Месяц: Июль 2016

Есть такая дурацкая привычка у многих людей – продолжать спор «про себя» уже после выяснения отношений и принятия решений. Вести, так сказать, заочную дискуссию, о которой противная сторона и знать не знает. Вот и я решил подискутировать заочно, и не с одним оппонентом, а с тремя. Тема: ситуация с автономным отоплением в Кировограде.

В качестве оппонентов (без всякого на то их согласия) выбрал городское руководство: мэра Андрея Райковича, его зама Александра Мосина и главного по ЖКХ  Александра Хачатуряна. Все трое (как и я) получили высшее образование в КИСМе, все трое выступают противниками предо­ставления кировоградцам разрешений на установку «автономок». Главный их аргумент – опасность разбалансировки теплосетей, которая неизбежно приведет к катастрофе в отопительный сезон.

Почему без представителей теплоснабжающих предприятий? Потому что они априори не могут быть объективными: центральное отопление – это их хлеб. Согласитесь, глупо рассчитывать на то, что продавец одеял станет рассказывать покупателям о дороговизне и недостатках своего товара.

Начну с необходимой ремарки. Теплотехника – одна из наиболее трудных дисциплин для студентов технических специальностей. Пожалуй, даже сложней, чем сопромат и теория машин и механизмов. В этой сфере надо крепко думать, шевелить мозгами.

Самое простое – отказать людям в их праве жить в тепле. «Нет технических условий для установки автономного отопления». А так ли это на самом деле?

С моей точки зрения, проблема установки автономных котлов включает две составляющих – организационную и техническую, и требует индивидуального подхода. Ну и воли руководства, в первую очередь. Дальше – очень коротко.

Каждому жителю многоквартирного дома известен любимый термин всех сантехников – «стояк». Решая вопрос с «автономкой», нужно работать, пардон, с каждым стояком и находить оптимальный вариант. В каком-то случае установку пары-тройки котлов в подъезде можно оплатить из денег, выделенных для перехода дома в разряд ОСМД. В другом варианте котлы может установить на льготных условиях рассрочки одна из десятка фирм, неплохо живущих на этом бизнесе, а мог бы и сильно небедный горгаз подключиться к этому процессу – вы же клиентов получите на долгие годы в конце концов! Можно обрезать стояк, технически грамотно подключив одну-две особо «упорные» квартиры к стояку соседнего подъезда. Очень неплохо проверить возможность установки электроотопления, особенно если трансформаторная подстанция находится прямо у вас во дворе. Затраты на прокладку кабеля (опять-таки, в рассрочку) могло бы взять облэнерго, заполучив и себе весьма выгодных клиентов.

Это лишь несколько путей решения проблемы, которая существует не только в Кировограде. А есть еще мини-котельные и прочая альтернативная архаичному и убыточному централизованному отоплению техника.

Разрабатывать новые схемы тепло­снабжения города – дело важное, но «автономки» нужно ставить уже сегодня. И утеплять дома и квартиры тоже. А вот рассказывать о необходимости центрально отапливать «места общего пользования» не стоит – подъезды с выбитыми окнами, украденными батареями не натопишь.

И буквально пару слов о пресловутом балансе теплосетей. Скажите, а когда при осенне-зимнем потеплении в сотнях (!) подъездов жильцы самовольно прикручивают вентили, разбалансировка не происходит? Да, сети нужно настраивать, балансировать, и это процесс постоянный, а не разовый. А то у вас, господа оппоненты, какой-то нерушимый болванс получается…

Ефим Мармер, «УЦ».

В месте, полгода назад бывшем просто заросшей камышом балкой в окрестностях одного из сел Новгородковского района, опытные инструкторы тренируют сегодня контрактников разных специальностей, несущих службу в АТО. Совместная инициатива волонтеров и военных поддержана местной властью, а областная готова подключиться.

С января этого года каждый месяц на постепенно становящейся полноценным полигоном площадке проходят интенсивное обучение по несколько десятков бойцов из 57 бригады, в которую объединили «кировоградские» батальоны территориальной обороны – 17-й, 34-й, 42-й. Получают качественную огневую и тактическую подготовку, навыки военной медицины. За время существования центр принял уже около 150 бойцов.

— Сроки сжатые, но даем по максимуму, чтобы личный состав возвращался подготовленным. Сюда отбирают, как правило, бригадных разведчиков и штурмовиков. Возможности принять всех нет, только специалистов. В данный момент наша группа работает в Херсонской области, «эвакуирует сбитого летчика» – мы их подготовили и отправили. Это воздушная выброска, повышают навыки вместе с третьим полком. Третий полк спецназа тоже здесь тренируется, проводит занятия по своей специализации. Работаем совместно, проводим совместные учения: выходят на поиск – мы обороняемся и так далее, – рассказывает военный инструктор, руководитель центра Дмитрий Борисенко.

