— Папа, а к нам на Новый год придет настоящий Дед Мороз?
— Э, сынок! Настоящий сейчас ходит по особнякам на Лесопарковой. А к нам придет китайский!
Да хоть и китайский! Главное, что бы он пришел к нашим детям и внукам с подарками. И чтобы у нас была возможность эти подарки купить. Ведь не зря же две последние недели малыши старались своим поведением заслужить расположение Деда Мороза, учили стишки и помогали маме. Да и мы, взрослые, не зря прожили в трудах год минувший, не зря старались, чтобы в строке домашнего бюджета «Новый год» не стоял прочерк.
Как мы прожили год — обязательная тема для всех без исключения: от президента до начальника ЖЭКа. Что именно будут говорить эти ответственные товарищи, нам на 90% уже известно: «Минувший год был непростым, но определенных успехов мы все же достигли…». Впрочем, что думает народ о еще одном быстро пролетевшем годе, — тоже не новость: «Жить стало хоть и веселее, но не лучше». И поскольку отношение простых граждан к трудам и заботам непростых уже наперед известно, то пускай каждый на своем месте отчитывается сам, персонально. А выслушают его с интересом или переключат канал (перевернут страницу газеты) — это уж как заслужили.
Редакции «УЦ» своих трудов в 2011 стесняться нечего. Мы выполнили все, что обещали нашему читателю, прежде всего количественно. Что касается качества публикаций, то это решать каждому из вас лично. На то вы и думающие читатели.
Теперь несколько слов о наших новациях-2011. Обновленная и расширенная телепрограмма вызвала в десятки раз больше положительных откликов, чем негативных (такие были тоже).
Традиционная встреча молодых мам с детками на площади Кирова 1 июня в рамках акции «УЦ» «Кировоград в пеленках» приобрела даже для ее организаторов просто фантастические размеры. Впрочем, резервы и у нас, и у площади еще есть.
Целые серии публикаций о двадцатилетии независимости Украины, о «Майдан’Sе», о «Жизни после спорта», о кировоградской глубинке, об уникальных мастерицах, да и просто о судьбах людских — все это требовало не только большого труда, но и соучастия и сопереживания. И не только от нас — журналистов, но и от вас, уважаемые читатели.
Неравнодушие — главное, что нужно сегодня от каждого из наших сограждан. От богатых и бедных, в большом и малом. Ожесточенность и черствость, щедро пропитавшие наши души в приснопамятных 90-х, мешают жить всем. Одним — выживать, другим — быть не только богатыми, но и уважаемыми. Социальная справедливость, о которой «УЦ» так много пишет в последнее время, она, конечно, во многом сродни новогодней сказке. И если ей когда-нибудь суждено сбыться в нашей стране, то только в последние дни года. Не уверен, правда, что нынешнего…
Возможно, кто-то ждал сегодня жесткой, откровенной публикации о негативных сторонах нашей жизни, об отсутствии перемен в скудных реалиях пенсионеров, медиков, педагогов, военных, о тотальной коррупции, о прочих родимых пятнах квазикапитализма по-украински. И совершенно напрасно! Нельзя жить в постоянном негативе, это состояние неизбежно переносится на ваших близких. Тем более — накануне (именно это переделанное смешное словечко, придуманное в начале прошлого века писателями-остряками — то ли Булгаковым, то ли Катаевым, — вынесено в заголовок, если кто-то не понял) Нового года, однозначно самого светлого праздника для нас всех.
А что касается модных ныне страшилок относительно второй волны кризиса, то пусть их боятся миллиардеры и политики — им есть что терять. У нас в этом плане имеется надежная защита — 80% населения живет за чертой бедности, сохранив при этом непобедимое чувство юмора:
— Слышал, после новогодних праздников ожидается очередной всплеск инфляции?
— Ну и хрен с ним. После Нового года все равно ни у кого денег не будет.
Ці двоє — найвідоміші близнюки України. Видавці, літератори, суспільно активні захисники української культури брати Капранови у Кіровограді вже вдруге за цей рік. Залюбки до нас їздять, вважають нас майже земляками, бо самі виросли у сусідній Миколаївській області. На запрошення обласної влади брати виступали перед студентами, відкривали нові полиці кіровоградського буккросингу (обміну книжками), презентували новий роман «Щоденник моєї секретарки» ну і дали ексклюзивне інтерв’ю нашій газеті.
Щохвилини — та, мабуть, кожні десять секунд — вони не те щоб перебивають, але додають «5 копійок» до думок іншого, коментують один одного, іронізують над іншим і собою. Тому відокремлювати у тексті слова Віталія від слів Дмитра немає жодного сенсу — вони одне ціле.
— То як звати цю вашу секретарку?
— У нас немає персональної секретарки. Є секретарі у нашому видавництві, офіс досить великий, дві дівчини працюють. І вони передають одна одній позмінно книгу із записами різних доручень і справ. І одного разу випадково ми побачили у цій книзі запис «Віталій Віталійович сьогодні пригостив мене яблуком. Я відмовилась. Я вважаю, що ми не у таких стосунках, щоб я могла приймати від нього щось». Таке неможливо вигадати. Ніхто не повірить у те, що в наш час у Києві існують дівчата, які вважають: для того, щоб взяти яблуко у чоловіка, треба дійти до певного рівня стосунків. Але вони є. Ми не знаємо навіть, хто з дівчат це написав, — секретарки в нас зазвичай студентки чи випускниці, часто міняються. І якась із цих дівчат колись у цій книзі здачі змін почала вести щоденник. Це було давно, в 2002-му році. Знову — не вірилось в таке…
От наша бабуся вчилась в інституті шляхетних панянок в Одесі на початку минулого століття. Якби ми в її щоденнику таке прочитали, то не сміялися б. А зараз це чомусь смішно — ці прояви такої куртуазності і гарного виховання. І тоді народився задум книжки — про сьогоднішні реалії у тій системі координат, коли не всі дівчата брали яблука у чоловіків. Наша бабуся не дозволила би з собою цього амікошонства, «дружнього свинства». З’явився задум, і книжка вийшла, хоча спочатку задумано було інше, ми навіть хотіли взяти у співавтори когось із жінок, зробити цю лінію глибшою — ми ж розуміли, що не можемо писати від імені вісімнадцятирічної дівчини. Ми б могли писати від імені тридцятирічного програміста (натяк на роман Ліни Костенко «Записки українського самашедшого». — Авт.). До речі, коли вийшов роман Ліни Василівни, ми дописували свою книжку і були шоковані — настільки багато спільного є у книжок, ми вже уявляли нападки преси — списали, мовляв. Але, мабуть, щось таке віяло в повітрі…
— Про братів Капранових багато хто може сказати: «Капрановых не читал, но осуждаю (или одобряю)». Згодні?
— Так, ми усвідомлюємо те, що більше Капранових знають як публіцистів та громадських діячів. А взагалі у письменника є два етапи у житті. Перший — це коли тебе не знають, а другий — коли тебе не розуміють. Ми поки що знаходимося на першому етапі! Наша візуальна популярність як публіцистів значно випереджають популярність як письменників. Іноді навіть на виставках підходять люди: «Що це у вас — художнє? — ні, не буду читати. А ось те, що ви пишете на “Українській правді”, — це гарно». І після таких слів ми вирішили написати таку книжку, щоб її могли читати і читачі нашої публіцистики. Додати цю аудиторію. Тому ввели у книжку значну політичну складову, дія відбувається у 2004-му році. Попередні наші твори були зовсім романтичні, жіночі, навіть дитячі, тепер ми розширили коло своїх читачів, у першу чергу людей з Інтернету. І це дуже виправдало себе, першого накладу книжки вже нема, у кінці грудня вийде другий, наступного року, мабуть, буде і третій. Наклад, звісно, не 100 тисяч, усього 3, але за пару місяців вони розійшлись, для України сьогодні це непоганий результат.
— Колись письменників наш земляк Юрій Олеша назвав «инженерами человеческих душ», а Сталін потім його цитував. Сьогоднішніх українських письменників можна назвати хоча б «слюсарями людських душ» чи хто вони за фахом?
— Сьогоднішній український письменник — це, скоріше всього, щось середнє між психоаналітиком і сексопатологом! Бо інженер — це той, хто щось творить, а письменник намагається розібратися з тим, що створено. Ну а взагалі ми знаємо, що найбільш кваліфіковані лікарі — це патологоанатоми. Наші батьки — лікарі, і батько наш ходив до патологоанатома за консультаціями з діагностики, хоча сам був терапевтом. Патологоанатоми краще розбираються, бо бачать наслідки. Українські письменники до патологоанатомів не дотягують. Але те, що вони не анатоми, а сексопатологи, не говорить, що вони погані, це каже про їхню громадянську і соціальну позицію. Це значить, що наша література ще не вийшла з таборів. Про що ми? У Радянському Союзі пристойному чесному письменнику було дві дороги: або у табори, або за Ленінською премією. Більшість інтелігенції взагалі нікуди не йшла — туди боялися, а туди совість не дозволяла, і тоді з’явилася така собі катакомбна українська література. Для себе, може, для друзів. Хоча навіщо для друзів писати?! Пам’ятаєте, як наприкінці 80-х відкрилися усі письменницькі шухляди, і звідти повалили ці томи спогадів і щоденників, відверто слабкі і нецікаві, але ними були забиті всі журнали, «Новый мир» та інші. Але згадайте — чи з’явилося тоді у цьому потоці хоча б щось з української літератури? А майже нічого, хіба трохи емігрантського. Нам Павло Загребельний розповідав, що тоді зібрав письменницький загал і сказав: «Давайте, хлопці, що у вас в шухлядах, зараз можна все надрукувати». А нічого не було… Бо наші люди великих форм у шухляду не писали — ні для кого. Всі пишуть для читачів, і Нестор-літописець писав для читачів…
Уся українська література початку і середини дев’яностих була літературою «анти-», антисоціальна, антиполітична, написана, аби «не так, як раніше», у спротив. Лише десь із двохтисячних почала виходити література інша, «нормальна». А попередній період для літератури — суцільний провал. Був злам епох, ментальний злам, переворот життя цілого народу, безліч подій планетарного масштабу — а літератури про це немає! Жодної художньої хроніки тих років! 750 років Україна боролася за свою незалежність, а написати про це нікому! І хто вже напише? Ось про 2004-й з’являється література, і наша книжка в тому числі, Ліна Костенко написала квазіпубліцистичну хроніку тих подій, і ще буде написано. А про дев’яності — немає! Є зовсім поодинокі твори, як «Кляса» Вольвача чи «Ворошиловград» Жадана, але вони фрагментарно про те. Масштаб того, що відбувалося, і масштаб його висвітлення в літературі — несумісні. Мають бути сотні томів. Але недопрацювали інженери.
— Ви слідкуєте, звісно, за сучасним літературним процесом в Україні. А от «Червону Атлантиду» Ганни Герман читали?
— Ні, ми не читали. Ми довіряємо колегам. Василь Шкляр сказав, що це геніально, і ми йому віримо. Що ще нам залишається? Хоча такі речі не мають залишатися безкарними. І ще згадуються слова одного колеги: «Тест на творчу вагітність не показав жодної смужки».
— Колись Генрі Лайон Олді в Харкові (дует письменників Громова та Ладиженського) розповіли, як пишуть книги. Одну главу пише один, другу — інший, потім електронною поштою главами обмінюются, ріжуть, правлять і знову обмінюються. Ільф та Петров писали разом. А як ви ведете своє «обобществленное литературное хозяйство»?
— Не розуміємо, як це у них так виходить. У юності, коли у нас була друкарська машинка, то це відбувалося так: один друкує, другий ходить за спиною. Але ми зрозуміли, що це непродуктивно. Ми повинні працювати вдвічі ефективніше. Тому тепер ми спочатку замислюємо, обговорюємо детально те, що будемо писати, характери, мотивацію героїв, композицію, багатоплановість, і пишемо окремо, тільки без електронної пошти, бо ми знаходимося поруч. Коли герой продуманий, добре прописаний, то він сам веде за собою, ми розуміємо, що він може зробити, а що ні, що сказати , а що ні, як і коли щось вчинити. Ми складаємо план, по епізодах, комусь це може здатися не дуже творчим, бухгалтерією, а не літературою.
— Звісно, а як же Божа рука, що водить?!…
— Це вже все потім в тексті з’являється! План планом, але без натхнення нічого не буде. Вигадати щось оригінальне — це одне. А написати це так, щоб тобі повірили, — це вже інше. Був такий відгук на цей наш роман — дочитав до кінця, а потім закрився на кухні і плакав… Значить, повірили. Так що муза була, коли писали! Чи ось ще — музикант гурту «От винта» Юрко Журавель прочитав і намалював ілюстрації до книжки. Його ніхто про це не просив! Ми питаємо: навіщо? А він каже — прочитав, ніч не спав, і ось таке вийшло. Зачепило. І друге видання книжки виходить з його ілюстраціями.
