Рубрика: 42

Определяться, за кого будешь голосовать 26 октября, нужно сейчас — через неделю уже поздно. Делать это непосредственно накануне дня «В» все равно что выбирать себе невесту из ряда девушек в белоснежных платьях прямо на ступеньках ЗАГСа.

Который раз мы голосуем за время независимости Украины — я уже сбился со счета. Но каждый раз это тот еще ребус. Это наша с вами общая беда, уважаемые думающие читатели, наше горе от ума.

Итак, нет сомнений, что выборы-2014 — это очередной судьбоносный этап страны. Как и все предыдущие волеизъявления. Поэтому — ничего нового. И, конечно, не следует ждать молниеносных перемен в нашей жизни утром следующего дня. Более того, мы вряд ли их дождемся даже через год-два. И это нормально: быстро только кошки родятся. Ведь на самом деле мы голосуем не за свое будущее, а за прошлое наших внуков. Не поняли? Прочтите еше раз, подумайте и почувствуйте разницу. Для тех, кто понял: ради внуков — стОит!

Не волнуйтесь, нас обманули еще до выборов. Обещали честную пропорциональную систему с открытыми списками, а вместо нее оставили старую — жульническую и непрозрачную. Можно, конечно, обидеться и остаться 26 октября дома, но мы же договорились — ради внуков… Поэтому теперь у нас есть только один выход: быть не глупее тех, кого выбираем. А это, ей-богу, не сложно. Ведь все хитрые придумки кандидатов для нас — открытая книга. Практически любой избиратель может работать политтехнологом, особенно за ту зарплату, которую выбрасывают на ветер потенциальные народные избранники. Но поскольку все — умные, то выбор нам предстоит не простой.

Начнем с партий. Читать программы бессмысленно, слушать выступления лидеров уже тошно, вестись на политическую рекламу — не уважать себя. Тем, кто не определился, предлагаю простой метод. Остановите свой выбор на нескольких партиях, которые как минимум не вызывают у вас негативной реакции. Затем попробуйте назвать по пять человек из их списков. Не можете? Тогда по четыре или даже по три. Получилось? А теперь посмотрите еще раз на фамилии самой знакомой вам партии — вы хотите, чтобы эти люди были в парламенте? Если да — это ваш выбор. Нет — переходите к следующей партии и ее пятерке или тройке. Главное — ни в коем случае не останавливайтесь на партии, в списке которой вы знаете только одного человека — ее лидера.

С мажоритарщиками сложнее. Но и тут выбор есть всегда. Даже если вы взяли деньги, даже если железно пообещали квартальной или начальнику. Но не только поэтому. Идеальных кандидатов не существует, и, по сути, мы всегда выбираем из двух зол. Самый привычный способ — выбрать меньшее из них. Это мы уже пробовали, результат, мягко говоря, никакой. Даже малое зло, помноженное на 225, дает кумулятивно-негативный эффект. На нормальном языке это означает: парламент, который по факту является моральным уродом. То есть нынешний.

Есть еще английский вариант: из двух зол не выбирать ни одного. Такой расклад позволяет сохранить уважение к себе. Если, конечно, не задумываться о том, что выбор за вас сделают другие. А вот еще один метод, вполне имеющий право на жизнь: из двух зол выбрать более симпатичное. Гарантий, естественно, никаких, но мы же зачастую именно таким способом выбираем себе спутника жизни, и по большей части удачно.

Ну и наконец способ моего любимого Жванецкого: «Из двух зол я выбираю то, какое раньше не пробовал». Лично я последую совету мудрого человека. А вы решайте сами — это же ваш выбор.

Ефим Мармер, «УЦ».

Представление Сергея Кузьменко на должность главы Кировоградской ОГА соответствовало всем требованиям театрального представления. Были экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка и постпозиция. Был даже пролог. В общем, сюжетец еще тот…

А прологом оказался секрет полишинеля: о том, что в Кировоград приехал заместитель главы Администрации Президента Геннадий Зубко, знал, наверное, весь город, но новость эта передавалась из уст в уста под грифом «совершенно секретно». Объясняли, что об этом должны знать только «свои». Своих оказалось довольно много – от официально приглашенных до тех, кого в здание облгосадминистрации поначалу не пускали.

С боем, в полном смысле слова, прорвались в ОГА представители кировоградской Самообороны Майдана. Рассказывали, что на входе была потасовка между ними и правоохранителями, и даже кому-то из особо активных подбили глаз. К слову, правоохранителей – милиционеров и представителей «Беркута» – в помещении было солидное количество. На это указал и зам главы АП: «Учитывая такое количество милиции, можно утверждать, что в Кировограде нет диалога».

Диалог имелся в виду между новым губернатором с его сторонниками и противниками. Сторонников было гораздо больше, чем противников. Перед тем как в зал вошли Зубко и Кузьменко, активисты Майдана попытались воззвать к революционной совести присутствующих в зале – начальников управлений, депутатов разных уровней и глав районных РГА. Зал не стал безропотно слушать. С мест раздались выкрики «Хватит!», «Дайте нам работать!», «Митингуйте в другом месте!» и так далее. Активнее всех были Вадим Волканов и Александр Корнюша. Они настоятельно требовали, чтобы митингующие шли домой или «не опоздали получить расчет за митинг».

Когда в зал наконец вошли губернатор и зам главы АП, зал встал и приветствовал вошедших аплодисментами. Майдановцы кричали «Ганьба!». Геннадий Зубко сказал с трибуны, что во времена прошлой власти был в оппозиции, на Майдане находился с первого до последнего дня, поэтому имеет право обращаться к обеим сторонам конфликта. «Если мы не найдем общий язык – будущего у нас нет», – сказал Зубко, призвав к «общему диалогу».

Слово попросил представитель третьего полка спецназа. Для человека в форме майдановцы освободили трибуну, которая сразу же была окружена плотным кольцом. Военный просил помощи для ребят, находящихся в госпитале, и заметил: «Кто хочет воевать – берите автоматы и отправляйтесь в АТО». В ответ активисты Майдана вытолкали его с трибуны, сопровождая свои действия оскорбительными словами в адрес спецназовца, обвинив его в продажности новому губернатору.

Геннадий Зубко отметил, что в зале происходит выяснение отношений, не имеющее отношения к выходу страны из кризиса. «Мы хотим всех объединить, а в Кировограде нет единства. К сожалению, Кировоградщина в 2012 году не дала ни одного депутата в оппозицию… Найдите путь, чтобы понять друг друга», – просил Зубко. Кроме этого сказал, что лично занимался вопросом Кузьменко, тщательно изучил его биографию, считает, что новому губернатору надо дать кредит доверия сроком на 60 дней.

Его обращение к залу неоднократно прерывалось выступающими с оппозиционной к губернатору стороны. Каждый из них, представляясь, говорил, что является кандидатом в народные депутаты – то ли по мажоритарке, то ли по списку. Этот факт возмутил Зубко, который посоветовал им для агитации выбрать другую ситуацию и другую аудиторию. Был момент, когда он едва себя сдержал, охарактеризовав происходящее как политический саботаж: «Не должно быть так, что десять человек стоят и чего-то требуют, а сто человек сидят и ждут». Майдановец Гречуха заявил, что снимет свою кандидатуру с выборов, если Президент отменит распоряжение о назначении Кузьменко. Волканов и Корнюша дружно сказали: «Не снимай! Мы хотим посмотреть, какой у тебя кредит доверия».

На трибуну вышел александрийский городской голова Степан Цапюк, который подверг критике предлагаемый кредит доверия в 60 дней, так как впереди очень сложная зима. «Надо объединиться, чтобы выжить», – сказал мэр и назвал митингующих «купленными». Слишком активный майдановец ответил, обозвав Цапюка нелитературным словом. Слово за слово, и в проходе между рядами сошлись майдановец и Волканов. Сойдясь, пристально посмотрели друг другу в глаза, перекинулись фразами и разошлись.

К трибуне пробилась Ирина Саенко, президент Кировоградской торгово-промышленной палаты. Сказала, что выступает от имени коллективов 180-ти компаний, входящих в ТПП, что все они поддерживают Кузьменко, что поддерживает его лично. Призвала к толерантности и взаимопониманию.

