Рубрика: 32

— Это какой-то позор!

Комментируя выборы в Чернигове, Петр Порошенко практически слово в слово пов­торил знаменитую цитату из «Собачьего сердца» Михаила Булгакова. Хотя, с точки зрения рядового украинского избирателя, ничего нового, а тем более сверхъестественного в 205 округе не случилось – все как обычно. Разве что список из ста кандидатов был явным перебором.

Все это было, было, было… «Сотый» округ с наглой фальсификацией итогов выборов. «Сто второй» – густо посыпанный гречкой, которую ЦИК приказал считать манной небесной. Каждый кировоградский избирательный округ имеет свои скелеты в избирательных урнах, свой шлейф нарушений в дни голосований, до них и после. Скупка голосов избирателей прямо под участками, «карусели» с уже заполненными и чистыми бюллетенями, проплаченные решения судов, бритоголовые «наблюдатели» и «титушки» с удостоверениями журналистов, поддельные печати и протоколы, подкуп и захваты избирательных комиссий, стрельба и потасовки… Практически весь арсенал криминальных политтехнологий, так огорчивших Президента, давным-давно обкатан на Кировоградщине. Более того, за несколько месяцев до местных выборов он уже вовсю здесь работает.

По-прежнему у нас в ходу «чернуха» – листовки, газетки без выходных данных, интернет-публикации, поливающие грязью вполне конкретных политиков – потенциальных оппонентов. Вычислить заказчика, поймать распространителей этого «вторсырья» проще простого, но наши компетентные органы и сегодня делают вид, что их это не касается.

Практически в открытую в Кировограде идет раздача продпайков в комплекте с газетой с портретами благодетеля. Схема один в один как в Чернигове: «гречку сеет» общественная организация, а будущий избранник тут как бы и ни при чем. Работает целая маркетинговая сеть – старшие по улицам, домам, подъездам со списками получателей-избирателей, водители-экспедиторы и прочий обслуживающий персонал. При этом есть окружная избирательная комиссия, есть прокуратура и СБУ, есть Комитет избирателей Украины, есть, на худой конец, местная власть, но объяснить обнищавшим людям, что за эту помощь на самом деле расплачиваются они сами, некому. Никто не хочет ссориться (а вдруг?!) с будущим мэром или депутатом.

Президент Порошенко обещает внести изменения в закон о местных выборах, так сказать, с учетом черниговского опыта. Было бы очень неплохо, если бы Гарант учел и кировоградские ноу-хау. Впрочем, я не очень верю в силу украинских законов. Даже самые лучшие из них, включая данные нам Богом заповеди, исполняют обычные люди. И исполняют, скажем правду, далеко не всегда.

Выборы в Украине давно превратились в коррупционный и мошеннический бизнес. Прекратить его одними душеспасительными разговорами о законопослушности и правопорядке, о жизни по-новому, о «революції гідності» не удастся – слишком у многих «разруха в головах». Та самая, булгаковская. Единственный способ остановить «гречкосеев» и, пардон, «говнометов» – превентивная и гласная работа правоохранителей и прежде всего СБУ.

Господа бывшие чекисты, ну что вы теряете? Дальше АТО не пошлют, да вы и так там регулярно бываете. Плюньте на влиятельность богатеньких «хозяев жизни» и наведите хоть один раз порядок на выборах. Вы же прекрасно знаете всех тех, кто сеет, мечет, запугивает и скупает. Слишком уж мы тут свыклись с тем, что регулярно приходит время разбрасывать «гречку» и время собирать «гречку». Может, пора упорядочить эту агротехнологию?

Ефим Мармер, «УЦ».

С людьми, которые сегодня возвращаются с войны, идущей на востоке Украины, мирными жителями прифронтовых территорий, как и со всем обществом, нужно серьезно работать, в том числе психологам, иначе мы можем оказаться в большой беде, считает наш 52-летний земляк, разведчик из батальона «Айдар» с позывным «Гараж». В интервью «УЦ» он рассказал также о том, как складываются отношения между разными поколениями военных в зоне АТО, новых и старых пропагандистских трюках сепаратистов и российского ТВ, о том, как отличить настоящего айдаровца от фальшивого, и, наконец, о том, как может закончиться конфликт на востоке.

Наш собеседник мобилизован как доброволец, с апреля этого года — служит на контрактной основе. До недавнего времени его разведрота базировалась в Трехизбенке Луганской области. По словам бойца, за ее пределами «Айдар» никогда не базировался и не действует:

— Вообще наш батальон — это батальон территориальной обороны, по уставу положено — мы стоим и защищаем, очищаем и освобождаем Луганскую область. Поэтому, если кто-то говорит из «Айдара», что стоял где-то под Донецком, не верьте, сразу «освобождайте помещение». Потому что никогда «Айдар» не стоял где-нибудь в другом месте. Наша территория — это Золотое, Трехизбенка, Счастье, ну и еще Станица (Станица Луганская. — Авт.).

— Много было вокруг батальона «Айдар» всяких неоднозначных вещей — люди с его нашивками совершали нападения на бизнес-объекты…

— Когда мы ехали на первую ротацию, в Житомир, — нас не знали, как везти туда. Потому что боятся батальона «Айдар». Когда на полигон приехали, вышел генерал-десантник, говорит: «Мы преклоняемся перед «Айдаром» за то, что вы сделали, но простите нас за то, что мы вас так везли…» Цепляли к грузовым составам, как дрова. Потому что есть другой «Айдар» — который отжимает, который работает под нашим именем и делает плохие дела. Когда ребята приезжают из отпуска, рассказывают о таких случаях, например: идешь по Киеву, навстречу айдаровец. Пацаны подходят: что, как, откуда, где стоишь? Он: «Под Дебальцево». Как же под Дебальцево, когда «Айдара» нет на донецком направлении? Понятно, что это не «Айдар». Но нам некогда с этими клоунами разбираться, у нас есть своя работа, батальон свои задачи выполняет. О боевых операциях нам нельзя говорить, мы действуем как разведывательно-диверсионные группы. Это разведка фронта, мы свою информацию не разглашаем, работаем по-тихому. Бывает иногда, что не знает даже «сектор» (командование сектора «А». — Авт.), предупреждаем только артиллерию, которая должна нас прикрывать. Как говорит наш «батя», командир батальона, самое главное для разведчика — это отход… Работаем много, спать приходилось по-минимуму. В Трехизбенке стоит блокпост, охраняем мост, который был взорван, — маленький, через Северский Донец. От нас неприятель в 800 метрах буквально. Они начинают обстреливать, у нас перемирие, мы не можем открывать огонь — ждем. Нам говорят «Открывайте», когда уже видят, что пошли минометы  120-е, когда уже пошел танчик по нам работать. Приезжает российское телевидение — беспилотники засекают эти вещи, мы видим, кто приехал, они тоже нас видят — беспилотник тяжело сбить. И, когда приезжает телевидение, мы уже знаем, что будет провокация, — потому что они снимают, как Украина нарушает. По нам штормят, штормят, мы уже воем, невозможно, артобстрел идет сумасшедший, они подползают ближе, уже из подствольников работают, буквально 100 метров, они вынуждают нас открыть огонь. Мы начинаем — и тогда сразу тишина у них, включаются камеры: «Вот, смотрите, Украина, она бомбит…» А что нам делать? Вот такая фигня.

— У вас был боевой опыт, насколько я понимаю, — в разведку абы кого не посылают же?

