «Да, я живу в этом теле в этой жизни. Да, я беден в этой жизни. Возможно, в предыдущей жизни я был богачом, но мало делал пожертвований, отказывал бедным людям, когда они просили меня о помощи… И моя бедность — расплата за грехи. Я покорно, со смирением приму обстоятельства этой жизни и надеюсь, что в следующей мне за это воздастся, и я буду побогаче».

Они очень открытые, очень веселые, очень легкие. Они постоянно улыбаются. Девочка, родившаяся в одной из низших каст, которая знает, что всю жизнь будет попрошайничать, подбегает, просит, иногда ей подают, иногда — нет, и она, продолжая играть, скачет на одной ноге к другому иностранцу. Попросит у десяти человек — два-три что-то дадут, и нормально…

Разводы

Впечатление от общения с индусами очень неоднозначное. С одной стороны, индусы из всего делают способ заработать на иностранце денег. Если ты у них что-то покупаешь, тебе обязательно назовут непомерно высокую цену, попытаются тебя обмануть. С другой стороны, был, например, такой случай: индус, торгующий на улице, просто оставил свою лавку и буквально за руку отвел меня метров за триста, не попросив за это ничего. А я просто попытался узнать у него, как пройти туда-то… В другом городе за ответ на такой же вопрос с меня хотели получить 50 рупий. При том, что, как оказалось, крыша монастыря, который я искал, была отчетливо видна с того места, где я о нем спрашивал. Предугадать, как они себя поведут, невозможно…

В подавляющем большинстве магазинов — процентах в 90% — за исключением аптек, и может, еще каких-то специальных заведений, нет ни ценников, ни кассовых аппаратов. Ты заходишь, спрашиваешь, сколько стоит то, что тебе нужно, и дальше начинается интересная игра. Сначала меня это коробило, потом привык и даже начал получать от торга определенное удовольствие — понял, какую роль я, белый человек, здесь играю, с учетом местного менталитета. И обижаться на это бессмысленно — ничего не изменится. Я знал, что, придя на базар или в магазин, если названную мне цену удастся уменьшить вдвое, то это хорошо. А если мне не удастся ее уменьшить хотя бы раза в полтора, то я здесь просто покупать не буду. Это часть культуры, часть игры, в которой задача одного из игроков — цену как можно сильнее сбить, у другого — наоборот.

Я там купил себе разговорник английский-хинди, набрался кое-каких слов и фраз, в том числе несколько числительных запомнил. И несколько раз повторялись такие ситуации: подхожу к торговцу — купить там яблок, бананов, что угодно, — он мне называет цену. Стою в задумчивости, пытаюсь определить, сколько же это получается на «наши». Тут же подходит индус с той же целью, и я слышу, как ему называют цену в два-три раза меньше, чем мне… Скандалить не стал — может, показалось…

Занимаясь йогой и медитацией профессионально, я для себя понял: в сегодняшнем мире Индия — это, вопреки стереотипам, последнее место, где нужно искать серьезную йогу и серьезную медитацию. При всем уважении к этой стране, индусам и их наследию. В том же Варанаси на каждом углу — школа йоги. «Третий глаз», «Нирвана», «Лотос» и т.д., и т.п., причем там все вместе — и хатха-йога, и тантра-йога, и джнани-йога, «все в одном», короче. То есть сам по себе вид объявления уже не внушает доверия.

Тем более что большинство «студентов» приезжают на неделю-две — покурить «травки» (гашиш в Индии предлагают недорого купить на каждом шагу прямо на улицах), побродить по храмам, заодно позаниматься йогой. А потом рассказывать всем, что «я встречал рассвет над Гангом, стоя на голове…». То есть речь идет о своего рода «эзотерическом туризме» — погоне за впечатлениями и острыми ощущениями, в которой местные «гуру» всегда готовы помочь — за соответствующую (часто — не соответствующую) плату. Цели занятий йогой — всестороннего и гармоничного развития человека — достичь в таких условиях и за такое время невозможно…

