«Здесь легче творить и меньше “митцiв”»

Интервью непровинциального писателя
Александр Жовна — один из самых популярных современных украинских писателей — по-прежнему живет в Новомиргороде, работает в спецшколе и никуда не собирается переезжать. Говорит: тут ему легче пишется. И снимается, кстати, тоже. Свой первый фильм — «Маленькая жизнь» — режиссер Александр Жовна снимал в Новомиргороде. Здесь же нашел исполнителя главной роли: маленького иконописца Филиппка сыграл новомиргородский школьник Кирилл Сосницкий.
— Переезжать я никуда не собираюсь, — объясняет Александр Жовна. — Как-то Богдана Жолдака спросили: «А вот Жовна — провинциальный писатель?» На что он ответил: «Все провинциальные писатели живут в Киеве». Так вот, чтобы не быть провинциальным писателем, я и живу в провинции. Здесь легче творить и меньше «митцiв». Мне и так есть с кем выпить. Когда у Стивена Кинга поинтересовались, почему он не переедет в Нью-Йорк, он очень доходчиво объяснил: «А зачем? У меня здесь друзья, с которыми мы играем в футбол, а потом пьем пиво». Что-то в этом роде… В конце концов, ни Толстому, ни Шолохову никоим образом не мешало их место жительства.
Сегодня имя Александра Жовны известно далеко за пределами Кировоградской области. Даже те, кто не читал его книг, наверное, видели фильмы «Ночь cветла» Романа Балаяна по мотивам повести «Эксперимент», «Партитура на могильном камне» или Second hand Ярослава Лупия, снятые по сценариям Жовны. Тем не менее, сам Александр избегает и литературных, и киношных тусовок и, кажется, даже не старается быть в курсе, что пишут и снимают его коллеги.
Свой первый рассказ «Сапенсио» (сознание) писатель, по его словам, написал, будучи студентом, на паре по психопатологии просто ради удовольствия. Его приятель — поляк — потом забрал рукопись с собой в Польшу, перевел и опубликовал в польской газете. Первая книга Александра Жовны — «Партитура на могильном камне» — вышла в Киеве в 1991 году, все последующие — «Вдовушка», «Эксперимент», «Маленькая жизнь» — в Кировограде. В прошлом году рассказы Александра Жовны «Стрекоза» и «Кульгава русалка» были изданы в Японии и в США.
Сегодня Жовна c головой ушел в кинематограф. И не только в качестве сценариста, в прошлом году Александр сам снял фильм «Маленьке життя» по одному из лучших своих произведений.
— В последнее время вы больше занимаетесь кино, чем пишете. Это сознательный выбор в пользу самого массового из искусств?
— Кино — моя давняя привязанность, может, более ранняя, чем литература. Я и писать-то начал только из-за того, что это намного доступнее, нежели снимать кино. Кроме ручки и бумаги, ничего не нужно. Кинематограф же — дорогостоящий процесс, необходимы огромные материальные ресурсы, которые не всегда достижимы. Но, не напиши я своих рассказов, вряд ли я вошел бы в кинематограф. Так что поступил я хитро или мудро.
Сейчас, после работы в кино в качестве автора сценариев, представилась возможность попробовать себя в режиссуре. Да и не только. Снимать кино непросто, особенно в Украине и особенно когда нет денег. Потому пришлось испробовать практически все киношные профессии. Я был и режиссером, и художником, и декоратором, и администратором, и водителем, и осветителем, и грузчиком.
— Можно ли сегодня говорить об украинском кино? Смотрите ли вы украинские фильмы? И как, кстати, оцениваете фильмы, снятые по вашим произведениям?
— У меня есть своя авторская страница в журнале культурного сопротивления «ШО», я там рассуждаю о кино. Делать это не так уж сложно, но и непросто, особенно когда дело касается современного украинского кино. Ибо «трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет». Рациональность человеческого бытия обязывает эпохи выплевывать определенное количество творческого материала. Девятнадцатый век щедро плюнул литераторами. Двадцатый — кинематографистами. Дальше мироздание решило — хватит. Постсоветское кино — все более и более убогое. Культурная эволюция — повальная деградация… Трудно выразить свое отношение. Но я постараюсь. Косвенно. Ассоциативно. Так удобнее и доступнее. Я процитирую универсальную формулу впечатления от современного искусства, выведенную моим другом — провинциальным пьяницей, философом и нигилистом.