А та друкарська машинка взагалі унікальна! Ми самі з Очакова, зростали в російськомовному середовищі. А маминої подруги чоловік був якимось енкаведістом в минулому і свого часу воював з УПА, Українською повстанською армією. І як порядний боєць НКВД він брав трофеї. І привіз трофей додому — німецьку друкарську машинку «Еріка» з українським шрифтом. На ній упівці друкували свої листівки та документи. У той час машинка була дуже дорогою річчю, тому і взяв, вона не була ніде зареєстрована (а тоді всі машинки були на обліку). І цей дядько віддав нам цю машинку — все одно вдома у нього нею ніхто не користувався. І наше перше оповідання російською мовою було надруковане на цій «бандерівській» «Еріці», і замість літери «ы» ми друкували «ьі». Але наша кар’єра російських письменників дуже швидко закінчилася. Ми зрозуміли, що не відчуваємо глибоко цієї культури, ми не можемо нести її сенс, можемо хіба що поганенько когось наслідувати. Хоча були публікації, десь нас вже починали вважати за перспективних, але тут якраз вийшов «Град обреченный» братів Стругацьких, і ми все зрозуміли, що досить, не піде. Спитали себе: а що піде? І зрозуміли — попри усю нашу російськомовність, піонерське виховання та інше, ми — не «чирки». Що таке «чирок»? Це в Одесі так казали колись — «чилавек русской культуры», «чирок»! І ми визначилися з собою. Бо коли ставиш перед собою якісь задачі у культурі, то відповідаєш на два питання. Перше — на фіга? І друге — звідки? Ми зрозуміли, що маємо спиратися на грунт під ногами. Ось у вас у Кіровограді такі красиві дівчата. Чому? Бо грунт такий під ногами урановий, це вони від радіації. А ми виросли на справжньому українському грунті в Очакові, не дивлячись на російські моменти. У нас в класі у школі було усього троє росіян (тоді чомусь у класному журналі і національність дітей писали)! Троє! І то ми дивувалися — та які ви росіяни?
— А як воно взагалі — писати удвох? Не складно?
— А ми по-іншому не пробували. Тому не знаємо. Ми думаємо, що це вам складно: як це — писати самому?!
— Є такий термін «зросійщені українці». А ви — яскравий приклад зворотнього — «зукраїнізовані люди», хоча у вас більше російської чи болгарської крові.
— Стати українцем дуже просто. Ми ж знаємо, що чітких генетичних ознак українства немає. Український етнос — це великий котел, у якому зварилися сармати, скіфи, половці, хазари, татари і ще сто народів. Зробити аналіз і сказати: «Це українець» — неможливо. Українство — це поняття суто культурної самоідентифікації. Ким ти сам себе відчуваєш, як думаєш, якою мовою розмовляєш (хоча й це не обов’язково) — то ти і є.
— Питання напередодні свят. Чому в Україні сьогодні практично відсутній жанр різдвяної історії, святочного оповідання — як у Діккенса, Гоголя, Чєхова? Чи ми помиляємося?
— Власне кажучи, у нас це було набагато раніше за Діккенса, який вважається засновником жанру! Трохи в іншій формі, але у нас все це було у вигляді вертепу, водіння кози на Маланку та інше. Наше язичество не настільки було в нас задавлене, як у європейців. У нас християнство дуже рано погодилося з тим, що не може цього в людях переробити на свій лад, і просто абсорбувало в себе ці всі обряди, адаптувало їх. Коли ще митрополит Могила освятив усі ці обряди, за походженням абсолютно поганські — посвята хат, вуликів, якихось справ. Цього ж усього в християнстві не було. Тому в нас є своя різдвяна, так би мовити, творчість, і задовго до Діккенса.
Ми, до речі, щороку беремо участь у так званих зоряних вертепах, що їх заснував наш товариш Юрій Луценко, з яким ми, скажімо так, вже рік не бачились. Ми їздили з цими вертепами в Яремче, Івано-Франківськ, в Києві робили. Зоряний вертеп — це різні творчі відомі люди грають різдвяну п’єсу. Її пише завжди нову Сашко Лірник, ми всі — творчі ж бо люди — завжди якось під себе ролі переписуємо і потім це все граємо. І дуже цікаво виходить! Ми зазвичай пастушків граємо. А ось цього року нас запросили гуцули на вертеп, і ми вже будемо Ірода з чортом грати. Так що кар’єру зробили — виросли вже з пастушків.
Все у нас є, тільки в іншій формі. Крім того, вистачає у нас казок — Малкович дуже багато видає таких «янгольских» казок. Хоча з казками окрема тема. У нас як почали їх погані видавати, то, як і у багато чому іншому, всі погані. Завалили поганими казками країну. Дискредитували жанр, як свого часу, на початку дев’яностих, дискредитували історичний роман. Тоді історичний роман був синонімом поганого роману, потім таке ж сталося з казкою. Тому що слово «казка» колись саме себе продавало. Але скінчилося, має пройти час, щоб з’явилося багато гарних казок. На Сашка Лірника тут велика надія, він добре творить, а що він робить зі своїми казками серед люду! Це треба бачити, це такий хеппенінг, він призначає людей з натовпу — ти козак, ти чорт, ти піп, і люди втягуються, так грають ці здорові дядьки!
— Чи є у вас своя різдвяна історія?
— Просто розкажемо, як це у нас було. Не знаємо, як у вас на Кіровоградщині, а у нас на півдні ніхто не колядує. У нас носять вечерю. Хустка, в ній калач. В нашому райцентрі ніколи калачі не продавали, а під Різдво — завозили! Чергу за ними вистоїш, береш двадцять чотири штуки. І йдеш відносити вечерю. Йде перший секретар райкому партії і несе вечерю у кошику. А назустріч йому — головний лікар районної лікарні з кошиком. І обоє ховають їх за спину, щоб не побачили — бо ж завтра на бюро зустрінуться, а там дістанеться! А не нести вечерю не можуть, бо ж батьки дружин не пробачать, сама дружина не пробачить! І ось усе місто несе вечерю, а діти ходять посівати, піонер — не піонер, а інакше не можна.
— Як зустрічаєте Новий рік?
— Новий рік і Різдво, хоч нас багато куди кличуть, зустрічаємо тільки вдома. Приїжджає батько, приїжджає брат із родиною. Обов’язково робимо кутю. В дитинстві нашим передріздвяним обов’язком було побити пшеницю. Тобто потовкти її у ступі макогоном. Мак також потерти і горіхи потовкти. І це сидіння над макітрою є обов’язковим для нас і по цей день. Ніякої кавомолки! Це традиція, це святе. Єдине погано, що у Києві дуже складно знайти цільну пшеницю, треба спеціально цим займатися, і ми займаємося пошуками. Взагалі — ці свята для нас найкращі та найулюбленіші. Вітаємо Кіровоградщину зі святами! Хай все буде добре!
Спілкувалися Юхим Мармер, Геннадій Рибченков, фото Павла Волошина, «УЦ».
Традиционная для конца года «отчетная» встреча руководителя области с представителями печатных СМИ в нынешнем году состоялась несколько раньше, чем обычно. Однако, как выяснилось, основные итоги года в доме на площади Кирова уже «подбили».
Главным достижением года, которое, по убеждению Сергея Ларина, поможет достичь основной, глобальной, цели, он считает формирование и планомерную реализацию среднесрочной программы области «Центральный регион-2015»: «Это – фундамент, который поможет нам построить крепкий дом, где было бы комфортно всем жителям области. Да, сначала этот документ воспринимался как набор предвыборных слоганов, потом, да и сейчас, зачастую служил объектом для критики. Однако он работает, выполняется, уже реализована тысяча проектов программы, и этого нельзя, невозможно не замечать».
Губернатор убежден: даже если власть всего лишь помогла бизнесу, но пользу получила территориальная община, то наличие этого пункта в программе «ЦР-2015» вполне оправдано: «Скажем, если мы дали добро на размещение АЗС, помогли с выделением площадки под её строительство, и польза для людей очевидна, почему не учитывать это направление? Или, скажем, более масштабные проекты, которым мы помогли стартовать: та же “Велта”, которая 10 лет не могла получить добро на разработку месторождения, а теперь построила комбинат на почти 500 рабочих мест…И это – целый ряд проектов, которые начали реализовываться благодаря стимулированию со стороны власти: Поплавский решил строить молокозавод в Ульяновке после появления нашей программы “Молоко Кировоградщины”, аналогичный проект запускается в Высоких Байраках, в этом же ряду — вода “Новомиргородская” и такой же проект – в Новгородке… Именно в рамках программы в направлении энергосбережения построен большой пеллетный завод в Ольшанском районе, такой же – в Новоукраинском районе, в обоих случаях – благодаря сотрудничеству бизнеса и власти. Уже заработали четыре котельных, рассчитанных на обогрев пяти объектов, на альтернативном топливе. Таким образом, бюджетные учреждения получили возможность экономить серьёзные средства. Очень важно, если с помощью бизнеса рабочие места появляются в районах, где традиционно работы для людей нет, – как, скажем, масштабный свинокомплекс, который построил Березкин в Компанеевском районе… Считаю, мы, власть, в этом направлении работаем правильно – не заставляя, а стимулируя бизнес».
Настоящим прорывом на уровне столицы и соседних территорий Сергей Ларин считает признание за Кировоградщиной права на строительство здесь уранового завода: «Мы смогли доказать Президенту, который впоследствии принял это решение, позитив области и стремление двигаться вперед. Это – настоящая победа области и в политической, и в экономической борьбе».
Ещё одной победой Сергей Ларин считает аэропорт – на этот раз регион умело использовал другой козырь, а именно – наличие в Кировограде лётной академии. Поэтому Кабмин именно нам выделил 30 миллионов гривен на закупку самолетов и подготовку будущих пилотов.
А вот с бурым углем и КГОКОРом – традиционными камнями преткновения для всех кировоградских губернаторов – показать столь же весомый результат и в нынешнем году область не смогла. Хотя, скажем, в отношении бывшего холдинга, по информации руководителя области, движение есть – примечательно, что уже не со стороны областного руководства, а непосредственно из Кабмина, который предлагает целый ряд инвестпроектов для Александрийского бассейна. «Зайти» же инвесторам на КГОКОР, по мнению Сергея Ларина, пока мешает вторая волна кризиса: несмотря на то, что мораторий на его приватизацию был снят, вкладывать сюда деньги капитал пока не спешит…
Весьма сдержанный оптимизм вызывает, как выяснилось, у губернатора работа социальных проектов. Прежде всего, «Горячей линии», которая, по его мнению, требует очередного обновления, в том числе – и в руководстве. «Да, работает она на твёрдую “четвёрку”, но это – самая эффективная “Горячая линия” в Украине», – отмечает Сергей Ларин. В числе проектов, требующих ощутимого «всплеска», он называет и социальные аптеки, магазины и такси – пока на местах их инициатор поддержки и понимания не видит… Как и в вопросе реализации программы «Покупай кировоградское»: по словам губернатора, он не наблюдает желания чиновников заниматься продвижением местных товаров, налаживанием контактов их производителей с реализаторами…
В целом же, по убеждению руководителя области, серьёзные позитивные тенденции в области в нынешнем году есть. «Главное – нам удалось расшевелить область, вывести местный патриотизм, как минимум, из подсознания наружу, когда людям не стыдно признаваться, что они живут в Кировоградской области или родом из Кировограда. Это дорогого стОит».
Однако одним патриотизмом, как известно, сыт не будешь, поэтому, собственно, об экономике: по данным главы ОГА, по темпам роста экономики Кировоградщина находится сегодня на пятом месте. «Важны даже не индексы и проценты, а то обстоятельство, что мы даем развиваться бизнесу и даем по рукам тем, кто ему, наоборот, мешает», – подчеркнул Сергей Ларин. Последнее особенно касается всевозможных проверяющих структур, возмущен руководитель области, которые терроризируют бесконечными инспекциями легальных бизнесменов и совершенно не заинтересованы в том, чтобы выводить из тени тех, кто работает подпольно, незаконно и вовсю пользуется системой «откатов»… «Мы создаем благоприятный фон, комфортный климат для потенциальных инвесторов, и результаты этой работы видны. Скажем, сейчас та же “Велта”, с которой мы нашли общий язык и они практически закончили строительство комбината в Новомиргородском районе, завершает перерегистрацию из Днепропетровской в Кировоградскую область. И только благодаря одному этому пункту, если инвестиция будет “прописана” у нас, мы по уровню привлечения капитала выйдем на первое место в стране!»
Признавая тот факт, что социальные показатели – как-то строительство жилья – Кировоградщины-2011 пока «провисают», Сергей Ларин уверенно заявляет: по финансово-экономическим результатам область вошла в первую десятку регионов страны. Одними из лучших, сообщил глава ОГА, являются показатели Кировоградщины и по работе с земельными ресурсами, кадастровому оформлению земли, обеспечению земельными паями и расчетам за них. «Моя задача как губернатора показать, что власть действительно направлена лицом к людям, – считает Сергей Ларин. – А для этого нужно обеспечить эффективную работу всех без исключения отраслей хозяйства и ветвей власти на уровне региона».
В этой связи приоритетными для региона Сергей Ларин назвал развитие перерабатывающей промышленности – в первую очередь как возможность создания новых рабочих мест, энергосбережение и медицину, точнее – её доступность и приближенность к людям. Из практических шагов по реализации последнего направления – открытие уже в январе перинатального центра на базе областной больницы, в это же время (во время приезда Президента) медучреждениям области будет вручено современное оборудование, на закупку которого область выхлопотала почти 50 миллионов гривен…
«УЦ» не могла не поинтересоваться, доволен ли губернатор работой и решениями государевых людей на местах? Тем более что весь год область сотрясали более или менее громкие кадровые скандалы, то и дело приходилось латать чиновничьи бреши и выслушивать критику в адрес команд, пришедших в районы и особенно города после выборов под знаменами действующей власти. Как выяснилось, в отношении экс-главы Гайворонской РГА Ивана Архипенко, которого, напомним, в свое время подозревали в получении взятки, Сергей Ларин однозначных и категорических выводов не делал: мол, опытный руководитель, успешный хозяйственник, район держал по всем показателям. И доказательства против него не были найдены, да и дело уголовное закрыто. «Да, к нему в районе двоякое отношение, но он заставлял работать на социальную сферу. Теперь нет Архипенко – всё идет вразнобой. В районе должен быть руководитель, на которого ориентирована вся территория. А в данном случае мы эту территорию сегодня теряем…» Осторожен Сергей Ларин в оценке ситуации вокруг мэра Александрии Степана Цапюка: «Хоть он и является представителем местного самоуправления, я эту тему (скандал вокруг учредителей городского рынка. – Авт.) знаю. Но никогда, и в этом случае тоже, я не даю собственных оценок и не делаю выводов, пока свое слово не скажут правоохранительные органы».