Относительно спокойно слушали выступающего с трибуны ветерана Великой Отечественной войны. Ветеран сказал, что впервые видит Кузьменко, но по тому, как его принимают, можно судить о культуре принимающих. Просил «дать человеку проявить себя. Может, потом многим придется перед ним извиняться». Майдановцы и его затюкали и обвинили в продажности…

Геннадий Зубко, снова «вырвав» слово, пообещал передать Президенту обращение жителей Кировоградщины с требованием отменить распоряжение о назначении Кузьменко. «Обращение к Президенту подписали 83 человека. Уверен, что в области есть 83 человека, которые за него. Одни имеют такую ​​позицию, другие – другую, и с этим ничего не поделаешь, – сказал зам главы АП. – Если вы знаете человека, который согласится за четыре тысячи гривен зарплаты взять на себя ответственность за всю область, – покажите мне его». Такого человека никто не показал и не назвал…

Было видно, что все подустали. Геннадий Зубко зачитал два распоряжения Президента: об увольнении с должности главы Кировоградской ОГА Александра Петика, поблагодарив его за то, что возглавил область в сложное время, и о назначении губернатором Кузьменко.

Постпозицией представления было выступление Сергея Кузьменко: «Я впервые обращаюсь к кировоградцам как человек, который берет на себя ответственность за всю область. В стране война, нас ждет сложная зима. Когда мы делаем такую, как сегодня, “картинку”, в Москве аплодируют.

Я легко не сдамся – так меня учили. Уважаю вашу точку зрения, готов отвечать за каждую страницу своей жизни. Но оправдываться за то, чего не делал, я не буду». Губернатор рассказал о событиях 16 января в Верховной Раде. Заявил, что голосовал только за бюджет. Голосование же за законы было руками. После заседания Кузьменко обратился к Председателю ВР с заявлением учитывать его голос только за законы, по которым голосовали с помощью системы «Рада». И протокол по законам от 16 января Кузьменко не подписывал.

Сергей Анатольевич добавил: «Есть люди, которые говорили, что извинятся передо мной, если мои слова окажутся правдой. Так вот, не надо передо мной извиняться. Извинитесь перед моим отцом, который уже 45 лет работает и кормит Кировоградщину и Украину. Я сегодня готов пожать каждому руку. Но не кулак».

Елена Никтина, фото Елены Карпенко и Павла Волошина, «УЦ».

Ирина Золотайко приехала с дочерью из Дебальцево в Кировоград в конце июля. Она не понаслышке знает, что такое боевые действия на территории родного города, и утверждает, что война на востоке Украины началась гораздо раньше, чем об этом стали писать СМИ.

Апрельские танки

– Наш городок находится в стратегической точке – в нем расположен крупный железнодорожный узел, через него идет международная трасса. А еще Дебальцево находится примерно на одинаковом расстоянии от Луганска и Донецка и близко, всего 300 километров, к границе с Россией. В общем, это было в апреле, вскоре после того, как в Славянске ополченцы захватили СБУ и исполком. Рано утром мы проснулись от грохота. Выбежали из домов – по трассе едут танки. На них ребята в камуфляже. Видно – уже знают запах крови и сюда приехали за кровью. Позже, когда танки проехали, по следам от гусениц на асфальте определили куда – в сторону Донецка. На следующий день снова по городу проехали танки. Это продолжалось больше месяца, танки ехали через Дебальцево по 4–5 машин. Никаких опознавательных знаков, на некоторых танках были надписи «На Киев» или «На Львов». И как отреагировало наше доблестное правительство на это вторжение? Обидно до слез – сколько говорят о закрытии границы, почему ее не закрыли сразу? Тяжелая техника начиная с апреля свободно въезжала на территорию нашей страны, но в Киеве никто даже не почесался.

Я, помню, не могла поверить, что на этих танках едут русские. Но у нас прямо в центре, совсем рядом с трассой, есть шиномонтажка. Там работает хороший знакомый моего мужа, и он рассказывал, что мимо него проезжали и БТРы, и грузовики, некоторые машины везли такие пушки, что становилось страшно. Некоторые заезжали к нему на шиномонтаж. А я, помню, спросила: «Слушай, а какими деньгами они с тобой рассчитывались? Не рублями же?» А он спокойно так отвечает: «А чем еще они могли рассчитываться?» Я не поверила, попросила показать, он достал из кармана русские рубли. После этого сомнения пропали, но верить в то, что на нашу страну напала Россия, не хочется до сих пор.

Я хорошо помню, когда начались военные действия в Славянске, – это было 21 апреля. Мы испытали шок, потому что до последнего не верили, что будет настоящая война. Хотя то, что это будет именно война, а не АТО, было понятно еще до ее начала. Когда вспыхнул Славянск, в нашем городе стало очень тревожно, тревога прямо ощущалась в воздухе. Мы понимали, что, находясь в ключевом месте, Дебальцево никак не сможет остаться в стороне.

Ополченцы появились чуть позже и как-то незаметно. Сначала возникли блок-посты на дорогах, довольно условные – пара бетонных плит. На постах вооруженные люди. И это были совсем не те люди, что ехали на танках. По сути, это был сброд. В основном они были местные, из тех, кого называют обиженными: знаете, у них что-то такое в жизни произошло, и теперь они решили отыграться. Блок-посты установили на участках дорог с большим потоком машин и собирали с проезжающих дань. Слышала, что им было дано задание не пропускать машины с номерами западных областей Украины. Местные, с донецкими и луганскими номерами, более-менее свободно ездили. Позже ДНР-овцы заняли Дом культуры в Заводском поселке и прямо в холле устроили себе штаб. Дворец культуры был большущий, он был построен в 60-х годах, а до недавнего времени в нем располагались какие-то офисы, в предбанничке было окошко, в котором мы оплачивали коммунальные услуги. Я в один прекрасный день пришла оплачивать коммуналку и вижу: перед входом в ДК стоит просто огромный блок-пост, хорошо укрепленный, на нем – вооруженные люди в масках. Ополченцы жили, ели, спали прямо в холле, причем персонал ДК был тут же вместе с директором, их это, похоже, никак не трогало. Милиция вообще самоустранилась. Потом был захвачен исполком. Я от подруги, которая работает там, узнала, как это происходило. Подъехала машина, из нее высыпали люди, по виду донские казаки, пошли к мэру в кабинет и говорят: «У вас над зданием флаг украинский висит, мы хотим его снять и повесить свой». – «Снимайте, вешайте». Повесили флаг, развернулись и уехали.

Позже в ДК их стало очень много, практически все русские, с особым говором. Местных было мало. Поначалу все было более-менее культурно. При входе поставили баночку с надписью «На нужды ДНР», и сердобольные бабушки бросали туда копеечку. Эти же бабушки носили ополченцам еду. Не потому, что поддерживали ДНР или хотели в Россию, – просто им всегда всех жалко. Но довольно большая часть населения их поддерживала – эти уже носили теплые вещи, какую-то утварь. Почему? Может, по незнанию. Многие были дезориентированы – тут Майдан совсем недавно кончился, Крым на слуху, Бог его знает, что происходит. Люди общались с ополченцами, те говорили, что пришли защищать русскоязычных жителей Донбасса и требовать, чтобы деньги региона не уходили в Киев, а оставались на местах, чтобы русский язык не запрещали. Украинские власти обещали то же самое, но люди поверили не властям, а ДНР.

Вот чего я сама не видела – так это мародерства и грабежей. Слышала об этом много, люди, которые из соседних поселков приезжали, рассказывали, но сама не сталкивалась…

Чуть позже из ДК стали раздаваться выстрелы: ДНР-овцы устраивали учения. Прямо во Дворце культуры они обустроили стрельбище. Но и тогда мы не придали особого значения тому, что происходило (или не хотели думать об этом – и без того было страшно), надеялись, что скоро их оттуда выгонят. Когда в Славянске начались бои, стало особенно жутко, тем более что русские каналы нам не отключили, и по ним все это показывали во всех подробностях, рассказывая, что в происходящем виновата украинская армия. Но по этим каналам ничего не говорили о том, что русские пересекли границу и завезли в Славянск кучу тяжелой техники.

В мае в городе отключили всех мобильных операторов, кроме «Лайфа». Естественно, люди начали расхватывать стартовые пакеты «Лайф», чтобы быть хоть на какой-то связи. Знаете, что сделали ДНР-овцы? Они привезли в город целую машину этих стартовых пакетов и продавали их по цене 100 грн. за штуку! Пакет, который пару месяцев назад стоил несчастные 10–20 гривен. Но что поделаешь, люди их покупали.

