По прозвищу Фартовый

Валерий Поркуян относится к славной плеяде воспитанников кировоградской «Звезды», которые громко заявили о себе не только на всесоюзной, но и на международной аренах. Но если Владимир Веремеев, Михаил Михайлов, Вадим Евтушенко своих наивысших достижений добились на клубном уровне, то Поркуян в одночасье стал знаменитым — после чемпионата мира 1966 года в Англии, где забил 4 мяча и существенно помог сборной СССР занять 4-е место. Кстати, за все прошедшее после этого время рекорд нашего земляка смог побить только Олег Саленко в 1994 году, а результат той команды до сих пор остается лучшим среди сборных бывшего Союза. Когда же Валерий Поркуян недавно в очередной раз приехал в Кировоград, мы не упустили возможности встретиться с легендарным футболистом, и беседа получилась долгой и интересной.

Из досье «УЦ»: Валерий Поркуян. Нападающий. Родился в 1944 году. Заслуженный мастер спорта. Выступал за команды: «Звезда» (Кировоград) — 1962-1964, «Черноморец» (Одесса) — 1965, «Динамо» (Киев) — 1966-1969, «Черноморец» (Одесса) — 1970-1971, «Днепр» (Днепропетровск) — 1972-1975 годы. В чемпионатах СССР в высшей лиге провел 208 матчей, забил 43 гола. ДЕСЯТЬ СЕЗОНОВ В ВЫСШЕЙ ЛИГЕ! Чемпион СССР 1966, 1967, 1968 годов. Обладатель Кубка СССР 1966 года. Один раз включался в список «33 лучших» — 1966 г. За сборную СССР сыграл 8 матчей, забил 4 гола (1966-1970). Бронзовый призер чемпионата мира-66 в Англии (3 игры, 4 гола). Был в составе сборной СССР на чемпионате мира-70 в Мексике.

— Валерий Семенович, у вас армянская фамилия, но всю сознательную жизнь вы прожили в Украине?

— Да. Родился в Кировограде. И дед мой родился в Украине, и отец. Никто не мог объяснить, откуда у нашей семьи армянские корни. По линии матери, кстати, я украинец — ее фамилия Сокуренко.

— По поводу вашего происхождения, помнится, когда-то даже анекдот сочинили.

— Было дело. Вопрос армянскому радио: «Что нужно “Арарату”, чтобы выиграть чемпионат СССР?» Ответ: «Мунтян, Поркуян и девять киевлян».

— Когда вы решили связать свою жизнь с футболом?

— В школе я быстрее всех бегал и дальше всех прыгал. Логично, что звали в легкую атлетику, но я без мяча жить не мог. Днями и ночами гонял во дворе. Лет в 12, когда мы узнали, что километрах в пяти от Кировограда есть прекрасные зеленые поля, начали с ребятами туда регулярно наведываться — кто пешком, кто на велосипеде. А мы с другом решили бегать кроссы — туда и, несмотря на усталость, после игры обратно. Может, именно поэтому я потом в кроссах был силен и, в какой бы команде ни играл, никогда не бежал вторым. А в 58-м году открылась школа кировоградской «Звезды», и мы всей ватагой бросились туда. Тренер провел двусторонку и сначала поставил меня в полузащиту. Я же по привычке убежал оттуда в нападение, забил один мяч, второй. На этом все вопросы были сняты. Я благодарен заслуженному тренеру Украины Виктору Михайловичу Третьякову за футбольные и жизненные наставления. Во многом благодаря этим урокам в 1962-м году я попал в состав кировоградской «Звезды», выступавшей в классе «Б». Три сезона отыграл в команде родного города и в 89 играх забил 21 мяч.

— А как вы оказались в «Черноморце»?

— В 64-м «Звезда» принимала винницкий «Локомотив», который тренировал Матвей Черкасский. Меня еще с одним парнем выпустили на замену при счете 0:1, и мы вдвоем сделали игру и победили — 2:1. Вскоре Черкасский перебрался в одесский «Черноморец» и начал регулярно приезжать за мной в Кировоград. Я сомневался — дома все-таки спокойная, размеренная жизнь, а в другом месте придется весь уклад жизненный менять. Но однажды Черкасский заявился прямиком к моим родителям и убедил их. Тем более что «Черноморец» в 64-м как раз завоевал право играть в высшей лиге. Обжился я в Одессе быстро. Постоянно стал выходить в «основе» со второго круга. Тогда же меня приметили тренеры олимпийской сборной Качалин и Горянский, стали постоянно вызывать. В конце сезона мы съездили в турне на Кубу и в Алжир. В одном из матчей выиграли -1:0, и я забил красивый гол.