Профессионал

О том, как приобретался его опыт, руководитель центра говорит мало и неохотно. Только то, что длительное время работал с подразделениями специального назначения, принимал участие в соревнованиях по огневой и тактической подготовке, которые периодически проводят силовики. В свою очередь, те, кто обучался в центре, рассказывают, что с ними работали профессионалы с опытом выполнения боевых задач в горячих точках по всему миру. С начала необъявленной войны Борисенко включился в работу по подготовке добровольцев и мобилизованных.

— Я пришел к ним летом 2014 года, – рассказывает он. – Кировоградский военком попросил меня – мол, формируем сейчас 34 батальон, люди приходят с улицы, и нам очень сложно, помоги «поднатянуть» ребят, им же на войну. Меня поразило то, что люди были, как в 1941 году, с вещмешками, в ржавых касках и ничего не умеющие. Было много ребят таких, героев Майдана – «мы пойдем, мы разорвем». Ребята, это война, она требует своих навыков, это серьезный труд. Так и остался.

Сегодня Борисенко работает по договору с ВСУ, продолжая передавать бойцам навыки современной войны, которые в «учебках» дать им некому. К сожалению, констатируют его коллеги, стандарты той же огневой подготовки, все еще применяющиеся в армии и Нацгвардии сегодня, датируются 40-50-ми годами прошлого века. Такой войны, с мчащимися вперед танками и наступающей цепью пехотой, сегодня больше никто не ведет. Готовить солдат к ней бессмысленно и даже вредно, уверены профессионалы.

— С людьми, которые приезжают, проводим в тестовом режиме занятия – понять, что людям больше надо, – поясняет Борисенко. – Я учу, учат приглашенные инструктора. Из третьего полка медики, инженеры по тактике. Я беру на себя «огневую», приглашаю из Киева своих товарищей, тоже инструкторов. Организовываем, планируем учебный процесс под каждый личный состав, под задачи. Потом увязываем их, как коллектив. Потому что самая большая проблема в армии – это взаимодействие между подразделениями и внутри подразделений. Это касается не только нашей армии – в армиях НАТО это тоже проблема. Понимание друг друга с полуслова, намека, взгляда.

На момент, когда журналист «УЦ» был на месте, там проходил обучение взвод бригадных разведчиков. Их программа рассчитана на три недели, потом центр берет неделю паузы – нужно восстановить матчасть, мишени и прочее.

Матчасть

Это знают не все, но на сегодня ППД (постоянного пункта дислокации. – Авт.) у 57 бригады нет – только полевая почта. Потому и подготовка бойцов, вошедших в нее подразделений, вплоть до этой зимы проходила в прямом смысле где придется.

— Я их забирал, ездил то в Киев на сборы, то еще куда-то, – рассказывает Борисенко. – То на «передок» поехал, в поле, в карьере где-то готовимся, возле Зайцево или Дзержинска. Там везде за нами смотрят, везде глаза, пацанва местная на телефоны снимает. Потом были в Липняжке, в грязи, в болоте. Приехал к нам Степаныч, пришли к решению и основали этот центр.

Степаныч – один из местных фермеров, которые приняли большое участие в судьбе центра. В частности, за счет Сергея Топчия и Владимира Овечко здесь проводились строительные и земляные работы, в столовой одного из их предприятий сегодня питаются бойцы, они предоставляют необходимую технику, ГСМ. В целом перечень неравнодушных людей, вложивших силы, время и деньги в создание полигона под Новгородкой, очень большой, говорит его руководитель.

При этом тому, что наши военные проходят обучение именно в этом месте, рады были не все – особенно поначалу. На них писала жалобы жительница соседнего села, даже один из кандидатов в городские головы Кировограда на прошлогодних выборах приложил руку. Мол, фермер Топчий создал для себя частный полигон и тренирует там непонятно кого. Потом вроде разобрались и успокоились почти все.

— Видите, у нас полоса препятствий есть, техника, которую сами собрали, – показывает Борисенко. – Вот эта машина с боевой историей, на нее мины падали. Его (пикап. – Авт.) хотели уже расстрелять – он «умер» на «передке». Мы его забрали, восстановили, и сейчас он участвует в учебном процессе. При помощи волонтеров его собрали, сделали. Пока делали бруствер, за ним получился водоем. Там тренировать можно преодоление водных препятствий, например. Лесничие помогают – рейка, мишени. Плакаты, вот, видите – это киевские ребята делают.