— Можно сказать, из прошлой жизни. Это у меня уже вторая армия, первая советская была, тоже разведрота, учили нас серьезно. Понимаете, что такое добровольцы? Это не военные — я, когда столкнулся с ними, был поражен. Это отважные люди, но идея у них преобладает над тем, что они делают. Им дали автоматы в руки, и двадцать человек разогнали двести. Потому что военные с той стороны понимают, что такое бой, что такое ранение, а они — нет. И люди бегут от них, потому что не могут понять и боятся. Я, когда увидел это, был в шоке. Я говорю: «Ребята, надо ж прятаться», — а они идут… Психологический фактор всегда присутствовал на войне — кого в какой группе первого ранят, кому-то оторвало руку или ногу, он начинает кричать, а ты рядом идешь и видишь, начинается паника. Ты думаешь уже не о том, куда идешь, а о том, что с тобой может такое же быть. Добровольцы этого не понимают. Поэтому я и пошел, стараемся обучить, научить, передать опыт. Все-таки мне уже 52.

— То есть именно это вас и подвигло в таком возрасте идти в добровольцы, на войну?

— Я приезжал на Майдан, видел это все, у меня товарищи были на Майдане, а потом ушли туда. Я понимал, что у меня возраст. Если на меня нагрузить БК и заставить пробежаться — а бежать нужно, потому что 10 секунд на месте стоять нельзя, это еще правило с Афгана…

— Вы служили в Афганистане?

— Я был в Таджикистане, отдельная разведгруппа по борьбе с наркотиками. Это совсем другое измерение, другой фронт и другие задачи. Но существуют общие правила разведки и ведения боя. Поэтому я пошел и очень удивился, что здесь молодые ребята — мать, отец не знают, что они там. Я когда пришел, в школе спортивный зал был разбит, два снаряда попало, течет. Тем более зима, холодно, буржуйки поставили, а окон, дверей нет — все мерзнут, понятно, тяжело. Но я нашел «грушу», кое-какие штанги, гантели, обустроил какой-то уголочек — через неделю уже было пять человек, которые со мной занимались. Они ко мне начинают тянуться. Пацану 20 лет: «Дядя Сережа, я один, никого нет». А он из Луганска, ему звонят, говорят, что голову отрежут. У него там, в Луганске, квартира, а он здесь воюет за Украину. И говорит: «Вы же не уйдете?» Много таких людей, оттуда. И здесь им тоже никто не рад…

— А что вообще у вас с личным составом? В добробатах в последние месяцы проходят демобилизации, многие обстрелянные люди покидают части — это вас коснулось?

— Сейчас вторая ротация, у нас 80% «дембелей». Мы увольняем людей, а те, которые остались, должны набрать новый состав. Обидно, что бардак как был в армии, так и остался, — и в плане снабжения, и в плане организационном. Если бы не волонтеры, я не знаю, что было бы. Это все говорят, и так оно и есть. Приезжал и «1+1», и американцы, и поляки нас снимали — они вообще у нас живут, документалисты, журналисты. Освещать это все есть кому. Но даже эта ротация, которая сейчас идет, — ротный мне позвонил, зная, что у меня будет интервью, говорит: «Сережа, обращаются с нами, как с собаками». Батальон «Айдар» сейчас полностью сняли с «передка» — в Трехизбенке вместо нас встала 92-я бригада, в Счастье осталась одна наша группа, человек 20, которая сказала: «Мы не уйдем». За год поменялось три руководящих состава батальона, я даже не знаю, что происходит, приезжаешь в штаб и не знаешь, что делать, одну бумагу ходишь три дня выбиваешь.

— Что, целых 80% не стали про­длевать контракт?

— Очень много сейчас нюансов — сначала надо уйти, потом, через какое-то время, можешь снова мобилизоваться или подписать контракт. Бюрократия. Контракт не выполняется на 90%. Многие люди обижаются на это все — на руководство, на то, как с ними обращаются. У нас сейчас командир роты стал комбатом, командир взвода стал командиром роты — очень хороший человек, но он такой, знаешь, «уставник». Он разбирается, но орет: «Я вам приказал!» Так нельзя с людьми на войне. Это же не армейская служба в мирное время, да, там устав, там порядок, это все надо. На войне совсем по-другому — это оружие, это боевые патроны, у каждого свое в голове…

— О том, что в голове: нам вас рекомендовали как очень позитивного человека, которому, в отличие от большинства тех, кто возвращается из АТО, не нужны психиатрическое лечение, психологическая реабилитация — как вам удается сохранять душевное равновесие?

— Нас просто хорошо обучали. Был один старшина разведроты, морпех, он нас учил: «Ребята, никогда не зацикливайтесь». Система в голове должна быть, обучать нужно. Приехали на ротацию, сидит зенитчик, ему лет 19. Ногти себе обкусал до половины, уже кровь идет. Он мне: «Чего вы все время улыбаетесь? У меня командира убило!» Я говорю: «Дорогой, у всех кого-то убило. А если завтра ты приедешь на гражданку, ты через два месяца загремишь в тюрьму, потому что у тебя командира убило. Там люди мирные — нельзя так, ты ж пропадешь». Таких людей я тоже обучаю, веду с ними беседы, потому что со мной так работали. По-другому нельзя.

После боя я лежал в блиндаже, «гупает» страшно, думаю, выживу или нет, а мне как раз отпуск светит. Все стихло, в штаб, получил документы, сел в поезд, в Киеве сошел. Еще под впечатлением — шесть часов бомбили, а там люди на «Кайенах», «привет, красава!». Тут вообще не знают, что война идет! И это мне, который все понимает. А тому, кто не понимает, он пришел, увидел это — хлоп, и все, туда. Было много афганцев, которые пошли в тюрьму. За убийства в том числе, потому что не выдерживали. И это недоработка, наша недоработка. Потому что надо понимать, что если ты человек военный, то это твоя работа. Ты защищаешь. Конечно, нужно работать психологам. Много людей ломается, и потом сюда придут и будут творить много беды. Много оружия сейчас, вы понимаете. Они уже возвращаются, и сейчас уже нужно работать. И это не какая-то узкоколейная работа, это все общество, все люди наши должны понять, что это беда, человек пришел оттуда, где отрывало руки, ноги, отрезали уши, отрезали головы.

— Кстати, обо всем обществе: с каким отношением местных вы сталкиваетесь там, в Луганской области, что у них в голове — нам ведь с ними дальше как-то жить?

— Они в плачевном состоянии. Это вопрос, по которому не один час нужно сидеть и говорить, — о каждом, о каждой семье. Если в общем, то, когда я пришел в «Айдар» и попал в Трехизбенку, процентов 90 населения было против нас. Когда мы уходили, люди плакали, некоторые говорили: «Куда ж вы нас бросаете? Вы уйдете, они придут и от нас мокрого места не оставят». Сегодня процентов 70 — за нас, за Украину. Но нужно понимать, что если из Луганска есть ребята, которые воюют на нашей стороне, то в той же Трехизбенке есть семьи, где мужья и сыновья воюют против нас. Это очень серьезный вопрос — в этом плане и журналистам, и психологам, всем надо очень много работать. Мирное население, которое страдает больше всего, которое не понимает, что делать, — им нужно открывать глаза, показывать, они даже не знают, откуда что стреляет.

Буквально месяца полтора назад бабушка вышла на огород, это центр Трехизбенки, недалеко от церкви, восьмая хата — взрыв, смотрим, щепки летят. Хаты нет, и бабушка с сапой стоит. ПТУР залетел. Понимаешь? Кто-то по пьяни выстрелил — с той стороны. 9 Мая, праздники, приезжает ОБСЕ, они вызывают нашего командира — мы уже знаем, что сейчас будет, под охраной выходим на мост. Приезжает с той стороны командир сепаратистов, и давай: «Ребята, давайте жить мирно, дружно, не стрелять». Это он при ОБСЕ говорит… 9, 10, 11 мая — никто не стреляет, они водку пьют. Потом напьются водки и сами начинают стрелять…

— Как это все может закончиться, по-вашему?

