Рубрика: 30

Археолог Юрий Коваленко (на фото) из города Глухов Сумской области участвует в  гуманитарной миссии «Эвакуация 200», или «Черный тюльпан». Эта миссия  инициирована Всеукраинской общественной организацией «Союз «Народная память»». Цель  — поиск и эксгумация тел украинских военно­служащих, погибших в зоне АТО.

Участники миссии — волонтеры. Они не получают за это деньги, для поездок в зону АТО используют время отпусков, собственные средства и финансовую помощь неравнодушных людей и организаций. Выезжают на передовую, но при этом не имеют статуса участников АТО. Они выполняют работу, которую, как оказалось, кроме них, никто не может делать. А может, не хочет. О сложностях работы  миссионеров нам рассказал  Юрий Коваленко.

— Юрий, принято считать, что волонтеры — это люди, которые помогают военнослужащим в снабжении. У вас другая задача…

— А у  нас в стране третьего не дано: есть военнослужащие, есть волонтеры. Мы работаем под эгидой организации Военно-гражданское сотрудничество. Есть всеукраинская общественная организация «Союз «Народная память»», которая объединила поисковые отряды. У нас есть опыт — мы занимались Первой мировой войной, Второй мировой. Нам сказали: вы близки к этому, этим больше никто не занимался, может, вы возьметесь и за АТО? Мы не отказались.

Я один из руководителей отрядов. Ассоциация наша молодая. В советское время была ассоциация  «Обелиск». С распадом Союза и она распалась, но остались люди, которые создавали эту ассоциацию, входили в нее, и я в ней состоял. Сначала это были «копачи», а наша группа с самого начала была официальной, мы занимались поиском и перезахоронением останков еще с восьмидесятых годов. Несколько лет назад нашли поисковиков и предложили создать новую ассоциацию. В нее вошли те, кто работает в правовом поле, из разных областей.

— Как организована работа  миссии?

— Это несколько мобильных групп, которые выезжают на места, захваченные террористами. Первым было сложно, поскольку никто никого не знал, договоренности были писаны вилами по воде. Со временем пошло, появились наработки, нас узнавали, образовались протоптанные маршруты. Проблем стало меньше, хотя они остались. Надо избежать обстрела, ведь мы работали на передовой, за линией соприкосновения.  Но все знали, где  будут вестись боевые действия, и нас туда старались не пускать. Тем не менее, никто не был застрахован от попадания на минные поля.

Наша главная задача — найти на той стороне погибших бойцов. Дело в том, что на ту сторону, кроме нас, никто не может попасть. Неофициально мы называемся «Черный тюльпан», официально — «Эвакуация 200», и это единственная такая организация, кто бы что ни говорил.

Сначала мы работали по массовой гибели людей в котлах — Иловайск, Саур-Могила. Эти территории мы плотно отрабатывали. Нет ни одного села, в котором мы бы не побывали десятки раз. Сейчас занимаемся и одиночными случаями, и по передовой. Работаем без перерыва. Третьего сентября прошлого года началась работа, и ни на один  день, ни на одну минуту она не прекращалась. Работают группы, которые друг друга меняют. Ротация через 10-12 дней.

В отрядах ребята из Кривого Рога, Днепропетровска, Одессы, Луцка, Киева, Сум. Кто хотел, тот поехал. В ассоциацию входят тысячи, а стабильная группа — сорок человек. Есть люди, пару раз съездившие и отказавшиеся. У кого-то сложности на работе, кто-то морально не смог.

— Как вы выдерживаете?

— Привык.

— Что самое сложное?

— Ничего. Сначала были сложности. Мы работали с очень «жестким» материалом. Была жара, трупы, которые уже полежали, извлечение их из ям. Если вы смотрели какие-то видеоматериалы по Освенциму, расследования зверств фашистов, в некоторых случаях это даже нельзя сравнить с тем, что мы видим сейчас. Этот «нехороший» вид, плюс вокруг постреливают, то есть добавляется опасность войны. На первых порах это вызывало трудности. Бывало, что не договорились, не по той дороге поехали, нас захватили, потом отпустили. Сначала мы ездили без телефонов и документов. Потом, когда более-менее выстроился алгоритм работы, сказали, что без документов нельзя ездить. Нас больше стали знать, но появились другие сложности. Мы стали работать со «свежим» материалом. Тут привыкли к «куклам», которые, извините, уже не воспринимались как люди. А началось другое:  вчера еще человек дышал, стрелял, а сегодня его нет.

— Как вы ищете тела?

— Первых забирали с поля боя, с мест уничтожения колонн. Стояли десятки разбитых машин и танков, а в них — останки людей: сожженные, разорванные. По полям валялись, по дорогам, прикопанные. Если мы приезжали через неделю-две, местные жители кого-то прикапывали в посадке, кого-то в воронки переносили. В блиндажах были завалены мешками.

