Пожалуй, нет в нашей истории более запутанного периода, чем Гражданская война. Красные, белые, войска УНР, атаманы, воюющие то под одним флагом, то под другим, создающие собственные «мини-государства» со своими деньгами, армиями, столицами.
На прошлой неделе мы побывали на новой экскурсии по области, разработанной историком Юрием Митрофаненко. Официальное название тура «Холодноярськими стежками Поінгулля».
«Бей белых, пока не покраснеют! Бей красных, пока не побелеют!»
Столицей чернолесского атамана-самостийника Филиппа Хмары была Цвитна (сейчас с.Цветное Александровского района). Юрий Митрофаненко рассказывает, что об атамане Филиппе Хмаре впервые написал краевед Федор Шепель, который нашел в архивах СБУ «Историю банды Хмары» и цитирует этот документ:
«Цвітна, як і кожне село на Київщині, належить до малозаможних, і мешканці його займаються виготовленням посуду з глини. Куркулі Цвітної мали величезні капітали. До таких належали й брати Сіденки – Макар та Сильвестр. Відчуваючи свою загибель, вони викликали всіляке невдоволення серед бідноти проти влади рад, групували навколо себе силу темноти й безкультур’я. Сіденки, крім коштів, мали ще й освіту і військове звання, будучи офіцерами. Саме вони звернулися до бідняка Хмари Пилипа з проханням прийняти отаманство… Хмара – один із темних неполітичних людей, котрі були і є зараз у кожному селі».
Таким образом, по инициативе братьев Сиденко, 17 августа 1919 года создается вооруженный отряд – «банда», – состоящий из жителей Цвитной и соседней Гутницкой. На тот момент в банде было всего 30 человек. 19 августа отряд выступил в Черный лес и устроил засаду на мобилизованных красноармейцев, которых везли в Кременчуг. Операция удалась, «банда» вооружилась и приоделась, и уже к концу августа, по словам Юрия Митрофаненко, в отряде было 450 человек.
Отряд разделялся на сотни – название в данном случае более чем условное, потому что в некоторых сотнях и полусотни не было: пулеметную, пехотную, конную и техническую. Огромное значение для сельских районов в начале двадцатых годов имели именно технические сотни. Урожай у крестьян отнимали вооруженные отряды большевиков, но там, где не было железной дороги, они просто не могли его вывезти. И задачей технической сотни было именно разрушение железнодорожного полотна. Поэтому даже самые далекие от политики местные жители активно поддерживали деятельность «банд» и практически содержали их на первых порах. Потом банды и сами неплохо зарабатывали, грабя поезда, магазины и т.п. В какой-то момент Хмара даже ввел в своей столице свои собственные деньги – обычные русские рубли, но с его личной печатью с гербом УНР (такие «хмаринки» есть в Александровском районном музее).
В августе 1920 года банда Хмары совершила налет на станцию Цибулево, железнодорожный мост разрушить не смогли, но захватили стоявший там поезд, демонтировали телеграфные и телефонные линии. «Цей наліт ще більше посилив ріст банди і довіру до неї від населення», – пишет исследователь Роман Коваль в книге «Коли кулі співали. Біографії отаманів Холодного яру та Чорного лісу». К отряду Хмары стали присоединяться «банды» из соседних сел – Цибулевого, Чернолески, Чутовки, Богдановки, Веселого Кута, Дмитровки, Плоского. Таким образом в сентябре 1920-го в отряде Хмары было уже больше двух тысяч казаков. Роман Коваль очень подробно (буквально не по дням, а по часам) описывает, как двигался отряд Филиппа Хмары, в каких селах воевали осенью 1920-го, даже где обедали и ночевали.
Исследователь приводит в книге воспоминания жителя села Гутницкая Ивана Сидоренко: «»Наступали красні на ліс… Цепом ішли, значить. А Пилип із своїм отрядом – у засідці. А тоді як вискочать! Пилип найперший. Та шаблею раз! Раз! Праворуч, ліворуч!.. Багато порубав тоді лічно. Ух і сміливий же був. А рука!..” Хмара рубав двома руками; таким чином в урочищі Голий Яр зарубав дванадцять червоноармійців.