Власть

Земля под полигоном была передана в пользование военным государственной районной администрацией, когда это понадобилось, сейчас оформляются официальные бумаги. Разрушенный детский сад, в первом этаже которого сегодня находится временная казарма, взяли в аренду – помещение восстанавливали бойцы своими силами из волонтерских материалов.

Парадокс, но хотя, согласно официальным сообщениям, на боевую подготовку ВСУ государством выделяются миллиарды, 57 бригада, по словам инструкторов центра, не получает ничего. Опять же, потому что у нее нет ППД. Центр в Новгородковском районе для бойцов, которые уже второй год участвуют в боевых действиях на востоке, остается единственным местом, где можно какое-то время находиться, «как дома».

В прошлую пятницу для личного знакомства с возможностями и потребностями центра на место прибыл председатель Кировоградской ОГА Сергей Кузьменко.

— Мы хотели бы показать ему, что мы имеем, и рассказать, что мы планируем в дальнейшем, – говорит Борисенко. – Мы хотели бы продолжить строительство, закончить площадку и казарму. Если появится возможность, будем рады принять помощь. Была бы техника строительная – выровнять, сделать…

В этом вопросе власть обязательно поможет, по завершении визита заявил глава области.

— Я знаю, что им нужен погрузчик, это не проблема, – в частности, сказал Кузьменко. – Мы пообщаемся с военным комиссаром и будем работать над тем, чтобы иметь программу поддержки дела, которым занимается Дмитрий Борисенко.

Жизнь

В центре бывали и иностранные специалисты, военные из стран НАТО, которые периодически посещают уже легендарный кировоградский 3 полк спецназа. Правда, вопреки слухам, наших военных они не учат.

— Смотрят площадки, смотрят, что мы умеем, но никто из них не проводил никаких занятий. Им все нравится, говорят «оу йес, гайз», и уезжают. Смотрят и удивляются, как из ничего, без участия извне, создали полигон, – говорит Борисенко.

Бойцы на перекуре, тем временем о подготовке и самой войне не говорят. У разведчиков – обычные мужские, вполне гражданские разговоры. Кто за кого болел в полуфинале, кому не давали спать те, кто болел. Надеются посмотреть финал 10-го числа – в детсаду-казарме есть телевизор. Правда, будут ли здесь еще на тот момент, заранее не загадывают. Все может быть.

Андрей Трубачев, «УЦ». Фото Игоря Демчука.

Кировоградщина – просто родина борцов с коррупцией. Глава Национального антикоррупционного бюро Артем Сытник – наш земляк. Другой земляк, Алексей Хмара, занимался борьбой с коррупцией на государственном уровне как руководитель Transparency International Ukraine. Транспаренси – крупнейшая неправительственная международная организация по борьбе с коррупцией. Создана в 1993-м, сегодня работает в более чем 100 странах мира. В числе достижений ТИ – посаженные за решетку президенты стран, возвращенные в бюджеты миллиарды долларов. На днях Алексей Хмара ушел с поста руководителя ТИ Украина. Естественно, первый вопрос «УЦ» в интервью с Алексеем был – почему?

— На самом деле есть три причины, первая – бюрократическая. По уставу организации каждые три года должна проходить ротация руководства, и у меня закончились полномочия. Я мог бы снова участвовать в конкурсе, но не захотел. О второй причине. Всю весну-лето прошлого года мы вели по сути войну с премьером Яценюком и его командой, потому что они хотели под себя сделать антикоррупционное законодательство, с не очень опрятными, скажем так, нюансами. Речь о НАБУ, Национальном антикоррупционном бюро Украины. Они пытались смягчить нормы по декларациям чиновников, по участию членов семей в бизнесе, впихнуть «правильных» людей и т.д. Транспаренси настолько наступила им на хвост, в первую очередь настроив международную общественность, что им пришлось сдаться.

От правительства этим занимался такой себе Роман Греба, «благодаря» нам у него теперь большие репутационные проблемы, его никуда не берут. Он хотел стать членом Центризбиркома, но из-за «шлейфа» не берут. Мы подняли тогда очень большую волну. И выиграли, на заседании Кабмина Арсений Петрович признал, что они были неправы, «давайте перезапустим процесс». Я был счастлив в этот день, но через два часа у меня случился сердечный приступ, я попал в реанимацию. И тогда подумал, что 34 года рановато для таких проблем, и тогда же решил, что закончу с этой работой. Я доработал оставшийся срок.

Третья причина совсем проста. Когда много лет чем-нибудь занимаешься, это приедается. Почему бы не попробовать что-то новое?

– А как ты попал в ТИ?

— В Кировограде чего обо мне только не говорили в свое время! «Хмара узурпировал общественное движение!» «Без его организации ничего не происходит в городе!» Действительно, мы создали успешную организацию ТОРО (Технології Оптимального Розвитку Особистості), и мы смогли поднять ее до значимого уровня, занимаясь многими проектами, социальными в первую очередь, гендерными и т.д.  Например, создали папа-школу для ответственных отцов, и сегодня это является уже государственной всеукраинской программой.

