Николай Хомерики: «В “Синдроме дракона” есть все, о чем человеку следует задуматься»

«А вы что тут делаете? Кино-то уже закончилось!» — фраза потешного мальчишки из старого фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», к сожалению, сегодня стала актуальна по отношению к целой серии публикаций «УЦ», в которой мы рассказывали о съемках в Кировограде 12-серийного фильма «Синдром дракона». Почти два месяца мы общались с продюсерами и актерами, печатали фото и даже снимались в эпизодах. И вот съемки в Кировограде закончены, киногруппа переезжает в Севастополь, а наше последнее интервью — с режиссером фильма Николаем Хомерики.

— Николай Феликсович, давайте для начала немного поговорим о вашей «докиношной» жизни. И начнем с «гриновской» фамилии Хомерики.

— «Гриновской»? На самом деле фамилия греческо-грузинская. Она уже давно считается грузинской, хотя тысячелетние корни ведут, конечно, к Греции. Мне уже доводилось слышать, что моя фамилия похожа и на японскую, и на финскую… На самом деле я грузин. Мои родители родом из Абхазии, из Гудауты. А когда война началась, они оттуда уехали. Очень люблю те края, но с 1991 года я там не был. Пока нельзя…

— У вас хорошее экономическое образование.

— Да, я закончил первый частный российско-американский университет в Москве, его создал Гавриил Попов. Он называется Международный университет, очень престижный. Я был в первом наборе.

— И во время учебы вы действительно мечтали стать экономистом?

— Честно? Нет, конечно. Я мечтал быть актером, сниматься в кино. Но я был такой… закомплексованный, можно сказать. Я даже выучил басню для вступительных экзаменов, но не хватило духу, чтобы пойти ее прочитать… Надо было куда-то идти учиться, и я по блату поступил на экономический и успешно его закончил уже без всякого блата…

— Перейдем к кино? Давайте сразу с глобального вопроса: кино по-прежнему важнейшее из искусств?

— К сожалению, нет. Сейчас акценты сместились в сторону Интернета. Молодежь все больше времени проводит в виртуальной реальности. О кино, как важнейшем из искусств, говорили тогда, когда и телевизоров не было. И тогда оно действительно влияло на массы. Потом появилось телевидение, и оно стало главным. Сегодня телевидение остается важнейшим для людей второй половины жизни, скажем так, тем, кому за сорок. А для молодежи — Интернет. Для них даже кино стало частью Интернета, они там смотрят кино, скачивают фильмы. Поэтому важнейшим в XXI веке становится Интернет.

— Кому-то нравится «Терминатор», кому-то — «Покровские ворота». Какое кино ваше по определению?

— Вы знаете, в свое время в Москве был музей кино, в киноцентре на Красной Пресне. И, помимо того, что там были какие-то раскадровки, какие-то экспонаты и материалы, там было пять залов, где показывали разные фильмы 20-х годов, более поздних. И я там смотрел по пять фильмов в день, переходил из зала в зал. Смотрел то Годара, то еще кого-то. Очень много фильмов пересмотрел. И заразился вирусом кино, влюбился… Наиболее близкими для меня стали картины Тарковского, Германа, Бергмана, Киры Муратовой. То, что теперь считается классикой. Фильмы русских, советских режиссеров я оцениваю выше, чем фильмы многих известных зарубежных коллег. Иоселиани, Параджанов, Панфилов — список можно продолжать еще долго…

— В эпоху цифрового кино режиссеры стали добрее — им больше не нужно считать метры кинопленки. Как лично вы работаете с актерами: кнутом, пряником, личным показом?

— Мне кажется, все зависит от личности режиссера. Есть режиссеры — диктаторы по природе. Среди моих сверстников — это Илья Хржановский из Харькова. Это и Алексей Герман, еще могу назвать многих, которые жестко работают с группой. У меня другой подход. Они больше кнутом, я — больше пряником. Хотя кнут у меня тоже присутствует, но я очень редко его достаю. У меня принцип такой: я окружаю актера заботой, любовью и выслушиваю все предложения и пожелания. Просят дубль — делаю дубль. И в какой-то момент они настраиваются на одну волну со мной. Если это новый актер, то ему на такую настройку надо пару дней. А потом он уже начинает спрашивать то, что надо спрашивать, и дальше уже идет наша общая работа.

— Чем вас привлек сценарий «Синдрома дракона»?

— Я работаю в двух жанрах: или реалистическое кино, или такой вот мистический триллер. При этом моя главная задача — не снимать детектив с лихой интригой, а снимать людей, которые в ней участвуют. Так как в этом сценарии есть такая возможность, он мне и понравился. В нем хорошо выписаны диалоги, если я их и меняю, то совсем чуть-чуть — не так, как это обычно бывает. Мне предлагали много разных сериалов, но я выбрал этот.

— А вы видели раритеты из коллекции Ильина?

— Мы их не только видели, мы их снимали. Нам привозили из музея подлинники из коллекции Ильина, там и иконы были, и картины, и предметы разные…

— Впечатляет?

— Впечатляет. Хотя, судя по всему, от коллекции мало что осталось.

— Есть ли у вас философия этого фильма? Или снимаете некую увлекательную последовательность событий?

— Безусловно, она у меня есть. В любом фильме, который я снимаю, о чем бы ни была история, я закладываю туда собственную философию. История для меня лишь повод. Я рассказываю о себе, о своей философии. Преломляю историю через себя, через свой взгляд на мир. В «Синдроме дракона» есть все, о чем человеку следует задуматься: об алчности, о судьбе. История начинается в 20-х годах и заканчивается в наши дни. События происходят в разное время, в разных местах. И когда эти эпизоды нанизываются, как на шампур, видишь, как складываются судьбы людей: влюбляются, совершают поступки… В общем, это все о жизни, и, слава Богу, в сценарии заложена возможность это показать.

— Перейдем от высокого к интересному. Есть ли у вас какие-то киношные традиции и суеверия, переносите их из фильма в фильм?

— Я стараюсь не переносить. И в кино, и в личной жизни — я не суеверный человек. Я против этого категорически. И даже, когда бьют тарелку в первый съемочный день, я это делаю ради них, ради сьемочной группы. Я — верущий человек. Плевать через левое плечо, если сценарий упал — немедленно сесть на него… Нет, я такой ерундой не занимаюсь…

— Чем вам запомнятся съемки в Кировограде?

— Ох… Сказать честно, то Кировоград я мало видел. У нас съемки с утра до вечера, и после окончания работы только одно желание — лечь в кровать. Поэтому запомнится Кировоград съемками, очень тяжелыми — в хорошем смысле слова. Снимаем много исторических сцен. Двенадцатую серию, финальную, которую мы почти целиком снимаем здесь, уже сняли… Финал — это всегда очень тяжело, потому что надо раскрыть все, что было в этой долгой истории. Еще мне съемки в Кировограде запомнятся актерской игрой, объектами — я уже кое-что узнаю, когда мы проезжаем по городу. Сценарий сценарием, но мы много привносим своего, придумываем, и это тоже запомнится…

— От всей нашей редакции хочу поблагодарить за сотрудничество всю киногруппу и пожелать вашему фильму успешной судьбы.

— И вам спасибо за интерес к нашей работе!