В Индии и Непале очень много так называемых «саду» — «святых людей». Обгоняешь такого «святого человека» на дороге или замечаешь его первым, когда он идет навстречу, — происходит забавная метаморфоза: вот он себе идет, совершенно обычной походкой, «на своей волне» и тут замечает меня — иностранца. Сразу меняется осанка, появляется одухотворенный блеск в глазах, и чем ближе он подходит, тем настойчивей всем своим видом, а потом и словами, предлагает меня благословить или прочитать какие-то молитвы — на здоровье, богатство, еще что-то — «за символическую плату»… Я ему отказываю, и далеко не всегда это нормально воспринимается. Я — иностранец, я просто обязан купить у него услугу по моему благословлению. И после отказа «святой» уходит, недовольно бормоча что-то себе под нос…

Еда-питье

Все знают, что Индия — родина чая. Однако представление о том, что там живут сплошные чайные эстеты, — полная ерунда. Впервые я заподозрил нечто подобное еще перед поездкой, когда мой знакомый, который встречал меня там, попросил привезти несколько разных видов зеленых чаев. Я тогда подумал, что это все равно что «в Тулу со своим самоваром». Но, как оказалось, они там пьют чай, который у нас бы не записали в третий сорт. Какие-то дрова, с никаким вкусом…

Причем когда, находясь в Индии, заказываешь чай, его делают с молоком. Это называется масала, в переводе — «смесь». Половина воды, половина молока, заварка, все это кипит минут пять, после этого добавляются специи — разные, которые, собственно, и определяют вкус напитка. В зависимости от того, какие именно, это будет один, другой или третий сорт масалы. Если же ты хочешь, чтобы тебе сделали чай в нашем понимании, тебе нужно просить: no milk — без молока. При этом местные обычно удивляются: как это, чай без молока?

В Дели, в ресторанчиках на Мэйн Базар, другое расхожее клише для меня, наоборот, подтвердилось — индийская пища действительно очень острая. Не вся, но многие ее виды. Причём часто она острая там, где не ожидаешь. Как-то даже подумалось, что справедливее было бы в их меню вместо названий блюд писать нечто вроде «Перец острый в виде жидкости красного цвета с овощами», «Перец острый в виде риса с омлетом» и т.п. Спасался штукой под названием curd — по-нашему, кислое молоко. Хорошо гасит «пожар» во рту. О том же, откуда в центре Дели берётся кислое молоко, когда бродящие повсеместно коровы вместо травы видят лишь горы мусора, думать как-то не хочется…

Как-то раз попытался объяснить хозяину местной столовки (он же — шеф-повар), как готовить жареную картошку (соскучился по нашей еде). Выслушав инструкции, хозяин на всякий случай сказал «Ok!» и пошёл чего-то делать. Взял в руки одну сковородку, повертел, задумчиво глянул на меня, положил на место, взял другую, побольше. «Наш человек!» — мысленно похвалил его я и отвлёкся на созерцание окружающей действительности.

Из задумчивости меня вывел всё тот же хозяин. «Хэлло!» — позвал он («Хэлло» в Индии — моё второе имя. Или, скорее, первое). «А иди-ка сюда!» Оказалось, он подготовил всё, что было перечислено, — порезал картошку, лук, разбил в стакан два яйца, приготовил масло и сковородку, но предусмотрительно не стал готовить это странное иностранное блюдо. В духе поговорки «Ты вот умный, да? А почему строем не ходишь?» он поставил меня перед своей печкой (настоящая, глиняная, на лепешках из коровьего навоза) и сказал одно короткое слово: «Go!» («Давай!» — англ.)