Мы долго разным занимались, ожидая партнерских отношений с властью. Но мы очень по-разному понимали партнерство. Начали ссориться, судиться с мэром Пузаковым. В определенный период жизнь нас как бы вытолкнула из Кировограда и области. Не оставалось ничего другого, кроме, как выходить на национальный уровень.

Мы занялись сразу двумя проектами – мониторинг проведения ЗНО и проведение общественных экспертиз всяких властных инициатив. Стали заметны на национальном уровне, хотя и находились в Кировограде. В это время Транспаренси объявила такой себе полуконкурс, то есть они сами отобрали несколько десятков человек, начали работать, общаться, менять стандарты работы организации. И через полгода нам предложили стать еще ТИ Украина, а для начала – контактной группой ТИ в Украине, то есть еще не до конца полноценным представительством, а как бы субподрядчиком.

Два года мы работали, меняясь под жесткие условия Транспаренси. А они таковы, что по сути любой человек с улицы может прийти в организацию и потребовать любой документ. Любой! Финансовый, программный, любой. Обязательный публичный отчет по деньгам. И в итоге появилась ТИ Украина. Так как мы были контактной группой, мне было, возможно, проще его пройти, но все равно был конкурс, человек 60-70, и я не был в топе, но так уж сложилось…

– Бороться с коррупцией выгодно?

– На самом деле да. Есть четыре вида борцов с коррупцией в Украине. Я буду применять относительно них армейскую терминологию. Первые – это «сепаратисты». Это организации, чаще всего в них состоят бывшие милиционеры, сотрудники СБУ, налоговики. У них обычно громкое название типа «Комитет по борьбе с коррупцией пятого уровня». У них серьезные офисы, с флагами, форма, оружие, звания какие-то, которыми они торгуют часто. Но это простые «заробитчане». К ним приходят не понимающие механизмов функционирования судебной или другой систем люди, и они берутся «все порешать». Обычно «кидают» или «решают» вполне бандитскими способами. И таких тысяч пять в Украине! Почему-то часть общественности воспринимает именно их как борцов.

Второй вид борцов с коррупцией – наивные романтики. Они – «добровольцы». Чаще всего свою борьбу они начинают по личным причинам – кого-то несправедливо осудили, отобрали квартиру, незаконная застройка у них под окнами и т.д.  Они поднимают информационные волны, иногда выигрывают, но чаще они скоро остывают, и КПД у них невысок. Они не зарабатывают на борьбе с коррупцией, а часто, наоборот – за свои воюют.

Третья группа – это «регулярная армия». Это организации, занимающиеся коррупцией в том числе. Обычно в одном направлении – контроль за бюджетными средствами, требование декларирования чиновниками всего что угодно. В узких темах они хорошо известны, иногда могут кого-то если не посадить, то крепко дать по рукам. Таких организаций до пятисот.

И четвертая группа – это «спецназ». Это профессиональные борцы с коррупцией, занимающиеся только этим, такие, как мы. И стоит «спецназ» дорого. Экипировка одного бойца «Альфы» СБУ стоит не одну тысячу долларов, там даже носки специ­фические и прочее. «Спецназ», к которому и я отношусь, тоже стоит дорого. В Украине таких денег нет. Тут  нужно или собирать по гривне с народа, что очень непросто, или брать деньги у коррупционеров. Поэтому деньги мы ищем за границей. Наше финансирование  – иностранное, мы участвуем в открытых конкурсах, выигрываем. Но вмешиваться в нашу работу иностранцы обычно не могут, это оговорено.

Да, я стою дорого. Но я каждый день рискую репутацией, да и здоровьем тоже.

– Тебе предлагали взятки?

— Много раз.

– Самая крупная какая была?

— 500 тысяч евро. Это был известный чиновник, который занимался подготовкой Украины к Евро-2012, на нем был значительный кусок строительных работ. Ему было важно, чтобы мы позитивно освещали ход строительства. А мы отслеживаем все крупные строительные контракты в стране – «Охматдет», НСК «Олимпийский», закупки для «Укрзалізниці». Претензий у нас масса всегда. И вы понимаете, когда в органы обращается с конкретными претензиями, документами и прочим организация мирового уровня, то и отношение другое, чем если бы с таким фактажом обращался активист из Житомира.

Поэтому любой чиновник, сидящий на крупных потоках, хочет с нами как минимум дружить. Причем он не против, чтобы мы контролировали, просто, чтобы фокус мнения о происходящем был «правильным», с его точки зрения. Или не замечались некоторые программы.