В общем же работой – и своей, и подчиненных – Ларин, как оказалось, недоволен: «Власть и не должна быть довольна своей работой, потому что слишком часто люди недовольны работой власти. Пускай даже до сих пор в обществе преобладает атавистическое убеждение человека в том, что власть должна давать ему всё и виновата во всех его бедах. Нужно признать: власть начала что-то делать, но жить от этого лучше не стало». Чиновники же, говорит, для него все одинаковые – ни фаворитов, ни опальных руководителей для Ларина, по его словам, нет.
Сергей Ларин также обратился к теме, которую наши блоггеры затрагивали, общаясь на сайте «УЦ». А именно – касательно личного приема граждан губернатором. Мол, действительно, это проблема. Но вызвана, по словам главы ОГА, она исключительно непредвиденными изменениями в его рабочем графике: когда накануне, за полдня, могут вызвать, скажем, на заседание Кабмина… Хотя, признается, зачастую проблемы, с которыми люди идут к главе области, можно оперативно и успешно решить в рабочем порядке – как, скажем, из сферы ЖКХ, так и, к примеру, по вопросу получения материальной помощи…А к руководителю области, мол, зачастую идут просто «за жизнь» поговорить…
По просьбе «УЦ» Сергей Ларин прокомментировал участие Кировоградщины в двух самых крупных и резонансных событиях следующего года: Евро-2012 и парламентских выборах. Насчет первого он надеется на государственное финансирование дорожного строительства и планирует участие региона в культурных программах. Более того, в планах области – реально принять участие в ЧЕ по баскетболу в 2015 году со всеми вытекающими последствиями: созданием в областном центре мультиплекса, обустройством инфраструктуры и т.д.
Что касается выборов, то, как заявил Сергей Ларин, он является категорическим противником избирательных антитехнологий и использования административного ресурса: «Я не допущу, чтобы Кировоградщина снова прославилась по типу “сотого округа”. Это я не столько как губернатор, сколько как лидер Партии регионов в области говорю. Понятно, что съездам ещё только предстоит выдвигать “своих” мажоритарщиков на пяти округах области. Но главное – чтобы они начинали что-либо полезное делать для округов уже сейчас, причем не за бюджетные деньги, а за свои. Когда бизнес стимулируется политикой ради поднятия экономики – это очень хорошо, просто супер! И если это будет какой-то крупный бизнесмен пусть даже от оппозиционной политической силы, но который начнет строить на округе крупное предприятие с прицелом на создание новых рабочих мест, финансирование социальной сферы – я буду только рад. Так что использовать админресурс бессмысленно: люди будут голосовать не за ту или иную политическую силу, а за то, что для них сделано, и за того, кто это сделал. И если в результате из 500 неотапливаемых сельских клубов после выборов останутся такими только сто, я буду считать, что избирательная кампания прошла для области успешно».
Страна готовится к Новому году: строит новые «обезьянники», продает подснежники и издевается над главным атрибутом праздника. На бесснежье законники нарушают закон, заключенные едут в отпуск, а потомки оккупантов передают потомкам победителей гуманитарную помощь в заднем кармане штанов…
Законник — вне закона
Знание законов не освобождает от ответственности: юрисконсульт задержан милицией за совершение преступления. Этот почти курьёзный случай произошел на Ровенщине, где юрист одного из предприятий… трижды брал в руки оружие и обстреливал… местный офис Партии регионов. Говорит, в знак солидарности с Юлией Тимошенко и в знак протеста против условий её содержания. В милиции же, которая, в конце концов, устроила «тимошенковскому стрелку» засаду, «солидарные» проявления юриста-правонарушителя восприняли буквально — его статья «тянет» на три года лишения свободы.
Всё для Евро, всё для победы
Футбольным болельщикам из-за границы в Украине мягко посоветовали не зарекаться, по крайней мере, от тюрьмы: в канун Евро-2012 в Донецке запланировали построить СИЗО «европейского образца». Будущим нарушителям порядка обещают удобные нары, свежевентилируемый воздух и щадящее освещение. Правда, здесь связь новой комфортабельной «каталажки» и футбольного чемпионата категорически отрицают: мол, народ просто некуда сажать, нарушители закона на имеющиеся площади просто не помещаются. Вот и решили строить новую «буцегарню» — правда, в имеющихся заведениях ни свет, ни воздух улучшать никто не собирается.
На побывку — из зоны!
На побывку едет молодой зэка — теперь в отпуск можно отправиться не только с работы или из армии, но и из…тюрьмы! Так решил министр юстиции, подписав приказ о том, что в качестве поощрения заключенные (мелкие хулиганы, жулики, воры) могут радовать родных своим присутствием без наручников на домашних праздниках и по выходным. Правда, не чаще раза в месяц — и правильно, дурного примера на глазах младших членов семьи поменьше. А ещё раз в год им полагается двухнедельная побывка. По крайней мере, дармовая, но, говорят, можно и чаще — если родня обеспеченная. Ну вот, осталось только барышню в торте на именины и безлимитный Интернет в каждую камеру — за счет заведения. За хорошее поведение, разумеется. Но это, надо понимать, следующим приказом…
Сотня евро за деда
Как известно, сын за отца не отвечает, а вот внук за деда — решился: немецкий студент решил позаботиться о нищих жителях страны, которую когда-то не смог завоевать его дед. И прислал в своих старых джинсах, предназначенных для отправки в бывшую страну-победитель …сто евро и письмо с извинениями за деда и осуждением войны. Джинсы попали на Волынь, в Ковель, где были куплены на блошином рынке мамой для сына-студента — вместе с письмом со словами «знаю, что у вас не такая хорошая жизнь». Действительно, почему-то не такая, как в некогда побежденной стране…
Трудно быть йолкой
Пожалуй, ещё никогда на главной ёлке страны так не смеялись…взрослые. Вернее, над ней, «йолкой»: новогодний набор искусственных веток, украшенных со второго раза, с чем только ни сравнивают: с клоунским колпаком и полосатым вязаным носком, пирамидкой и детской игрушкой… И это — ещё по-доброму! В конце концов, обиженная красавица вышла в Интернет с виртуальными жалобами: на личном блоге «йолка» сетует на насмешки жителей и гостей столицы, из-за которых у главной героини новогодних праздников началась депрессия… Помнится, в Черкассах тоже недавно необычный блоггер завелся — канализационный люк перед мэрией, но тот больше правду-матку о городских чиновниках режет. Впрочем, о чиновниках, которые сподобились на диковинный хвойный креатив, тоже можно много чего порассуждать. А вот ёлку всё же пожалеть стоит и полюбить…
То ли сказка, то ли быль
Иногда сказки действительно становятся былью: девочка из старых добрых «Двенадцати месяцев» в нынешнем году вполне могла бы найти подснежники зимой без помощи сказочных братьев-месяцев. И не в волшебном лесу, а во вполне реальном сегодняшнем Крыму. Правда, для тетушки, которая продавала в столице полуострова нежный товар, выросший на её собственном подворье, эта сказка обернулась… админпротоколом. Потому что торговля первоцветами, занесенными в Красную Книгу, у нас запрещена даже в теплом декабре.
И еще два события точно попадают в разряд сказки-были. Причем события эти, напрямую относящиеся к Кировоградщине, наделали шороху на всю Украину. Наставником кировоградской «Зирки», благодаря усилиям нового президента клуба Максима Березкина, стал известнейший футболист, яркая звезда киевского «Динамо» Вадим Евтушенко. Но не успела футбольная Украина всласть обсудить эту новость, как подоспела следующая: президент ПФК «Александрия» Николай Лавренко, по сведениям из неофициальных источников, ведет переговоры о заключении тренерского контракта с самим Леонидом Буряком! Да уж, воистину чудеса чаще всего случаются в канун Нового года…
Двадцать дней назад в кафе «Сити» открылась первая полка «Елисаветградского книговорота». С тех пор открыли еще восемь полок: в кафе «Старый город», «Булошная», «Чайкоффский», «Мокко», в областном художественном музее и библиотеке Чижевского, в педуниверситете, университете «Украина» и музучилище. Двадцать дней – достаточный срок, чтобы прочесть книгу и вернуть ее буккроссингу. Потому сегодня, наверное, уже можно говорить о том, как работает «Елисаветградский книговорот».
Мы обошли почти все полки «Елисаветградского книговорота», чтобы посмотреть, какие книги есть там сегодня. В целом впечатление скорее положительное.
Самая востребованная полка. Педуниверситет. Очевидно, студенты пока гораздо охотнее берут почитать книги, чем оставляют свои. Вечером в понедельник на полке была всего одна книга, причем и популярная, и современная – «Подземка» Харуки Мураками. Это странно хотя бы потому, что внутри вузов всегда существовал своеобразный буккроссинг: студенты передавали друг другу учебники, монографии, методички. Казалось бы, на полке могли быть и конспекты лекций, и планы занятий. Хотя, может, они и были, просто спрос превысил предложение. Кстати, на каждой полке «Елисавтеградского книговорота» была, как минимум, пара книг, которые очень пришлись бы «ко двору» в педуниверситете: несколько сборников статей по педагогике в кафе «Мокко», хрестоматия «Маловідомі першоджерела українськой педагогіки» в худмузее, «Енергія художнього слова» Клочека в кафе «Старый город», учебники по правоведению и исторические труды в «Булошной» и прямо-таки мини-библиотека классики в «Сити».
Самая патриотичная полка. Кафе «Булошная». Книги современных кировоградских писателей почему-то сосредоточились в «Булошной», причем далеко не все принесли сами авторы. Здесь есть «Сторінки безсмертя» Юрия Мативоса, «Серед українців» Виктора Погрибного, поэтические сборники «Спогади на майбутнє» Олега Попова и «За руки по райдузі» Антонины Коринь, альбом «Стежками хутора Надія», очень актуальный сегодня труд местных ученых «Экологическая безопасность уранового производства», краеведческая работа «Медицинское образование Кировоградщины» и, конечно, Александр Жовна (спасибо огромное Александру Юрьевичу, который «отпустил» в буккроссинг столько своих книг, что сегодня хоть одна из них есть буквально на каждой полке).
В«Булошной» есть что почитать и кроме кировоградской литературы: Вишневский, Стейнбек, Чейз, Эжен Сю, Карнеги, Герцен, Тургенев, исторический сборник «Українська дивізія “Галичина”», разумеется, Анн и Серж Голон (куда же без «Анжелики»?) и даже аудио-сборник «Живі голоси» из архивов государственного радио, где свои стихи читают Бажан, Тичина, Сосюра – просто подарок для любого учителя литературы.
Самая живая полка. Кафе «Мокко». Здесь много современных и совершенно разноплановых книг: от «Мессии» Бориса Старлинга и «Слова» Ирвинга Уолесса из популярной серии «Книга-загадка» до романов типа «Моя плоть сладка» и «Поцелуй в полночь». Есть и серьезные работы типа «Відібране життя. Розкуркулення на Кіровоградщині» Ивана Петренко, и много специализированной литературы по педагогике. Но главное: это единственная полка, где книги, сделав круг, уже возвращаются (на последней странице буккросерских книг есть специальная графа, в которой отмечаются те, кто прочитал книгу и вернул ее в книговорот – так вот, только в «Мокко» мне попадались книги, где на последних страничках записаны чьи-то имена и телефоны).
Самая эксклюзивная полка. Художественный музей. Мечта ценителя! На буккроссерской полке здесь стоят книги, которых не найдешь больше нигде: «Альбом живописных полотен» и «Записные книжки художника» Петра Оссовского, «Лев Мациевич. Памятная книжка» Виктора Петракова, прекрасные альбомы «Семья Надеждиных» и «Картинная галерея Оссовского». Все эти довольно редкие книги, конечно, «отпустил» сам музей. Здесь, кстати, «отпускали» свои книги в буккроссинг и братья Капрановы. Ни одной их книги на полке не осталось – разобрали сразу же, даже работники музея не успели посмотреть. Зато здесь пока стоят несколько книг Жовны и два экземпляра книги Владимира Босько «Видатні постаті степової Еллади». Есть Стивен Кинг и русская классика.
Самая первая полка. Кафе «Сити». Мы присутствовали на открытии этой полки, поэтому можем судить о ее эволюции. Здесь было «отпущено» несколько десятков хороших современных книг: Довлатов, Бегбедер, много прикладной литературы по развитию личности и т.п. Сегодня все эти книги разобрали, на смену им пришли Гомер, Булгаков, Леся Украинка, Константин Симонов, Грыгир Тютюнник. Классика, конечно, всегда останется классикой, но большинство участников буккроссера (а это, по определению, люди читающие) с ней уже знакомы.
Без сомнения, «Елисаветградский книговорот» сегодня развивается, это живой организм, а не искусственно созданная библиотека. Сомнения вызывает только одно: книговорот, если помните, начался с идеи Александра Шаталова, который захотел познакомить кировоградцев со своими любимыми книгами: «Креативный город» Лэндри, «Семь навыков высокоэффективных людей» Кови, «Богатый папа, бедный папа» и «Квадрант денежного потока» Кийосаки. На открытии каждой буккроссерской полки Александр Сергеевич «отпускал» по нескольку экземпляров этих книг. Ни одной (!) из них ни на одной из буккроссерских полок мы не заметили. Сегодня Шаталов сообщает кировоградским буккроссерам о том, что купил для них еще по сто экземпляров каждой книги. Вернутся ли они в книговорот? Или читатели просто не поняли Александра Сергеевича и решили, что это личный подарок?