Как-то, выпив, он вернулся домой и там обнаружил свою жену перед телевизором. И ничего бы страшного. Но жена смотрела концерт Михаила Поплавского. Как нормального выпившего мужика его это возмутило. Он сделал жене уместное замечание, касающееся ее вкуса и интеллекта. Жена, оправдываясь, объяснила, что Поплавского слушает не она одна, но и интеллигентные люди, имея в виду мужчин и женщин, сидевших в зале. Именно в тот момент и родилась формула. Возбужденный муж встал в позу и провозгласил нечто непостижимое по изяществу и непревзойденное по глубине мысли: «Нация, допустившая существование явления Поплавского, подлежит генетическому уничтожению!»
Такой вот грустный и отчаянный юмор провинциального остряка, который так и останется не услышанным нацией. Хочет петь Поплавский и поет. Хочет снимать кино, к примеру, Байрак, берет и снимает. И дело тут не в общей культуре развития, не в потребностях зрителя со вкусом и умом и, конечно же, не в искусстве. Дело в агрессивной случайности, заполнившей не свою нишу, искажая вкус, создавая унижающие личность ориентиры, с успехом культивируя примитивизм у будущих поколений.
Что касается фильмов, снятых по моим сценариям, то всякий раз после просмотра фильма, с которым связан как сценарист, я выходил из зала, унося с собой определенное состояние авторской неудовлетворенности…
— И в заключение — несколько традиционных «писательских» вопросов. Что вы сейчас читаете? Какие современные писатели, по вашему мнению, войдут в историю, станут классиками?
— Я и прежде читал, и сейчас читаю Чехова, надеюсь, буду продолжать это и впредь. Иногда читаю всех остальных. К классикам непременно отнес бы себя. Это шутка.
— И все же… Можно ли сегодня говорить о литературном процессе в Украине?
— Говорить о литературном процессе, конечно, можно, было бы о чем. Хотя он все же сильно отличается от современного украинского кинематографа. Здесь оживленнее, больше процесса. Появляются новые имена, тасуются старые. Есть определенная тусовка престарелых молодых писателей (моих сверстников), которые продолжают писать, обсуждать и восторгаться гением друг друга, запоздало экспериментировать, инертно постмодернизировать, дуться и надуваться из последних творческих сил, но вокруг ничего не происходит, мир не изменяется, их не замечают, и они никому, похоже, не мешают. Ну и ладно. Есть, наверное, другие мнения — более оптимистичнее, но…
— Что касается ваших произведений, которые в прошлом году вышли в Японии, как вообще возникла идея издаваться на японском? Другая культура, другие литературные традиции… Поймут ли?
— Это получилось так. В проекте «1+1» была книга «Квiти в темнiй кiмнатi». Там были помещены два моих рассказа — «Кульгава русалка» и «Стрекоза». Потом мне позвонил составитель этой книги и сообщил, что мою «Стрекозу» японцы отобрали для публикации. Я получил договор на английском языке, из которого понял только слово «Стрекоза» и цифры с перечеркнутой буковкой S. Думаю, это и было самое главное, на что следовало обратить внимание. Я подписал. Со временем я получил упомянутый в договоре гонорар, а еще через время в Токио вышла книга, в которой была и «Русалка». Почти то же самое произошло с «Кульгавою русалкою» в Америке.
— Кстати, раньше вас переводили? И если переводили на русский, то как вы оцениваете качество перевода?
— На русский я переводил себя сам. Сначала, кстати, наоборот, переводил с русского на украинский, ведь я начинал писать по-русски. Ну а позже была необходимость. «Эксперимент», например, по которому снята картина «Ночь светла», я сам перевел на русский язык. Режиссер, актеры — русскоязычные люди, да и сам фильм — продукт производства России, естественно, он и озвучен на русском языке.
— «Поэт в России — больше, чем поэт»? Интересуетесь ли вы политикой? Принимаете ли участие?
— Честно говоря, политика мне неинтересна. Так что и говорить не о чем. Хотя не то чтоб я уж совсем отстранился. Я ведь живу в обществе. Конечно же, меня все это сильно раздражает. Но что поделать, каждый зарабатывает как может. Одни более-менее порядочным путем, другие идут в политику. Обидно только, что вовлечен во всю эту мерзость ни в чем не повинный многострадальный украинский народ. Хотя, наверное, он достоин своих политиков, раз готов их терпеть. Ладно, не хочется об этом. Лучше о чем-то светлом. О весне, о женщинах, о хорошем кино и литературе…