— Я скажу по-простому. Я служил в армии, у нас были и русские, и киргизы, и таджики, и белорусы, весь набор. Так вот, есть одна поразительная черта у русского: пока ты ему в голову не дашь, он будет себя считать лучше всех. Вышел, дал ему «в дыню» — все, «братуха», «давай выпьем» — обязательно, ходит с синяком, с губой разбитой, но он уже твой друг.

— Допустим, мы показали силу, дали по зубам, на востоке перестали стрелять. Как смогут дальше рядом жить те, кто воевал по обе стороны, чьи родственники погибли с обеих сторон? Это возможно вообще?

— Израиль до сих пор охотится за немецкими военными преступниками, причастными к Холокосту. Нет срока давности. У нас тоже должно быть так. Много преступлений совершили люди, и они должны ответить за это. И создаются такие группы, которые будут это дело делать. Даже я — хоть и человек маленький, буду делать все, чтобы этих людей найти и наказать.

— С обеих сторон? Можно с уверенностью сказать, что нам не придется потом тоже перед кем-то повиниться? Вот недавно был грандиозный скандал с ротой «Торнадо», пытками…

— На моей памяти, сколько я в «Айдаре», я не видел ни малейшего нарушения против гражданских лиц с нашей стороны, со стороны людей, которые служат. В батальоне есть разные люди, и которые отсидели, но они своей кровью доказали, что они стоят того, чтобы жить в Украине и называться украинцами. Чтобы они ущемляли этот народ — нет. Мы едем из штаба к себе в Трехизбенку — дети стоят на обочине с флагами Украины, машут. Мы останавливаемся, отдаем им сухпаек, конфеты, сгущенку — что есть. За всеми не уследишь, люди разные — может, где-то и есть нарушения, но это плохо, это очень плохо. Есть разные люди, тот же самый русский офицер, с которым общался мой близкий человек, он говорит: «Ребята, я пришел, здесь стою, давайте жить дружно. Даже если будет наступление, я за пять минут позвоню вам — а ваше дело уже, уходить или не уходить, прятаться, не прятаться». Вот даже так в последнее время. Что такое военный — это человек, который должен быть порядочным, прежде всего понимать, что у него в руках оружие, и понимать, что ты с этой силой делаешь — либо ты защищаешь, освобождаешь, либо творишь насилие.

— А проводится ли какая-то разъяснительная работа с гражданскими там, на местах, — местными администрациями, социальными службами?

— У нас есть священники, они ездят, разговаривают с нами, прямо на блокпостах, но их мало очень. А так, чтобы с населением, — я даже не видел. Пытаешься сам говорить… Был такой случай, я приехал из отпуска и в Северодонецке стою, жду ребят. Я по форме, нашивки, шевроны. Идет женщина: «Кто тебя сюда звал? Чего вы сюда пришли, мы русские!» И ушла дальше, бубнит под себя, старушка лет под семьдесят. И что ты ей скажешь? Или в яму бросишь и будешь допрашивать? Нет. Вопрос очень сложный. И обидно, что под этими грандиозными, масштабными делами это вот никто не решает. А решать нужно. Иначе — та же Ирландия, та же Чечня, Босния, Герцеговина, это все мы уже видели…

Андрей Трубачев, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Посмотрев шоу «Выборы в Чернигове», страна начала подготовку к 25-му октября. Именно эту дату парламент утвердил для проведения очередных выборов депутатов местных советов и сельских, поселковых, городских голов, заверив, что они, выборы, будут проведены, согласно новому закону.

Закон о местных выборах, принятый Верховной Радой, направлен на подпись Президенту Украины Петру Порошенко. Документ содержит ряд новаций, которых в нашем законодательстве еще не было. О законе и связанных с ними перспективах выборов в нашей области мы поговорили с главой Кировоградской облгосадминистрации Сергеем Кузьменко.

– Сергей Анатольевич, каково ваше отношение к закону и к новациям, содержащимся в нем?

– Хорошо, что Верховная Рада наконец приняла судьбоносное для страны решение. Теперь у граждан появится возможность голосовать не за закрытые списки, не за политический бренд, под которым непонятно кто приходит в советы, а за конкретных людей, идущих под эгидой партии. Если их знают и доверяют – голосуют за, сомневаются – против.

Если граждане сформируют депутатские советы из людей, которым они доверяют, соответственно, решается вторая задача: полномочия, которые Президент передает местному самоуправлению, получат люди, понимающие, как нужно руководить областью, городом, районом и как правильно использовать финансы, которые будут переданы местному самоуправлению. Открытые партийные списки – это шаг вперед в формировании качественных местных советов.

Предлагаемое уменьшение количества депутатов – это то, чего хотят люди. Они устали наблюдать за коллективной безответственностью многих. Меньшее количество депутатов будет работать продуктивнее и принимать более рациональные решения. Такую логику законодатель вложил в эту новацию.

Что касается вопроса гендерного равенства, это нормальная практика, не вижу в этом никакой проблемы и надеюсь, что таким образом найдут себя в политике и мужчины, и женщины.

Политические блоки на местных выборах – это технологические моменты, которые придумываются исключительно под выборы, а потом куда-то деваются. Если мы говорим о том, что власть на местах формируется через партии, потому абсолютно логично отменить блоки. А партии, пришедшие к власти, должны нести ответственность. Не пришли к власти – будьте в оппозиции и доказывайте, что умеете работать лучше, чем власть. Партии в городах и районах не должны быть однодневками и создаваться перед выборами, как проекты. Они должны работать много лет и демонстрировать свою эффективность.

– Эксперты говорят, что 205-й округ – пример того, что будет осенью на местных выборах по всей Украине, в том числе и на Кировоградщине. Согласны ли вы с этим мнением?

– Выборы, состоявшиеся в Чернигове, – это лакмусовая бумажка того, как они не должны проходить. Как раз по факту этих выборов Президент Украины дал свой комментарий о том, что нам нужно иметь такой закон о выборах, который исключит покупку голосов. Я думаю, к закону, за который депутаты проголосовали, будут предложены изменения. Гарант ставит задачу политическим силам, парламенту и сам говорит о том, что нам нужно сделать все возможное, чтобы на местных выборах не повторился 205-й округ.

– У нас на Кировоградщине есть свои традиции: та же гречка, «карусели», порча бюллетеней, подделка протоколов. Возможно ли этому противостоять? И что сможете сделать вы как представитель президентской вертикали?

– Закон должен быть настолько жестким по отношению к тем людям, которые фальсифицируют выборы, чтобы не было повадно этим заниматься. А у правоохранительных органов имеются законные инструменты, дающие возможность раз и навсегда закрыть тему «спортсменов», «журналистов», гречки и консервов, изменяющую мнение избирателей.

Наша роль – на месте в полной мере выполнять закон, чтобы правоохранительные органы действовали в рамках своих полномочий. Мы будем не только контролировать, но и обеспечивать выполнение закона.

– Как правило, накануне выборов кандидаты подписывают декларации о честных выборах, а потом дружно их нарушают. Будут ли с вашей стороны предложения к участникам выборов для достижения максимальной прозрачности и честности кампании?

– Я отвечаю за то, чтобы закон был соблюден, чтобы все имели одинаковые возможности честно конкурировать. Естественно, я готов предоставить площадку для того, чтобы все политические силы собрались, договорились и подписали меморандум или соглашение о честных выборах. Я готов убеждать, разъяснять, уговаривать и требовать, но у меня нет механизмов управления политическими силами, ими управляют избиратели, которые должны быть проинформированы. Я надеюсь, что через средства массовой информации люди будут узнавать о том, кто из политсил соблюдает правила проведения выборов, а кто ведет себя нечестно.

