Прошел год после убийства 26-летнего Андрея Петрова в ночь с 15 на 16 мая 2005 года в безымянном переулке окраинного района Арнаутово в черте Кировограда. Но справедливого приговора по уголовному делу, возбужденному по факту убийства, нет по сей день. Как, собственно, нет и ясности, какое направление примет новое судебное разбирательство, которое началось неделю назад, 4 мая, в Ленинском районном суде.
На первый взгляд, возможно, слишком «простым» для следствия выглядело это дело изначально. Подозреваемый в убийстве был найден почти сразу и дал признательные показания. Закрепил их в ходе воспроизведения обстоятельств убийства на месте событий. Не отказался от них и в зале суда. Более того — полностью признал свою вину перед судом. Но чем дальше, тем больше возникало ощущение, что предварительное следствие, проведенное Прокуратурой Ленинского района Кировограда, взяв эти признательные показания за основу, избрало слишком легкий путь…
Самое настоящее столкновение двух миров произошло в арнаутовской трагедии годичной давности — мира большой трудовой семьи, зарабатывающей на жизнь своими руками и понимающей цену каждой заработанной копейке, и темной изнанки нашей действительности, где чужая жизнь не ставится ни в грош, а преступление превращается в обыденность.
Подобные семьи — мы можем повторить еще раз то, что говорили год назад, — встречаются, тем более в крупных городах, не часто. Пятеро детей, крепкие трудовые традиции. Мама, Людмила Андреевна, — бухгалтер, последнее место работы — «Укрсоцбанк», вечерняя касса, принимающая деньги от инкассаторов. Отец, Николай Ильич, — водитель, имеющий в свои 59 лет более сорока лет трудового стажа и работающий на любых типах автомобилей и автобусов. Пошли в родителей и дети. Старшая дочь, Екатерина, — медицинская сестра. Сын Алексей — водитель, как и отец. Дочь Марья — профессиональная швея, выпускница швейного лицея — работает в швейной мастерской. Самая младшая, Аня, тоже учится на швею.
Достойным продолжателем семейных традиций стал и Андрей, средний в семье. Когда ему было 14 лет, умер его дед Илья, бабушка позвала Андрюшу к себе, в село. И Андрей поехал. Пошел трудиться в колхоз, получил специальность тракториста, освоил все виды сельскохозяйственных машин. Не остался без работы и в наших «новых экономических условиях»: трудился, зарабатывал неплохо и переезжать в Кировоград отказывался. И в селе был заметным человеком — односельчане избрали его депутатом Мошоринского сельского совета. Спокойный и уверенный в себе, Андрей умел привлекать симпатии окружающих. Да и внешностью Бог не обидел: рост — метр восемьдесят, крепкая фигура — под пятьдесят четвертый размер одежды…
15 мая прошлого года Андрей взял выходной и приехал к родителям. В то воскресенье он с сестрой пошел на день рождения ее близкой подруги. А когда застолье закончилось, молодежь вышла на улицу и устроилась на лавочках у магазина, своего рода «культурного центра» района Арнаутово. Одна из устроившихся там же компаний вызывала беспокойство Марьи, и она торопила Андрея: пойдем, брат, домой — как предчувствовала… Но получилось иначе. Андрей проводил сестру, вернулся к магазину и пошел домой только тогда, когда убедился, что все остальные из их компании благополучно разошлись по домам. И последней, кто видел его живым (не считая убийцы), стала ночная сторожиха в магазине. По ее оценке, держался Андрей нормально, еще купил бутылку воды и отказался от конфет, которые она дала ему на сдачу. Было примерно около часу ночи. Но домой Андрей Петров не дошел. Его путь оборвал в темном переулке удар молотком по голове, предательски нанесенный сзади…
Подозреваемый Н. изложил следствию свою версию: якобы он пошел на убийство из… ревности. Якобы внезапно взревновал Андрея, которого видел впервые в жизни, к девушке, которую, возможно, тоже видел первый раз — ибо Н. не житель Арнаутово и не кировоградец.