Хочется обратиться ко всем читающим кировоградцам: ребята, давайте возвращать книги с наклейкой «Елисаветградский книговорот» на полки – их обязательно прочтет кто-то еще. Давайте взамен отдавать не то, что нам уж совсем не нужно, а только лучшее, стоящее, современное, чем хочется поделиться с другими. Буккроссинг – дело исключительно общественное, успех которого зависит от каждого из нас.
В начале декабря «Украина-Центр» и ландшафтная мастерская «Пан Тюльпан» объявили о начале акции «100 елок — детям, 100 елок — городу», в рамках которой мы предложили кировоградцам купить к празднику не срубленные сосны, а живые елочки в горшочках, которые потом можно будет высадить в грунт. Мы также обратились к меценатам с предложением подарить по елочке детским больницам и детсадам города, с тем, чтобы после праздников воспитатели вместе с малышами высадили их во дворах детских учреждений.
Уже сейчас с уверенностью можно сказать, что в новом, 2012 году, наш город станет зеленее и красивее. Первый заместитель главы облсовета Александр Шаталов взялся лично подарить 15 елочек всем отделениям детской областной больницы и 3 — реабилитационному центру для детей-инвалидов «Добруджа». Депутаты горсовета пообещали подарить по елочке каждому из 38 детсадов областного центра. Больше 60 кировоградцев уже приобрели живые елочки, чтобы посадить их в своих дворах вместе со своими детьми. А ведь для новогодних елочек даже сезон еще не наступил! Украшать их пока рано — елки в горшочках зимой можно держать в теплой комнате не больше 14-17 дней. Поэтому большинство покупателей пока оставили свои елочки на площадке ландшафтной мастерской «Пан Тюльпан», чтобы забрать ближе к празднику.
Генеральный директор «Друкмаш-Центра» Людмила Шубина придумала еще одну, наверное, самую красивую часть акции. Людмила Владимировна подарит по живой елочке всем деткам, которые родятся в новогоднюю ночь. Для этих целей мы выбрали самые маленькие елочки — по 50-60 см. Во-первых, такие деревца папы смогут без проблем забрать домой, во-вторых, родителям малыша будет проще их высадить или просто вынести на улицу после праздника, но главное — елочки будут точно такого же роста, как малыши. Представляете: через год новогодний малыш сможет сам нарядить во дворе свою собственную новогоднюю елочку!
Кажется, план «100 елок детям, 100 елок — городу» мы даже перевыполним. И это прекрасно, ведь малыш, который вместе с мамой или воспитательницей посадит елочку, который будет поливать свое деревце и ухаживать за ним, уже совсем по-другому будет относиться к природе. Может быть, в этот Новый год мы заведем в Кировограде моду на живые елочки и в следующем году уже будем наряжать их прямо во дворах.
Если вы еще раздумываете, присоединяться ли к акции, приходите 24 декабря на площадь Кирова — «Пан Тюльпан» планирует провести здесь выставку-продажу живых елок в горшочках.
А тех, кто хочет купить на праздник традиционную сосенку или елочку, на ярмарки приглашает лесхоз области. С 20 по 30 декабря областное управление лесного хозяйства будет реализовывать местные елки и сосны по адресу: ул. Тимирязева, 76. В этом году лесники предлагают хвойные по довольно демократичным ценам: сосенки до метра — 45 грн., до 1,5 м — 52 грн., двухметровые деревья — 62 грн. В управлении лесного хозяйства обещают, что, кроме елочек и сосенок, на новогодних ярмарках можно будет приобрести и другую продукцию лесхозов: орехи, мед и т.п.
Заместитель директора фермерского хозяйства ЧП «Влад», расположенного в Кировоградском районе, Александр Демченко окончил Белоцерковский национальный аграрный университет, стажировался на ферме в США по обмену, параллельно учился в техническом колледже Кентукки.
Организация фермерского хозяйства в Америке и у нас, по словам Александра, существенно отличается — причем не только уровнем автоматизации, но и степенью участия государства в организации работы хозяйств. Тем не менее, многие принципы работы фермера Кита Элиота из Кентукки Александр Демченко успешно применяет здесь, в Кировоградском районе.
— Когда я учился в университете, оттуда ездили стажироваться в Англию, но я в группу не попал, — рассказывает Александр Демченко. — Стажировку в Америке я нашел сам и проходил собеседование непосредственно в американском посольстве. Для того чтобы попасть на годичную стажировку, нужно было знать язык — и разговорный, и технический (эта программа предполагала параллельное заочное обучение в колледже) и действительно хотеть работать на ферме. Кит Элиот, у которого я стажировался, выращивает табак и имеет небольшую молочную ферму. Мы — я и такой же студент по обмену из Румынии — работали в коровнике на 110 голов. Там все автоматизировано, и мы вдвоем вполне справлялись с этой работой.
— Приходилось слышать, что стажировки в сельском хозяйстве для наших студентов — это, скорее, рабский труд, чем возможность чему-то научиться. Да и многие студенты не спешат использовать полученный опыт в родной стране, а ищут любую возможность остаться работать в Америке, Европе…
— Я бы не назвал это рабским трудом. Мы жили в нормальном доме со всеми удобствами, кухней и даже спортзалом. Кит выделил нам на двоих автомобиль. Мы всегда могли позвонить американскому руководителю программы, он дважды приезжал на ферму, чтобы проверить, как мы живем и работаем. Мы получали нормальную зарплату — $1000-1500 в месяц (в зависимости от количества рабочих часов), правда, мы сами покупали продукты и готовили, но это обходилось не дороже $100, так что я за год практически заработал себе на квартиру в Кировограде. Работали мы действительно много: с четырех утра до шести вечера с небольшими перерывами в течение дня. Но и сам Кит работал не меньше (вообще у меня сложилось впечатление, что все американские фермеры — трудоголики). А что касается того, чтобы остаться в Америке… Да, многие к этому стремятся. Но я не вижу причин, которые помешали бы мне нормально жить и работать на родной земле рядом со своими родителями.
Главные отличия американского сельского хозяйства от украинского, по словам Александра Демченко, — государственный контроль и возможность долгосрочного планирования.
— Там еще до посева озимых власти уже знают, на какие культуры будет спрос в следующем году, и даже могут рассчитать примерную цену на сельхозпродукцию, — объясняет он. — И, в соответствии с этим, рекомендуют фермерам, какие культуры в каком объеме сажать. Более того, фермер получает фактически готовый план, какие технологии использовать, чем удобрять, чем опрыскивать. И никто этих рекомендаций не нарушает: во-первых, потому что следовать им действительно выгодно, а во-вторых, потому что на все фермы время от времени без предупреждения приезжают государственные проверяющие с выездными лабораториями, берут пробы грунта, растений (за год, например, дважды приезжали проверять, как выполняются рекомендации по выращиванию табака). Если фермер нарушает технологию, в следующем году ему не разрешат сажать табак или он не получит льготных государственных кредитов. Если же будут обнаружены какие-то нарушения санитарных норм на молочной ферме, то молокозавод просто не возьмет продукцию. На молочных фермах там все белого цвета: стены из белой вагонки, пол — бетонный или из белого кафеля, поэтому любая грязь сразу же видна.
Если бы мы могли здесь построить такой коровник! Но для этого в нашей стране нужен большой первоначальный капитал. Судите сами: современный коровник на 300 голов стоит около одного миллиона евро. Взять кредит на такую сумму или привлечь инвесторов нереально — никто не может сказать, за сколько окупятся и окупятся ли вообще эти вложения. Я приведу пример по свинине (у ЧП «Влад» есть и свиноферма): в 2009-м, когда я начинал работать, свинина (живой вес) стоила 22 грн. за кг, в 2010 — 15 грн., в начале 2011 — 11 грн., потом в августе цена поднялась до 21 грн. за кг, сейчас опять упала до 15,5 грн. И эти колебания обусловлены не естественными причинами, а завозом дешевой китайской или индийской свинины. Примерно такая же ситуация с молоком. Невозможность долгосрочного планирования очень тормозит развитие животноводства в Украине.
Но многие принципы работы можно использовать и у нас, и даже без больших вложений. Что я взял для себя? Во-первых, я понял, что 60% успеха животноводческой фермы зависит от грамотного менеджмента. За два года нам в ЧП «Влад» удалось увеличить поголовье на свиноферме с 1800 до 2500 голов, а доходы возросли более чем в два раза. Причем не только у фермера — зарплата работников свинофермы только за последний год выросла на 50-60%. Это еще одно важное условие: менеджер должен сделать так, чтобы все работники были заинтересованы в работе, хотели учиться, четко видели цель. Сейчас для наших работников читают лекции представители голландской фирмы «ЦХВ», у которой мы покупаем добавки к кормам. Они помогают нам с технологиями, обучают ветеринаров. Это нормальный, принятый во всем мире порядок, когда фирма-поставщик кормов «ведет» фермера, никаких отдельных вложений это не требует, зато дает очень хорошие результаты.
Если же говорить о технической стороне, то мы оборудовали автоматизированный роддом в свинарнике с отдельными отсеками для поросят и свиноматок, в коровнике поставили индивидуальные станочки для телят. Я сам обучал доярок правильно использовать автоматическое оборудование и читал лекции. И если в 2009-м году мы получали две тысячи литров молока от коровы в год, то сейчас — 4,5 тысячи. Кит Элиот, конечно, имел намного больше — 9,1 тысячи в год. Но для нашего старого коровника с теми технологиями, которые мы используем, 4,5 тысячи — это очень хороший результат.
Главные составляющие успеха животноводческой фермы, по мнению Александра Демченко, — подход к работе и принципы руководства. Как и Кит Элиот, которого Александр называет своим учителем, он приезжает на работу перед утренней дойкой и уезжает поздно вечером, четко ставит перед собой цели и старается заразить своим энтузиазмом всех работников фермы.
В бизнесе есть такая расхожая фраза: начинать с нуля. В случае нашего сегодняшнего героя публикации — завода «Друкмаш-Центр», одного из немногих предприятий Украины, производящих средства реабилитации инвалидов, начинать работу пришлось даже не с нуля, а большого «минуса». Дело в том, что новосозданному предприятию пришлось взять на себя часть долговых обязательств умирающего «Пишмаша». Нужно обладать недюжинной смелостью, чтобы в тяжелые и смутные 1990-е годы не побояться отправиться в самостоятельное производственное плавание с таким негативным балансом…
В свое время технику для инвалидов на «Пишмаше» планировалось производить в рамках перехода производства от ставших никому не нужными пишущих машин к чему-то полезному. Но на предприятии этим шансом так и не воспользовались…
— В середине 1990-х (тогда главой Кабинета Министров был Евгений Марчук) правительство поручило нескольким предприятиям ВПК и кировоградскому «Пишмашу» заняться разработкой и выпуском продукции для инвалидов, — вспоминает генеральный директор «Друкмаш-Центра» Людмила Шубина (до 2001 года — заместитель генерального директора «Пишмаша»). — Если не ошибаюсь, на подготовку производства «Пишмашу» выделили сумму 500 тыс. гривен. Тогда это были сумасшедшие деньги. Но тогдашний директор завода, насколько я знаю, львиную долю этих денег израсходовал на погашение задолженности предприятия по зарплате. Хотя в принципе проблему это не решило: долги в несколько раз превышали полученную от Кабмина сумму.
На «Пишмаше» успели разработать конструкцию коляски, поставили пару сварочных кабин, пытались сделать опытный образец, но дальше этого дело не пошло. Был крупный скандал. И когда я взялась за реализацию этого проекта, нам поставили условие — погасить обязательства «Пишмаша» перед министерством: изготовить и поставить определенное количество колясок. Я согласилась, благодаря этому мы и начали работать. Второе условие нам поставили на «Пишмаше» — аренда оборудования и помещений в обмен на погашение долгов по зарплате прессово-штамповочного производства большого «Пишмаша». Получилось, что мы еще не начали работать, а уже попали в долговую вилку с двух сторон…
— Людмила Владимировна, зачем же нужно было начинать при таких условиях?
— Почти два года формального трудоустройства на заводе и полного безденежья вызвали и отчаяние, и понимание, что нужно чем-то заниматься. Иногда не за что было хлеба купить. Спасибо маме покойной, она давала нам деньги на муку, сахар, я сама хлеб пекла. Мы держали огороды, чтобы выжить. Создавать предприятие уже с долгами — это было рискованно, но вы знаете, осознание того, что данная производственная ниша не занята — а после развала СССР практически никто в Украине не занимался изготовлением техники для инвалидов, — придавала уверенности… Вы даже не представляете, как мы выживали поначалу и через сколько кругов ада пришлось пройти, чтобы вывести предприятие хотя бы на «ноль». Потом уже появились азарт и злость — доказать и себе, и окружающим: можно сделать все, если есть большое желание работать…
— Конструкция инвалидной коляски не такая сложная, как конструкция пишущей машинки: гнутые трубы, сварка, немного механообработки. Налаживать производство техники для инвалидов было проще?
— Хоть коляска не идет ни в какое сравнение с пишущей машинкой, тем не менее, для изготовления одной коляски используется свыше 200 единиц оснастки, поэтому нельзя сказать, что коляска — простое в изготовлении изделие. Это средство передвижения. Там есть подвеска, система тормозов, спаренный рычажный привод колес, который должен работать синхронно.
Но это сегодняшние изделия, а начинали мы с примитивной конструкции коляски. Первое время где я только не отыскивала образцы импортных колясок, попадавшие в Украину по гуманитарной линии. Мы покупали их у инвалидов, я несколько раз была за границей — люди везли оттуда вещи, а я везла коляски и другие приспособления для инвалидов. Мы тогда этих изделий вообще не знали. Слава Богу, на «Пишмаше» работали очень грамотные специалисты, которые могли сами проектировать и изготавливать любые штампы, формы, приспособления, стенды для испытаний. Одним словом, в наших колясках использованы лучшие технические решения из югославских, американских, норвежских и, конечно, немецких колясок.