Потом был так называемый референдум. Ни я, ни мой муж на него не ходили – не видели никакого смысла. Я вообще считаю, что Дебальцево – это Украина и что Украина едина, но вслух об этом кричать, естественно, не решалась. Думаю, что таких, как я, было много, но все боялись открыто выступать – у ДНР-овцев оружие есть, а у нас нет. В общем, сидели по норам, по факту большая часть населения на этот референдум не пришла. Но тех, кто пришел и проголосовал, было достаточно. Я не знаю, чем объясняется их точка зрения и почему они решили, что Россия так просто возьмет и примет их, таких красивых. У меня никаких иллюзий на этот счет нет и не было – кроме железнодорожного узла и трассы, Дебальцево больше ничем не отличается. Это маленький город с 25-тысячным населением, большая часть которого работает либо на железной дороге, либо во всяких бюджетных учреждениях, либо уже на пенсии. Железная дорога и трасса представляют интерес для России и ДНР, а люди – нет. Но, видите, среди этих людей оказалось много таких, кто верил, что он России нужен…

«Я привезла войну с собой»

– Первой ласточкой войны в Дебальцево стал взорванный рынок. Это случилось 24 июля. Я помню, как тяжело было заснуть. Армия уже стояла на подступах к городу, говорили, что утром начнут выбивать ополченцев. В воздухе чувствовался страх, сам воздух был густой, тягучий, дышать было тяжело. Около 10 часов вечера я вышла во двор. И тут прогремел сильнейший взрыв. Весь город проснулся, послышался вой сирен, приехали пожарные. Меня охватила паника, я никак не могла решить, где провести ночь, – в доме или в подвале. Муж меня успокоил.

О том, что взорвали рынок, мы узнали утром. Муж сказал, что нам с дочкой надо уезжать. К этому времени уже начали взрывать мосты, уже упал самолет («Боинг» «Малайзийских авиалиний». – Авт.). Кстати, взрыв при его падении был виден аж из Дебальцево, но мы думали, что на юге идут сильные бои. Осколки долетели даже до нас, я потом нашла малайзийский паспорт на улице.

В общем, мы собрали наспех вещи, побежали на вокзал. Прибыл поезд Луганск – Одесса. Билетов в кассе, конечно же, нет. На перроне огромное количество людей, очень многие с детьми, с животными. Стоянка поезда – 2 минуты. Когда он подъехал к перрону, вся эта толпа рванула штурмовать вагоны. Мы с дочерью – к проводникам, а они говорят, что вагоны уже забиты, люди стоят в тамбурах. Я на коленях умоляла, говорила, что любые деньги заплачу, – впустите! Нашла место для себя и дочери, втиснулись мы в этот вагон. В тамбуре дышать нечем, люди сидят, стоят, духота. Оставалось только одно – успокаивать себя и дочь, что мы уезжаем ненадолго, через пару недель все устаканится, армия займет город, и мы сможем вернуться назад. Кто мог предположить, что этот ужас растянется на долгие месяцы?..

Я помню, как внезапно изменилось все вокруг, когда мы пересекли границу Днепропетровской области – будто въехали в совершенно другой мир. Перед этим была остановка в Ясиноватой, ситуация там была относительно спокойная, но выстрелы вдалеке были слышны. А как только въехали в Днепропетровскую область, наступила какая-то особенная тишина… В Кировограде меня встретил брат, привез домой. Мама как увидела, аж руками всплеснула: «Да ты на себя не похожа!» Первую ночь не могла заснуть, брату пришлось отпаивать меня коньяком, потому что я не могла расслабиться, чувствовала, что война не отпускает меня, что я привезла ее с собой. А муж остался там, в Дебальцево.

На линии огня

– Когда армия стала выбивать ополченцев из Дебальцево, ДК взорвали. У меня подруга живет через четыре дома, рассказала: сначала по городу стали шнырять разведчики, а потом, во время обстрела, прогремел взрыв. Они с семьей тогда сидели в подвале. Подруга говорила, что взрыв был огромной силы, ДК полностью сгорел. Бои за Дебальцево шли дня три. Все, что я сейчас рассказываю, – услышала от мужа. Хочу отметить, что армия в город входила очень аккуратно, стараясь причинить как можно меньше разрушений. Через три дня муж позвонил радостный – армия в городе, скоро можно будет вернуться. После совещания по телефону мы решили, что дочка останется в Кировограде. Я уже строила планы – хотела в сентябре вернуться, планировала на 8 число приехать к мужу… Но в ночь со 2 на 3 сентября раздается звонок. Я понимаю – что-то случилось. Смотрю – звонит муж, поднимаю трубку, а он говорит: «Был сильный обстрел, пострадал наш дом». ДНР-овцы решили отбить Дебальцево назад. Знаете, как они проводят атаки? Ночью подходят, производят обстрел, а потом отходят обратно. Снаряд разорвался у нас во дворе, в доме вылетели все окна, сгорел цветник, пострадала стена. Я сказала мужу, чтобы он сгрузил вещи в подвал, а сам уезжал.

Муж перебрался в поселок Мироновка в 10 километрах от Дебальцево. Его война почти не коснулась, потому что там стоят Мироновская ТЭС и дамба – слава Богу, ополченцам пришло в голову, что, если разбомбить эти объекты, то вода попросту затопит все вокруг.

Знаете, что такое обстрел? Это лотерея. Куда упадет снаряд, известно только одному Богу. Подвал не спасает, мой сосед рассказывал, что, когда начался очередной обстрел, он едва успел нырнуть в подвал, и в открытую дверь вслед за ним полетел осколок. Этот осколок порезал ему шею, но больше ничего плохого не случилось. Сосед говорит: «Теперь у меня два дня рождения». А подруга моя погибла – вышла утром набрать воды из родника, и тут начался обстрел. Она не успела спрятаться, осколком снаряда ей оторвало голову.

Друзья рассказали подробности той ужасной ночи. Тогда сгорело три дома. Когда начался обстрел, людей охватила массовая паника, все бегали туда-сюда, выли сирены, все в дыму. В эту ночь один из наших друзей чудом выжил – он накануне по делам выехал на машине в Изюм. Три снаряда попали прямо в его дом, в результате человек фактически остался в трусах, зато с машиной…

Страх и ненависть в Дебальцево

– Я видела тот ролик в Интернете (речь идет о видеоролике с названием «Страх и ненависть в Дебальцево», в котором заснят жаркий спор местной жительницы с солдатом ВСУ. – Авт.). Та женщина, конечно, неправа, что начала кричать на солдата. Но вы видели, с чего этот ролик начался? Этот парень ходил по развалинам и снимал их на телефон! Муж рассказывал, что местные жители совсем не в восторге от того, что в городе стоят украинские войска. Но это не потому, что люди не хотели, чтобы их освобождали. Наоборот, все были рады, думали, что, наконец, можно приниматься за восстановление разрушенных домов. Мы-то думали, что войска возьмут город и двинутся дальше. Но, видимо, они получили приказ стоять в Дебальцево. А пока они там стоят, город обстреливают.

Есть еще и другой аспект. В СМИ много говорилось о том, как местные жители встречают украинские войска. Но я нигде не увидела ни одной статьи, ни одного видеоролика о том, как армия относится к местным. Они ведь отвечают нам взаимностью, так сказать. Я не знаю, пропустите вы это в статью или нет, но считаю, что об этих проблемах необходимо говорить. Они считают, что это мы виноваты в том, что к нам пришли ДНР-овцы, они так и говорят: «Это вы их звали, вы хотели ДНР, вот и получите». А нас на самом деле никто не спрашивал…

Муж видел, как в Дебальцево входили войска. Говорил, что зрелище не для слабонервных: голодные, грязные, изможденные, в каком-то рванье, в общем – кошмар. Зато техники привезли огромное количество, и видно, что техника новенькая, недавно закупленная. А сами солдаты… В Дебальцево сейчас стоит добровольческий батальон, судя по всему – милицейский. В общем, хоть эти ребята и добровольцы, хоть и прошли бои, а остались ментами – отношение к людям характерное. Плюс дисциплина в этом батальоне слабая, они много пьют. Где достают спиртное – загадка, так как магазины с приходом армии в Дебальцево закрылись, волонтеры алкоголя им не привозят – только еду и вещи. Вы себе можете представить, что такое пьяный мент с оружием? Был случай – они из автоматов расстреляли памятник Ленину. Я их понять могу, находиться под постоянными обстрелами очень тяжело, но почему командование держит их в городе?

С приходом армии в Дебальцево к тому же пропала вода. Только случилось это совсем не потому, что взорвали трубу или что-то такое, как в Луганске. Просто город перешел под контроль ВСУ, а насосная станция осталась на территории ДНР. Они, недолго думая, перекрыли вентиль. Спасает то, что в черте города есть несколько родников.

Обстановку в Дебальцево мониторила миссия ОБСЕ. Но «мониторила» – это слишком громко сказано. Они работали в здании исполкома, их было много – 56 человек. Но ночевать в городе они боялись, уезжали в соседний Светлодарск. Самое ужасное время наступило – не поверите – с объявлением перемирия. С самого его начала не прошло ни одного дня, чтобы Дебальцево не обстреляли…

Штаб, друзья и волонтеры

– Когда я приехала в Кировоград, первым делом пошла в штаб в ОГА и зарегистрировалась. Вся их помощь заключалась в том, что мне на руки дали перечень волонтерских организаций с номерами телефонов. Первым делом спросили, есть ли мне где жить. Я ответила, что есть. У моих родителей частный дом, но в нем живут мои родители, бабушка с дедушкой, брат с семьей. В общем, живем друг у друга на головах. Я попросила в штабе контакты психолога, сказала, что мне нужна психологическая поддержка. Мне сказали, что сведут с хорошим психологом, который сам недавно приехал из Славянска, что он мне перезвонит. Прошло несколько дней, но никто не перезвонил. Мне кажется, что есть люди, которые нуждаются в помощи психолога больше меня, поэтому я не стала обращаться еще раз, просто пережила первую неделю здесь на валерьянке.