Пока я готовил, опасался лишь одного — как бы перед столовкой не случилось какое-то ДТП. Индусы, и без того глазеющие на белых, как на марсиан, проезжая мимо, таращились на меня с опасностью свернуть себе шею. Те же, кто проходил мимо пешком, со скотиной и семьями, останавливались, забывая обо всём, — у них на глазах БЕЛЫЙ РАБОТАЕТ У ИНДУСА НА КУХНЕ!!! А хозяин, подбоченившись, лишь довольно ухмыляется…

Непал

В апреле я был в Непале, ходил в Гималаи — за 17 дней прошел около 200 километров по так называемому «Анапурна трэк» — всемирно известному пешеходному туристическому маршруту по горной гряде Анапурна, поднимался на высоту 5416 метров. Там очень много европейцев, люди со всего мира приезжают, чтобы по нему пройти, там очень красиво, постепенно поднимаясь, наблюдаешь, как лиственная растительность сменяется хвойной, потом ее вообще практически нет, появляется снег…

Но это не главное. Жаль, что там не побывали в своё время основатель марксизма Карл Маркс со своим верным последователем Фридрихом Энгельсом. А так же Ульянов-Ленин В.И. и Джугашвили-Сталин И.В. Думаю, если бы эти товарищи потратили месяц своей жизни на поездку в Непал и поход вокруг Анапурны, мировая история в наши дни могла бы выглядеть совершенно по-другому. Тезис о том, что «бытие определяет сознание», не насаждался бы в умы жителей планеты так настойчиво и агрессивно. Если такое бытие, как в Гималаях, определяет такое сознание, как у непальцев, шерпов, лобхов, тибетцев, — есть повод много думать…

Они живут в реально нелёгких условиях. Не самая плодородная каменистая почва. Горы — а это значит, что для того, чтобы что-нибудь посадить и вырастить, нужно делать многочисленные террасы. Расчистишь террасу от камней, а через неделю — камнепад или оползень, и вновь твоя капуста засыпана камнями. Между селениями часто нет дороги и даже нет тропы, а тропинки, по которым нелегко бывает пройти налегке, — а они проходят там с огромными упаковками тяжёлого груза на спине и прогоняют там караваны навьюченных всяким скарбом мулов. Любая бытовая мелочь или стройматериал — зубная щётка, спички, телевизор, замок, свечи или жесть для крыши — доставляются на спине человека или, в лучшем случае, животного.

С точки зрения внешних факторов, Кировоградщина или Житомирщина — рай в сравнении с Верхним Мустангом или долиной Кали Гандаки. С точки зрения социума и отношения людей к жизни и друг другу — прямо наоборот.

Они живут в пять раз беднее и в пять раз радостнее. Они пасут свои стада по вертикали — коровы и козы выгоняются метров на 200-300 выше или ниже селения, потому что по горизонтали проходит тропинка — единственная транспортная артерия. Любое перемещение по хозяйственным нуждам связано с подъёмом или спуском по склону горы — и так много раз в день. И они постоянно улыбаются друг другу и каждому незнакомцу.

У них — настоящий бэби-бум. В любом, даже самом отдалённом селении хозяйка вашего гест-хауза («домашней гостиницы»), готовя ужин, наверняка будет одной рукой держать своего малыша. Другой ребёнок, чуть постарше, будет сопеть где-то рядом. Третий, ещё старше, будет подкладывать дрова в печку, четвёртый — нянчить второго, а пятый, почти взрослый, будет ставить на ночь в хлев домашнюю скотину.

За всё время в Непале не было случая, чтобы на моих глазах родитель «выписал» ребёнку хотя бы подзатыльник. Не могу вспомнить, чтобы кто-то даже просто повысил на ребёнка голос. В общем-то, манера разговора у непальцев достаточно оживлённая, и часто они говорят очень громко, но негатива в голосе я не слышал ни разу, особенно по отношению к детям.

На моих глазах было всякое — ребёнок долго хныкал, не желая успокаиваться, рассыпал по неосторожности содержимое какого-то большого мешка, ненароком опрокидывал кастрюлю с водой, стремясь помочь маме на кухне, переперчивал мой ужин и тому подобное — родители ни разу не отреагировали негативно.

Да, там не везде есть электричество или горячая вода, там нет Интернета и «форекса» (кстати, в Индии ни с Интернетом, ни с мобильной связью абсолютно никаких проблем нет — они доступны повсеместно и очень дешево), нет барменов и светских «львиц» — но там не стреляют в школах и не продают в рабство, там безопасно в домах и на улицах в любое время суток. И это само по себе говорит о многом…