Наша задача — найти тела и доставить на нашу территорию. Еще очень важно то, что мы первое звено, которое все это видит. Кроме нас, никто. Последующая задача  Вооруженных сил — установить личность, найти родственников. ДНК — не всегда оптимальный вариант. Для нас очень важно внимательно осматривать все вокруг найденного тела. Мы не должны пропустить вещь, которая поможет идентифицировать личность. В большинстве случаев в лицо человека не узнаешь. Телефон, любая бумажечка, записочка — все важно.

Бывало, находили по пятьдесят телефонов, разбитых и разбросанных. Это когда ребята сдавались в плен. И если их брал кто-то внимательный, то он не просто разбивает телефон, но и «симку» ломает. А бывает, что нет. Случается, что машина была взорвана и сгорела, а телефон выбросило волной. И он может быть информацией. Я однажды нашел опаленные огнем  паспорта, идентификационные коды, журналы со списками. Мы отрабатываем видео, которое появляется в Интернете. Это не война сорок первого года, информации много. Находим съемку тех же сепаратистов, которые показывают, как они разбили колонну. А мы по этой колонне работаем, приезжаем на место и сравниваем с видео: кто-то должен лежать там-то, идем туда, находим или не находим.

В районе Дебальцева на возвышенности километра полтора нашли бойца. Несли его на носилках, и мне показалось, что мы там что-то оставили, не заметили. Вернулись. Оказалось, документы, удостоверяющие личность офицера. Но этот офицер оказался живой.

Мы ищем людей, выходивших из мест, которые мы отрабатываем. Я знакомлюсь с ребятами, которые были в боях, они рассказывают, кто куда побежал, кто как погиб. Это помогает идентифицировать тела и даже найти тех, кого мы не нашли.

— Куда вы доставляете тела?

— Отвозим в Днепропетровск. Несколько раз возили в Запорожье. Но 90 процентов — два морга Днепропетровска. Там уже происходит забор ДНК. Если человека долго никто не ищет, тело не держат в холодильнике, а хоронят. В Днепре сейчас около ста человек не идентифицированы и захоронены. Может, кто-то не подал заявку, не сдал ДНК. Есть случаи, когда родителям говорят, что сына видели в плену, и они даже не думают сдавать ДНК. Хотя на самом деле в плену его нет. Мы контактируем с теми, кто занимается обменом пленных, и владеем информацией.

— Как на вас реагирует та сторона?

— Вначале было проблематично, постреливали и вокруг, и над головой. А потом все выровнялось. В любой войне есть мертвые, пленные. Если есть какая-то схема, в ней заинтересованы обе стороны. Когда нам дают возможность забирать, в ответ приобретают такую же возможность.

Дело в том, что часто мы не знаем, кто будет в яме. Взорвался танк, и в яме находились тела наших бойцов и сепаратиста. Бывало, что та сторона говорила: там две могилы, в одной наш, а в другой ваш, забирайте. Выкапываем, там георгиевская ленточка. Все понятно. Звоним в центр: что делать? Говорят, чтоб везли в Донецк. Мы его везем в донецкий морг. В принципе они понимают, что мы для них не то что пользу приносим, но не представляем угрозы. С нами они не воюют. Наш статус я сравниваю со статусом парламентера, который идет на ту сторону с белым флагом. Он понимает, что защищен конвенцией, но не знает, кто на него смотрит и во что — в бинокль или в прицел.

— Вы видите происходящее изнутри. При каких условиях все это закончится?

— Это вопрос к Президенту. Я понимаю, почему вы спрашиваете, мне часто задают этот вопрос, когда я приезжаю оттуда. Когда это все закончится? Ребята, я вижу то, что я вижу. Я видел разных людей. Даже разные села — украиноязычные и русскоязычные. Люди по-разному настроены. Однозначно ничего нельзя сказать.

— Поисковые работы по Второй мировой приостановлены?

— Если экспедиции были запланированы раньше, они проходят. Поисковики работают. Я сейчас жду документацию по лагерю военнопленных, и мы будем делать крупномасштабную экспедицию. Хочу подключить студентов. Предполагается, что надо будет поднимать от нескольких десятков до нескольких сот человек. Разведку мы уже провели и нашли то, что надо будет раскапывать и эксгумировать.

— Говорят, что война не закончится, пока не похоронен последний солдат. Когда в таком случае закончится АТО?

— Мне кажется, все только начинается…

— Пессимистично.

— Во всяком случае, правда. Я вижу технику, которая идет. Если Россия столько техники нагнала, они что, зря бензин переводили? Кто ее будет назад тащить? Не скажу, что воевать будут до победного конца, но наши не намерены отступать. И почему мы должны отступать на своей территории? И Путин не захочет ударить в грязь лицом. Мы, по большому счету, за всю Европу подписались. Сейчас снова наблюдается обострение на линии фронта.