Прежде всего нужно было устроить дочь здесь учиться. Ей сейчас 18 лет, она учится в Горловке на инязе, на государственной основе. Были сомнения, смогу ли я перевести ее на гососнову здесь. Меня связали с ректором педуниверситета Олегом Семенюком, он принял меня как родную. Дочку без проблем перевели в университет.

Я хочу выразить огромную благодарность волонтеру Владимиру Ивановичу Томило, который помог мне в самые тяжелые дни. У нас с дочкой практически не было вещей. Когда я ему позвонила, он сразу откликнулся, привез меня на свой склад – а у него прямо бункеры, полностью забитые. Он собирает вещи, чтобы отправить их на Славянск. Объяснил, что уже несколько недель этот груз ждет отправки, но из-за бюрократии дело никак не сдвинется с места – он не может оформить все нужные документы. Показал мне склад, сказал, что я могу выбрать себе все, что нужно. Потом отвез меня с коробками домой.

Со мной связалась моя школьная подруга Лена. Я сама ведь родом отсюда, закончила медицинское училище. С Леной мы учились в одном классе, но не общались тесно. Когда мы встретились, она протянула конверт. Я не буду называть сумму, которую она дала, но поверьте, это внушительная сумма. Знаете, что я почувствовала в тот момент? Я злилась на государство, которое сломало мне жизнь. Я в Дебальцево работала на санстанции, но пару лет назад станцию расформировали. А город у нас депрессивный, промышленности как таковой нет, только железная дорога. Работу найти очень тяжело. А потом это же государство позволило войне прийти в мой дом и разрушить его…

Место, которое было домом

– Я уже поняла, что война закончится совсем не скоро, что мы с дочкой застрянем тут до самой весны. Нужны теплые вещи, которые остались дома, в Дебальцево. Да и просто увидеть, что случилось с моим домом, было необходимо. Поэтому я собралась с духом и 10 сентября поехала домой. Села в поезд Одесса-Константиновка, вышла в Славянске. Знаете, поезда пустили в зону АТО после того, как восстановили несколько мостов. Довелось мне проезжать через два таких моста. Первый был не так уж и страшен, а вот на втором нервы чуть не сдали: он находится высоко над рекой и представляет собой металлическую конструкцию. В этой конструкции зияет дыра, и через эту дыру перекинули две рельсы. Машинист, который вел этот состав, наверное, поседеть успел, пока проехал мост.

Дома я не ночевала. В Славянске меня встретил муж, отвез в Мироновку. Там мы и ночевали. Но спать я не могла – не давали покоя мысли о доме, о том, каким он стал. Встали мы рано утром и поехали, пока не было бомбежки. Передать словами эмоции, которые я испытывала, пока мы подъезжали, наверное, невозможно. Ощущение такое, будто я стала зверем: меняются чувства, обостряется восприятие, фиксируется каждая деталь, каждый звук. Само время начинает течь по-другому. Подъехали к воротам – в этот момент я должна была испытать ужас, но на эмоции времени не было. Я ходила по комнатам, фиксировала разрушения, собирала вещи, складывала. Понимала – стоит поддаться чувствам, и в случае опасности собраться с мыслями, сконцентрироваться уже не сможешь, а от этих долей секунды зависит жизнь. Как только я собрала вещи, начался обстрел. Пересидели его в подвале. После вышли, погрузили вещи в машину и поехали обратно. А обратно дорога шла через центр города. Я не узнала его! Когда я уезжала, я запомнила городской центр совсем другим. Теперь же я увидела, насколько все разрушено, – там груда обломков, там часть стены. В уцелевших домах окон нет, проемы забиты кусками фанеры или полиэтиленом. А раньше в этих окнах были видны цветы… Свой дом я фактически оставила на произвол судьбы, потому что зимовать в тех условиях просто невозможно.

Изменились и люди. Видны нарушения психики, даже у мужа замечала признаки этого, но закрывала глаза – я понимаю, как ему сейчас тяжело. Ему, да и всем остальным, уже совершенно неважно, как это все закончится и кто будет руководить на этой территории – украинские войска или ДНР, люди хотят только одного – мира. Люди хотят спокойной жизни.

Вопросы без ответов

– Когда армия вошла в Дебальцево, люди были этому рады – думали, что, как в Славянске и Краматорске, город освободят и двинутся дальше, а мирным жителям можно будет вернуться и начать восстанавливать разрушенное. Никто не ожидал, что войска осядут на целых три месяца. А пока они сидят в городе, их – и нас – постоянно обстреливают. Дважды в день, утром и вечером. При таких раскладах уже думаешь не о том, будет ли Дебальцево украинским, а о том, будет ли оно вообще!

Очень обидно стало, когда я приехала в город и увидела, как живут люди, которые не могут никуда уехать. С населением ведь даже разъяснительную работу никто не проводил, люди не знали, как вести себя во время бомбежки. Например, при обстреле нельзя закрывать окна: у нас в доме уцелело только одно окно – оставшееся открытым. Закрытые окна выбивает ударной волной, но люди-то этого не знали и при первых бомбежках закупоривались, как могли.

Сейчас многие живут в бомбоубежищах и подвалах, так как больше негде. Эти бомбоубежища были заброшены, люди сами по мере сил их восстанавливали прямо во время обстрелов. Спать приходится на мешках, потому что холодно. Представляете, что будет со всеми этими людьми, когда придет зима? Но наши проблемы, похоже, никого не волнуют. В самый разгар войны правительство устраивает выборы – это, честно говоря, самая циничная насмешка над нами.

Знаете, Вика, вопросов к нашему правительству у меня очень много. Но самый главный знаете какой? Как можно грабить, разворовывать, уничтожать мою Украину – прекрасную, светлую страну? Как, почему у наших и не наших правителей поднимается рука на нее? Я не знаю, кто сможет ответить на этот вопрос…

Виктория Барбанова, «УЦ».

На минувшей неделе в небольшом селе Хащеватое Гайворонского района произошло достаточно знаковое событие. Оно прошло незамеченным для охваченной предвыборной лихорадкой Кировоградщины. На нем не присутствовали ни пиа­рящиеся на чем угодно политики, ни представители активизировавшихся в последнее время властей. А между тем внимания оно заслуживало…

В эти теплые дни бабьего лета на открытом 9 Мая нынешнего года Мемориале Хащеватской трагедии был высажен Парк Памяти. «УЦ» уже не раз писала о трагедии местечка, где в старом глиняном карьере были расстреляны более 1000 стариков, женщин и детей. Территория, где погибли невинные люди, велика, даже большие сооружения мемориала занимают не более трети ее площади. На остальной части, долгое время бывшей пустырем, было решено высадить Парк Памяти.

42 липы и 15 рябин станут основой парка. Саженцы деревьев предоставил Голованевский лесхоз (директор Константин Гончаренко), а посадкой руководила непосредственно начальник Кировоградского областного управления лесного и охотничьего хозяйства Наталья Ревенко. Самое активное участие в акции вместе с лесничими приняли старшеклассники Хащеватской средней школы и ее директор Елена Вдовиченко, сельский голова Владимир Кузнецов, а также потомки тех, кто навсегда остался в этой земле.

Ефим Мармер, «УЦ».

Украинское государство больно, и, чтобы спасти его от окончательного скатывания в хаос, в политику должны войти сознательные и честные люди, в том числе врачи, считает моральный лидер Медицинской сотни Майдана, советник Президента Ольга Богомолец. На днях она побывала на Кировоградщине, чтобы поддержать своего коллегу — кандидата в народные депутаты в 99 округе, главного врача Кировоградского областного онкологического диспансера Константина Ярынича.

Также Богомолец посетила могилу героя Небесной сотни Виктора Чмиленко, который умер у нее на руках во время страшных событий 20 февраля, ознакомилась с передовыми технологиями и подходами, применяемыми в нашем онкодиспансере, встретилась с кировоградскими избирателями на Кущевке и дала эксклюзивное интервью автору этой публикации.

Главный вопрос — что именно сегодня толкает идти в традиционно грязную украинскую политику моральных авторитетов общества, врачей, которые делают действительно святое дело, особенно учитывая уровень финансирования государственной медицины в Украине. Ответ — внутреннее понимание, что больше так жить нельзя.