Мы каждому инвалиду вместе с коляской отправляли анкеты — узнавали их мнения и пожелания: какие функции необходимо добавить коляске? У нас за все эти годы скопились десятки папок с перепиской. И по подсказкам инвалидов мы дорабатывали и совершенствовали конструкции колясок.
Еще в самом начале «Друкмаш-Центр» выбрал один вид техники для инвалидов (это было мое удачное, как инженера-конструктора, решение) — уличные рычажные коляски. Сейчас у нас на предприятии производится десять базовых конструкций, но каждая из них имеет различные варианты исполнения — чтобы инвалиды могли выбрать наиболее подходящую коляску.
Почему люди отдают предпочтение нашим коляскам? Они прочные, надежные и при этом легкие в управлении. На колясках «Друкмаш-Центра» можно спокойно передвигаться по нашим дорогам — они не сломаются.
— Какими силами собирали первую партию колясок?
— Штат предприятия — 30 человек, это от директора до охранника. Рабочие-универсалы остались с большого «Пишмаша», каждый из ИТР выполнял сразу несколько функций. Начинали мы в неотапливаемых пустых, разбитых цехах. Рабочим купили валенки, ватные штаны, шапки, перчатки, над станками натянули, как палатку, пленку, поставили обогреватели, чуть ли не костры жгли — так и работали. Сейчас это все вспоминается со смехом, а тогда рыдать хотелось…
Первая партия колясок давалась очень сложно. Я помню, как поехала с первой партией изделий в Киев, как никто не хотел с нами говорить, как сложно было убедить чиновников, что нам можно верить, что мы готовы производить коляски и рассчитаемся по долгам большого «Пишмаша».
Эти первые 30 колясок у нас купил фонд из Алчевска для шахтеров-инвалидов. Какое это было счастье! Мы получили на счет сумасшедшие по нашим тогдашним меркам деньги — несколько тысяч гривен. Я собрала всех сотрудников предприятия в кабинете на третьем этаже и сказала: братцы, что будем делать? Нам же нужно отдавать долги большого «Пишмаша». И вам за работу нужно заплатить. Но, если мы всю сумму сразу «проедим», как будем работать дальше? У нас есть два пути: разделить все деньги и разбежаться, или раздать только часть, а на другую часть — купить новое оборудование и продолжать работать. И никто не выбрал первый путь! Мы выдали какую-то сумму бывшим работникам прессово-штамповочного производства, нашим рабочим, а на оставшиеся деньги покупали новое оборудование. Потом все ходили смотреть на это оборудование, не могли нарадоваться.
Вначале каждую заработанную копейку приходилось отдавать за чужие долги, и только после того, как мы рассчитались с долгами, у нас появилась возможность вкладывать средства в развитие предприятия. В первую очередь мы начали делать оснастку и сложные сварочные приспособления, затем — выкупали из аренды оборудование, приобретали новые станки, а когда здесь начали массово выставлять на аукционы здания и сооружения «Пишмаша» — выкупали частями помещения. Потому что можно было в один прекрасный день остаться со своим оборудованием на улице. Этот процесс растянулся лет на двенадцать…
В производственных цехах мы первым делом восстановили крыши и отопление, чтобы люди могли работать в тепле. Потом поставили в раздевалках нагреватели воды, чтобы рабочие могли принять душ с горячей водой (если учесть, что они живут на Пацаева, Волкова, Попова, где давно нет горячей воды, все были очень рады такой возможности). Потом столовую оборудовали, потом фирменную спецодежду рабочим купили.
Но самое главное — даже в самое сложное время люди верили, что мы со всеми рассчитаемся. И мы всегда делили по-честному. Если нашим рабочим, условно — по 100 гривен, то бывшим работникам «Пишмаша» — по 50, хотя обидно было отдавать прибыль за долги, которые накопило другое предприятие… Мы же почти все живем в одном микрорайоне, все видят: как кто живет, кто во что одевается, кто на чем ездит. Мы с мужем уже длительное время де-юре являлись владельцами завода, а ездили на «Запорожце» 968-й модели, а на купленной на предприятие старой шестерке ездили в Винницу за подшипниками, в Харьков — за велосипедными колесами.
— Когда завод «Друкмаш-Центр» начал работать, набрал обороты, об этом не могли не узнать бывшие работники большого «Пишмаша». Наверное, были очереди из желающих устроиться на работу?
— Нет. Прошло время с того момента, когда «Пишмаш» фактически остановился. Бывшие работники завода где-то устроились: кто-то торговал, кто-то челноковал, кто-то свой бизнес организовал. Какая очередь? Я стольких людей обзванивала, приглашала на работу — и далеко не всех заинтересовало такое предложение. Завод — это дисциплина, это ответственность. Здесь нужно каждый день рано просыпаться и проводить смену на рабочем месте. Здесь нельзя куда-то отлучиться выпить кофе, как на рынке (там же в свое время торговали процентов 80 бывших пишмашевцев). Наверное, именно в 1990-е годы народ разучился работать. Расхлябанность какая-то появилась, последствия которой мы расхлебываем до сих пор.
Наше предприятие ощущает кадровый голод столько лет, сколько мы существуем. Особенно сложно с квалифицированными высокоразрядными рабочими, с грамотными итээровцами. Мы пытались заключать договора с профтехучилищами, принимали учащихся на практику, платили им зарплату. Но, как правило, они не хотят ни работать, ни учиться. У нас сейчас рабочие-станочники — возрастом за 50 и выше. Молодых станочников нет. Я сама была молодым специалистом, помню, как мы тогда горели желанием работать. И я не могу понять, как можно не работать, находясь при этом на учете на бирже труда…
— Людмила Владимировна, то, что при предприятии были созданы центр реабилитации онкобольных, спортивно-оздоровительный комплекс, связано с основным направлением деятельности «Друкмаш-Центра» — производством техники для инвалидов?
— Связано. Наше предприятие является ассоциированным членом ПО «Укрпротез» Министерства труда и социальной политики, а я — член совета директоров «Укрпротеза» и вице-президент Всеукраинской ассоциации производителей средств реабилитации для инвалидов. Одно время на советах директоров говорилось о том, что в Кировоградской области существовала проблема с обеспечением женщин протезами молочной железы. Как же так? Я живу в этом городе, неужели не могу ничем помочь? Так мы начали заниматься протезированием женщин, перенесших операцию по удалению молочной железы. А когда с одной из пациенток произошел трагический случай, мы стали уделять серьёзное внимание вопросам реабилитации. Мы организовали на «Друкмаш-Центре» полный цикл реабилитации пациентов с комплексом процедур по лечебной физкультуре, релаксации, ароматерапии, озонотерапии, кинезотерапии, психотерапии. И люди, которые регулярно посещают курсы реабилитации, чувствуют себя довольно неплохо на фоне тех, кто не посещает. Хотя я всегда говорю: приходите все! В Кировограде живет примерно 800 человек с такими послеоперационными травмами, мы в состоянии принять всех и всем помочь с реабилитацией. Все услуги предоставляются бесплатно, как и в новом реабилитационном центре в областном онкодиспансере, открытом в этом году (см. «УЦ» №16 от 24 апреля 2011 года. — Авт.).
Две наши медико-технические бригады, куда входят врач-ортопед и протезист, два-три раза в неделю ездят по районам области и протезируют женщин прямо в ЦРБ. Как правило, когда в районы приезжают врачи из областного центра, к ним на прием приходят не только женщины после операции, а идут со своими проблемами все больные. Приходят в том числе родители с детками, у которых проблемы с позвоночником. Так у нас на предприятии появилась тема по изготовлению протезов для коррекции позвоночника, специальных приспособлений для исправления дисплазии тазобедренных суставов, других дефектов. Теперь у нас на учете стоят детки буквально с трехмесячного возраста и до 18 лет.
Я поставила себе амбициозную задачу — сделать так, чтобы наши специалисты обследовали каждого ученика каждой сельской школы Кировоградской области. Врачи районных больниц не имеют возможности охватить все села, а мои специалисты будут приезжать прямо в школы, проверять всех детей, выявлять патологии позвоночника, и дальше мы будем заниматься вопросами исправления дефектов…
Наш «Драйв» — это оздоровительный комплекс, а не просто тренажерный зал или фитнес клуб. Здесь другая философия. Здоровые люди должны свое здоровье не терять, а нездоровые — восстановить. Здесь собрано специальное оборудование, а занятия проводятся по специальным методикам, цель которых — оздоровление.
Начинался центр «Драйв» банально — знакомый врач посоветовал мне купить для себя велотренажер. Проходит неделя. Я думаю: как-то некрасиво получится, если у директора будет тренажер, а у сотрудников — нет. У нас тогда пустовал целый корпус, и мы решили сделать там тренажерный зал для работников нашего предприятия. А когда заканчивали строить на первом этаже тренажерный зал, пришла идея сделать на втором этаже центр здоровья. Сегодня там можно не только поддерживать в хорошем состоянии сердечно-сосудистую систему, опорно-двигательный аппарат, позвоночник, но и пройти реабилитацию после инфаркта, инсульта, травм, операций и др. заболеваний.
Моя мечта — достроить третий этаж и сделать там залы реабилитации бронхо-легочной системы, дородовой и послеродовой реабилитации. Потом еще можно построить бассейн с массажем и подводной вытяжкой позвоночника, лечебные души, соляную комнату (для больных астмой). Затем хотелось бы достроить стеклянный четвертый этаж, где разместятся джаз-кафе и зимний сад. Я хочу, чтобы центр «Драйв» стал многопрофильным дневным санаторием, в котором все желающие могли бы получать оздоровительные процедуры, а питаться и ночевать — у себя дома. Одним словом, планов — громадье. И нужно много работать, чтобы все это сделать…
Читая последний журнал «Форбс», наткнулась на фразу из интервью Виктории Тигипко: «Самое большое счастье в жизни — делать любимую работу». Мне в жизни повезло, потому что я занимаюсь любимой работой. Я вижу результат этой работы, вижу, скольким людям наше предприятие приносит облегчение. А это дорогого стоит…
В декабре 1988-го тысячи людей – военных, медиков, строителей – из разных республик и стран пришли на помощь буквально рухнувшей Армении. Были среди них и кировоградцы. Сейчас, спустя почти четверть столетия, без датского пафоса и эпических прикрас они говорят о том, что довелось увидеть на развалинах Спитака, почему не сразу вернулась жизнь в горные селения близ Ленинакана и как даже общая беда не смогла сплотить два живущих рядом народа…
Справка «УЦ»: 7 декабря 1988 года в Армении произошло сильное землетрясение, имевшее магнитуду около 7 по шкале Рихтера. В зону землетрясения попали десятки городов и поселков в Армении, Азербайджане и Грузии. Наиболее сильно пострадала Армения. Полностью был стерт с лица земли город Спитак, располагавшийся в непосредственной близости от эпицентра землетрясения. Более 80% жилого фонда было разрушено в Ленинакане – втором по величине городе Армении. Половины застройки недосчитались в Кировакане. Всего пострадавших селений – 400, из них 58 сильно разрушенных. По оценкам, погибло 25 тысяч человек, раненых было более 17 тысяч, лишилось крова 514 тысяч человек.
«Раскапывать, разбирать, доставать…»
Рядовой Юрий Рогало декабрь 88-го встретил в Нахичевани, где проходил срочную службу в подразделении, прикомандированном к Ракетным войскам, но ориентированном на выполнение миротворческих миссий. Обеденное время, патрулирование города, окрестности летнего кинотеатра – солдаты только присели отдохнуть на скамейки, вспоминает Юрий, как почувствовали, что колышется земля. Сначала подумали – шутит кто-то из своих, двигает лавки, но услышали отдаленный гул: эпицентр землетрясения, как потом выяснилось, был за перевалом, в Спитаке.
Когда вернулись на пост, из подъехавшей машины выбежал лейтенант и сообщил: Спитака, Ленинакана и Кировакана больше нет.
«С каждого поста сняли по два человека – и вперёд… Дорога была очень сложной: трещины в земле доходили до 2-3-х метров ширины… Первое впечатление от города – сплошная пелена, дым, пар: как выяснилось – из разрушенных коммуникаций газоснабжения и пожаров в результате замыканий электричества. Постоянно качает, координация движений нарушена. Кошмар. Наверное, Содом и Гоморра выглядели именно так».
За ночь после землетрясения температура в окрестностях Спитака опустилась с 24 градусов тепла до 17 градусов мороза. Поэтому первым делом военные отдавали местным жителям теплые вещи, которые привезли с собой. Конечно, тем, кому они были ещё нужны:
«По обеим сторонам улиц – что-то, закрытое простынями, мы сразу и не поняли, что именно. А потом посмотрели – это тысячи, тысячи погибших людей. И начались будни: раскапывать, разбирать, доставать…
Из-за постоянного нестерпимого запаха невозможно было нормально есть, работать без водки – нереально. Буквально на второй-третий день нас отправили к месту, где разбился югославский самолет. Перед этим на “уазике” привезли водку, но мы ещё не знали, зачем и что нас ждет. Потом нам сообщили – поедете собирать останки на месте крушения…»
Буквально через день после этого, замечает собеседник, в городе наступила странная апатия. После взрыва эмоций первого дня люди стали ходить, словно заторможенные, делать ничего не хотелось. В первую очередь это состояние воцарилось среди местных жителей, военные же по-прежнему работали на завалах. Тогда и предположили, что над городом распылили с самолетов специфическое вещество, газ, под влиянием которого эмоции и трагический надрыв почти угасли, как и способность и желание действовать: «Местные жители – и это было очень обидно – только наблюдали за нами, но помощи от них не было». И даже когда молодого солдата привалило плитой в то время, как он пытался достать очередное тело, на помощь, говорит, пришли только сослуживцы. Под плитой Юрий Рогало провел два с половиной часа, травму – спинно-мозговую – сначала лечили итальянцы, потом долечивался в Нахичевани и дома, в Кировограде. Вообще, можно считать, уцелел чудом, но по другой причине: перед отправкой из «учебки» их, курсантов-выпускников, разделили — половину отправили в Нахичевань, остальных — в Ленинакан: «Говорили, что все они погибли во время землетрясения»…
После того, вспоминает Юрий, как начали прибывать спасатели из других стран, особенно итальянцы, у которых были собаки, помогавшие обнаруживать людей под завалами, стало легче.