– Обычно заранее, еще до выборов, власть обвиняют в использовании админресурса, особенно на уровне районных советов и администраций. Будете ли вы проводить «воспитательную работу» с такими руководителями районов?

– Людей, которые будут нарушать закон и вмешиваться в избирательный процесс, будем увольнять. Еще раз повторюсь: Президент поставил четкую задачу главам администраций, которых он назначил, – эти люди должны быть над процессом. То же самое в отношениях с районными газетами, которые принадлежат администрациям и советам. Только равный доступ всех кандидатов к СМИ на правах политической рекламы. Никаких запретов и «ценных указаний» со стороны главы администрации или райсовета не должно быть. Если кто-то не будет выполнять эту задачу, значит, эти люди не прошли тест на профессиональную пригодность. Соответственно, такие люди нам не нужны.

– Сотни «журналистов» от никому не известных газет, «наблюдатели» в спортивных костюмах. В этот раз, наверное, будут «наблюдатели» в балаклавах… Хоть раз за годы независимости свое слово скажут милиция, прокуратура и СБУ? Можно на это рассчитывать?

– Сто процентов. У них нет выхода, положение вынуждает. Согласно недавно проведенному соц­опросу, жители Кировоградской области доверяют армии – более пятидесяти процентов и церкви – столько же. Меньше всего – милиции.

Практически во всех правоохранительных структурах области назначены новые руководители. Во время совещаний я вижу, что эти люди настроены достаточно серьезно на выполнение тех задач, которые перед ними стоят. Я уверен, что будут пресекаться все попытки нарушить закон о выборах. Для новых людей в этих структурах предстоящие выборы – шанс доказать, что они на своем месте.

– Вы сами будете участвовать в выборах?

– Хороший вопрос. Политик обязан участвовать в выборах. Но, если будет решение, что главы администраций не должны принимать участия в выборах, конечно, я с этим соглашусь и буду выполнять задачи, поставленные Президентом. Повторюсь, каждый политик должен идти на выборы для того, чтобы понять, поддерживают его люди или нет. Выборы – это единственная объективная оценка любого политика. Нужно идти.

Беседовали Ефим Мармер и Елена Никитина, «УЦ».

Уже несколько месяцев власти Александровского района  не могут назначить редактора коммунальной газеты. Для утверждения есть и веские основания, и весомая поддержка депутатского корпуса, но что-то или кто-то не дает возможности даже внести этот вопрос в повестку дня сессии.

В апреле нынешнего года руководитель редакционно-издательского объединения «Александровщина» (газета «Вперед») Нина Доля ушла на пенсию. Обязанности главного редактора начала исполнять многолетний ее заместитель Галина Шевченко. По идее, сессия районного совета давно уже должна была избавить Галину от приставки «и. о.». Но вопрос завис.

Кто такая Галина Шевченко и почему она достойна возглавить газету? Цитата из справки областного союза журналистов: «Выпускница факультета журналистики Киевского национального университета им. Т. Г. Шевченко, с 1988 по 2002 годы работала заведующей отделом писем и массовой работы, а с 2002-го — заместителем главного редактора редакционно-издательского объединения «Александровщина» и редакции районной газеты.

Профессиональные и творческие достижения лауреата областной журналистской премии и Национального конкурса среди журналистов «Честь профессии» Галины Шевченко подтверждены также Почетным знаком Национального союза журналистов Украины, наградами проекта Европейского Союза в рамках национального конкурса для журналистов «Измени себя — измени мир», координатора проектов ОБСЕ в Украине, Восточноевропейской сети общественных миротворческих организаций глобального партнерства по предупреждению вооруженных конфликтов и программы «Библиомост»».

Достаточно? Если нет, стоит упомянуть, что, по данным 2013 года, население Александровского района — чуть больше 28 тысяч жителей. Разовый тираж «Вперед» — около 4 тысяч экземпляров, и это очень неплохой показатель.

При всем этом у газеты в целом и Галины Шевченко персонально складываются весьма непростые отношения с районными властями. В конце 2014 года редакция «Вперед» заявила о давлении со стороны тогдашнего главы РГА Сергея Шпырки. Чиновник заставлял редактора носить ему статьи на вычитку. «Я возразила, что это незаконно, но он ответил, что так решил, и так теперь  будет, — рассказывала Нина Доля. — Доходило до абсурда: страницы он забирал  домой, давал жене, чтобы та вычитывала. Поэтому мы нередко опаздывали с печатью, но голову РГА это не волновало».

Вносил свои правки — как раз в статью Галины Шевченко — и глава районного совета Николай Марфула («УЦ» об этом писала): «Тщательно прочитав статью кому-то по телефону, Николай Марфула внес ряд поправок. Первая — бывшего председателя районного совета не заставили сложить полномочия, а он добровольно ушел с должности. Вторая — депутаты не под давлением собравшихся — Самообороны из Кировограда и громады поселка, — а вполне добровольно отдали свой голос за нового главу. Это — основные «уточнения», хотя были и другие».

Более того, Галина Шевченко позволила себе — подумать страшно! — подать в суд на Сергея Шпырку, который в комментарии «УЦ» об инциденте с участием его сына сказал, по ее мнению, неправду. Процесс продолжается до сих пор, и конца-края ему пока не видно.

Озабоченность сложившейся ситуацией высказал областной союз журналистов. «Мы обеспокоены таким ходом событий и являемся сторонником прозрачности и открытости в вопросах, касающихся информационного обеспечения территориальных общин и обеспечения свободы слова, которая невозможна без организации редакционного процесса настоящими профессионалами, — говорится в открытом письме, подписанном ответственным секретарем Кировоградской областной организации НСЖУ Петром Мельником. — Поэтому мы обращаемся к коллегам-журналистам, депутатам соответствующих уровней, общественным активистам с просьбой взять на журналистский и общественный контроль вопрос назначения редактора Александровской районной газеты «Вперед», которое должно состояться без политического или иного давления, с учетом в первую очередь не политической принадлежности, а профессиональных, организационных и других качеств претендента».

Вопрос о назначении Галины Шевченко главредом должен был рассматриваться на сессии райсовета 31 июля. Всего депутатов — 46, на заседание прибыли 25. Для принятия решения о внесении вопроса в повестку дня были нужны 24 голоса. Не вышло: 23 — за, евромайдановец Андрей Лаврусь — против, глава совета Николай Марфула — воздержался.

— Почему я против? А вы следили за событиями в нашем районе, вернее, за тем, как они освещались в районной газете? Это освещение было односторонним и заангажированным, — объяснил свою позицию «УЦ» Андрей Лаврусь. — Как раньше ходили в администрацию утверждать статьи, так и сейчас ходят, систематически. Правда, когда главой райадминистрации был Сергей Шпырка, редакция писала о давлении, а теперь почему-то не пишет. Так что я только за то, чтобы газета была независимой и объективной. Считаю, что нужно объявить открытый конкурс. Если госпожа Галина на нем победит — будет редактором. Нет — значит, кто-то другой.

Есть и другое мнение, кардинально отличающееся от заявления общественного активиста.

— Я направила письмо с предложением сделать совместное представление Галины Шевченко на должность главного редактора в райсовет. Дело в том, что представление должны подать совместно администрация и райсовет, — рассказала «УЦ» глава райгосадминистрации Ольга Борота. — Что же касается якобы цензуры… Да, со многими статьями я не согласна, но читаю районку, как и все, получая ее по подписке. Никакой цензуры нет и быть не может.

Ну а пока этот материал готовился к печати, Андрей Лаврусь решил сыграть на опережение и опубликовал на своей странице в Facebook очередной пост (не можем отказать себе в удовольствии привести его здесь): «Звонил представитель газеты «Украина-Центр» Андрей Лысенко. Хотел услышать мое мнение по поводу того, почему я выступаю против назначения Галины Шевченко на должность главного редактора районной газеты «Вперед».