— И вас стали настойчиво звать в киевское «Динамо»?

— Я не хотел уходить из «Черноморца» в «Динамо». В Одессе я в составе закрепился, а в Киеве одни знаменитости играют — что же мне туда ехать? Чтобы штаны на скамейке протирать? Вызывали в федерацию, я отказывался. Начали пугать, но я ответил: «Будете пугать, уйду в “Спартак”». Это была не совсем пустая угроза: я понравился Сергею Сергеевичу Сальникову в матче дублеров «Спартака» и «Черноморца», и он тоже начал меня сватать. Спустя пару дней после этого из приемной Щербицкого раздался звонок первому секретарю Одесского обкома партии: распорядились, чтобы Поркуян был в киевском «Динамо». Тогда разговор простой был. Помню, что на вокзал пошел меня провожать и напутствовать игравший тогда в «Черноморце» Лобановский, с которым мы в 65-м очень сдружились. Я уже тогда видел, что он будет большим тренером.

— Дебют в Киеве вышел блестящим?

— Да, гол «Зениту» получился красивым. Биба с углового подал на дальнюю штангу Турянчику, тот прострелил вдоль ворот — и я ласточкой влетел вместе с мячом в ворота. Болельщики признали сразу. Может, еще и потому, что я никогда не трусил, не уходил от борьбы, лез в самое пекло. А в трех стартовых матчах чемпионата Советского Союза 1966 года поразил ворота соперников четырежды и, наверное, этим обратил внимание тренерского штаба национальной сборной.

— В сборной вы оказались перед самым чемпионатом мира в Англии?

— Буквально в последний момент. Вообще тот сезон киевляне начали без сборников, готовившихся в составе национальной команды, — Сабо, Банникова, Серебряникова, Бибы и Хмельницкого. Потом двоих последних отцепили. Перед самым отъездом были определены 20 игроков из 22, а еще двоих обсуждал тренерский совет. Качалин предложил мою кандидатуру, и ее утвердили.

— А опасений не было?

— По большому счету, я считался глубоким резервистом. У меня совсем не было международного опыта — ведь до того не сыграл вообще ни одного матча за первую сборную. Да, впрочем, я и не вышел бы вообще на этом чемпионате, не выиграй наши первые две игры — у сборных КНДР и Италии. Третий матч в группе — с чилийцами — уже ничего не решал, и Николай Морозов решил попробовать несколько дублеров. Тут-то и настал мой час. Сначала Валерий Воронин грудью сбросил мне мяч, и я, находясь слева от ворот, с первого касания вонзил мяч в «девятку». Во втором тайме соперники сравняли счет. И потом, за четыре минуты до конца, Анзор Кавазашвили с ноги сильно выбил мяч в поле. Я на всякий случай сместился в центр — и тут получил подарок. Защитник, шедший на перехват, ошибся, мяч через него перескочил, и, когда он развернулся по мокрому газону, я уже убегал один на один. Вратарь выскочил из рамки, я перебросил мяч через него в ворота — 2:1. Так матч и закончился. Когда же Морозов сказал: «Готовься к Венгрии», — я не воспринял его слова всерьез. Ведь замены тогда были запрещены, и участвовать в матче от команды могли только одиннадцать человек. Спал хорошо — молодой был, нервы крепкие. Но те 40 минут, которые мы добирались на автобусе к месту игры в Сандерленд, — меня слегка трясло. В самом начале игры разыгрываем с Малофеевым угловой. Я отдаю ему, он, оттянув на себя защитника, — мне. Наношу резкий удар. Вратарь Гелей, вытягиваясь в струнку, парирует, но набегает Игорь Численко -1:0. А сразу после перерыва забил уже я сам. Со штрафного был навес, и я изготовился бить головой, даже уже кивнул, но мяч резко ушел вниз, и я едва успел выставить ногу. Многие болельщики мне и сейчас говорят — здорово ты тогда головой забил! А забил я тогда ногой. Великолепные венгры во главе с Флорианом Альбертом сумели отквитать только один мяч. А ведь в концовке могли и отыграться, но после удара соперника мяч попал мне, стоявшему на линии ворот за спиной Льва Яшина, в грудь, и я вынес его далеко в поле. После игры меня ребята на руках несли в раздевалку.