Ладно взятки. Хуже, когда они идут другим путем. Начинают угрожать. Уголовное преследование, ночные звонки и дыхание в трубку – все это давно стало обыденным, я уже перестал замечать.

– А сам взятки давал?

— Да. От кировоградцев ничего не утаишь. В юности, в 17 лет, я был судим, причастен к квартирной краже. Три года условно. И чтобы решить кое-какие вопросы, были задействованы деньги. Я тогда был, как все, и если знал, что вместо того, чтобы стоять в очереди за справкой целый день, можно купить ее за 50 гривен, то так и поступал.

Но в определенный момент я задумался о том, как хочу и буду жить дальше. И я решил жить по другим стандартам, другой системе координат, в которой нет взяток. Первые три года было трудно. Когда ты еще никто и начинаешь по тупым украинским законам строго по процедуре чего-то добиваться, это сложно. Да еще и глядят на тебя, как лузера, другие свой вопрос, такой же, как  у тебя, решили еще месяц назад, а ты топчешься на месте. Но постепенно я научился бороться с бюрократией, пришел в организацию. Хотя каждый день этим заниматься – это рутина, это очень тяжело. Но потом, когда организация стала известной, самого стали узнавать, стало легче.

Сегодня я живу без взяток. Чиновники знают, что со мной лучше не связываться, репутационных проблем будет намного больше. Кстати, всем советую попробовать жить без взяток.

– Как ты оцениваешь борьбу с коррупцией нашего земляка Артема Сытника?

— Он меня в позитивном смысле удивляет. Я с ним не был знаком до его участия в конкурсе. Слышал, что есть такой, и все.

Мы были в команде организации конкурса на должность директора бюро. Когда узнал, что Артем оказался в списке, я отнесся с некоторой опаской. Боялся – справится ли. Он из прокуратуры, а там такая система… За плечами у него было только два успешных, с моей точки зрения, дела. Это «сотый» округ в Кировограде, хотя посадили каких-то уборщиц, но доказательная база была нормальная собрана, а он был процессуальным прокурором в деле. Второе – в Киевской области он пару мэров за взятки посадил. Вот и все. Насколько он готов бороться с такими фигурами, как Янукович, Яценюк, Коломойский? Что сможет парень из Компанеевки?

Но Артем удивил. Он очень быстро учится. Я попал в число членов общественного совета бюро из пятнадцати человек, поэтому знаю многое, что там происходит. Я принимал участие в конкурсе по отбору детективов. А их было 2 тысячи 400 кандидатов! За прошлое лето мы отобрали 70. Семь дней в неделю, 24 часа в сутки, мы тщательно изу­чали этих людей – коррупция, прошлое, семья, вплоть до любовниц и любовников. Потом собеседования, экзамены, детектор лжи и т.д. К чему я веду – у него в подчинении очень хорошая команда, и он умеет организовать ее работу.

Меня радует, что у Сытника уже столько врагов. Во всех партиях, в правительстве, у Президента Сытником недовольны. Полиция недовольна, СБУ – мы сами всех поймаем! Значит, он все хорошо делает. Ему только остается не поссориться с гражданами. Не обещать много: «Всех посажу».

В Украине редко бывает, чтобы кто-то новый на новой должности приятно удивил. Артему это удалось.

– Привычный вопрос – планы на будущее?

— У меня куча предложений и вариантов. В партии каких-то новых «реформаторов», «борцов» и т.д. Но я в политике себя не вижу. Просто не хочу. Хорошую партию готов поддержать. Но не состоять. В политике никак без компромиссов, но я против компромиссов с самим собой. В политике надо быть частью команды и ради команды нередко наступать на горло собственной песне.

За последние два года мне трижды предлагали поработать в разных министерствах, на должностях до заместителя министра. Это и министерство экономики, и инфраструктуры. Но я не вижу себя чиновником, хотя точно вижу, что нужно делать в целом ряде секторов. Жить на честную зарплату в 6-8 тысяч, имея трех детей и квартиру в кредите невозможно. Или надо начинать воровать, или плохо работать. Зачем тогда вообще начинать? Не хочу пробовать.

Что еще? Бизнес? Я думаю, не очень этично будет выглядеть, когда только ушел из сферы борьбы с коррупцией и тут же начал заниматься бизнесом. Репутация важнее.

Остается то же, чем занимался, только в другом виде, возможно. Экспертом, медийщиком по теме коррупции, в какой-то общественной организации… Варианты есть.

А пока у меня началась белая полоса. Я решил полгода ничего не делать. Буду ходить по Кировограду с фотоаппаратом. Поезжу куда-то. А с нового года уже займусь чем-то. Применение найдется, надеюсь.