Коротко и лаконично дал ему ответ. Еще раз подчеркиваю, что должен быть проведен открытый конкурс на эту должность. Какое дело имеет газета «Украина Центр» к назначению Галины Шевченко? Напоминаю, как в этой газете в феврале 2014 года госпожой Галиной была подана искаженная и ложная информация о событиях в райсовете при переизбрании председателя совета.

Поэтому я не удивлюсь, если и на этот раз мой комментарий используют в нужном для них русле. Ведь руководящая должность для людей превыше всего…»

Что касается «руководящей должности превыше всего», тут мы с г-ном Лаврусем спорить не будем — ему видней, а вот что касается дел газетных и отношения чиновников к СМИ… Может, для кого-то это станет откровением, но мы считаем, что у газеты должен быть главный редактор. И работать на такой должности — обходиться  малыми бюджетными деньгами, организовывать процесс, писать статьи, учитывать еще целую кучу моментов — может лишь профессионал, человек с опытом и авторитетом. Размахивание флагом на митингах и «правильный» политический окрас здесь абсолютно ни при чем.

И  по поводу «какое дело имеет «УЦ» к назначению Галины Шевченко». Это наша коллега и друг. Мы своих не бросаем.

Андрей Лысенко, «УЦ».

В первый день августа стало известно, что кировоградец Николай Садовой возглавил Социалистическую партию Украины. Такое решение было принято во время заседания второго этапа ХХ внеочередного съезда СПУ.

Проректор по научной работе КГПУ, доктор педагогических наук, профессор, первый секретарь Кировоградского обкома СПУ, депутат городского совета – теперь председатель всеукраинской политической силы, сменивший на этом посту Николая Рудьковского, ушедшего по собственному желанию. Когда человек не из столицы становится во главе политической структуры такого масштаба – это, скорее, исключение из правил. Мы связались с Николаем Ильичом и записали с ним блиц-интервью.

– В связи с вашим избранием не планируете ли вы переезд в Киев?

– Нет. Я остаюсь на работе в педуниверситете. Что касается партии, это общественная нагрузка, и там денег (по крайней мере, у нас) не платят.

– Наверное, впервые в Украине однофамильцы возглавляют две всеукраинские политические силы – «Самопоміч» и СПУ…

– Да-да-да. Я когда-то был во Львове, зашел к Андрею. Мы посидели в кафе, поговорили. Кто знает, что было три-четыре поколения назад, может, у нас были общие предки. Мы в нормальных отношениях, теперь еще и коллеги.

– Кто займет должность первого секретаря обкома?

– Вопрос об избрании меня председателем партии решился очень быстро. На местном уровне мы еще не обсуждали тему переизбрания. Это должно быть решение пленума, и мы его со временем примем.

– Соцпартия будет участвовать в местных выборах?

– Если бы не планировали, я не согласился бы возглавить партию.

Записала Елена Никитина, «УЦ».

Боюсь, от темы переименования улиц и города читатели уже устали. Тем не менее, никуда не денешься. Процесс идет, и огромными темпами — за три  недели топонимическая комиссия успела подготовить предложения по переименованию двадцати девяти улиц города. А впереди — еще около семидесяти. На карте Кировограда, конечно, не так много имен, которые попадают под действие закона о декоммунизации, но топонимическая комиссия заодно решила вернуть исторические названия некоторым улицам города, другим — дать имена погибших героев АТО, которые на них жили.

Начальник  отдела внутренней политики Кировоградского горсовета Сергей Запорожан рассказал журналистам о том, чем руководствуется топонимическая комиссия при переименовании улиц города:

— У нас несколько тематических блоков. Первое — это сохранить исторический фон, вернуть улицам первичные названия. Например, ул. Энгельса — Петропавловская, 40 лет Победы — Бобринецкий шлях и т.п. Второй блок касается имен и событий, связанных с историей города, сюда можно отнести улицы Евгения Чикаленко, Анны Дмитрян, Афанасия Михалевича, художников Козачинского и Похитонова и т.п. Третий блок названий касается событий и персон мирового уровня — Ярослава Мудрого,  Сагайдачного и т.п. Четвертый — это названия, связанные с географическими объектами,- Бессарабская, Холодноярская.

Пятый, самый спорный  на сегодня блок, касается переименования улиц в честь военных, погибших в зоне АТО.  Как объяснил Сергей Запорожан, не все члены топонимической комиссии считают, что это своевременно, некоторые придерживаются той точки зрения, что нужно подождать три-пять лет. Тем не менее, комиссия переименовывает в честь погибших даже улицы с совершенно нейтральными названиями — типа Воздухофлотской.

А вот многих героев войны 1941-1945 года сегодня считают уже недостойными. Как мы уже сообщали, комиссия предложила переименовать улицы Героев Сталинграда, Медведева. На очереди — маршал Конев.

— Мы руководствуемся рекомендациями Института национальной памяти, который сегодня фактически приравнен к министерству. Конев, по мнению специалистов института, — фигура спорная, поскольку известно, что он принимал участие в подавлении народного восстания в Венгрии в 1956 году,  все памятники ему в Восточной Европе в 1990-1992 годах были демонтированы. Если мы не переименуем улицы со спорными названиями, то, в соответствии с законом,  потом их переименует Институт  национальной памяти.

Что же касается переименования города, то комиссия горсовета склоняется все-таки к проведению опроса среди горожан в форме референдума. Есть вариант заказать масштабное социологическое исследование, результаты которого будут репрезентативными. Однако все понимают, что результаты такого исследования, даже если они будут максимально точно отражать мнение горожан, весь город не примет, — слишком радикально настроены и сторонники, и противники возвращения исторического названия. Закона о местных  референдумах в Украине нет, но опрос абсолютно всех горожан в форме референдума — это единственный шанс принять решение, которое никто не будет оспаривать. Это дорого для местного бюджета, сложно технически, результаты такого опроса все равно должна будет узаконить сессия горсовета, но другого выхода  пока никто не видит.

Ольга Степанова, «УЦ».

Политические элиты побаиваются реформировать судебную систему Украины полноценно, поскольку видят в этом угрозу собственному благосостоянию — такое мнение в эксклюзивном интервью «УЦ» высказал судья в отставке, экс-председатель апелляционного суда области Юрий Медведенко.

Поговорили также о том, почему судьи сегодня массово подают в отставку, что делать с коррупционерами, разбирали «авгиевы конюшни», навороченные сменяющимися рулевыми в системе судебной власти страны, обсудили модель того, какой она должна быть в идеале, и от чего нужно избавляться.

— Среди реформ, которые сегодня нужны Украине, одно из первых мест занимает реформа судебной власти. Каково ваше мнение, как человека из системы, по поводу того, что делается государством в этом направлении?

— На мой взгляд, проблемы реформирования судебной власти значительно глубже, нежели попытки, которые предпринимаются. Их суть — в законодательстве, выражающем волю политических элит. Конкретный судья действует в рамках определённых ему процедур и решает судебные споры на основе действующих норм права. И тут возникают проблемы. Например, в одном из интервью Президент сказал, что судьи не должны устанавливать залоги для коррупционеров. Подобные утверждения звучат от многих политиков. Но Уголовно-процессуальный кодекс Украины, который был разработан, можно сказать, наспех портновской командой (Андрей Портнов — замглавы администрации Януковича, занимался вопросами судоустройства. — Авт.) под конкретную политическую ситуацию и принят в 2012 году, в статье 183 обязывает суд определить размер залога при избрании меры пресечения в виде содержания под стражей. В отношении коррупционных правонарушений исключения нет. Суд не может руководствоваться только «требованием времени», это приводит к произволу.