— Чего не хватило для победы в полуфинале со сборной ФРГ?

— Везения и судейской объективности. Полматча мы играли даже не вдесятером, а вдевятером — удалили Численко, а Сабо порвал связки голеностопа, и он бессильно стоял у бровки — заменить-то его нельзя было. Так что весь второй тайм я играл вместо него полузащитником — против Халлера. И, именно будучи хавом, забил гол на 87-й минуте, отквитав один из двух голов, проведенных Халлером и Беккенбауэром. В тот момент Малофеев боролся с защитником и вратарем, я полез в сутолоку, мяч прямиком ко мне и отскочил. Но ведь обязан был сравнивать счет. Слева Малофеев проскочил по флангу, сделал навесную подачу. Вратарь, оставшийся у ближней штанги, уже не успевал. Я выпрыгнул… И в мозгу мелькнуло, что это гол. А надо было не думать, а кивнуть наверняка, вниз. А мяч… мяч ушел выше ворот. Нам было страшно обидно, что проиграли, — я считаю, что та наша сборная вполне могла стать чемпионом мира.

— В матче за третье место с португальцами вы уже не сыграли и лишились честно заработанной бронзовой медали?

— Морозов решил, что надо дать сыграть и другим ребятам. Да и вы же прекрасно понимаете, что матчу за третье место после проигранного полуфинала никто серьезного значения не придает. Вместо дисквалифицированного Численко тренеры на эту игру поставили Серебряникова, а вместо меня — Метревели, который, кстати, и забил команде Эйсебио наш единственный гол. Но в ответ получили два. А что касается награды? В 21 год ты уверен, что все медали и титулы еще впереди. Регламент ФИФА был таким, что в командах-призерах награждали только 11 футболистов. Поэтому руководителям нашей сборной ничего не оставалось, кроме как высчитать «коэффициент трудового участия» каждого. При этом во внимание брался не только финальный турнир, но и отборочные матчи. Кстати, «английская» медаль у меня все-таки есть. Тогда же, в 66-м, рабочие одного киевского завода отлили из бронзы точную копию трофея, вручили и восстановили справедливость, попранную несовершенным регламентом ФИФА. А вот звание заслуженного мастера спорта я получил спустя почти 25 лет после английских баталий. Говорили, что был удостоен его чуть ли не последним в Советском Союзе.

— Почему лучший бомбардир нашей сборной на чемпионате мира по возвращении домой перестал проходить в «основу» «Динамо»?

— Честно говоря, мне неприятно вспоминать это. Ну да ладно. Я хоть и выступил хорошо в Англии, все равно оставался молодым — 22 года. И кто-то из ребят постарше, видимо, почувствовал зависть и затаил обиду. В личном общении это никак не проявлялось — я был слишком коммуникабельным для каких-то ссор. Но подводные течения были, и я это чувствовал постоянно. Так у меня вылетели в трубу три года. И только когда вмешался Щербицкий, меня начали ставить.

— А каким образом дело дошло до Щербицкого?

— Я дружил с его сыном Валерой. Познакомились как-то в ресторане. Он пригласил домой, поиграли в бильярд, сдружились. Его родители ценили меня за то, что я старался отучить его от вредных привычек, которых он нахватался от некоторых своих дружков. И в разговорах он чувствовал, как я нервничаю, что не могу полноценно играть в футбол. Когда выпускали — забивал как ни в чем не бывало. Но чаще не выпускали.

— И вы вернулись в «Черноморец»?

— Я решил во что бы то ни стало уйти — по горло был сыт киевской нервотрепкой. Меня пытались вызвать обратно в Киев и как офицера чуть ли не обвинить в дезертирстве, но тут порядочно повел себя Маслов, попросив меня не трогать. В «Черноморце» у меня как груз с плеч свалился. Стал регулярно забивать, и Качалин вновь пригласил в сборную — на чемпионат мира. Когда я приехал в Москву на сбор, у меня состоялся долгий и душевный разговор со Щербицким — человеком, равных которому по любви к футболу среди советских политических деятелей не было. Мы встретились в гостинице «Москва», даже номер помню — 316. Может быть, ему нужно было выговориться, но в тот день я много интересного услышал — например, как Хрущев его отправил из Киева в Днепропетровск, обвинив в том, что он занимается спортом, а не сельским хозяйством. И многое другое. А под конец спросил: «Может, назад вернешься?» Я вежливо отказался, и Владимир Васильевич меня понял.