— У каждого это начинается в определенный момент, — говорит Богомолец. — Есть последняя капля, которая переполняет чашу терпения. У меня эта капля была 20 февраля, когда у меня на руках один за другим умерли тринадцать расстрелянных ребят. Я в эту минуту поняла, что больше не смогу работать врачом в стране, где кто-то имеет право дать приказ снайперам расстреливать людей. Причем убивать, не оставляя врачам шанса спасти жизнь, стреляя прямо в коронарные артерии, в мозг и сердце. Я понимаю, что сегодня есть пациенты, которым нужно мое внимание. Но, с другой стороны, понимаю, что государство у нас настолько больное, что, если не найдется критическая масса сознательных, честных людей, которые готовы войти в абсолютно ненавистную им политику, страна просто скатится в хаос. Возвращаясь все же к вопросу, почему врачи идут в политику, — у каждого своя мотивация, но эта капля, я уверена, у всех одна и та же: больше так нельзя, когда нет возможности лечить людей, нечем лечить, когда коррупция в системе здравоохранения такова, что, даже будучи министром здравоохранения, ее нельзя преодолеть.

Я отказалась от должности министра здравоохранения в предыдущем правительстве и от должности вице-премьера по гуманитарным вопросам. Отказалась совершенно сознательно, потому что в этом нет смысла, пока в Украине не заработает правоохранительная система, пока нельзя провести честный и прозрачный аудит всего нашего минздрава, открыть коррупционные схемы, привлечь к ответственности государственных воров. И чтобы они понесли эту ответственность, потому что на текущий момент ни один, во-первых, не будет привлечен к уголовной ответственности, во-вторых, если даже будет, то он занесет судье взятку и будет ухмыляться тебе прямо в глаза и говорить: «Ну что, мы вас или вы нас?»

По мнению Богомолец, как это ни парадоксально, но качественные изменения возможны лишь при условии прихода к власти как можно меньшего количества опытных политиков.

— Потому что опытный политик у нас — это тот, кто умеет врать, говорить всем то, что они хотят услышать, а не то, как оно есть на самом деле, — констатирует она. — Бесспорно, в новом парламенте будут и те, и другие. Я не готова ни себе, ни вам ответить по поводу этой критической массы — наберется ли она. Я понимаю только одно: Революция достоинства, которая началась на Майдане, не закончилась, не прошла все свои этапы. Потому что она должна была закончиться принятием решения о прозрачной избирательной системе и техническим правительством, которое должно провести все экономические реформы, чтобы страна могла дать развиваться среднему классу и среднему бизнесу, а не олигархам и их наемникам. Этого не произошло.

Революция завершится. Есть два места, где она может завершиться. Первое место — в парламенте, реформами, если будет та критическая масса. Второе место — это улица, которая придет в парламент. Это будет значительно сложнее, чем то, что было на Майдане. Не потому, что я ожидаю какого-то насилия. А потому, что страна сейчас находится в таком тяжелом экономическом положении, что нам падать больше некуда. Сейчас, если начать делать экономические реформы, — будет тяжело, но нам еще есть от чего оттолкнуться. Еще год-два — и в стране будет гуманитарная катастрофа, у людей не будет возможности и шансов выжить. Поэтому нам надо поскорее это сделать — принять реформы в судебной системе, в правоохранительной системе, в налоговой системе, в возможности давать людям развиваться и развивать страну. И только вместе с этим может состояться реформа здравоохранения. Потому что без того, чтобы ударить по рукам воров, у нас не произойдет ничего — нет у чиновников страха воровать деньги, которые люди платят в бюджет.

Своей главной целью в парламенте — если с коррупцией наконец начнут бороться профессионалы, — Богомолец называет реализацию программы увеличения продолжительности жизни в Украине, так называемой «Гражданской платформы Украина 80+», над которой работает уже пятый год. И в том числе для этого в парламенте нужна команда профессионалов-единомышленников.

— Я счастлива встречать единомышленников — людей, которым ты в глаза посмотрел, руку пожал и понимаешь, что вы уже впряглись вместе в один «вагон» и тянете вместе. У нас одна цель. Когда о врачах рассказывают анекдоты, что они циничные, — это абсолютная неправда. Врачи иногда прячут свою боль под цинизмом. Потому что, если хочешь, борешься, чтобы дать шанс, а нет возможности, потому что «сверху» решили иначе, — это боль. Врачи — вообще совершенно другая каста, люди, которые живут в совершенно другом измерении ментальности. И главная разница между врачом и политиком, огромная разница — в том, что врач никогда не скажет человеку неправду. А политик — легко. И сегодня в политику должны заходить врачи, потому что у них на ментальном уровне заложена невозможность солгать. Сказать больному человеку, что он здоров, или сказать здоровому, что он болен, — это именно то, что делают сегодня политики. А для врача это преступление, он через это не переступит, какой бы ему «сверху» ни сулили манны небесной. Сознательный врач, который уже прошел определенный путь, — для него существует совсем другой уровень ценностей, это совершенно другая организация ума. Это готовность взять ответственность на себя.

Представьте, сейчас у нас еще сотни неопознанных тел ребят, погибших в АТО, лежат в рефрижераторах. И стоят врачи, которые каждый день делают вскрытия, описывают эти тела за мизерную зарплату. Предложите любому десять тысяч долларов за такую работу — люди на это не пойдут. Есть много примеров, когда врачи идут на самопожертвование ради того, чтобы менять общество, ради того, чтобы выполнять свою Богом данную миссию. Поэтому я абсолютно уверена, что человек, который возглавляет и ведет онкологическое направление в вашей области, который является наследственным врачом, живет в совершенно особом измерении ценностей. И таких людей сегодня очень не хватает в политике. Сейчас Украина очень больна, и я понимаю, что мы, говоря медицинскими терминами, можем стать временным сорбентом. Не хотелось бы, потому что не для того мы идем, но отчаявшиеся люди, которые постоянно ожидают предательства, могут не дать нам шанса, и мы просто не успеем. Но я никому не буду обещать, что за полгода мы сможем что-то кардинально изменить, потому что год уйдет только на борьбу со страшной коррупцией, которая сегодня является «скелетом» системы управления здравоохранением. Я мечтаю построить другую систему, я знаю, как это сделать, это моя цель. Но, к сожалению, мне распаханное поле с удобрениями никто не дает. Вместо этого я сегодня должна прийти на минное поле — как и каждый человек, который приходит в политику. Поэтому это очень хорошо, когда в районе, в области есть человек — я сейчас говорю о Константине (Ярыниче. — Авт.), которому доверяют, у которого есть история. Можно копнуть — что он делал вчера, что он делал позавчера, кому он в глаза смотрел, кому руку жал, как жили его отец, его дед. Вот это настоящий политик, которого можно проследить. А не, например, юный миллионер, который вдруг «вылупился из яйца» и появился на горизонте. Поэтому я считаю, что, несмотря на разочарование, на кучу недостатков, на очень тяжелую зиму, которая еще нас ждет, мы все равно должны верить в то, что победим, потому что память о наших героях мы не имеем права предать. Я себе такого права не даю. И я уверена, что Константин также — иначе смысл жизни теряется…

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

Он сделал это. Александр Петик, в недавнем прошлом глава Кировоградской облгосадминистрации, сейчас — кандидат в народные депутаты Украины по 99-му округу (город Кировоград), отправился в зону АТО. Злопыхатели нервно курят, ведь их основным и, пожалуй, единственным аргументом против Петика было то, что он заявил о решении пойти на войну, но находился в городе и активно выступал на телевидении и радио.

Наше интервью было записано по телефону, когда факт отправки в АТО уже свершился.

— Александр Владиславович, мы планировали записать с вами откровенное интервью сразу после того, как вы уйдете с должности губернатора. Но вмешались выборы. О кандидатах принято писать хорошо, показывать их в выгодном свете… Можно ли задавать вам любые вопросы?

— Абсолютно любые. Я обещаю не давать банальные ответы на хорошие вопросы.

— У нас есть возможность сравнивать кировоградских губернаторов. Вы — человек с богатой, во многом драматичной биографией. Решение участвовать в выборах — это результат вашей активной жизни или следствие нескольких месяцев, проведенных на Кировоградщине?

— Скорее всего, и то, и другое. Я пока не собираюсь устраивать себе синекуру перед пенсией, как некоторые ищут себе местечко в министерстве. Мне интересно попробовать. До недавнего времени у меня и в мыслях не было баллотироваться в Верховную Раду, поскольку раньше были пропорциональные выборы, партийные клубы. Партия «Свобода» только при больших потрясениях могла рассчитывать на то, чтобы выиграть выборы. Тем более что продолжались дискуссии на разных уровнях, и я себя не видел среди активных участников процесса. Но многое изменилось.