«Самое страшное было работать на развалинах школ и детских садиков — сотни лежащих вместе детских трупов…»
Понятно, что сегодня в случае аналогичных ситуаций (в той же, скажем, Японии) с пострадавшими и их близкими сразу начинают работать психологи, как можно быстрее составляются списки погибших – тогда об этом говорить не приходилось. Оперативный штаб появился только через неделю, списки жертв, по словам Юрия, и того позже.
«Родных искали, просто заглядывая под простыни с телами – или забирали хоронить, или ещё надеялись найти их, живых, под завалами. Жуткая картина…»
Одновременно приходилось бороться с мародерами – и местными, и приезжими: «Бывало, что к развалинам подходит человек и говорит: моя, мол, квартира здесь была, семью, наверное, завалило… Мы набрасываемся на завалы, разбираем, а он стоит и ничего не делает. А потом: о, мол, никого нет, но хоть вещи заберу. Берёт и уходит. А потом приходят настоящие хозяева… Банки, магазины – отсюда всё выносилось под охрану, но были случаи, что и на охранников нападали. И тогда появился приказ о том, что по мародерам открывать огонь на поражение…» Тем не менее, признаётся, после возвращения в часть здесь появились и телевизоры, и видеомагнитофоны… Особенно, говорит, заметно улучшилось благосостояние офицеров, которых, в отличие от солдат, «особисты» не обыскивали. Наоборот, офицерский состав имел право самостоятельно изымать и описывать и банковское содержимое, и товары из ювелирных магазинов… Так что из части, уже в Нахичевани, некоторые семьи офицеров уезжали даже с золочеными иконостасами…
Видел в Спитаке рядовой Рогало и тогдашнего председателя Совмина Николая Рыжкова: «Он приехал со свитой чиновников и целой толпой журналистов. Зачем-то спрыгнул в какую-то расщелину, но выбраться оттуда сам не смог, пришлось вытаскивать… Была у меня с ним неприятность, мне как раз только дали лычки младшего сержанта – Рыжков с иностранными журналистами подошел, те начали что-то о подвиге советского солдата говорить. А какой тут разговор, когда в приступе тошноты от очередного трупа то и дело бегаешь за палатку… Да и пьяные все были, ведь иначе невозможно было работать в этом кошмаре. Видно, переводчик и “сдал” меня — Рыжков подскочил и за неподобающий для советского солдата вид демонстративно, перед иностранными журналистами, тут же с меня лычки и сорвал, прикоснулся, так сказать…Так я полтора дня побыл сержантом».
Через 14 дней подразделение отозвали – начались военные действия в Амасии…
«Строительство дома занимало неделю»
Несмотря на катастрофические разрушения и гораздо более острую человеческую трагедию, Армения буквально сразу стала возвращаться к жизни: в республике началось грандиозное строительство. Валерий Кальченко (на фото) тогда провел в горах Армении 10 месяцев. На то время нынешний народный депутат работал главным инженером объединения «Кировоградоблагрострой», а к окончанию восстановительных работ уже был заместителем председателя облисполкома.
Через пару-тройку дней после произошедшего в Армении кировоградцы уже были здесь. Увиденное в Ленинакане шокировало: здания, сложившиеся, словно карточные домики, на каждом перекрестке – гробы, которые тут же разбирали для похорон родственники…
Строителей сразу поставили перед фактом: никаких вопросов о том, где взять материалы и как их доставить к месту строительства, откуда пригнать технику. Вариантов было немного: или «доставать» по месту, или везти из Кировограда. Так что, вспоминает Валерий Кальченко, приходилось в том числе доставлять цементовозами цемент из области в центре Украины в отдаленный – в ста километрах от Ленинакана — горный армянский поселок, на высоте две тысячи метров… Между прочим, по МЧС-ной арифметике, каждый километр «снижает» температуру воздуха на 10 градусов. С учётом декабря – обстоятельство более чем весомое, греться приходилось, по ночам сжигая прессованный навоз из покинутых дворов, где он был заготовлен в качестве топлива…
Из положения с материалами выходили по-разному. В том числе, вспоминает собеседник, и так: эшелон цемента, который пригнали узбеки, разгружать было просто некому. И тогда Валерий Кальченко предложил: цементовозы украинского отряда освободят эшелон и вывезут груз, но каждая вторая «ходка» пойдет на «кировоградскую» стройку. Таким образом, строительство пошло быстрее – машин из Кировограда ждать не пришлось. Или, что не менее сложно, грузы доставлялись из Грузии: как говорит Валерий Кальченко, тогда со стороны Азербайджана направлять транспорт к разрушенным армянским городам было невозможно, этот путь был закрыт.
Технология же строительства, требующая значительного количества цемента, была такова: за сутки ставится опалубка, ещё за сутки – заливается легким бетоном, потом сутки – на выдержку, затем опалубка снимается, идет зачистка и т.д. По большому счету, строительство одного дома занимало неделю, параллельно получалось за это время построить 5-7 домов. Проектировали объекты, кстати, сами: строили дома монолитные — уже с учетом сейсмоустойчивости.
Жили в вагончиках, в том числе тех трёх, которые привезли с нашего КГОКОРа и подарили кировоградской бригаде немцы. Эти времянки разительно отличались от стандартных советских – с водопроводом, отоплением, санузлом внутри…
С декабря 88-го по август 89-го кировоградцы полностью отстроили два приграничных с Турцией поселка, Балахлы и Гюлиджа: кроме жилых домов, и объекты социальной сферы. Валерий Кальченко признается: местные жители практически не помогали восстанавливать свои поселки. Более того, владельцам пострадавших жилищ полагалась огромная по тем временам компенсация – по 70-80 тысяч рублей. Поэтому некоторые хозяева, по его словам, специально нанятыми тракторами тросами растягивали щели и трещины, чтобы усугубить размер повреждений…
Примечательно, что строили кировоградцы в Амасии – на территории, заселенной по большей части азербайджанцами. Так что довелось быть свидетелями и межнациональных конфликтов, когда группа мужчин-азербайджанцев избивала женщину-армянку или когда армянин на тракторе «утюжил» мусульманское кладбище азербайджанцев… Понятно, что украинцы оставались в стороне от этнических стычек и конфликтов. Более того, по словам Валерия Кальченко, он поддерживал дружеские отношения с азербайджанцем-директором совхоза, маленький сын которого даже гостил у него дома, в Кировограде… Позже, уже в 99-м, они снова встречались, а когда Валерий Кальченко был уже министром МЧС, он представил к ведомственным наградам чиновников-армян, которые тогда помогали нашим строителям – главного архитектора района и начальника районного ОКСа… Но во время основных событий, когда уж слишком накалялась конфликтная обстановка, кировоградцы часто укрывали у себя местных детей – для их же безопасности, ведь порядок должен был обеспечивать всего один участковый… Сам же Кальченко к 10-летней годовщине армянской трагедии в числе четверых украинцев получил из рук Президента Армении Роберта Кочаряна государственную награду Армении — медаль Ширакаци за номером 7…
Кстати, в поселке, который восстанавливали кировоградцы, местные жители не остались – все они, азербайджанцы, выехали в окрестности Баку. В основном – из-за периодически накаляющейся обстановки межэтнического конфликта. И только через пару-тройку лет в пустовавшие совершенно новые дома, возведенные на месте полуразрушенных прежних жилищ, заселились армяне…
После отъезда строителей работы в бывшей союзной республике продолжали собственными силами. В десятую годовщину землетрясения Валерий Кальченко снова приехал в эти места – повидать старых знакомых, вспомнить о том времени. Говорит, добираться пришлось на тракторе, иначе никак: разбитые дороги так и не восстановили…
«Как Бейрут на Средиземном море, многонациональный, многогранный морской курорт, который появился на карте много-много лет назад, Батуми очень быстро выходит из кризиса. Трансформация проходит буквально на глазах», – пишет «Вашингтон Пост». Город на черноморском побережье как-то в одночасье засверкал огнями, мраморной плиткой, дорогущими отелями, раскрылся во всевозможных фонтанах и причудливых позолоченных статуях, разросся новостройками и парками, но, тем не менее, местами сохранил фактически в первозданном виде свое советское прошлое. Рядом со сказочной набережной, переливающейся всеми цветами радуги, соседствует ободранный дворик, где висят на веревках тельняшки и кальсоны, идешь по улице Гамсахурдиа и диву даешься, какие они молодцы, что так отстроили фасады, – и тут же, буквально в двух шагах, заброшенный, заваленный камнями пустырь венчают ароматные мусорные баки.
Этот внешний контраст полностью отражает контраст внутренний. Я имею в виду жизнь в этом регионе, которая, по рассказам членов правительства Аджарии и других значимых в регионе людей, такая же яркая, гладкая и блестящая, как площадь Батуми Пьяццо, где периодически выступают оперные певцы из Италии. Но копнешь глубже, отойдешь на те же пару метров – и столкнешься с кальсонами и пустырями, то есть с запредельной бедностью, безработицей и политическими репрессиями. Но для этого надо немного: пройтись, не полениться, поговорить с разными людьми, не отмахиваться от случайных собеседников.
Сложно, конечно, составить полную картинку батумских реалий за те несколько дней, которые группа журналистов из Украины провела фактически на турецко-грузинской границе, мы больше плыли, чем гуляли, но это на совести организаторов пресс-тура и, возможно, встречающей стороны. Однако кое-что увидеть, услышать, сфотографировать и понять все-таки удалось.
Ночь
Наконец шторм утих, и паром «Грейфсвальд», на котором мы трое с половиной суток добирались в Грузию, подплыл к батумскому порту. Журналисты вышли на палубу, привычно посмотрели направо, абсолютно уверенные, что перед глазами будет уже порядком поднадоевшее море, и… застыли в немом восторге. Глазам открылась не передаваемая словами панорама ночной набережной. Конусообразный «Шератон» – золотой, башня «ДНК Грузии» – фиолетовая, морской порт – синий, пальмы – красные, колесо обозрения, по виду напоминающее знаменитый London Eye, – оранжевое…
Визовая процедура грузинами упрощена до предела, поэтому спустя минут сорок мы без колебаний решили выйти в ночной город. И провели там в неспешных прогулках, фотосессиях, разговорах часа четыре – собственно, с полуночи до рассвета. И первое, что хочется сказать, – в Батуми гулять по ночам абсолютно не страшно, полностью безопасно. Каждые минут 15 по пустынным улицам курсируют полицейские патрули, вокруг – ни души, несмотря на субботу, никаких тебе кабаков с сомнительной, орущей песни и дерущейся публикой, пьяных компаний на лавочках с пивом наперевес – и это притом, что погода позволяла, шептала буквально: иди к морю! Нам встретилась только одна компания молодежи, которая спокойно гуляла возле порта, и еще одна группка сидела на берегу, бросая камушки в пенные волны. Открыт был всего один ресторан – полупустой, и оттуда доносилась приятная музыка.
И эта пустынность позволила в полной мере ощутить очарование ночного Батуми. Казалось бы, все просто: пальмовая аллея, и под каждой пальмочкой – подсветка, которая расцвечивает улицу всевозможными красками. Пара десятков фонариков в земле, а как завораживает!
Идем дальше. Обычная улица, между домами которой укреплены обычные простенькие гирлянды, которые создают эффект сияющей крыши. Эти огоньки горят здесь всегда, не только перед Новым годом, делая эти метров двадцать обычной улицы еще одной изюминкой и достопримечательностью города.
Ну а то, что касается подсветки домов, – отдельная тема. Вся архитектура центра, по правде сказать, не такая уж шикарная при ближайшем рассмотрении, буквально завораживает, заставляя невольно доставать фотоаппарат возле каждого строения. Легендарная питерская подсветка, как говорится, отдыхает, по сравнению с Батуми. И даже обычные дома с облупившейся штукатуркой, обваливающимися балконами, нецензурными надписями на фасадах ночью превращаются в сказочные теремки. Мы гуляли в этих же местах и днем – абсолютно другое впечатление.
Интересно подошли батумцы и к оформлению своего Дворца бракосочетаний. Вместо напыщенного строения в духе соцреализма или же какого-нибудь отреставрированного особняка с претензией, в столице Аджарии можно узаконить отношения внутри небольшого дельфина. Это строение из пластика и стекла в центре парка, высотой ну, может быть, этажа полтора, внутри которого стоит один столик, лаконично украшенный цветами с шампанским, и еще один, где, собственно, и расписываются молодые, снаружи выглядит как небольшой памятник. Потому что разнообразных дельфинов здесь пруд пруди: от железных, позолоченных, бронзовых до живых, которые прыгают, показывая гладкие черные спинки, в десятке метров от береговой линии.
Отдельного восторга заслуживает и сама набережная. Ты идешь по паркету – вся длиннющая улица выложена отшлифованными досками, которые ночью, особенно после теплого дождика, превращаются в зеркальную поверхность – абсолютно не скользкую при этом.
Но главной достопримечательностью Батуми, наверное, считается площадь Батуми Пьяццо, построенная не так давно. Говорят, что местный архитектор, побывав в Италии, решил полностью скопировать одну из итальянских площадей. И вот идешь ты по обычной узенькой улочке, традиционно для Батуми выложенной брусчаткой, и не представляешь, что за поворотом увидишь чудо. Эдакий мраморный теремок с арками, лепниной, с разноцветными узорами, многочисленными скульптурами, фонтанчиками, кафешками, башнями. И так площадь Пьяццо контрастирует с общей архитектурой этого курортного города, который, кстати, на последнем международном конкурсе в Каннах занял первое место как лучший туристический город мира, что кажется, ты попал куда-нибудь в Неаполь, а может быть, в Милан, но точно не в Грузию.