Гасло у нього було: “Бий білих, поки не покрасніють, бий красних, поки не побіліють»».
Юрий Митрофаненко рассказывает, что конец 1920 года был очень плохим временем для атаманов-самостийников. Даже объединившись, они уже не могли противостоять большевикам, поскольку в значительной степени утратили поддержку населения. Во-первых, урожай уже собрали, все, что могли, уже отобрали и вывезли – крестьянам уже незачем было просить «банды» защитить их от продразверстки. Во-вторых, повстанцы надеялись на помощь со стороны поляков, но власть советов как раз заключила перемирие с Польшей. А в-третьих, ЧК объявил амнистию для повстанцев, и многие задумались: а не вернуться ли домой?
«Зиму 1920 – 1921 року, – пишет Коваль, – Хмара, Максим Терещенко, Микола Шуліка і брати Сіденки провели в Цвітній. Маючи вільний час, Терещенко і Шуліка “навчали Хмару грамоті, письму і математиці, бо він був чоловік майже неписьменний. Для того, щоб міг підписувати накази по полку. Неписьменність ставила штаб і самого отамана в незручне становище”»…
Сегодня главная достопримечательность Цветного (некогда довольно большого села с населением более четырех тысяч человек и вековыми гончарными традициями) – памятник атаману Хмаре, который установил его племянник Юрий Мефодиевич Хмара (на фото вверху). Мы подъезжаем к памятнику, и наш экскурсовод предлагает: «Давайте чуть-чуть подождем». Буквально через пару минут к нам, опираясь на палку, подходит сам племянник атамана. Митрофаненко рассказывает, что Юрию Мефодиевичу не нужно звонить, договариваться с ним о встрече и т.п., он чувствует, когда кто-то приезжает к памятнику, и сразу же приходит. Если его спрашивают, рассказывает. А рассказчик он удивительный! Говорит о своей семье, об истории села, о том, как он сам лет пятнадцать назад («То я ще був молодий та сильний, тракторист був») попросил в карьере камень, привез его сюда и установил памятник – безо всякой помощи и даже разрешения местных властей. «Та вони й підходити боялися, – смеется он. – Не знали, як треба реагувати. Я ж відкриття зробив, Роман Коваль приїхав. А вони й не дивилися в цей бік. Це зараз вже приходять, квіти кладуть, діток своїх приводять, бо діткам же ж цікаво, кому це пам’ятник».
На памятнике два скрещенных клинка – символ того, что атаман рубил с двух рук, и даты жизни: «1891-1921». Юрий Хмара рассказывает, что в 1921 году Филипп Хмара шел на Киев, когда в Черкасской области его отряд столкнулся с ЧК, атамана ранили, и он, раненый, направил коня в плавни. Конь выплыл, атаман – нет, но тела его тоже не нашли. По словам Юрия Хмары, в Цветном рассказывали, что раненого атамана привезли в родное село к одной его сестре Марии, но она принять брата отказалась, боясь за свою семью. «Казали, що він похований у Цвітній, але не на цвинтарі. Ми так подумали, що, мабуть, на цьому місці, більше нема де», – объясняет он.
Юрий Митрофаненко рассказал, что в записях СБУ была и более оптимистичная версия: Хмара выплыл и в 1921 году под видом красноармейского командира обратился в киевский госпиталь, где ему сделали операцию. После операции он получил отпуск для поправки здоровья и отправился на родину, то есть на родину красноармейца, документами которого он воспользовался, – на Волынь, а там перешел польскую границу.
Юрий Хмара говорит, что его отец был намного младше брата Филиппа, в 1920-м он был еще ребенком, в пятнадцать лет уехал на Донбасс, оттуда ушел на финскую войну в 1939-м, домой вернулся только в конце сороковых. А сыновьям рассказал об атамане Филиппе Хмаре, только когда они уже сами из армии вернулись, до этого боялся, что дети могут кому-то разболтать. Рассказывая о приезде в Цветное писателя Романа Коваля, Юрий Хмара вспоминает: «Батько тоді ще живий був. Вони сіли вдвох у дворі, повечеряли, і тут батько почав говорити. Він вже перестав боятися: говорив і говорив». А потом в Цветном многие заговорили, оказывается, истории об атамане передавали из поколения в поколение во многих семьях, но все, как и Мефодий Хмара, строго наказывали детям: «Только никому!»