Когда мне было предложено пойти работать главой обладминистрации, то на меня возложили надежды, что я в подготовке к местным выборам смогу предложить какой-то свой вариант — объединяющий, не узкой политической направленности. Весной казалось, что многое будет меняться. Но никто не предполагал, что будут война, радикальная перемена настроений и планов. И эти перемены привели к моему решению. А 99-й округ — это стечение обстоятельств, в том числе и внутри партии. Громкие заявления некоторых местных партийцев привели к тому, что образовалась такая брешь, которую нужно было закрыть. Сейчас мне кажется, что ребята, сделавшие громкие заявления, поторопились и, возможно, даже жалеют об этом. По крайне мере, они не продолжают начатую кампанию. Может быть, разобрались — никому не интересно то, что происходит внутри областной «Свободы». Страна задумалась о совсем другом.

— Пройдёт время, и многие поймут и оценят то, что вы лично сделали для Кировоградщины. Было сильнейшее напряжение в обществе, были конфликтные ситуации, но вы принимали удары на себя, даже в ущерб собственной репутации и репутации партии. Это была сознательная жертва, свойство вашего характера или установка?

— Вы помните, что, назначая, нас обозвали камикадзе? А вдогонку сказали, что наши должности ликвидируют, потому что они не нужны. То есть «подкрепили» авторитет на всю катушку. А потом сказали, чтоб мы строили территориальную оборону. Была у нас раньше территориальная оборона? Не было. Работал аэродром в Канатово? Не работал. Через десять лет запустения заработала полоса, которая может принимать самые большегрузные в мире самолеты. Это готовый логистический центр.

Я имел определенную подготовку работы в напряженных ситуациях. Ведь в Киеве постоянно проходили и проходят демонстрации, митинги, акции протеста. Внутренняя политика в Киеве — это не внутренняя политика в областях. Это умение предугадывать конфликт, умение войти в него и способствовать разрешению без силового вмешательства. Все было: и Черновецкий приводил по восемь тысяч зомбированных прихожан, и я выходил в толпу и решал эти вопросы настолько, насколько мог.

Вы, наверное, знаете, что должность кировоградского губернатора по квоте принадлежала «Свободе». И кандидатом номер один был Сергей Рудык, который потом возглавил Госземагентство. Но все-таки склонились к моей кандидатуре. В этом участвовал и Олег Рафальский, который вспомнил, что мы вместе работали еще в 2003-2004 годах, которые тоже были непростые, предвыборные. Окончательно вопрос решили участники коалиции. Ясно, что Кировоградская область была не в числе приоритетов, и вы помните, какие были дадены условия. Задача была поставлена на 90 дней, в зубы дали 65-е постановление, и нужно было удержать, урегулировать ситуацию с горячими головами, которые требовали крови, жертв.

Я могу сказать, что в какой-то степени проявил смекалку на месте, когда увидел, что идет переход влияния, дискуссия внутри «Батьківщини», которая была головной в коалиции. Они поставили Черноиваненко главой облсовета, а раньше куратором был Кальченко. Я в какой-то степени воспользовался тем, что происходит переход от Кальченко к Черноиваненко. Первого зама Серпокрылова рекомендовал именно Кальченко. И формально, и неформально не я, не регионалы, а «Батьківщина» и Кальченко подписались под Серпокрыловым. Когда дело дошло до Резника, я ему сказал: «Возьмете рекомендацию Черноиваненко — я подписываю представление». Он пошел и взял рекомендацию.

Можно сказать, что я в какой-то степени себя застраховал. Ведь, если бы меня отстранили от должности, исполнять обязанности губернатора стал бы Серпокрылов. Вряд ли это восприняла бы «Батьківщина»…

— Вы первый и единственный в Украине губернатор, который сказал: я иду на войну. Какая необходимость Александру Петику идти в зону АТО?

— Сказать, что порыв, — неправильно. Но встретить и проводить пятьдесят «двухсотых» — детей, мамы которых младше меня… В этой ситуации поступить иначе я не мог. Как после этого можно что-либо делать в обществе, если ты хочешь кого-то куда-то звать, призывать к чему-то, защищать? Когда был Майдан, я тоже переживал, и, как оказалось, не беспочвенно, за своего сына. Поэтому мы шли вдвоем, я думал, что я его прикрою. Вдвоем мы оказались 11 декабря в автозаке и вдвоем оказались во время штурма…

Я наблюдал, как создавался 17-й батальон, какие там были проблемы, начиная с руководства и заканчивая подбором и расстановкой кадров. Поскольку я в Советской Армии не служил, утверждать что-то безапелляционно не имею права. Но я общался с солдатами, с их семьями — абсолютно отсутствует компонент боевого духа. Все армии мира уделяют воспитанию духа огромное внимание. Я задумался над этим, решил ответить для себя на этот вопрос. Думал, что я пойду в нашу территориальную бригаду, но события развернулись иначе.

— Где вы сейчас?

— Я сейчас являюсь помощником командира воинской части 0624, в народе известной как батальон территориальной обороны Луганской области «Айдар». Я — помощник командира по вопросам правовой работы.

Мой контракт находится в Генштабе и ждет подписи министра обороны. Но вы сами видите, какая в министерстве ситуация. Я не стал ждать подписи, и пока что я доброволец. Исполняет обязанности командира «Айдара» кировоградец, афганец, орденоносец Евгений Пташник. Мы с ним и другими ребятами еще в апреле задумывали создать кировоградское ополчение. Но Пташник ушел добровольцем. Такой же доброволец сейчас и я.

— Выиграть выборы, не находясь в Кировограде, кажется невозможным. Или вы знаете какие-то специальные политтехнологии? Вот кандидаты подписали меморандум о честных выборах, но без вас.

— Я поддерживаю сам порыв людей быть честными. Это благородно, и я вместе с ними в этом порыве. В то же время как у юристов, так и у моралистов не принято нормы подменять договорами, потому что это предполагает, не заключив договор, быть нечестными.

Что такое грязные выборы? Это если какой-то кандидат в отношении другого распространяет клевету. Кроме того, что это аморально, это наказывается законом. Для этого есть органы, которые оценивают это соответствующим образом. А если правда, что человек действительно брал взятки, жил не по доходам? Это чернуха? Нет. Поэтому меморандум — это неправильно. Он не может подменить Конституцию, законы. Это все равно что мы соберемся и отдельным пунктом запишем, что мы обязуемся во время выборов не есть детей. Я специально использовал такое сравнение, чтобы показать, насколько это бессмысленно и в какой-то мере против самой идеи быть честными во время выборов. Честными надо быть до, во время выборов и после них. А так получается, что выборы закончатся — закончится действие договора, меморандума, и эти люди снимут с себя ответственность за свои слова и действия. Благие намерения, но ими вымощена дорога не в самое лучшее место. Нельзя нивелировать закон и мораль.

— Немало кировоградцев вам симпатизируют. Какой месседж вы адресуете своим избирателям?

— Публичный человек всегда связан с людьми. Окружение и мотивирует человека на те или иные поступки и на определенный тип поведения. И даже устанавливает для него рамки, в которых он должен действовать, направления, цели.

Если победит другой кандидат, что, пропадут голоса, отданные за меня? Ни в коем случае. Это кредит доверия мне, потому что я хочу стать представителем и выразителем Кировограда умного, модернового, Кировограда, который будет давать новые стандарты Киеву. Да, у меня такие, если хотите, амбициозные планы.

Киев сегодня в нерешительности: идеи исчерпаны, лица до боли узнаваемые, как карты в затертой колоде. Все ждут истины, а она придет откуда-то с территорий. Кировоград — тоже территория, и, как оказалось, совсем не депрессивная. С точки зрения экономики скажу: при падении производства во всей Украине в Кировоградской области производство на пять процентов выросло. Любое такое действие — коллективное. Нельзя говорить, что это благодаря командиру. Это интегральный результат. Получилось, что я на эти шесть с половиной месяцев стал счастливым талисманом для Кировоградщины, так как она действительно избежала катаклизмов.

Более того, для меня особенно важны не цифры, и даже не то, что мы платили пенсии и зарплаты, а то, что в марте эти так называемые новороссы включали Кировоградскую область в свою карту. А сейчас наша область намертво вне «Новороссии». Это результат позиции всех кировоградцев. И за это у меня гордость.

— Возвращайтесь здоровым и невредимым. И мы запишем с вами интервью на тему весны, любви, поэзии и женщин. Обещайте!

— Я обещаю словами, которые говорил своему сыну, когда скрепя сердце отпускал на Майдан: осмотрительная смелость. Буду стараться. Так я и в шахту спускался. Хотя это не шахта, это покруче. Но буду учиться у своих младших товарищей, как держать удар.

Беседовала Елена Никитина, «УЦ».