К сожалению, суды остаются заложниками неконкретности и нестабильности законодательства, частой смены политических фигур во власти со своим видением права и закона, собственными интересами, часто не совпадающими с интересами предшественников. С начала девяностых «реформировали» структуру, не касаясь основного элемента судебной власти, без которого она превращается в придаток власти исполнительной. Этим элементом является независимость от влияния. Парадокс в том, что, чем более зависимой и управляемой становилась судебная система, тем и более безответственной.

В начале 90-х вопросы избрания судей местных и областных судов и их  дисциплинарной ответственности решали квалификационные комиссии в областях и областные советы. Подбор судей был открытым, прозрачным. Комиссии формировались при областных судах из судей, представителей органов местного самоуправления, исполнительной власти на местах и общественности и были лишены рычагов влияния на судей при принятии решений по делам. Существовала разветвлённая система судейского самоуправления: советы судей, конференции судей, съезд судей, совет судей Украины. Судейское самоуправление отстаивало на разных уровнях основную ценность судебной власти — её независимость — как юридическую, так и экономическую.

Сегодня судебная система — под полным контролем исполнительной и законодательной власти. Прежде всего за счёт создания законодательных механизмов влияния на суды и извлечения из законодательства механизмов сдерживания такого влияния. Подбор судей и решение вопросов дисциплинарной ответственности осуществляется единственной квалификационной комиссией в Киеве. Она формируется под «патронатом» представителей исполнительной и законодательной власти. Высший совет юстиции, о формировании и составе которого все наслышаны, также участвует в подборе кадров и определении ответственности судей. Совет судей есть только в Киеве, и представительным или эффективным его, на мой взгляд, назвать сложно. При жёсткой, узаконенной подконтрольности судей и судов нельзя говорить об объективных, непредвзятых решениях, на суд всегда можно «надавить». И пока не видно реальных попыток изменить правовое поле, хотя очевидно, что зависимый, «свой» судья всегда будет подозреваться обществом в нечестности. Но в независимой судебной власти таится угроза потерять многое, если не всё. Ведь все незаконные и околозаконные действия на стадии приватизации госсобственности в независимом суде могут быть ревизованы. Думаю, именно это пугает многих политиков, препятствует реальному реформированию. Поэтому лучше громко пошуметь о коррупционной судебной системе и оставить всё как есть, может, немного подретушировав для Венецианской комиссии.

— Как бы то ни было, коррупция затронула практически каждого в нашем государстве, и самый распространённый рецепт «лечения» — убрать всех и набрать новых. Насколько, по-вашему, это применимо к судейскому корпусу?

— Применимо. 1917 год: всех убрали, поставили новых. 1937 год: тех, кого поставили в 1917, убрали — возьмите архивные документы по судьям нашего областного суда или Верховного суда Украины, посмотрите дату и причину смерти. Вопрос не в том, чтобы одних убрать, других поставить. Вопрос — куда придут другие. Есть хорошая молодёжь, умная, искренняя. Но, если не менять условия работы, новые судьи окажутся перед теми же проблемами, под тем же давлением. Проблема заложена не столько в конкретных людях, которые берут взятки, сколько в том, что государство создало для этого предусловия. Неконкретность законов, давление по конкретным делам, угрозы расправой через дисциплинарное воздействие, уголовное преследование. Нестабильность финансирования судов, оплаты труда судей и работников суда, гарантий пенсионного обеспечения. В конце концов, физическая незащищённость. В таких условиях, к сожалению, не одиноки случаи использования служебного положения в личных целях и взяточничество. Но это следствие, причины названы выше.

Наибольшее влияние на суды осуществляли и осуществляют люди от государства и политики, начиная от намёков и заканчивая прямыми угрозами лишить работы, пенсии, зарплаты, возбуждением уголовных дел по сомнительным основаниям. Говорят, вот этот судья оправдал коррупционера, значит, его нужно посадить. Но о том, что это коррупционер, часто можно делать вывод только на основании выступлений политиков в соцсетях. Не редкость, когда судья при недостаточности доказательств и нормативной базы, чтобы не пострадать, вынужден улавливать интонации власть имущих и «правильно» принимать решение. В этих условиях есть постоянный риск, что к уязвимому судье придёт проситель, возможно, даже работающий на государство, и предложит взятку, объяснив свои действия просто: «Слушай, государство ведь тебе ничего не даёт, а я тебе принёс миллион». И где гарантии, что судья не возьмёт? А гарантии должны быть. С одной стороны — предохранители в виде ответственности, с другой — гарантии в виде чётко выписанных норм права. И если вопросы толкования и применения права относятся к судам, то не президент, не премьер-министр, а суды должны определять, законно освободили человека или незаконно, можно залог назначать или нельзя.

Я не хочу представить коррупционеров и взяточников жертвами. В любой системе есть проблемные люди, и от них следует избавляться. Но для этого нужно создать максимально независимые, прозрачные и понятные всем механизмы очищения, правовые и структурные механизмы, которые не могут быть использованы для удаления неугодных и защиты «своих». Я уверен — это возможно, но при наличии политической воли.

— После того как заработал Высший совет юстиции, он занимается тем, что рассматривает заявления судей об отставке или освобождении от должности по собственному желанию, — их сотни. С чем связана такая лавина заявлений?

— Связано с тем, о чём мы начинали говорить — противоречивая, сложная система законодательства, уязвимость и зависимость судей. Человек не знает, что с ним будет завтра. Нечёткие процедуры ответственности, нечёткие определения того, что является нарушением закона, нарушением присяги судьи. В действующем трудовом законодательстве, оставшемся в наследство от советского периода, общая трудовая ответственность и процедуры привлечения к ней более чётко и детально выписаны, чем в действующих законах о судоустройстве и статусе судей. Однако это устраивает большинство политиков и чиновников. Можно любого судью взять за ушко, вывести на солнышко и потребовать: «Делай так, как мне нужно». Потому и уходят многие. Интересно не то, почему уходят, а то, отчего очередь стоит, чтобы попасть на должности судей. Я помню времена, когда на них уговаривали избираться. И в связи с этим очень важным является вопрос отбора кадров. Работа судьи творческая и интересная, это вершина карьеры юриста. Но на одном творческом интересе, без достаточных гарантий и уверенности в завтрашнем дне, без стабильной и адекватной зарплаты, наконец, работать архисложно.

— Отдельный вопрос об ответственности судей, принимавших решения, отменённые Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ), — у нас есть ряд таких судей, в том числе действующих. Существуют ли в Украине механизмы привлечения таких судей к ответственности?

— Начнём с того, что ЕСПЧ не отменяет решений национальных судов. Своими решениями Европейский суд может установить, имело ли место нарушение Конвенции по защите прав человека и основополагающих свобод, а также определить размер денежной сатисфакции государства, если такое нарушение установлено. Судья должен отвечать за решение, если оно постановлено заведомо незаконно, и это доказано, либо если незаконность решения обусловлена небрежностью. Это может быть установлено в рамках дисциплинарной системы либо судебным решением в отношении судьи, если речь идёт о преступлении. Ни в одной стране Евросоюза решение ЕСПЧ не является безусловным основанием для ответственности судьи или его увольнения.

— Какой, с учётом в том числе знакомого вам европейского и другого зарубежного опыта, в целом должна быть судебная система в Украине — личное, субъективное мнение, как эксперта?