Геннадий Рыбченков, «УЦ».

В прошлую пятницу в селе Митрофановка Новгородковского района простились с военнослужащим Вадимом Рогожкиным, который погиб в зоне проведения антитеррористической операции в 2014 году. Около 300 человек пришли провести бойца в последний путь. Среди них – друзья, одноклассники, родные, боевые побратимы, руководители района и села.

Призван был Вадим во 2-ю танковую роту 24-й отдельной механизированной бригады в третью волну мобилизации. Погиб в октябре 2014 под Дебальцево Донецкой области. Тогда во время боя, при попытке вывести из окружения полсотни наших бойцов, были подбиты три танка, и члены экипажей, павшие смертью храбрых, долгое время числились пропавшими без вести. Осенью 2015 года останки воинов были извлечены и похоронены на кладбище вблизи города Старобельска в безымянных могилах. Останки идентифицировали благодаря экспертизе ДНК ещё в январе 2016 года, но только теперь Герой вернулся на родную землю. Так случилось, что останки Вадима были захоронены в двух могилах сразу. Такое случается, ведь волонтёры, которые находят останки наших павших ребят, из-за длительного времени поисков не всегда могут определить кто где…

Началась эпопея возвращения Вадима Рогожкина на родину со звонка директору Центра помощи АТО Вадиму Никитину от демобилизованного воина 24-й отдельной механизированной бригады Олега Шакулы. Об этой проблеме знали уже, но продвижения в ее решении не было. Перезахоронениями должен заниматься военкомат, на это даже выделены средства в бюджете, но выезд его сотрудников в зону АТО сопровождается таким огромным количеством бюрократических проволочек, что проще это сделать волонтёрам. Вот и связался Вадим Никитин с волонтёрской организацией, которая занимается поиском пропавших без вести в зоне АТО. Это гуманитарная миссия «Эвакуация-200» («Черный тюльпан») . Именно они в свое время нашли и захоронили останки Вадима Рогожкина.

Из рассказа Вадима Никитина: «Вадим Рогожкин был похоронен в двух могилах под номером 323 и 326\2. Оказывается, в первой могиле просто не было места.

Кто ищет наших бойцов? Чаще всего матери… Некоторые и живут там подолгу. Пока не найдут. Ездят по кладбищам, ищут по судебным экспертизам. Ищут своих детей. Слышал шокирующие вещи: приехала женщина забирать останки своего сына и попросила открыть пакет: «Я медик, я – сильная. Мне нужно увидеть его зубы», оказалось, что хотя в справке об экспертизе ДНК указано совпадение 99%, в пакете была челюсть со следами хирургического вмешательства. Значит, ошибка в документах и новые поиски. Или вот ещё история: среди трёх десятков безымянных могил есть одна, ухоженная, на которой есть и фотография, и имя с фамилией. Парень из Котовского района Одесской области. Оказалось, что перезахоронить не пожелала мать. Она сказала, что у них в селе к участникам АТО относятся плохо и она не хочет, чтоб в могилу сына плевали…»

Волонтерская работа требует средств. Машина без топлива не поедет, эксгумация тоже стоит денег… Благодаря помощи руководителя кировоградской агрофирмы Руслана Згривца были заправлены машины, которые перевозили останки бойца. Заместитель главы областной администрации Юрий Гугленко нашёл необходимые деньги. Руководители Новгородковского района и районного военкомата выделили всё для перевозки. Помогли и луганские волонтёры, патриоты. Благодаря им всем на одного известного Героя стало больше и на две безымянные могилы меньше…

Алексей Гора, «УЦ».

Реформа здравоохранения в стране не идет, она стала заложницей политических амбиций и как минимум нежелания части членов парламентского Комитета по вопросам здравоохранения брать на себя ответственность, уверен народный депутат и практикующий врач Константин Ярынич из «Солидарности».

О том, кто и что делает или не делает для того, чтобы государство озаботилось нашим здоровьем по-новому, он рассказал в эксклюзивном интервью «УЦ».

— Те законодательные инициативы, которые заходили и заходят в Комитет (Рады. – Авт.) по вопросам здравоохранения, там и хоронятся, – констатирует нардеп. – Организовываются какие-то «круглые столы», совещательные структуры, и решения либо вообще не доходят до сессионного зала, либо очень долго заслушиваются. Первый законопроект, поданный министерством здравоохранения под руководством Сандро Квиташвили, появился летом прошлого года. Практически в таком же виде он на сегодня и существует. Мы его «дорабатываем» уже год, и, когда на последнем заседании комитета было внесено около 30 правок, из которых 70% – моих, это закончилось тем, что его в очередной раз отправили на какое-то обсуждение. Председатель комитета (Ольга Богомолец. – Авт.) предложила это сделать, и большинство членов ее поддержало.