Наверное, самый популярный среди жителей Кировоградщины ее губернатор – Сергей Ларин, сегодня представляет новую политическую силу «Оппозиционный блок». В рядах блока объединились известные производственники, опытные управленцы – люди, уверенные в том, что стране, как никогда, нужны единство, мир, развитие экономики и открытая адекватная власть без коррупционеров.

Как один из лидеров партии, Ларин поделился с «УЦ» своим видением настоящего и будущего страны, переживающей сегодня один из самых сложных моментов своей истории, дал оценку последним событиям в области и ее возможным перспективам.

– Конечно, я слежу за событиями в Кировоградской области, и то, что происходит здесь, – зеркальное отражение происходящего в стране, – считает Ларин. – Мне, честно говоря, больно на это смотреть. Я вспоминаю, о чем мы говорили еще семь-восемь месяцев назад – о строительстве школ, дорог, детских садиков, спортивных и детских площадок, о медицинском оборудовании, лекарствах, о развитии страны и региона.

За короткое время все изменилось. Нас всех воспитывали на убеждении, что выступать за мир – хорошо, а за войну – плохо. Сегодня все стало наоборот, мир перевернулся.

Последняя сессия областного совета и представление губернатора превратились в фарс.

Когда-то в начале 1990-х внук писателя Александра Бека сказал мне, что демократия от демократизации отличается так же, как канал от канализации. Эти слова актуальны и сегодня – те люди, которые называют себя патриотами и демократами, на деле не являются таковыми. Если человек может полгода не работать, а только махать на улице флагом и кричать «Слава Украине!», это не патриот. Патриот – тот, кто каждый день работает на благо Украины, производит какую-ту продукцию, учит и лечит наших детей, зарабатывает деньги и платит налоги.

Примерно то же – с доморощенными демократами. Они сейчас разрушают нашу страну, разрушают Кировоградщину. Депутаты областного совета – люди, которых уважают не только в регионе, но и во всей стране, которые дают работу тысячам людей, – ни во что не ставятся. Не буду называть фамилию человека, которого бросили в мусорный бак, – к нему можно относиться по-разному, но человек этот сделал за свою жизнь во много раз больше, чем каждый из тех, кто чинил над ним насилие. Я после этого сделал несколько звонков и понял, что никто не собирается вставать и наводить порядок. Люди боятся, что завтра могут прийти к ним – с палками, с оружием, и каждый пытается сохраниться по-своему. Это все звенья одной цепи, когда не действует закон, не работают правоохранительные органы, на руках полно оружия, в стране действуют частные армии, которые могут угрожать в том числе и Президенту, могут приходить в суды с оружием и отбивать людей, которых должны судить за преступления. Это беда. Сейчас мы находимся в очень сложном периоде. И если мы не начнем говорить о мире, о том, как нам сохранить страну и дальше развивать ее, то перспективы у страны не очень хорошие.

Как находящееся в оппозиции к беззаконию и войне как раз и позиционирует себя политическое объединение, которое представляет сегодня Сергей Ларин. И все это, по его мнению – вкупе с неспособностью управлять экономикой и проводить нужные стране изменения, – олицетворяет сегодняшняя власть, в первую очередь правительство.

– Майдан хотел изменений в стране или хотел поменять одних политиков на других? – задает отнюдь не риторический вопрос политик. – С какими требованиями выходили люди и что произошло после этого? Поменялись фамилии, поменялся Президент. А что еще поменялось за эти 230 дней новой власти? Европейский выбор? Произошло то, что предлагало правительство Азарова – отложить имплементацию соглашения о зоне свободной торговли с Европой. Боролись против коррупции? Коррупция как минимум осталась там же, где была, только увеличились размеры взяток. Конституционная реформа? Не провели. Закон о выборах в парламент по открытым спискам? Все рассказывали, никто не сделал. Децентрализация власти? Ничего не сделано, ни единого шага. Я этим занимался – была утверждена концепция реформирования местного самоуправления, ее согласовали все европейские инстанции. Пришла новая власть, за восемь месяцев никаких сдвигов. Делиться с регионами, отдавать полномочия в регионы уже никто не хочет. Что мы получили? Повышение тарифов, налогов, цен, рост курса доллара, закрытие сотен предприятий, замораживание заработных плат, социальных пенсий и так далее. Люди, которые выходили на Майдан, имели право требовать изменений. Но от новой власти они их не получили. Сегодняшнее правительство – худшее за все 23 года!

А какие законы принимаются? Закон о люстрации – сначала обвиняем тех, кто работал при Януковиче, потом те 12 миллионов, которые голосовали за Януковича, а потом все, кто жил при Януковиче, тоже будут обвинены? Это просто расправа с политическими оппонентами. Они все время смотрят в прошлое, а мы предлагаем смотреть в настоящее и будущее. Не надо всех мазать одним миром. Тех, кто причастен, кто чувствует свою вину, уже нет в Украине. А мы здесь. Пожалуйста, привлекайте, я готов отвечать за себя, и мои друзья из «Оппозиционного блока».

Антикоррупционные законы – вообще чистая профанация. Что, для того, чтобы правительство не воровало, нужно принять еще один закон? Нужно просто перестать воровать, все! Страна на грани выживания, а правительство в полном составе идет на парламентские выборы.

Если говорить о том, к кому и к чему мы в оппозиции, то мы в оппозиции к действиям этой власти, к этому правительству! Войной они прикрывают свои воровские действия, свое неумение управлять страной. Им война мешала бороться с коррупцией, или еще с чем-то? У нас сейчас активно красят заборы в жовто-блакитные цвета, это очень хорошо. Но как в зиму войдем? Будет ли тепло в домах? Все ли переживут эту зиму? Когда будет повышаться заработная плата? Когда курс доллара перестанет расти и на какой именно цифре остановится? Когда будут в два раза повышены пенсии, ведь жить стало в два раза дороже из-за повышения цен и тарифов? Давно понятно, что рынки России будут закрываться, и мы должны понимать, что вслед за этим будет останавливаться производство. Кто об этом думает, какие компенсаторы может предложить государство? А откуда будет зарплата бюджетникам, откуда будут пенсии пенсионерам? Такое ощущение, что власть не хочет сворачивать войну, хочет постоянный конфликт, чтобы люди отвлекались и не искали ответы на все эти вопросы.

О войне Ларин говорит не с позиции стороннего наблюдателя – он сам родом с Донбасса, в Харцызске Донецкой области и сегодня живут его родители.

– Они отказались уезжать, – констатирует Сергей Николаевич. – Старший брат там, сестра сейчас в Киеве с сыном, зять, ее муж – там, младший брат, у него двое детей, тоже уехал, оставил дом… А родители не захотели… Была ситуация, когда Харцызск серьезно бомбили, была угроза жизни, они уже и согласились, потом отказались. «Мы здесь жили, если суждено Богом, здесь и умрем», – такой был ответ. Для кого-то это игрушки, «стрельбы», они не понимают, что снаряд или мина не разбирает сепаратистов и не сепаратистов. То хрупкое перемирие, которое сегодня есть, должно вырасти в стабильный мир. Самое страшное, что в дома людей, которые не являются сторонниками ни тех, ни других и хотят лишь спокойно жить и работать, летят снаряды… Кто ответит за тысячи убитых и искалеченных людей ?!

Политик уверен: путь к завершению этой страшной войны лежит исключительно в переговорном процессе – другого никто пока не придумал.

– Вспомните, что я говорил еще в апреле-мае: переговоры, переговоры и еще раз переговоры, – напоминает Ларин. – Все смеялись, кричали «Ура!», «Мы победим!» и т. п. Что в итоге? Мы сегодня идем на совсем другие условия, гораздо худшие для страны, чем можно было достигнуть весной. Да, нужно рассматривать вопросы языка, усиления полномочий регионам, если мы хотим сохранить страну. Очевидно, что после окончания боевых действий здоровым силам в стране предстоит долгая, кропотливая и очень тонкая работа по «сшиванию» Украины заново – иначе новых противостояний не избежать.

Президент должен, наконец, перестать слушать радикалов, которые нагнетают ситуацию в стране. «Оппозиционный блок» готов участвовать в этой работе – мы изначально объединялись вокруг четырех базовых принципов, первый из которых – мы против войны, мы за мир. Второй – мы против разрушения экономики, остановки предприятий, мы за развитие. Третий – мы против коррупции, за открытость власти. И четвертый – мы за единую страну, мы проукраинская оппозиция. Но с одним «но»: мы за единую страну, в которой каждый человек и каждый регион чувствует себя комфортно – независимо от того, какая у него история, ментальность, культура, на каком языке он говорит. Мы живем в одной стране, в единой Украине, и власть должна уважать права людей – те, кто думает не так, как другие, имеют на это право.