— Хотелось бы услышать от вас что-то обнадеживающее.

— Но у нас и тема разговора не оптимистичная. Обращаюсь к людям, чьи близкие пропали без вести. Обязательно зайдите на сайт Союза «Народная память», оставьте там заявку. Если будете искать собственными силами, можете попасть на аферистов, которых развелось очень много. Они так выстраивают свою деятельность, что не вызывают сомнения. Главная задача афериста — убедить в том, что человек в плену. Родные начинают куда-то перечислять деньги. И это, заметьте,  не сепаратистские аферисты. Они пользуются тем, что люди цепляются за любую соломинку.

Если есть без вести пропавшие, если их безрезультатно ищут в течение месяца-двух, найти их среди живых маловероятно. Единственная надежда может быть на то, что они где-то прячутся, боясь ответственности. Но такие наверняка уже нашли возможность связаться с родственниками. А в девяноста девяти случаях давно пропавшие — уже погибшие и лежат в безымянных могилах. Недавно я вывозил парня родом с Кировоградщины. Фамилию назвать не могу. Скоро вы узнаете и попрощаетесь с ним.

P.S. Во время подготовки этого материала стало известно, что миссия «Эвкуация-200» приостановлена.  Об этом заявил глава правления ВОО «Союз «Народная память»» Ярослав Жилкин. Причина — нехватка средств. «Сотни населенных пунктов и локаций, сотни тысяч километров, намотанных на колеса… 609 тел и фрагментов, разысканных и вывезенных с территории АТО. И все это без участия государства!» — заявил Ярослав Жилкин и добавил: «В общем, дело не в деньгах! Дело в том, что на мертвых особенно не пропиаришься. (Ну, не будешь же ты встречать мешки с телами на «нулевке» под камеры? Не поймут ведь. Другое дело пленные, можно в кабинет их пригласить, родственников позвать — картина маслом!) А тут… Да и электорат из мертвых уже никакой… Так чего ж, спрашивается, заморачиваться?

Так что, дорогие близкие пропавших и погибших, никому они не нужны! Кроме нас с вами»…

Подготовила Елена Никитина, «УЦ».

«Практически все лидеры государства с момента обретения независимости тем или иным образом грабили народ Украины или способствовали такому грабежу».

Как вы считаете, кому принадлежат эти слова? Степану Хмаре? Наталье Витренко? Не угадали. Заместителю госсекретаря США Виктории Нуланд! Вот спасибо, Вика, глаза нам открыли, а то мы — ни сном ни духом. Думали, нашей страной ангелы во плоти управляли, а тут вот оно что, оказывается. Другой вопрос, что этим госпожа Нуланд хотела сказать нынешним лидерам Украины?

Ответ на этот вопрос точно знает Арсений Яценюк, недавно встретившийся с патроном Нуланд — вице-президентом США Джо Байденом. Поскольку наш премьер хорошо владеет английским, то, видимо, правильно понял слова старого Джо о том, что, во-первых, времени у вас, Арсений, на реформирование государства и борьбу с коррупцией практически не осталось. И во-вторых, Now you have to put people in jail, что в вольном переводе означает: «Сеня, хватит болтать, пора сажать».

Это Байден так «деликатничал» на открытой части встречи с Яценюком и Яресько, а что было сказано в закрытом их общении, нам остается только догадываться — после окончания воспитательной беседы некурящий Арсений закурил прямо на улице.

Судя по всему, американцы жестко вправляют нашим лидерам мозги. Да и в Европе, особенно после событий в Мукачево, уже никто не стесняется в выражениях относительно отсутствия реальных перемен в Украине. Наша страна перестала быть любимым ребенком западной демократии. Теперь мы скорее похожи на инфантильного, ленивого и безмерно болтливого молодого человека. Такому даже родители дают деньги с отвращением, знают: уйдут, как вода в песок.

У нас по-прежнему в ходу две политики — для внешнего и внутреннего употребления. Это работало полвека назад. Теперь каждое слово, сказанное в Вашингтоне, Берлине или Москве, без всяких фильтров доходит до любого украинца. И наоборот: каждый скандал в Киеве, Кировограде или Мукачево оказывается как на ладони перед всем миром. Врать и утаивать правду бессмысленно, а действовать честно, быстро и обдуманно мы еще не умеем, да и не очень-то хотим.

Многие из нас смотрят на мир сквозь две пары очков: первые — советские, черно-белые. В них видишь вокруг одних врагов, которые хотят втянуть тебя в военный блок, поработить, нашпиговать ядерными ракетами, скупить землю, воду и воздух. Вторые очки — ура-патриотические, сине-желтые. В них сразу видно, кто «зрадник», а кто нет. В них удобно раскрашивать мосты, переступая через ямы в асфальте. В этих очках, глядя на политика или чиновника в вышиванке, никогда не придет в голову, что перед тобой обычный ворюга и пустобрех. Снимая одну пару очков, мы остаемся в другой. А снять обе никак нельзя — начинает сильно болеть голова. Думаю, догадываетесь от чего…

Люди, пора понять, мы никому, кроме нас самих, не нужны на этой планете. Мировое сообщество вполне может существовать без Украины, как обходится без Северной Кореи. Это мы должны стремиться стать частью глобального сообщества, сохранив свою идентичность, а не вернуться обратно, в «одну шестую часть суши».