Находившись вдоволь, надышавшись морского воздуха, одурманенные и уставшие, возвращаемся на паром. И тут видим столб черного дыма. Что такое? Подходим ближе и видим старенькую иномарку, которая пыхтит, тужится, а с места никак сдвинуться не может. Из выхлопной трубы валит серо-черное вонючее облако. Кое-как таксист (это было такси) завелся и потрюхал потихоньку на вызов, оставляя за собой этот ужасный черный след. Мелочь, а неприятно. Хотелось, чтобы красота этого ночного парадиза оставалась не испорченной цивилизацией.
День
Днем все виделось по-другому. Нет, не хуже, с восходом солнца (батумцы шутили, что мы привезли им хорошую погоду, в это время года там обычно серо и слякотно) разочарование не пришло. Просто город открылся с другой стороны: мы увидели белье на веревках, одеяла, свисающие с разноцветных балконов, заставленные кучей старой мебели тесные дворики, гроздья хурмы на окнах, пальмы на облупившихся балконах в видавших виды кадках, попрошаек у церкви, нищих старушек, торговцев мандаринами, чурчхелой и прочими восточными сладостями и грузинскими приправами.
Но долго рассмотривать дневной колорит города не пришлось – нас ждал глава правительства Аджарии, самый завидный жених республики, сокурсник, сослуживец и просто близкий друг Михаила Саакашвили батоно Леван Варшаломидзе. Он радушно встретил журналистов и вкратце поделился секретами «батумского чуда».
Глава правительства Аджарии, батоно Леван Варшаломидзе
– Семь лет назад, когда мы пришли к власти, мы знали, что будет хорошо, но не знали, как это сделать. Куда идти? Грузия была очень коррупционной страной, и победа над коррупцией намного важнее хороших дорог, света и тепла в домах…
Начали аджарцы с упразднения бюрократии. Раньше в составе правительства Аджарии было 18 министерств и несколько департаментов, только в аппарате работало 250 человек, которые получали зарплату от 20 долларов, министрам же начисляли «космическую» сумму – аж 100 у.е. А сейчас в центральном аппарате существует всего 4 министерства и 3 департамента, где трудится в общей сложности 50 человек. Получают они, по словам батоно Левана, зарплаты достойные (как нам удалось узнать, зарплата у госслужащих, полицейских и таможенников доходит до 2 тысяч долларов).
– На этом заканчивается вся бюрократия, – резюмировал Леван. – Самое главное – следовать намеченной стратегии. Наше правительство утвердило стратегический план развития на десять лет, который состоит из двух «пятилеток», как в советское время. У каждого министра по направлениям есть свой план, а как достичь результатов, он решает сам.
Возьмем, например, образование. Из 240 школ Аджарии уже отремонтировано 190. Причем не кое-как, а был сделан качественный, добротный евроремонт. В этих школах даже первоклассники сидят за партами, оборудованными персональными компьютерами.
В отрасли медицины тоже большие сдвиги. За 7 лет правления господина Варшаломидзе было построено 7 новых частных больниц. Лечение платное, но есть много государственных программ, которые финансируют лечение и профилактику ряда заболеваний, многие граждане оформляют страховки. В общем, лечение дорогое, конечно, но качественное.
Или та же ГАИ. Гаишников в Аджарии как таковых нет, эту службу упразднили сразу же, их функции сейчас выполняют дорожные патрули и электронные радары наряду с видеокамерами. Взятки на дорогах давать, соответственно, некому – это на самом деле правда. Вместо взяток люди платят официальные штрафы в кассу. (Опять же, в разговорах с людьми выяснилось, что даже за взятку размером в 1 лари грозит тюремный срок).
– У нас нет краж автомобилей, – заверил Леван Варшаломидзе. – Страховики плачут: никто машины не страхует. Смотрите, все очень просто: угнал ты автомобиль – и что дальше будешь с ним делать? Либо вывозить за границу, либо разбирать на запчасти. Мы просто перекрываем границы и «накрываем» все точки СТО. И все, смысла угонять нет.
Еще один секрет «батумского чуда» – правительство Аджарии, равно как и всей Грузии, вывело из полномочий чиновников любого ранга все распорядительные функции.
– Мы проводим электронные аукционы. Если ты хочешь владеть каким-то объектом, отправляешь заявку, мы этот объект выставляем на продажу. Все могут посмотреть на веб-сайте, что сейчас продается. Далее идет тендер. Мы рассматриваем анонимные аппликации, которые заполняются в инвестиционном агентстве, и принимаем оптимальное решение. Никто не знает, чей это запрос – такая у нас компьютерная программа. Ходить со взяткой к госслужащему, бродить по этажам, выстаивать очереди перед кабинетами просто нет никакого смысла, чиновник все равно ничего не решает. Все решает компьютер. На основании этого решения мы связываемся с победителем и заключаем контракт. На все про все – три дня. Бороться с коррупцией надо новыми технологиями.
Одним из примеров внедрения новых технологий можно назвать батумский Дом правосудия. Это специальное здание, где сконцентрированы юристы всевозможных профилей. С любой проблемой – будь то переоформление паспорта или рассмотрение завещания – человек может сюда прийти, и его проблема решится за 20 (!) минут.
Или так называемые «бизнес-инкубаторы». Любой человек, который решил создать свой малый или средний бизнес, платит по 100 долларов в месяц. В эту сумму входят: аренда помещения, услуги бухгалтера и юриста, помощь специалистов, телефон, Интернет. «Инкубатор» реально работает – согласно статистическим данным, озвученным Варшаломидзе, ежемесячно в Аджарии регистрируется 1000 (!) субъектов хозяйственной деятельности, которые здесь же и платят налоги. В основном они работают в ежедневно развивающейся сфере туризма и легкой промышленности.
Следующий пример батумского ноу-хау будет из туристической сферы. Так, из Кобулети (городок недалеко от Батуми) решили сделать туристическую мекку. Чтобы привлечь инвесторов, создали там называемую Free Zone. То есть, если человек вкладывает в строительство новой гостиницы 1-2 млн долларов и в этой гостинице будет 100-200 номеров, ему выдают заранее утвержденный и уже полностью разработанный архитектурный проект (чтобы все было в одном стиле), бесплатную землю, проводят все коммуникации и освобождают на 15 лет от налогов на прибыль и на недвижимость, плюс ко всему этому дают на 15 лет лицензию на казино.
Если человек решил строить гостиницу на 40-60 номеров, привилегии все те же, только без казино. Приходи, вкладывай деньги, мы тебе рады и всем, чем можем, поможем, – девиз инвестиционной политики Аджарии. Этот подход уже принес реальные плоды: на фактически пустой территории с великолепным потенциалом уже строится 30 новых гостиниц классом не ниже трех звезд, и в проекте – еще 30 таких же.
По поводу гостиниц. Вот чем может похвастаться Батуми – это шикарными отелями. Здесь есть и вышеупомянутый «Шератон», и «Кемпински», и «Холидей Инн», и «Рэдиссон», который буквально месяц назад открылся, сейчас завершается строительство двух башен «Хилтона», не говоря уже о местных отельных брендах, по качеству не уступающих мировым. Кстати, ценовая политика довольно гибкая. По состоянию на 12 декабря, например, наполняемость «Шератона» была 78%. Если за сутки в этом пятизвездочном супершикарном отеле в сезон надо заплатить 200-300 долларов с человека, то сейчас двухместный номер по системе All inclusive обойдется вам в 150 долларов на двоих.. Для сравнения: не намного дороже, чем отель «Украина» в Киеве со всеми прелестями хоть и качественной, но совдепии.
И то, жалуется господин Варшаломидзе, гостиниц катастрофически не хватает. Ежегодно все больше и больше туристов посещают Аджарию, в этом году здесь побывало 1 млн 200 тысяч туристов!
Помимо так называемого пляжного туризма, в Аджарии сейчас активно строится горнолыжный курорт. В районе Годердзи (горы в нескольких десятках километров от Батуми, они хорошо просматриваются из любой точки города, завораживая своей монументальностью) возводятся 11 подъемников и 13 трасс разного уровня сложности. Обещает этот горнолыжный курорт быть просто шикарным …
Также правительство Аджарии заключило договор с компанией Royal Caribian, и сейчас ведутся работы по строительству порта для круизных кораблей, причальная линия которого будет 400 м, то есть в Аджарию смогут заходить огромные теплоходы с тысячами туристов, которые тут же ринутся покупать мандарины и сувениры.
Благодаря всем этим проектам бюджет региона растет как на дрожжах. Так, 7 лет назад, перед приходом Варшаломидзе, бюджет Батуми составлял 3 млн лари (2 млн долларов). Сейчас он вырос до 220 млн лари (160 млн долларов), а консолидированная цифра со всеми пригородами составляет полмиллиарда, распоряжаются которыми 18 (!) депутатов Верховного Совета Аджарии. По словам руководства региона, это не могло не отразиться на уровне жизни людей. Как объяснил Леван, все налоги, кроме НДС, остаются в республике, за счет этого и министерства имеют средства на реализацию своих программ.
В личном разговоре с пресс-секретарем нефтяного терминала батумского порта, украинкой, которая вышла в Грузии замуж и живет там очень давно, Галиной выяснилось, что всего семь лет назад тут не было света, тепла, горячей воды, жили, бывало, как в бункере. Сейчас же все коммуникации работают как часы. Она как-то за свет не заплатила в срок – моментально отключили, и личные связи не помогли…
– А у вас сколько человек в личной охране? – спросили мы нынешнего главу Аджарии.
– Только вы, – дипломатично и тонко ответил Леван Варшаломидзе. – Это мой город. От кого мне защищаться? Я здесь жил, живу и буду жить дальше. Я никого не боюсь.
Говорит, что страшно было только во времена конфликта с Россией.
– Мы пережили тяжелые времена, особенно во времена первой экономической блокады, когда Россия отказалась принимать наши мандарины, спасала одна Украина.
О том же мы говорили и с Галиной:
– Это было страшное зрелище. В море, по всей береговой линии, плавали эти мандарины. Чтобы дерево родило, надо плоды каждый сезон снимать, иначе оно переродится. И вот люди собирали эти мандарины и просто выбрасывали их в море…
Но есть и другое мнение. Так, у нас было полчаса, чтобы походить по батумскому базару. Скажу сразу, ничего особенного, он очень похож на кировоградский центральный рынок в продуктовой части, разве что приправ к мясу много, аджики, сушеной хурмы, гранатов, бастурмы. Мы хотели купить в каюту пару лимонов, но… не нашли. Только одна женщина продавала какие-то сморщенные кружочки, уверяя, что это «лучший в мире лимон», но мы не рискнули ей поверить. Но, что самое странное, мандаринов тоже нашли не так уж и много, притом, что сейчас, в середине декабря, самый что ни на есть мандариновый сезон.
Уже на пароме мы разговорились с Давидом, по маме – украинцем, по папе грузином, он жил в Тбилиси, но 12 лет назад перебрался на родину матери, работает врачом под Винницей. Так он просто поражался: «Мы проехали почти полстраны, и нигде на обочинах не стоят люди с ведрами мандаринов, как это было раньше. Я нашел только одного дядьку, который продавал. Все остальное идет на экспорт, мы как сапожники без сапог. Сидим на лимонах и мандаринах, а купить не можем».
Естественно, стоят они в Аджарии копейки. Естественно, в Украине их можно продавать со стопроцентной прибылью. И так же естественно, что на местные рынки вывозить цитрусовые незачем – у каждого крестьянина, да чего там, даже горожанина во дворе растет свое мандариновое дерево.
Уже на обратном пути поздним вечером мы спросили Давида, настолько соответствует все то, что нам рассказали члены правительства, реалиям грузинской жизни.
Еще одна ночь
– Все в Грузии хорошо, только работы нет. Смотрите, сколько людей в Украину на заработки уезжает. Ваши едут в Европу, а мы – к вам. То есть в Грузии еще хуже, чем в Украине. Кто бы что ни говорил, в Украине, если ты хочешь найти работу, ты ее найдешь. А в Грузии – и хочешь, а не можешь. Средняя заплата у нас в переводе на гривни – 1200 грн., пенсии – 500 грн. За эти деньги невозможно прожить, – говорит наш случайный собеседник.
В разговоре с другими людьми выяснилось, что особенно много женщин-безработных. Но тут дело даже не в политике правительства: просто мужчины оставляют молодых жен дома.
– Все подружки, все бары заканчиваются после свадьбы, – рассказывает девушка, имени ее мы не узнали, да и незачем. Она вышла замуж за грузина, родила дочку, а теперь убегает с ребенком в Украину, да не одна, а с братом мужа – такая вот запутанная романтическая история.
– Вам понравилось, да? Горы, красиво. Но все это гостеприимство заканчивается после первой же недели. В этой стране украинкам сложно жить. Меня свекровь на втором этаже поселила, где не топится, где холодина. А муж требовал мяса каждый день. А мясо есть не всегда…
– Да, сейчас стало намного безопаснее в стране, – говорит Давид. – Я помню, в 9-10 классе в школу в бронежилете ходил. Я учился в русской школе, она находилась в грузинской части Тбилиси, а грузинская почему-то – в русских кварталах. Вначале ходили с битами, потом с финками, а потом и жилет пришлось надевать.
Давид говорит, что в смутные времена, когда кражи, да что там – открытые грабежи были обычным делом, по Тбилиси ходила поговорка: «Пришел в лайке, уйдешь в майке». «А сейчас я хоть все золото на себя напялю, никто даже не подойдет. Вывели криминал», – утверждает он.