Поделился экс-глава Кировоградской области и мнением о том, что нужно конкретно нашему региону для того, чтобы чувствовать себя комфортно.

– Чтобы Кировоградская область чувствовала себя комфортно, нужна адекватная власть, – уверен Ларин. – Нужно, чтобы центральная власть не вмешивалась в работу региона. Как, впрочем, и всех других. Должна нормализоваться жизнь, стабилизироваться работа местной власти. Когда меня назначили губернатором, мне больше чем полгода понадобилось, чтобы восстановить властную вертикаль, потому что каждый был удельным князьком. Но нам удалось заставить всех работать на людей, а не на себя. А теперь все, что мы сделали, было развалено буквально за неделю. Нет власти. Разрушены проекты, которые мы запустили – не работает «Горячая линия», никто не вспоминает о социальных магазинах, ничего в медицине не делается. «Центральный регион» – программа, которую мы создавали вместе с жителями области, которая эффективно работала, о ней забыли. Сегодня все мысли людей о войне. Но она закончится, и придет прозрение. Мне сегодня не стыдно смотреть в глаза кировоградцам, и я готов вступить в публичную дискуссию с людьми, которые сейчас у власти в области. Готов вспомнить, что было сделано нами за те же 8 месяцев. Какие были программы, что уже было построено, сколько предприятий запустили за это время. Что было сделано этой властью? Они свалили памятник Кирову – мы построили перинатальный центр. Они свалили памятник Ленину – мы реконструировали госпиталь для ветеранов, и так далее. Строить не научились, научились только ломать и издеваться над людьми.

А «под шумок» к власти в Кировограде опять пришли люди, которые умеют только дерибанить и беспредельничать. Нарезали себе куски земли и понаставили «генделей», Лесопарковую опять вырубают. Про выборы мэра забыли. Если на Кировоградщине не поднимутся люди и не сделают правильный выбор, то и дальше будут жить в таком бардаке… Мы должны говорить сегодня о людях, об их работе, зарплате, пенсии, чтобы они жили, а не выживали. Еще раз хочу сказать: для этого должна быть адекватная власть в стране. Без центральной власти область ничего не сделает. Поэтому заниматься политиканством, «охотой на ведьм» нужно уже прекратить – надо заниматься конкретными делами.

Записал Андрей Трубачев, «УЦ».

Одной из своих приоритетных задач кандидат в депутаты по городу Кировограду Артем Стрижаков считает реформирование системы здравоохранения. То есть даже не реформирование, а изменение подходов к лечению и диагностике. По его мнению, реформы нужно начинать с себя, с каждой конкретной поликлиники, и никаких дополнительных затрат для этого не потребуется, только изменение отношения к пациентам.

— Я не буду говорить о необходимости увеличить финансирование отрасли, — объясняет Артем Стрижаков. — Это всем понятно. Но проблема нашего здравоохранения не только и не столько в финансировании. В прошлом году на медицину в Кировограде были потрачены огромные суммы, в поликлиники и больницы купили новое современное оборудование, но я не слышал, чтобы кто-то сказал, что качество здравоохранения у нас улучшилось. Сегодня о медицине много говорит Константин Ярынич — говорит грамотно и правильно, но с точки зрения врача. Я бы хотел поговорить о медицине с точки зрения пациентов.

На что сегодня жалуются кировоградцы? Чаще всего на дороговизну лечения. К сожалению, существенно повлиять на стоимость медикаментов, тем более импортных, мы не можем. Но сделать лечение дешевле — можем. Каждый понимает: лечение насморка обойдется намного дешевле, чем лечение гайморита. Но взрослые люди не идут в поликлинику на этапе насморка. Почему? Давайте представим себе работающую пенсионерку Марью Ивановну, которая сходила на день рождения, поела шашлыков с острым соусом, выпила вина, и вечером у нее закололо в правом боку. Утром Марья Ивановна идет в поликлинику, ее направляют в смотровой кабинет (что 64-летняя пенсионерка воспринимает как намеренное издевательство), на флюорографию, а только потом — к терапевту, который принимает после трех. Вечером она попадет к терапевту, который направляет ее на анализы на завтра, результаты которых будут готовы послезавтра, и тогда терапевт направит ее к гастроэнтерологу (опять же, на завтра), тот направит ее на УЗИ, которое она, опять же, сможет сделать только завтра (и отстояв немаленькую очередь, поскольку аппарат УЗИ почему-то работает только три часа в день) и т.п. Врач мог бы выписать ей какой-то панкреатин за пять гривен (я условно говорю) и назначить диету, которая вообще бесплатна. Но Марья Ивановна до врача не дойдет, она работает и просто не может потратить неделю на диагностику. Поэтому она идет в аптеку и просит «что-то от печени», провизор продает ей какой-нибудь дорогостоящий разрекламированный препарат (что понятно — он получает процент от продаж)… Самое обидное: Марья Ивановна все равно обратится к врачу, только через два года, когда боль станет невыносимой. Тогда окажется, что ей нужно удалять желчный пузырь, операция и последующая реабилитация обойдутся действительно очень дорого… В связи с этим, кстати, недопустимо, чтобы главврач поликлиники или больницы имел собственные аптечные киоски, потому что тогда он заинтересован в том, чтобы пациенты болели и покупали дорогостоящие препараты.

— На мой взгляд, одним из главных критериев работы поликлиник должно быть количество пациентов, которые обратились на поздней стадии заболевания, — говорит Стрижаков. — Нужно, чтобы врачи были заинтересованы в том, чтобы к ним пришли пациенты. В каждой поликлинике существует услуга «медосмотр» для тех, кто получает водительские права, поступает в вуз и т.п. Человек приходит с утра в поликлинику, сначала сдает анализы, потом проходит окулиста, меряет давление, делает флюорограмму, а уже потом, с результатами анализов, идет к терапевту. Занимает это полдня. Смогла бы Марья Ивановна потратить полдня на диагностику? Скорее всего, да. Но парадокс в том, что просто так пройти медосмотр в поликлинике нельзя! Врачи много говорят о необходимости ранней диагностики, профилактических осмотров, но при этом работа поликлиник построена так, что пройти профосмотр невозможно. Почему не сделать, например, день профосмотров в субботу или воскресенье? Пусть они будут небесплатными, пусть пациент оплатит расходные материалы, но человек должен знать, что он может в выходной день прийти в поликлинику и, потратив полдня, пройти всех врачей. Я не раз поднимал вопрос о том, что поликлиники должны полноценно работать в выходные дни. Чиновники от медицины обычно отвечают: врачи тоже люди, они должны отдыхать. Никто не спорит: должны. Но посмотрите: магазины, заправки, парикмахерские и т.п. работают без выходных. Их работники не отдыхают? Отдыхают, только не все в субботу и воскресенье, а кто-то в пятницу, кто-то в понедельник, потому что они заинтересованы в том, чтобы в их магазин или парикмахерскую пришли люди. А врачи не заинтересованы…

Изменение режима работы поликлиник не требует никаких дополнительных затрат. Главврачи должны быть просто заинтересованы в том, чтобы как можно больше людей пришли в поликлинику на ранней стадии заболевания, тогда они будут думать о том, как сделать так, чтобы пациентам было удобно и комфортно. Главврач должен быть прежде всего оперативным менеджером.

Еще один важный момент — компьютеризация. Почему наше здравоохранение живет в прошлом веке? Почему врач вручную заполняет десятки форм? Ему же некогда лечить. Когда говоришь о компьютеризации медицины, ответ у чиновников один: это невозможно, во-первых, дорого, во-вторых, еще надо врачей учить пользоваться компьютерами. Да, если делать все сразу, с созданием общей для всей страны медицинской компьютерной сети, это не дешево, хотя опыт, например, Хорватии, показывает, что и это окупается буквально за 10-15 лет только за счет экономии бумаги. А если начать снизу? С каждого врача? Я не верю во врачей, которые не умеют пользоваться компьютерами, — все-таки это одна из самых интеллектуальных профессий. Но если кто-то не умеет — и не надо. Можно ведь не заставлять, а просто разрешить врачам вести документацию на компьютере. Если педиатр во время эпидемии ОРВИ принимает 50 пациентов, а потом заполняет 50 карточек и пишет одно и то же: «жалобы на кашель, насморк», то, может, он сам захочет вести документацию на компьютере. При таком подходе поликлиники компьютеризируются за несколько лет сами собой — много средств на это не понадобится, как и на то, чтобы создать сайты поликлиник, на которых пациенты смогут узнать, когда принимает тот или иной специалист, вызвать врача на дом или записаться на прием. Почему в XXI веке, чтобы попасть на прием к специалисту в 13.00, нужно приехать в поликлинику к 8.00 за талончиком? Это же ненормально!

Записала Татьяна Митина.