Ну и напоследок. Видео из Верховной Рады, где наши «баритоны» состязались в исполнении гимна, посмотрело в Интернете совсем мало людей. Куда меньше, чем общение Ангелы Меркель с палестинской девочкой. Мир теряет к нам интерес, они смотрят другие шоу…

Ефим Мармер, «УЦ».

Принятый в целом на прошлой неделе закон о местных выборах, которого так долго ждали «большевики», на деле обещает очень мало принципиально нового и имеет мало общего с вожделенными открытыми списками. Мало того, по мнению не кого-нибудь, а замглавы Центральной избирательной комиссии, документ практически один в один «слизан» у… северного соседа, законодательно признанного у нас государством-агрессором!

Впрочем, одно нововведение там присутствует объективно полезное — с учетом кировоградского, и не только, опыта. Выборы мэров в городах с населением больше 90 тысяч человек в Украине все-таки будут проходить по условно президентской системе абсолютного большинства. То есть либо больше половины голосовавших — за одного кандидата в первом туре, либо двое лидеров выходят во второй тур. Если бы это приняли на девять лет раньше, то головой нашего областного центра вряд ли стал бы коммунист Пузаков, за которого проголосовало около 3,5% всего населения Кировограда — чуть больше 8 тысяч человек — и при котором разграбление городской земли, кройка скверов и парков достигли небывалых доселе масштабов. Да и Леня-Космос вряд ли стал бы мэром столицы хоть один раз, если бы избиратели пришли на второй тур и увидели его фамилию в финальном бюллетене забега.

Как это работает

В чисто прикладной плоскости для избирателя выборы в октябре этого года будут отличаться от выборов в 2010 году лишь тем, что вместо двух бюллетеней для каждого совета будет один. Для советов сел, поселков, объединенных сельских и поселковых общин (если кто-то все-таки объединится) остается «чистая» мажоритарка. Избиратели голосуют за кандидатов в одномандатных округах, которых на территории столько, сколько мест в сельсовете (поссовете, совете общины). В бюллетенях для выборов городских, районных и областных советов слева будет написана фамилия кандидата, а справа — название партии, которую он представляет. Голосуем, таким образом, одновременно и за кандидата, и за партию. Кандидатов от каждой из них будет столько, сколько депутатов в местном совете, по одному в каждом из округов, на которые поделены город, район или область. Каждая партия наберет столько, сколько проголосуют за кандидатов от нее.

Главная новость для избираемых — всех, кому не терпится брать штурвал в свои руки, менять систему и т.д. или просто решать собственные шкурные вопросы, состоит в том, что им для этого придется играть в составе одной из всеукраинских или региональных команд. Самовыдвижения больше нет, есть реализация конституционного права быть избранным через инструмент политических партий.

Думается, как раз сейчас представители поголовно всех, старых и новых местных элит и кланов, стремящихся получить или сохранить контроль на местах, находятся в лихорадочном поиске партийных организаций, которые готовы выдвинуть их в качестве кандидатов. Партии, в свою очередь, ищут ярких, популярных, просто денежных и пока «ничейных» региональных лидеров, которые смогут потянуть партийный паровоз локомотивом личного рейтинга или кошелька. Создавать новые партии поздно — к выборам будут допущены только зарегистрированные или переименованные до момента вступления закона в силу. Возможно, кто-то успеет вскочить на подножку уходящего поезда за время, которое понадобится спикеру и Президенту, чтобы этот закон подписать, — на момент сдачи статьи этого еще не произошло. Впрочем, учитывая особенности прохождения любых регистрационных процедур в нашей стране, по-прежнему в Украине быстро только кошки родятся.

Теперь о плохом

Плохого на самом деле немало, отметим самое кричащее. Чуть не главной целью принятия новой избирательной системы называли усечение подкупа избирателей, которым, что греха таить, во все времена очень страдала мажоритарка по-украински. При этом в селах, где такой подкуп — явление гораздо более грубо выраженное и поголовное, чем где-либо, оставлена «чистая» мажоритарная система. Снимают ли вопрос подкупа избирателей новые правила для городов, районов и областей? Вряд ли. Что мешает «сеять гречку» на округах не мажоритарщику, а единственному привязанному к округу кандидату от партии, что вообще в принципе отличает его от мажоритарщика, который у нас и так от партий ходил уже на выборы? Да ничего абсолютно.