На самом деле, по мнению участников вечерних посиделок у магазина и родных Андрея, все было иначе. Андрей покупал легкие напитки и шоколадки для девушек, и никому не составляло труда увидеть, что у него был при себе бумажник с деньгами. Тогда якобы прозвучал и такой диалог:
— Эй, ты, в кожаном пиджаке! Купи мне бутылку водки.
Андрей якобы ответил:
— Я тебе лох, что ли? Вначале зарабатывать научись, а не пить на халяву.
И тут же сзади прозвучали слова:
— Все! Ты — труп!
В наше время, увы, человека могут убить и за бутылку водки! Но родные Андрея убеждены: их сына и брата убили с целью грабежа. Но следствие, к сожалению, выбрало первую, «более легкую» версию — убийство из ревности.
Второе, в чем убеждены родные Андрея, — это в том, что у убийцы был сообщник. Откуда взялся молоток, которым убийца нанес первый удар, а затем добивал Андрея? Этот вопрос следствие оставило без внимания. От слов родных, что у Андрея была при себе крупная сумма денег, — просто отмахнулось. Почему некто Ч., ныне отбывающий наказание по другому уголовному делу, собутыльник Н. в тот роковой вечер, сразу после убийства переобулся в кроссовки, снятые с убитого? Не были ли его собственные кроссовки забрызганы кровью? Но этот момент тоже не был исследован, а собственные кроссовки Ч., якобы заброшенные на чердак, затем канули в неизвестность. В определенном отношении получилось так, что журналист «УЦ», который восстанавливал на месте трагедии события вечера и ночи с 15 на 16 мая, получил больше информации, нежели следствие. Людмила Андреевна, признанная потерпевшей, заявила суду ходатайство о приобщении публикации к материалам дела, и на одном из судебных заседаний судья Ленинского районного суда Вадим Черныш, который первоначально слушал уголовное дело, с удивлением констатировал, что впервые в своей практике ведет судебное следствие не столько по материалам прокуратуры, сколько по газетной публикации. А когда число «белых пятен», оставленных прокуратурой, перевалило за «критическую массу», отправил дело на доследование.
Что же изменилось за прошедшие после этого полгода? Судя по первому судебному заседанию в новом составе суда — немногое. Перед судом вновь предстал подозреваемый в убийстве Н. — один. По этой причине судить о том, насколько основательно устранены «белые пятна», придется уже по ходу судебного слушания. Однако, по оценке Людмилы Андреевны, матери убитого, они никак не устранены. На последнем допросе у следователя она почувствовала себя… обвиняемой. По ее словам, следователя интересовал только один вопрос: сколько стоят кроссовки, снятые убийцей с Андрея, и почему Людмила Андреевна не может подтвердить их стоимость товарным чеком? После этого допроса Людмиле Андреевне стало плохо: давление подскочило до критической цифры 250 на 150. От этого криза она до сих пор не оправилась.
В отличие от нее, обвиняемый, все это время пребывающий в СИЗО, выглядит даже несколько посвежевшим, нежели полгода назад. Еще один весьма показательный момент возник при допросе Н. судьей:
— Ранее судимы?
— Да.
— Какой была мера наказания?
— (Заминка.) Не помню…
— Может быть, 4 года и шесть месяцев? — подсказывает судья. Но бесполезна и эта подсказка: не помнит этого подсудимый — и все тут…
Судья на этом слушании — другой. Повторное рассмотрение дела после дополнительного расследования ведет Галина Бутельская. Окажется ли она столь же настойчивой в поиске истины, как Вадим Черныш?.. Или дрогнет женское сердце при виде «моральных страданий» подсудимого и удовлетворится поверхностными выводами предварительного следствия?..
А как и чем оценить моральные страдания семьи убитого Андрея Петрова? Сестрам Андрея до сих пор снится брат. В этих снах он — живой…