– О каком конкретно  законопроекте идет речь?

— Номер 2309, об автономизации лечебных учреждений. Месяц назад парламент его принял в первом чтении, но это не значит, что он будет принят в целом. Сейчас у нас каникулы, потом, похоже, все займутся выборами. Все будут искать возможности для политического пиара, а доступности медицинских услуг у нас как не было, так и нет.

– Какие мотивы движут этой группой в комитете во главе с Богомолец? Зачем, по-вашему, они это делают?

— Я не понимаю их логики. Возможно, люди просто не хотят отвечать за результат. Какой бы он ни был. Понятно, что, если сейчас законопроект проходит и вступает в силу, это может иметь и позитивные, и негативные последствия. При этом объективности в оценках этого позитива или негатива тоже не предвидится. Вы же видите, как у нас общество сейчас разделяется – кто-то говорит «перемога», а кто-то – «зрада», об одних и тех же вещах. Кроме того, в законопроекте не указаны сроки его исполнения. И та часть комитета, которая «сбивает» реформу, не хочет эти сроки прописывать. А если их там не будет, ни один главврач не захочет становиться автономным – ему и так хорошо, никуда не нужно бежать, ничего не нужно делать, ни лицензии дополнительные получать, ни привлекать дополнительные средства. Но почему-то комитет голосует против установления четких сроков – например, до 1 января 2018 года. Никто не может объяснить почему, но голосуют против. То есть люди хотят быть «в процессе», что-то делать, но при этом не брать на себя ответственность.

Еще один момент: сейчас фармация устроена так, что на закупках медикаментов для лечебных учреждений можно заработать большие деньги. Принятие законопроекта об автономизации – удар по тем дилерам, которые имеют большую маржу на фармакологическом рынке. Главврачи будут закупать медикаменты сами, и будут стараться купить как можно дешевле – воровать у самого себя нет смысла. Ты сэкономленные деньги официально забрал и распределил туда, куда тебе нужно. А на сегодняшний день, если ты дешевле закупил, это все уходит в «закрома Родины». У главврача нет мотивации использовать деньги рационально. Какой мотив у депутатов консервировать такое положение вещей – сложно сказать, я не знаю, кто с кем работает.

– Хорошо, пусть есть вопросы к комитету, но «главное» же все-таки министерство – какова его роль, что сделано за два года?

— Законопроект, о котором мы говорили, на 95% написан министерством здравоохранения под руководством Квиташвили. Это самый главный результат его работы, который должен был давно заработать, но не заработал из-за политических интриг. Передача закупок медикаментов международным организациям. Либерализация рынка фармакологических средств – мы упростили регистрацию в Украине лекарственных препаратов, которые уже зарегистрированы в Европе, Австралии, Америке, не проводим дополнительные проверки этих средств, устранив таким образом один из рассадников коррупции в отрасли, который к тому же накручивал цены на лекарства. Из того, что еще «висит» в Раде, – закон о трансплантации. Мы много говорим, например, о гемодиализе, о том, что нам надо дополнительно постоянно выделять на него деньги. Не все почечные больные могут использовать этот метод лечения, а тот закон о трансплантации, который есть, не работает, у нас нет возможности свободного доступа к операционному материалу. Нет логистики, нет выстроенной системы.

– Давайте поговорим о том, почему вы считаете, что автономизация – это хорошо для каждой бабушки, которая идет в поликлинику, для простого гражданина, который ложится удалять аппендикс.

— Сейчас пациент приходит, и ему нужно заплатить за все. Причина недоступности медицинской помощи в Украине – недофинансирование. И лечебное учреждение не может привлекать дополнительные средства, помимо бюджетных. Добровольные взносы – мы не всегда знаем, куда они заходят, в каком виде. И мы не можем однажды сказать: «Все, теперь медицина будет страховой». Это процесс. У нас ведь многие частные фирмы давно застраховали своих работников, но в сегодняшней системе здравоохранения они не могут отдать эти деньги коммунальному лечебному учреждению. После того как мы перейдем на автономные рельсы – пожалуйста. Больница выставляет счет за лечение, а страховая компания его оплачивает. Или любое частное предприятие. Появится механизм оплаты медицинской услуги страховой компанией. Пока его нет, поэтому те, кто застрахован, идут не в коммунальное лечебное учреждение, а в частное. Почему мы должны терять этот финансовый ресурс, если он может оставаться в городской, областной, районной больнице? Эти деньги можно будет использовать на покрытие своих затрат, на повышение зарплаты медицинскому персоналу, лечение социально не защищенных слоев населения… Когда деньги есть, всегда найдется, куда их распределить. Но их нужно сначала заработать – пока мы не имеем такой возможности. Конечно, сразу после того, как мы перешли на автономную форму финансовых взаимоотношений, для пациента ничего не меняется. Но это дает сигнал обществу и тем же страховым компаниям, что они могут включаться в работу по медицинскому страхованию людей. Сейчас у них нет для этого мотивации. С другой стороны, люди начнут ментально привыкать к тому, что они могут быть застрахованы и гарантированно получат требующуюся медицинскую помощь в полном объеме. Ты вносишь каждый месяц определенную сумму, допустим 30 гривен, а в случае необходимости получаешь медицинскую помощь на 300 тысяч гривен. Автономизацией лечебных учреждений мы запускаем этот механизм, даем возможность развиваться дальше медицинской отрасли.