По этому поводу высказались уже многие, но ярче всех — Андрей Магера, зампредседателя ЦИК. Он, к слову, был одним из тех двоих членов центральной комиссии, кто категорически не был согласен с победой Януковича во втором туре выборов 2004 года.

— Забавно получилось сегодня. Депутаты коалиции с проевропейским выбором Украины радуются как малые дети, что сегодня протянули в Верховной Раде закон о местных выборах, который фактически применялся на выборах в законодательное собрание Санкт-Петербурга 2011 года. Российские эксперты уже писали о массовом подкупе избирателей на территориальных округах в Питере… Для наших депутатов нет прогрессивного опыта Польши, Латвии или Финляндии. Им милее опыт России. Неужели наш народ после Революции Достоинства заслужил получить от Верховной Рады «подарок» в виде секондхэндового, импортированного из России, закона о выборах?! Стыдоба, да и только, — в частности, написал замглавы ЦИК.

Добавить можно еще многое. Например, из-за 5-процентного проходного барьера для партий и запрета на участие для партийных блоков торчат плохо скрываемые уши интереса всех без исключения парламентских сил. Смогут какие угодно «новые люди», которые «как воздух нужны сегодня у власти украинскому государству», за три оставшихся месяца заявить о себе, наработать не то что поддержку, хотя бы узнаваемость, необходимую для того, чтобы приблизиться к столь высокому избирательному порогу, если у них к тому же отнять возможность объединять силы в составе блоков? Немыслимо. Особенно если речь не о денежных мешках, которых у нас и так у власти хватает за глаза.

В целом новый закон страдает всеми болезнями госбюджета на текущий год — принимался он «с колес», вариант законопроекта, представленный ко второму чтению, перекраивался на ходу. На выходе снова имеем ситуацию, когда даже голосовавшие «за» не знают до конца, что же в итоге получилось. Одна из фракций коалиции, к примеру, на следующий день после голосования — уж не знаем, насколько искренне, — обратилась к руководству парламента с требованием о расследовании. В частности, того факта, что, дословно, «вместо уменьшения депутатов местных советов, за которое мы вчера проголосовали, на сайте ВР выставлена информация об их увеличении, даже по сравнению с тем раздутым количеством депутатов советов, что есть сегодня». Напомним, когда документ принимался в первом чтении, его нормы предполагали уменьшение количества мест в советах чуть не вдвое. Зачем, например, Кировограду аж 75 избранников в горсовете — подряды на ремонт дорог делить? Земли-то не осталось уже свободной…

Многие сходятся во мнении, что с приставкой «евро» у нового украинского закона о местных выборах — лишь вывеска, и в целом он, опять же, очень напоминает современную действительность, в которой к разрушающимся памятникам архитектутры приделывают бутафорские, по сути, фасады-новоделы, чтобы не так страшно было с улицы смотреть. Функцию именно такого фасада для туристов из цивилизованных стран, похоже, выполняет принятая норма о гендерной квоте — среди кандидатов в депутаты от политических партий должно быть не менее 30% женщин. Кто и как это будет считать, что будет тем, у кого найдут недочет, правда, сказать пока сложно…

Андрей Трубачев, «УЦ».

В конце прошлой недели глава областной администрации Сергей Кузьменко с рабочим визитом (не забыв прихватить с собой журналистов) посетил Новоукраинский район. Забегая наперед, скажем, что посмотреть было на что. Агропромышленные предприятия, которые удалось посетить, активно внедряют новые технологии, что, в свою очередь, приносит неплохие дивиденды.

Ивановка

Первой остановкой нашего турне по району была Ивановка. Вот, казалось бы, — самое обычное название населенного пункта. Подобные Ивановки есть в каждом районе и, безусловно, в каждой области. Однако для Новоукраинского района это село знаковое, потому что продвинутое во всех сферах. Во-первых, именно здесь расположено одно из тех хозяйств, которое и прославляет всю территорию, — фермерское предприятие «Омельяненко», которым бессменно руководит Сергей Омельяненко. В начале девяностых Сергей Борисович посетил США и поднабрался там хорошего фермерского опыта. Вернувшись в родное село и возглавив хозяйство, он начал внедрять свой американский опыт. Сейчас ФХ имеет на балансе 5,2 тысячи га земли. Специализируется на выращивании зерновых и технических культур. Приоритетным направлением работы является выращивание кукурузы. В новом административном здании фермерского хозяйства действует альтернативная энергосберегающая система отопления — тепловой насос, который путем использования естественной разницы в температуре окружающей среды и почвы позволяет экономно обогревать помещение, а летом осуществлять его кондиционирование. Сергей Омельяненко также продемонстрировал современную солнечную наземную электростанцию. Это первая построенная в области солнечная электростанция. Здесь установлено более 5 тысяч солнечных модулей мощностью 250 Вт каждый. А общая мощность электростанции составляет около 1,4 МВт. Станция соединена с общей электросетью, куда отдает произведенную днем электрическую энергию. Этот проект отличается от всех ранее построенных в Украине тем, что при его реализации впервые внедрена уникальная система управления режимами работы солнечной электростанции, а также динамическая система слежения за солнцем. Благодаря активной системе управления и на основании показаний автоматических датчиков освещенности солнечные панели можно ориентировать в пространстве, а также избегать повреждений оборудования при сильном ветре. А еще в хозяйстве Омельяненко ведется строительство нового, более вместительного, элеватора на 30 тысяч тонн.