— Во-первых, мы уже говорили, система должна быть независимой. Во-вторых, судебная система должна быть справедливой в понимании европейской практики, то есть законом и судом должны быть обеспечены равные возможности участников процесса для защиты своих прав в суде. Государство и его представители должны рассматриваться как равные участники процесса. В-третьих, судебная система должна быть доступной для граждан, в-четвертых — оперативной. Судебные процедуры должны быть простыми, понятными не только юристам, не допускающими волокиту, обеспечивающими современные и доступные коммуникации с участниками процесса. В этом направлении происходят положительные изменения — внедрение системы «электронный суд», например. Оснащение судов, обеспечение персоналом, помещениями должны позволять рассматривать дела максимально оперативно. В-пятых, система должна быть единой. То есть она должна включать в себя вертикаль судов: суды первой, апелляционной и кассационной инстанций, а также Верховный суд Украины как высший орган судебной власти. Также, по моему мнению, в систему судебной власти должны входить орган финансового и материально-технического обеспечения судебной власти, система квалификационных комиссий, система дисциплинарных комиссий, система органов судейского самоуправления, система органов исполнения судебных решений, а также система органов досудебного следствия. Названные структуры должны взаимодействовать в правовом поле в рамках процессуального контроля.

Хотелось бы несколько слов сказать об идее инстанционной структуры и специализациях. Так, суды первой инстанции, создаваемые территориально, удобно для обращения граждан, должны рассматривать весь спектр дел. Апелляционные суды, сохраняя объём существующих процессуальных полномочий, целесообразно сохранить с привязкой к областному делению. Систему кассационных судов, на мой взгляд, стоит создать на базе существующих судебных округов. Таким образом обеспечатся большая оперативность и доступность правосудия, появится возможность избавиться от излишней централизации и подконтрольности судебной власти путём ликвидации высших специализированных судов. Верховный суд Украины как высший судебный орган должен объединить в себе функции формирования судебной практики, конституционной юрисдикции, пересмотра в повторной кассации дел, имеющих значение для судебной практики либо имеющих значимость для большинства граждан страны, а также дел об импичменте президента. Такая структура позволит ликвидировать Конституционный суд, который, по сути, не входит в судебную систему и является  политическим органом.

Также я убеждён, что существующие специализированные суды создавались для решения каких-то вопросов в определённый момент. Хозяйственная юрисдикция создавалась на базе Госарбитражей, больше для того, чтобы сохранить людей и здания. Система административных судов создавалась в основном для того, чтобы «правильно» рассматривать дела, связанные с выборами. Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел Янукович и его команда вообще придумали, чтобы оставить без полномочий Верховный суд. Сейчас все так и оставили — очевидно, всех устраивает. Конечно, озвученные мнения могут вызвать возражения и споры, это нормально и правильно. Главное, чтобы реформы обсуждались не только с Венецианской комиссией и друзьями между собой, а ещё и с теми, на ком их будут испытывать, то есть с нами, гражданами. И чтобы в результате не вернуться невзначай в Средневековье…

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

Лето — горячая пора не только для курортников и фермеров. Жарко становится врачам детских поликлиник всех уровней — родители спешат оформить детей в садики и школы, а для этого нужно пройти обязательный медосмотр у специалистов.

Сказать, что летом детская поликлиника превращается в муравейник, — ничего не сказать. Нагрузка на врачей многократно возрастает, им приходится принимать по 40-50 детей в день! Ситуацию усложняет то, что в одной очереди перемешаны дети, которым просто нужно заполнить тетрадку, и дети с заболеваниями, которым нужно уделить повышенное внимание. Родители, в свою очередь, разрываются между кабинетами, находящимися на втором и пятом этажах, путаются в амбулаторных карточках (а их благодаря недавней медицинской реформе приходится таскать с собой две — одну для участкового педиатра, другую для врачей-специалистов) и некрасиво ругаются в очередях. Страдают, как обычно, дети. Казалось бы, вот где можно приложить светлую голову и провести реформирование без лишних денежных затрат — правильно организовать медосмотры для детей.

Основным пунктом медосмотра является обследование ребенка врачами-специалистами. Это, а также лабораторные анализы, — забота детской городской поликлиники №1. Главврач ее  Николай Макеенко отмечает, что в вопросе проведения профилактических медицинских осмотров очень важно взаимодействие с администрациями детских садиков и школ. Сотрудничество медиков с педагогами может творить настоящие чудеса:

— В нашей практике детские коллективы делят на организованные и неорганизованные. Только не думайте, что это оценка поведения, такова терминология. Организованные — это коллективы детских садов и школ, за которые несут ответственность педагоги. Неорганизованные коллективы — это дети на домашнем воспитании. С организованными коллективами мы работаем просто: составляется график, в котором выделяются день и время, когда школьники именно этой школы или детки именно этого садика проходят медосмотр. На втором этаже поликлиники есть школьно-дошкольный кабинет, в котором всех детей осматривают специалисты, оформляют все необходимые документы. Лаборатория также работает, результаты анализов после медосмотра отправляются напрямую медработнику школы или садика. Вся процедура занимает пару часов. Конечно, находятся родители, которые не могут в указанный день пойти с ребенком на медосмотр, тогда они проходят его вместе с неорганизованными детьми.

Огромные очереди под кабинетами врачей-специалистов создают именно неорганизованные. Почему? И как упорядочить это броуновское движение детей и их родителей?

— Если организовать все правильно, то суматохи и наплыва детей в летнее время почти нет, — говорит Макеенко. — Самая большая проблема — разделить поток детей, нуждающихся в консультации специалиста, и детей, которым просто нужно оформить медосмотр. Каждый врач-специалист имеет свое время приема. Чтобы попасть на прием, нужно с утра взять талончик в регистратуре. Я хочу, чтобы родители понимали — это время приема для детей, которые нуждаются в помощи! Для медосмотров мы выделяем отдельное время — во второй половине дня, чаще всего с 15.00-16.00 специалисты принимают детей, проходящих медосмотры. К сожалению, многие родители предпочитают потащить ребенка к специалисту именно с утра, выполнив и даже перевыполнив норму по нервотрепке: в 7 утра взять талончик, возмутиться, почему он на 10 утра, потом прийти снова в 10 утра и выстоять очередь из детей, которых врач принять еще не успел. При этом такой родитель по сути отнимает этот талон у другого ребенка, которому нужна помощь. Поэтому я бы хотел, чтобы у нас с родителями было взаимопонимание.

Если вам нужно только поставить отметку в бланке медосмотра, не стоит бежать в поликлинику с утра за талоном и отнимать возможность проконсультироваться для другого ребенка, которому осмотр врача важнее, чем вам. Есть часы приема именно для медосмотров, на это время талоны вообще брать не надо!

Лаборатория также примет вашего ребенка во второй половине дня. Мы отошли от практики, когда забор анализов происходил исключительно с 7 до 9 утра, вы можете сдать анализы в удобное для вас время. Единственное, на что хочу обратить внимание: если у вашего ребенка есть проблемы со здоровьем, лабораторию лучше посетить утром — это самое благоприятное время для сдачи анализов, их результаты тогда более точны.

Отдельный вопрос — амбулаторные карты детей, в которых врачи делают записи. Сейчас родители приходят на медосмотры к специалистам не с одной, как было раньше, а с двумя карточками. Н.Макеенко по этому вопросу отметил следующее:

— Все новое начинается с некоторым скрипом. Думаю, лет через пять система устоится, и врачам-специалистам уже не будут нужны амбулаторные карты участковых педиатров. Хотя, если разобраться, они и так не нужны. Специалисту нужна ведь не сама карточка, а данные о здоровье ребенка, которого он обследует. То, что родители носят с собой карточки, — неправильно. Амбулаторная карта — это документ, который медучреждение обязано хранить еще несколько лет после того, как пациент снимется с учета в нем. Родители же часто теряют карты, а вместе с ними теряется и информация, необходимая врачу. Если участковый педиатр или семейный врач направляет ребенка к специалисту, он, по правилам, должен сделать выписку из амбулаторной карты. Но, к сожалению, бумажной работы у врачей и без того очень много, поэтому педиатры упрощают себе жизнь, просто дав карточку пациенту на руки.