Об этой части нашей истории мы знаем очень мало. Мало знаем о местных атаманах: чем они руководствовались, к чему стремились? Съезжаясь на советы, они говорили об общей цели – самостоятельной Украине, но каждый из них видел Украину только в пределах пешей доступности от своей столицы. Но они верили! Уже прекратила свое существование УНР, эмигрировали белогвардейцы, которым удалось спастись, бежали, лишившись всего, дворяне. А эти люди каким-то непостижимым образом продолжали верить, что они со своими «сотнями» и лесными засадами смогут что-то изменить…
Преображение любовью
Если говорить о теме экскурсии, то село Цибулево – это столица атамана Кибца – Николая Бондаренко, отряд которого присоединился к Хмаре в 1920-м. Однако о Кибце, который прославился тем, что неожиданно налетал на гарнизоны, легко обезоруживал целые военные подразделения, а отобрав у красноармейцев форму, которая нужна была повстанцам для маскировки, и оружие, отпускал их раздетыми в лес, мы говорили мало.
Потому что сегодня Цибулево для туриста – это прежде всего усадьба Владимира Вознюка «Гайдамацька січ». Деревянный частокол и сторожевая башня – «лазня», с которой видно всю округу, мелкая, но очень живописная речка, скала Перуна и лес Чута на горизонте. В общем, красота необыкновенная. Во дворе несколько экспозиций: «кузня» с металлическими предметами самого разного назначения, найденными в окрестных лесах, «гончарня» – с глечиками и черепками, несколько необычных камней (как объяснил хозяин, это не камни, а застывшая лава, недалеко отсюда много тысяч лет назад был вулкан), каменные жернова, ступы, зернотерки и т.п.
Если задуматься, в усадьбе Владимира Вознюка нет ничего уникального или эксклюзивного. Главное здесь – сам хозяин, который любит каждый экспонат своего музея под открытым небом, рассказывает о народах, которые жили здесь на протяжении тысячелетий. Так, хозяин рассказывает, что именно здесь, возле Чуты, Потемкин планировал когда-то построить новый город – Мариамполь. Или сообщает, что скифы строили подземные дома в несколько этажей, и здесь, мол, такие есть, сохранились, выстояли тысячелетиями, потому что глина тут особенная, застывает, как цемент. А если загадать желание, а потом выпить воды из родничка в зарослях мяты, то оно сбудется.
Что из его рассказов правда, а что – местные легенды, понять сложно. Но на самом деле это и неважно, потому что слушать Вознюка – огромное удовольствие. Самые простые, выброшенные кем-то вещи в его руках становятся волшебными. Так, он ведет нас на экскурсию через мостик на улицу Берковка (от слова «Бер» – медведь, между делом объясняет хозяин), улица брошена, здесь много лет никто не живет, поэтому Вознюк выкупил несколько домиков – жалко же. В одном из таких домиков – «художественный музей». В Кривом Роге выбросили сотни детских рисунков, а Вознюку стало жалко маленьких художников (работы действительно очень хорошие, предположу, что это была какая-то выставка), он их сохранил. И вот в чем парадокс: рассматривать эти детские рисунки, развешанные по стенам в брошенном доме на окраине Цибулевого, интересно!
Его любовь ко всему вокруг – к предметам быта, к камням, к растениям – преображает все. Коты и собаки во дворе, кучи тыкв и кукурузы, пасущиеся козы – часть общей картинки. Даже туалет (или «место для раздумий», как значится на указателе) здесь оформлен так, что его хочется рассмотреть повнимательнее…
В общем, хочется поблагодарить Юрия Митрофаненко за экскурсию – она удалась, наверное, именно благодаря тому, что объекты были такими разными.
Ольга Степанова, «УЦ», фото участников поездки.