По словам главы Ивановского сельского совета Тамары Дорошенко, тут сложилась хорошая команда из местных аграриев. Да и сельский глава не ждет помощи, а вместе с помощниками разрабатывают проекты и участвуют с ними в конкурсах. Несколько уже выиграли. Благодаря им на территории сельсовета отремонтированы фельдшерский пункт, клуб, библиотека, вечером в селе горит свет.

Гусарское урочище

Следующий пункт нашей поездки — лечебно-профилактический санаторий «Гусарское урочище», расположенный на территории ухоженной парковой зоны, рядом с селом Поддубное. Конечно, о его существовании на Кировоградщине знают все. Специализацией санатория являются лечение и профилактика болезней сердечно-сосудистой системы, опорно-двигательного аппарата, органов дыхания, заболеваний почек и желудочно-кишечного тракта. Насколько действенно здешнее лечение, свидетельствует один интересный факт. Во время визита в санаторий группы журналистов выяснилось, что здесь поправляют здоровье не только жители нашей и соседних областей. Нам удалось найти и жителя (внимание!) Карпатского края. Выходит, его не прельстили свои курорты, а больше по вкусу пришлась целебная вода наших широт. Да и стоимость лечения здесь довольно демократичная.

Ивановцы

Третьей точкой нашего маршрута были Ивановцы. Правда, сам населенный пункт мы видели мельком — сразу отправились на поля ООО «Рассвет», руководителем которого является Николай Макодзеба. Здесь тоже пришлось удивиться качеству и особенностям ведения хозяйства. Предприятие специализируется на выращивании зерновых и технических культур. Между прочим, в прошлом году урожайность зерновых культур в среднем составляла 67,3 ц с 1 га. С учетом того, что в области средняя урожайность почти в 2 раза меньше, это очень высокий показатель. Урожайность пшеницы в этом году уже сейчас составляет 70 ц с 1 га.

Самое сильное впечатление оставило поле гречихи — все в цвету, окутано пчелами и медовым запахом. Николай Макодзеба рассчитывает на 250 тонн урожая гречихи, этого хватит на всю область. Особую гордость у агрария вызывают гибридные сорта кукурузы и подсолнечника, поля  с этими культурами он демонстрировал главе области и представителям СМИ.

Перед возвращением

Уже на финише рабочей поездки, подводя ее итоги, Сергей Кузьменко заметил, что руководители агропредприятий Сергей Омельяненко и Николай Мако­дзеба — лидеры в своем регионе и примеры современных аграриев. «Они понимают, что такое сельское хозяйство, что такое новейшие технологии. Они знают, как получить максимальный результат на своих предприятиях. Это абсолютно четко трансформируется в тот уровень жизни, который должен быть. Мы говорим о необходимости повышения заработных плат в сельскохозяйственной отрасли, ее размер должен быть в пределах 4 тысяч гривен. На предприятиях Омельяненко и Макодзебы этот уровень уже достигнут, и не сегодня-вчера, а с начала года», — подчеркнул Сергей Кузьменко.

Руслан Худояров, «УЦ», фото автора.

16 июня кировоградец  Сергей Филиппов выехал из Киева на окружную дорогу и остановил машину, которая ехала в сторону Чернигова. Так началась его жизнь «в дороге» — почти по Джеку Керуаку. Автостопом, ночуя у людей, которых нашел на сайте каучсерфинга (о том, что это такое, — ниже) через Гомель, Псков, Санкт-Петербург и Рабочеостровск он доехал до Соловецких островов, а потом вернулся назад — уже через Великий Новгород и Москву.

Многие кировоградцы и киевляне следили за передвижениями Сергея. Дело в том, что, отправляясь в путешествие, Сергей Филиппов попросил через соцсети помочь ему снаряжением и деньгами.  Говорит, что собрал 3100  гривен, и этой суммы хватило на двадцатидневное путешествие длиной почти в пять тысяч километров. Но главное, по словам Сергея, — не деньги, а то, что каждый, кто помог ему осуществить мечту съездить на Соловецкие острова, потом следил за его перемещениями в соцсетях. Это такая новая фишка — вроде открыток с видами, которые «король битников» Керуак посылал друзьям, только в реальном времени. Открываешь страничку Сергея и читаешь, что сегодня, мол, в Пскове познакомился с тем-то, сходил туда-то, и сам как будто путешествуешь.