К сожалению, меры, описанные Николаем Макеенко, не всегда эффективны. И зависит это совсем не от главврача поликлиники. Очереди к определенным специалистам огромны в любое время года, и причина этого — нехватка этих самых специалистов.

— Самая большая проблема с офтальмологами, — говорит Макеенко. — На данный момент их у нас работает двое, нагрузка на каждого — иногда до 80 детей в день! Решить эту проблему нелегко. Сейчас мы ожидаем молодого специалиста, и после двух лет интернатуры у нас будет трое врачей-окулистов. А вот неврологов осталось двое, и теперь неврология в поликлинике — еще одно проблемное место. Легче стало отоларингологам — недавно мы взяли на работу третьего ЛОР-врача. Но вообще, чтобы нормально обслуживать наш город, в поликлинике должны работать пять врачей-специалистов по каждому из главных направлений.

Сегодня власти взяли курс на упрощение целого ряда процедур. Интересно, дойдет ли очередь до медицины, и если да, то какие из документов и справок можно будет отменить? Вообще каким образом можно сделать процедуру медосмотра проще и для пациента, и для врача?

— Я бы много на эту тему рассказал, но это не относится к детским медосмотрам, — с улыбкой отметил Н.Макеенко. — Если же говорить о них, то самый лучший вариант — это электронный медицинский паспорт. Он решает сразу все вопросы. Сейчас у каждого ребенка по сути три медицинские карты: одна у семейного врача или участкового педиатра, вторая — в регистратуре поликлиники и третья — в школе или детском садике. Появляются электронные медицинские паспорта — необходимость во всех этих документах отпадает сама собой. Этот паспорт внешне похож на банковскую карту, человек может его все время носить с собой. Идешь на прием к врачу — даешь ему этот паспорт, он вставляет карту в компьютер, компьютер считывает код с него и входит в электронную базу денных, в которой хранится вся информация о здоровье пациента. Но эта система пока действует только в Израиле…

Осмотр специалистов — это важная, но не единственная часть медосмотра. Любой осмотр начинается и заканчивается в кабинете педиатра. Однако осветить этот аспект так же подробно мы, к сожалению, не можем. И вот почему: во время подготовки материала нас поразила реакция медиков, когда у них спрашивали о том, не могут ли они дать «УЦ» комментарий по теме. Огромное спасибо Николаю Григорьевичу за подробный и исчерпывающий ответ, но, как оказалось, он — единственный, кто при общении с журналистами не оглядывается на чиновников из городского и областного управлений здравоохранения. Все другие врачи просили сначала побеседовать с сотрудниками вышеупомянутых управлений и согласовать вопросы.

Не спорю, некоторые из вопросов были бы неприятны чиновникам (может быть, поэтому мы так и не смогли договориться о встрече с ними?). Это и несвоевременно поступающие в медучреждения вакцины, и обилие ненужной бумажной работы, которую приходится выполнять врачам, помимо прямых обязанностей, и катастрофическая нехватка кадров, создающая очереди под кабинетами и нагружающая оставшихся специалистов сверх всякой меры. Но неужели об этих проблемах нельзя говорить? Нам кажется, о них нужно не просто говорить, о них нужно кричать! И самим чиновникам, и врачам. Кричать на совещаниях, кричать через СМИ, кричать на митингах. Иначе люди, от которых что-то зависит, нас не услышат.

Виктория Барбанова, «УЦ».

Грузин Нодар Беридзе, который хочет объездить на велосипеде все области Украины (кроме восточных и Крыма), посетил Кировоград. «УЦ» побывала на встрече путешественника с журналистами, общественностью и заместителем главы облгосадминистрации Витой Атаманчук.

Нодар Беридзе — представитель программы «Жди меня» в двадцати странах, раньше работал менеджером клиники. («Раньше» — потому что, пока он катается по миру, его уволили с работы.) Нодар фактически реализует идею своего друга, известного велосипедиста и многократного рекордсмена Книги рекордов Гиннесса Джумбера Лежавы, который в прошлом году запланировал велотур по Украине, но внезапно умер от инсульта. Это украинское путешествие Беридзе — уже второе, впервые он поездил по нашей стране в прошлом году. Тогда, как признался велосипедист, организация «хромала», плюс он сам был не очень готов физически.

Идея, которую Нодар несет в массы, незамысловата, но очень сейчас актуальна. Он хочет, чтобы в Украине наступил мир.

— Сегодня нелегкий день для меня — был встречный ветер, — начал свой рассказ путешественник. — Даже воды не успел толком попить, и сразу — столько народу. Но это все пустяки, по сравнению с тем, что в вашей стране стреляют и убивают друг друга. Я еду из Знаменки и там общался с человеком, чей сын в прошлом году погиб… Наверное, я сейчас поставлю свой монолог с ног на голову. Обычно я по шаблону говорю: велотур «За мир!», как это началось, что я сделал и так далее. Грузия прошла то, что вы проходите. Тяжело это. Тяжело. А тяжелее всего то, что еще вчера мы все были друзьями и родственниками, а сегодня находимся по обе стороны фронта. Это катастрофа. Родственные народы… На этой войне одни люди делают деньги, а другие, ни в чем не виновные, погибают. Я это вижу уже второй год. Я же не сумасшедший, чтобы просто так проехать пять тысяч километров по Украине. Я хочу мира и призываю к этому всех таким способом. Уверен, что это вполне возможно. Вот в Европе все друг с другом воевали, а теперь между странами практически нет границ.

Разговориться Нодару не дала Вита Атаманчук. По ее мнению, путешественник должен был бы ездить с более конкретными предложениями.

— Я здесь нахожусь как официальное лицо, — заявила она. — Хочу обратиться к присутствующим здесь: давайте поможем Нодару выработать некие меседжи, с которыми он поедет дальше. Ведь сегодня у нас война, хоть мы и называем ее АТО. Мир, о котором вы говорите, — очень абстрактное понятие…

— Я — исключительно за мир. Я…

— Что должна делать страна, на которую напали? — перебила Нодара Вита Атаманчук. — Все мы за мир.

Нодар несколько растерялся, встретившись с таким напором:

— Если вы думаете, что у меня есть какая-то формула, как сделать так, чтобы был мир… Нет ее. Просто я своим велотуром хочу всех призвать к миру. Махатма Ганди освободил свою страну от империалистов без единого выстрела. Почему сейчас нельзя сделать это? Мы вот на Кавказе не перебили же друг друга, остановились все-таки.

— Шановні друзі! Я все-таки просила б вас створити меседжі, з якими наш гість має їхати далі, — перешла на украинский (а в самом начале встречи Беридзе признался, что «погано розмовляє мовою») Атаманчук. — Журналісти — це ж узагалі креативні люди. Всі ми за мир, але…

Нодар Беридзе тем временем продолжал:

— Я планирую создать велосипедную сотню по маршруту Киев — Минск — Москва — Киев. Старт — двадцать четвертого августа, в День независимости Украины. Пусть нас сопровождают ночные или какие там еще волки, пусть все присоединяются, кто захочет, — это будет самое грандиозное мероприятие за мир в истории человечества, организованное спортсменами…

Переночевав в Кировограде — а у путешественника есть письма от министерства иностранных дел Грузии к местным органам власти с просьбой оказывать всяческое содействие, — Нодар отправился нести идеи мира жителям Кривого Рога. А у побывавшего на встрече с ним корреспондента «УЦ» осталось двоякое впечатление: то ли это была пропаганда, инициированная кем-то из некогда «родственной нам страны», то ли спортсмен искренен в своих намерениях примирить Украину с Россией. Но, как бы там ни было,  мир — это то, что сейчас нужно более всего.

Андрей Лысенко, фото Елены Карпенко, «УЦ».