Криминал-то вывели, а наркоманов вывести не получилось. Чтобы минимизировать количество зелья, ввозимого в страну, уменьшить показатель заболеваемости ВИЧ-СПИДом, в Грузии принята государственная программа, которая заключается в переводе наркоманов на метадон.
– У меня соседи есть, один из них, помню, во время ломки брал пистолет и в трусах по центру Тбилиси с пистолетом бегал. Так сейчас они каждое утро, как на работу, ходят в психдиспансер за метадоном, успокоились вроде, – рассказывает Давид. – Хотя, – пожимает плечами, – все равно наркотики поступали и будут поступать, горы же, привычные каналы…
Простые люди, с которыми удалось пообщаться по поводу жизни в Грузии и в Аджарии в частности, считают, что это не совсем правильно: делать упор только на туризм и мандарины. Сетуют, что промышленность никто не развивает.
– Вот у нас строительство идет бешеными темпами. Дома, отели строятся. А почему закупают все стройматериалы у турок? Построили бы предприятия у нас и брали бы свое….
– Что хорошо стало при Саакашвили – это дороги. Хотя порядка никакого, правил дорожного движения никаких – здесь все ездят, как Бог на душу положит, у кого машина круче, тот и главный. Я привык по Украине ездить, пешеходов пропускаю. А в Грузии только уворачивайся. Притормозил перед зеброй, тебе сзади сигналят: «Чего стоишь, езжай давай!» Но теперь хотя бы на красный свет останавливаются. При Шеварднадзе света вообще не было, светофоров никаких, – говорит Давид.
Мы и сами видели, как грузины ездят: захотел – тронулся, захотел – обогнал, захотел – остановился. Столкнулись, стукнулись боками и спокойно разъехались – обычное дело. Видели картинку на одной из батумских улиц: висит знак пешеходного перехода, и прямо перед ним белье сушится. Увидел знак – молодец, не увидел – тоже ничего страшного.
– У нас введено правило: ты можешь заплатить 50 лари (250 грн.) за парковку – и паркуйся где угодно целый месяц. Но если не заплатил и бросил машину, тебе тут же выпишут штраф 10 лари. И так за каждую несанкционированную стоянку. В общем, заплатить официально проще, – говорит Давид. – Саакашвили вообще запугал людей штрафами, голову повернуть нельзя – плати. Тюрьмой не грозит, бьет по самому страшному – по кошельку. Если ты штраф не заплатил, ни в одном госучреждении никакую справку не получишь. Сначала заплатишь штраф, затем пеню – потом уже будет и бумажка. Никто не ругает. Платить или не платить – решать тебе…
Штрихи к портрету
Нам интересно было узнать, как живут журналисты в Батуми. Об этом мы расспросили главу департамента по связям с общественностью правительства Аджарии Мариана Леванидзе.
В Батуми есть 4 газеты. Владеют ими не политики, не олигархи, которые могут диктовать свои концепции развития СМИ, а обычные состоятельные люди. Они просто решили сделать хорошее капиталовложение, вот и купили кто сам, а кто в доле с друзьями местную прессу. В Аджарии есть два телеканала: один частный, другой государственный.
– Как часто там мелькают сюжеты о Варшаломидзе? – поинтересовались мы у его пресс-секретаря.
– Один-два раза в неделю, наверное, мы не отслеживаем, – искренне ответил он. – Господин Леван вообще не любит, когда о нем говорят.
– А критиковать власть дозволено?
– Конечно. Я, наоборот, говорю им, чтоб было побольше критики… (запомните, пожалуйста, эту фразу. – Авт.).
Быть журналистом престижно, но бедно. Зарплата обладателей пера и микрофона в среднем составляет 300 долларов, но расходы на коммунальные услуги съедают 2/3 месячного оклада – за квартиру приходится отдавать по 200 долларов.
И еще один штрих к портрету Грузии. Как-то к нам подошел грузин, попросил перевести с украинского на русский какие-то документы, он украинский язык не понимает. Это оказались бумаги, подтверждающие смерть его друга – гражданина Грузии – на территории Украины.
Наш собеседник специально приезжал из небольшого города под Тбилиси в Одессу – для близких родственников было бы очень тяжело плыть три дня на одном борту с телом их сына и брата. О своем товарище он рассказывал со слезами на глазах. А подумав, что едем мы на встречу с президентом Грузии, попросил: «Если вы его увидите, спросите Саакашвили, за что он с Мирианом (так звали покойного) так поступил?»
Оказывается, Мириан не думал уезжать на заработки в Украину. Он – интеллигентный, политически активный парень – спокойно работал на госслужбе, в перспективе собирался жениться, создать полноценную семью. Но, на свою беду, не поддержал на досрочных выборах действующего президента: выступал с критикой его политики на телевидении, принимал участие в митингах, а главное – числился в списках оппозиционной партии.
После окончательной и бесповоротной победы Саакашвили Мириану, равно как и сотням его сподвижников, пришлось туго. Вначале его посадили в тюрьму. Как наркомана. На два месяца. Потом, после медицинского освидетельствования, правда, отпустили. А через какое-то время опять взялись за 36-летнего мужчину. Пригрозили снова посадить, но уже надольше.
– За что?
– Ой, да было бы за что! За распространение наркотиков. Барыг найти, что ли, сложно? Подбросят – и все. А за распространение срок серьезный…
Был и второй вариант. Убраться с территории Грузии на все четыре стороны без права въезда в страну. Что Мириан и выбрал. Подался в Украину, в Одессу. Устроился на какую-то СТО, судя по всему, разнорабочим, ведь опыта чинить чужие машины у бывшего госслужащего не было.
Родные тяжело перенесли высылку сына. Отец пару месяцев назад скончался. Мириан его не пережил, сдало сердце.
– Я вот в Одессе тело забирал. Потратил 3,5 тысячи долларов. Нет, вы не думайте, я бы и больше отдал, просто как так можно? Я, как собаку убитую, в морге его выкупал. Просил: «Отдайте, я его заберу, его родная земля ждет!» А они: «Через месяц придет очередь!» В общем, за срочное вскрытие отдал 7 тысяч гривен, иначе сказали ждать месяц. За справки – еще по две. Гроб не простой надо, я заказал…Что ж это творится?! Почему украинцы так к людям относятся? Даже к мертвым? Я смотрю в каюте на его фотографию и плачу. На палубу выхожу, с дельфинами разговариваю, о названном брате рассказываю… Как с ним поступили: и у вас, и у нас…
«Груз 200» выпустили с парома первым. На берегу Мириана ждало машин тридцать – многочисленные родные, друзья, знакомые приехали из Тбилиси в Батуми встречать ушедшего человека. Что-то, а дружить и ценить это чувство братства грузины умеют…
На прощанье
Впечатления после всего увиденного и услышанного – самые противоречивые. Но знаю одно – в Батуми ехать надо. Туристов здесь любят, всячески привечают, холят и лелеют, и вообще столица Аджарии – это что-то невероятное. И даже обшарпанные подъезды и связки пересушенной хурмы на балконах, грубоватый акцент местных жителей и не до конца благоустроенный пляж придают городу свой колорит.
Помню, на финальном застолье мы уточняли должность руководителя администрации Аджарии Зураба Беридзе.
– Давайте так: жизнь идет, сейчас мы при должностях, завтра – ни с чем. Поэтому я просто Зураб из Батуми. Приезжайте в гости. Просто позвоните, я договорюсь, вас поселят, отдохнете! – пригласил он. И почему-то этому высокому статному мужчине, украинцу по матери, который учился в киевском автодорожном институте и умет говорить шикарные тосты, хочется верить. Он нас действительно будет рад увидеть еще и еще раз. Говорят, что особенно хорошо в Батуми в апреле-мае и августе-сентябре…
Анна Кузнецова, Кировоград – Батуми –Кировоград, «УЦ».
Главным достижением года, которое, по убеждению Сергея Ларина, поможет достичь основной, глобальной, цели, он считает формирование и планомерную реализацию среднесрочной программы области «Центральный регион-2015»: «Это – фундамент, который поможет нам построить крепкий дом, где было бы комфортно всем жителям области. Да, сначала этот документ воспринимался как набор предвыборных слоганов, потом, да и сейчас, зачастую служил объектом для критики. Однако он работает, выполняется, уже реализована тысяча проектов программы, и этого нельзя, невозможно не замечать».
Уже сейчас с уверенностью можно сказать, что в новом, 2012 году, наш город станет зеленее и красивее. Первый заместитель главы облсовета Александр Шаталов взялся лично подарить 15 елочек всем отделениям детской областной больницы и 3 — реабилитационному центру для детей-инвалидов «Добруджа». Депутаты горсовета пообещали подарить по елочке каждому из 38 детсадов областного центра. Больше 60 кировоградцев уже приобрели живые елочки, чтобы посадить их в своих дворах вместе со своими детьми. А ведь для новогодних елочек даже сезон еще не наступил! Украшать их пока рано — елки в горшочках зимой можно держать в теплой комнате не больше 14-17 дней. Поэтому большинство покупателей пока оставили свои елочки на площадке ландшафтной мастерской «Пан Тюльпан», чтобы забрать ближе к празднику.
Заместитель директора фермерского хозяйства ЧП «Влад», расположенного в Кировоградском районе, Александр Демченко окончил Белоцерковский национальный аграрный университет, стажировался на ферме в США по обмену, параллельно учился в техническом колледже Кентукки. 
Главные отличия американского сельского хозяйства от украинского, по словам Александра Демченко, — государственный контроль и возможность долгосрочного планирования.
На «Пишмаше» успели разработать конструкцию коляски, поставили пару сварочных кабин, пытались сделать опытный образец, но дальше этого дело не пошло. Был крупный скандал. И когда я взялась за реализацию этого проекта, нам поставили условие — погасить обязательства «Пишмаша» перед министерством: изготовить и поставить определенное количество колясок. Я согласилась, благодаря этому мы и начали работать. Второе условие нам поставили на «Пишмаше» — аренда оборудования и помещений в обмен на погашение долгов по зарплате прессово-штамповочного производства большого «Пишмаша». Получилось, что мы еще не начали работать, а уже попали в долговую вилку с двух сторон…
— Людмила Владимировна, зачем же нужно было начинать при таких условиях?
Через пару-тройку дней после произошедшего в Армении кировоградцы уже были здесь. Увиденное в Ленинакане шокировало: здания, сложившиеся, словно карточные домики, на каждом перекрестке – гробы, которые тут же разбирали для похорон родственники…
После отъезда строителей работы в бывшей союзной республике продолжали собственными силами. В десятую годовщину землетрясения Валерий Кальченко снова приехал в эти места – повидать старых знакомых, вспомнить о том времени. Говорит, добираться пришлось на тракторе, иначе никак: разбитые дороги так и не восстановили…
«Как Бейрут на Средиземном море, многонациональный, многогранный морской курорт, который появился на карте много-много лет назад, Батуми очень быстро выходит из кризиса. Трансформация проходит буквально на глазах», – пишет «Вашингтон Пост». Город на черноморском побережье как-то в одночасье засверкал огнями, мраморной плиткой, дорогущими отелями, раскрылся во всевозможных фонтанах и причудливых позолоченных статуях, разросся новостройками и парками, но, тем не менее, местами сохранил фактически в первозданном виде свое советское прошлое. Рядом со сказочной набережной, переливающейся всеми цветами радуги, соседствует ободранный дворик, где висят на веревках тельняшки и кальсоны, идешь по улице Гамсахурдиа и диву даешься, какие они молодцы, что так отстроили фасады, – и тут же, буквально в двух шагах, заброшенный, заваленный камнями пустырь венчают ароматные мусорные баки.
Днем все виделось по-другому. Нет, не хуже, с восходом солнца (батумцы шутили, что мы привезли им хорошую погоду, в это время года там обычно серо и слякотно) разочарование не пришло. Просто город открылся с другой стороны: мы увидели белье на веревках, одеяла, свисающие с разноцветных балконов, заставленные кучей старой мебели тесные дворики, гроздья хурмы на окнах, пальмы на облупившихся балконах в видавших виды кадках, попрошаек у церкви, нищих старушек, торговцев мандаринами, чурчхелой и прочими восточными сладостями и грузинскими приправами.
Следующий пример батумского ноу-хау будет из туристической сферы. Так, из Кобулети (городок недалеко от Батуми) решили сделать туристическую мекку. Чтобы привлечь инвесторов, создали там называемую Free Zone. То есть, если человек вкладывает в строительство новой гостиницы 1-2 млн долларов и в этой гостинице будет 100-200 номеров, ему выдают заранее утвержденный и уже полностью разработанный архитектурный проект (чтобы все было в одном стиле), бесплатную землю, проводят все коммуникации и освобождают на 15 лет от налогов на прибыль и на недвижимость, плюс ко всему этому дают на 15 лет лицензию на казино.
Но есть и другое мнение. Так, у нас было полчаса, чтобы походить по батумскому базару. Скажу сразу, ничего особенного, он очень похож на кировоградский центральный рынок в продуктовой части, разве что приправ к мясу много, аджики, сушеной хурмы, гранатов, бастурмы. Мы хотели купить в каюту пару лимонов, но… не нашли. Только одна женщина продавала какие-то сморщенные кружочки, уверяя, что это «лучший в мире лимон», но мы не рискнули ей поверить. Но, что самое странное, мандаринов тоже нашли не так уж и много, притом, что сейчас, в середине декабря, самый что ни на есть мандариновый сезон.
В разговоре с другими людьми выяснилось, что особенно много женщин-безработных. Но тут дело даже не в политике правительства: просто мужчины оставляют молодых жен дома.
Помню, на финальном застолье мы уточняли должность руководителя администрации Аджарии Зураба Беридзе.