В прошлую субботу Сергей Филиппов подробно рассказал о своем путешествии кировоградским журналистам.

В дороге

Почему Соловки?

— Это очень интересный вопрос, но ответить на него сложно, — говорит Сергей. — Это не самое драйвовое путешествие, конечно. Но мне кажется, что Вселенная сама куда-то направляет нас. Вы видели фильм  «Остров»? Когда я смотрел на эти пейзажи, то понимал: мне надо туда, я должен побывать там.

— У автостопщиков есть фраза: «твой водитель где-то в пути, надо его дождаться», — рассказывает Сергей. — Свою первую машину я ждал около 40 минут. Парень, который ехал на рыбалку, подкинул меня до Черниговской области. Он недавно вернулся из АТО и жаловался, что никак не может привык­нуть к нормальной жизни. Когда я рассказал ему, что еду на Соловки, он загорелся этой идеей. Говорит, сам думал отправиться с женой в какое-то длинное и сложное  путешествие.

Дальше Сергея  вез белорус, который ездил в Чернигов за продуктами. Сергей говорит, что украинские пограничники осматривали его вещи (а сколько там вещей у автостопщика!) неприлично долго, заглядывали в каждый кармашек рюкзака, что-то искали. Хозяину машины, которого почти не досматривали, пришлось довольно долго его ждать. Но он не обиделся, даже подбросил денег, объяснив, что с обменом валюты в Беларуси большие проблемы.

— Бытует мнение, что помогают на дорогах только простые люди, — рассказывает Сергей. — Это не так. Наоборот. Останавливаются чаще дорогие иномарки и фуры. Правда, один раз меня подвезли ребята на «Жигулях», но они потом спросили, нет ли у меня на пиво, хотя по дороге я им объяснял, что путешествую бесплатно.

В первый день Сергей добрался автостопом до Гомеля, где его уже ждала пара каучсерферов. Каучсерфинг — это всемирная сеть гостеприимства. Люди из разных городов и стран предлагают путешественникам остановиться у них бесплатно. Единственная валюта — интересный разговор с приятным человеком. Что они имеют с этого? Во-первых, потом, отправляясь в путешествие, они могут сами воспользоваться гостеприимством собратьев по серфингу. А во-вторых, новые знакомства, общение с разными людьми из разных стран. Да и сам путешественник, воспользовавшись каучсерфингом, может не просто осмотреть достопримечательности, а сразу погрузиться в среду, увидеть душу города.  Так Сергей рассказал, что гомельские каучсерферы оказались белорусскими националистами, которые говорили только по-белорусски и называли себя не белорусами, а литвинами. Сергей говорит, что общаться было очень интересно, тем более что он говорил по-украински, и они прислушивались друг к другу, к каким-то нюансам  близких и понятных языков.

— Белоруссия — очень фасадная страна, — говорит путешественник. — Дороги идеальные, все очень чисто и аккуратно. Если в России все ремонтируется, строится, то в Белоруссии все уже отремонтировано и построено.

Сергей Филиппов — журналист-фрилансер. И, слушая его рассказ, мы все ждали каких-то выводов, обобщений, которые так любят наши коллеги. Но Сергей, скорее, репортер. Его рассказ — короткие зарисовки о разных людях:

— О, это был самый интересный водитель! Он был интересен своей полной неадекватностью. Он ненавидел евреев, ненавидел Украину, считал, что все беды Украины от того, что в ней правят евреи, а Путин, мол, проверяет всех, чтобы крещеные были. При этом в мой адрес он никакой агрессии не проявлял. Разве что это был единственный человек, который спросил меня, как это я с таким зрением (Сергей — инвалид по зрению. — Авт.) поехал  в такое путешествие. Другие вообще не обращали внимания. Он верующий христианин, всю дорогу рассуждал о Священном Писании, молился, но при этом употреблял столько матерных слов! Я не могу привести пример, потому что тут камеры и дети, но, поверьте, эта смесь из матов и молитв звучала очень экзотично.

Или:

— В Пскове я познакомился с Демиром Фазилиным. Он тоже автостопщик, мусульманин. Он рассказал,  что сейчас начинается Рамадан, — есть можно только после наступления темноты. Но в Пскове-то белые ночи! Темнота не наступает. Говорит: им разрешено ориентироваться на время, когда темнеет в Москве.

Однако одно обобщение все-таки сделал:

— Говорят, что в России все зомбированы пропагандой, ненавидят украинцев. Это не так, или мне просто везло на адекватных людей. Вообще показалось, что, чем дальше от украинской границы, тем адекватнее люди воспринимают действительность. А что касается зомбирования, то это очень хорошо в придорожных кафешках видно. У нас, если в кафе работает телевизор с бегущей строкой, на него никто не смотрит. Переезжаешь границу и видишь: все посетители кафе смотрят на экран, а если и говорят о чем-то, то только о том, что показывают. Страшно.