— Хотя на мексиканском чемпионате вы и не сыграли, местные газеты тогда написали, что Поркуян — самый дорогой игрок чемпионата мира, так как он нанес ущерб организаторам на сумму около двух миллионов песо.

— В группе мы с мексиканцами набрали по пять очков, сыграв между собой вничью и обыграв Бельгию и Сальвадор. И жеребьевка должна была решить, кто займет первое место в группе. Эта команда оставалась в Мехико и принимала на «Ацтеке» Уругвай, а «проигравшая» отправлялась в Гвадалахару на встречу с итальянцами. Ребята предложили, чтобы ехал «фартовый Поркуша» — еще с прошлого чемпионата мира меня стали так называть. Желанной была единица. Когда я подходил, сразу решил: какой шарик первым нащупаю, тот и беру. И вытащил «единицу». На огромном табло — 0:0 сменилась на 1:0. Среди огромной толпы собравшихся пронесся вздох разочарования. Стадион в Гвадалахаре намного меньше «Ацтеки», и сбор от матча с участием хозяев оказался куда меньшим. Но матч уругвайцам во многом из-за собственных ошибок и отсутствия должного настроя мы проиграли, а проверить свою везучесть времени уже не осталось.

— В сезоне 1971 года в «Днепре» вы работали под руководством молодого Лобановского. Какое впечатление он тогда производил?

— Он знал, чего хочет. Это можно было определить не по словам, а по тренировкам. Нагрузки он уже тогда предлагал колоссальные.

— Карьера игрока Валерия Поркуяна завершилась в 1975-м, когда Лобановского в «Днепре» сменил Каневский. Что было дальше?

— Вместе с Андреем Бибой помогал Сергею Шапошникову в симферопольской «Таврии». Затем из перспективных мальчишек создал в Керчи неплохую команду, и мы успешно выступали в чемпионате коллективов физкультуры. Но из-за конфликта с местным чиновником-самодуром и антисемитом — пришлось уйти. Этот горе-руководитель развязал против меня травлю, обвинив во всех смертных грехах в статье в «Комсомольской правде». Понятно, что не обошлось без проблем. Когда неприятности отчасти остались позади, работал с юношами в одесском СКА, потом Виктор Прокопенко пригласил тренером-селекционером «Черноморца». Думаю, что сделал я за те полгода 82-го немало. Пригласил в Одессу бомбардира Владимира Покоина и молодого Виктора Посулько, которые существенно помогли команде. Но потом из обкома партии пришло распоряжение меня убрать. Не знаю, чем оно было вызвано, — возможно, тянулся «хвост» все той же истории. В те годы как раз начинали активно играть ветераны. Этим делом я и занялся, зарабатывая тем самым кое-какие деньги. И однажды мы приехали играть в Одесскую область, в колхоз «Благое». Председатель там сам играл, жуткий болельщик. И он уговорил меня поднимать сельский футбол. 10 лет я там после этого проработал. Но в конце концов по инициативе Леонида Буряка состоялось очередное возвращение в «Черноморец», где и работаю тренером по сей день.

— И последний немного грустный вопрос. Вам не обидно за то, в какой ситуации оказалась сейчас команда, где вы делали первые шаги в большой футбол?

— Понятно, что моему удивлению и возмущению нет предела. Не знаю, кто виновен в этом безобразии, но нужно срочно что-то делать по возрождению «Звезды». Этого ждут ветераны кировоградского футбола и многочисленная армия болельщиков. По информации моего доброго друга главного тренера «Звезды» Валерия Повстенко, нашлись люди, готовые протянуть руку помощи. Так почему бы областному руководству не пойти спонсорам навстречу и не передать им в аренду стадион? Ведь практически во всех серьезных командах арены, где проводятся матчи, принадлежат футбольным клубам. Надеюсь, что мое обращение поможет в решении этого вопроса и команда с великолепной историей под названием «Звезда» (Кировоград) снова появится на футбольной карте Украины, а мы все вместе порадуемся за ее успехи.

Редакция выражает благодарность Валерию Повстенко и Виктору Кириченко за помощь при подготовке материала.