Следующей остановкой после Пскова был Питер. Сергей решил там задержаться на два дня:

— В Питере очень сложно было найти жилье. Там  много туристов, тем более я попал туда на выходные, как раз там проходил фестиваль «Алые паруса». Белые ночи, жизнь ночью такая же интенсивная, как и днем, все гуляют, в парках концерты и т.п Я остановился в уникальном месте. Это такой двухэтажный деревянный дом на окраине, где только постоянных жильцов человек пятнадцать, и они постоянно принимают каучсерферов со всего мира. Такая хипповская коммуна.

После Питера — Петрозаводск. Сергей говорит, что почти не задержался в Карелии, хотя очень хотелось. Зато по дороге увидел, что такое российская глубинка, — контраст с Питером огромный. Совсем рядом, в Ленинградской области,  стоят необработанные поля, мертвые села прямо вдоль трассы,  все водители рассказывают, что люди в селах очень много пьют и даже как будто гордятся, что сами-то они  трезвые.

В Карелии, по словам путешественника, очень много красивых деревянных домов и   бараков, в которых люди живут не временно, а  всю жизнь. А еще много переселенцев с Донбасса, которых местные жители не любят, говорят, им дали жилье, работу, а работать они не хотят.

Место, где не запирают дверей

Кемь — последний пункт на материке, «ворота в ад», как писал Солженицын. Сегодня это, конечно, не ворота в ад, а монастырь, церквушка на берегу, бескрайнее холодное Белое море.  Кстати, церквушка на берегу из фильма «Остров» — совсем не церквушка, а аккуратный финский домик, который для съемок переделали в убогую полуразрушенную церковь. Сергей говорит, что сегодня в эту «церковь» все время ломятся туристы, это очень не нравится монаху Виктору, который живет в домике. Виктор, кстати, пожаловался  Сергею, что Соловки — не самое суровое место для монахов, ему, мол, на Кольский полуостров хочется, где вечная мерзлота и вообще никакой растительности.

Впрочем, по словам Сергея Филиппова, летом Соловецкие острова — скорее рай, чем ад. Температура 13-15 градусов, церкви, скиты, монастыри, непривычная для нас, но буйная растительность.  Сергей показал фотографии Соловецкого ботанического сада: сибирские и северные растения — у нас таких не увидишь. А еще — тюльпаны! Тысячи тюльпанов, которые как раз сейчас цветут на Соловках.

Каучсерферов на Соловках нет (как нет их, например, в Железном Порту) — летом на архипелаг приезжают миллионы туристов и паломников. Все гостиницы забиты, самое аскетичное жилье — комната в доме с удобствами на улице — стоит, по нашим меркам, очень недешево, 240 грн. с человека. Зато для автостопщика Соловки — рай.

— Первая же машина, которая будет ехать, обязательно остановится, — говорит Сергей. — Там,  возле Полярного круга, взаимовыручка — совершенно естественная вещь. Там никто не пройдет мимо, если кому-то нужна помощь. А еще там не закрывают двери. Вообще нет замка на дверях! Хозяйка не могла понять, почему это меня волнует, говорит: хочешь — шваброй подопри.

Сергей много рассказывал о Соловецких островах, где он пробыл шесть дней. Но в основном об атмосфере этого места, которое, по его словам, очищает душу. Правда, заметил одну деталь: на архипелаге нет украинских памятников.

—  Я со школы знаю, что Соловки — это Расстрелянное Возрождение. Все это знают. Для россиян там другая история — они связывают Соловецкие острова в первую очередь с уничтожением духовенства, о нашем Расстрелянном Возрождении им неизвестно.

На первый взгляд, путешествовать  автостопом и останавливаться у каучсерферов — прекрасная идея для бюджетного туризма. Но, наверное, для этого нужно иметь особый взгляд на жизнь. Мы уже писали, что Сергей — репортер. Не по профессии, а по складу характера. Ему интересны люди — абсолютно все, даже неадекватный верующий антисемит. Его города — это не достопримечательности, а хипповские коммуны, бараки, сирень, которая цветет в Петрозаводске, случайные предметы, замеченные из окна автомобиля. Чтобы так путешествовать, надо иметь талант.

Сергей Филиппов планирует написать о своем путешествии небольшую книгу и разместить ее в соцсетях. А еще съездить автостопом в Грузию, Армению, Азербайджан. Вообще сложилось впечатление, что такие путешествия с подробными отчетами в соцсетях станут теперь его профессией. И это прекрасно. Я с нетерпением буду ждать следующего его путешествия, потому что сама никогда не решусь прожить двадцать дней среди чужих незнакомых людей, слушая их монологи. А если и решусь, то точно не буду считать это отдыхом…

Ольга Степанова, «УЦ». Фото Сергея Филиппова.