– Много говорят о том, что сегодня бюджетное финансирование, которое есть, используется нерационально – деньги идут на «койку». Реформа предполагает какие-то изменения?

— Конечно. Как только мы уходим от финансирования коек и начинаем финансировать пациента, мы получаем возможность сократить коечный фонд. Это делается во всем мире, в развитых странах норма – 40 коек на 10 тысяч населения, в Украине по нормативным расчетам должно быть 60, а по факту в Кировоградской области, например – 90. Пациент не должен лежать на койке столько, сколько это предусмотрено действующими пока у нас регламентационными документами и протоколами, часть из которых – еще советские. Например, не было у нас эндоскопических операций. Сейчас они есть, и количество необходимых койко-дней для удаления, например, желчного пузыря, сократилось с 20 до 3. Но у нас финансируется 20, и пациент «лежит», на него списываются деньги. Это все вопросы оптимизации финансового ресурса, который не идет на пациента, не идет на заработную плату врачей, мы его тратим на неработающую койку. Понятно, что никакой главный врач не заинтересован в сокращении коечного фонда, пока он не автономен. Став таковым, он сам покажет, сколько ему действительно нужно. Пока же мы связаны по рукам и ногам распределением бюджета исключительно по кодам бюджетной классификации.

– Каковы перспективы изменений при сохранении существующего положения вещей в Раде, в комитете в частности?

— Все зависит от того, в каком настроении мы соберемся в сентябре. Если мы соберемся, чтобы готовиться к выборам, можно этот законопроект и все остальное смело откладывать. До новых выборов, новой Рады и новых депутатов. Опять все спихнут на «папередников» – теперь и на меня, в том числе…

Андрей Трубачев,  фото Олега Шрамко, «УЦ».

Кировоградщина выгодно отличается от других регионов Украины, с точки зрения отношения местной власти к системе здравоохранения, а у главы ОГА есть понимание того, как нужно двигаться в вопросе ее реформирования. Об этом в эксклюзивном комментарии «УЦ» сказал экс-министр здравоохранения Грузии Сандро Урушадзе, на прошлой неделе посетивший область с рабочим визитом.

Как один из авторов грузинской реформы отрасли, которую многие признают не только кардинальной, но и достаточно успешной, Урушадзе был приглашен в качестве консультанта для разработки пилотного проекта реформирования украинской медицины в отдельно взятом регионе. Его инициатором стал народный депутат из Кировограда и практикующий врач Константин Ярынич («Солидарность»). В прошлый четверг Ярынич и его иностранный коллега встречались с первыми лицами области.

— Система здравоохранения – непростая, и решений простых не бывает, – говорит Урушадзе, уже посещавший регион ранее в рамках работы над проектом. – Сегодня разговор продолжился на более высоком уровне – присутствовали губернатор области, председатель областного совета, первый вице-губернатор, народный депутат, представители областной службы здравоохранения. Принять решение нелегко. Но в настоящее время большое достижение – что у нас уже есть готовые предложения по основным направлениям.

По словам эксперта, речь сегодня идет о том, как более эффективно использовать имеющиеся ресурсы здравоохранения, улучшить состояние здоровья населения области и при этом защитить граждан, чтобы траты на медицинские услуги не привели к обеднению их семей. Он также отметил, что при всех известных проблемах, «материал» для реформы здесь благодатный.

— Эта область выделяет больше всех на инфраструктурные проекты в здравоохранении. Нигде больше реально нет такого желания обновить все то, что пришло в упадок в последнее десятилетие. Та же детская областная больница – сравните с другими областями, где сделано такое, где еще дети могут в нормальных условиях лечиться. Власть оснастила кардиоцентр, чтобы операции по стентированию и шунтированию можно было делать на областном уровне. Здесь можно получить самую современную лучевую терапию. Есть вещи, которыми Кировоградщина отличается от других (регионов Украины. – Авт.) в позитивном смысле.

Начинать же собственно изменения Ярынич и Урушадзе предлагают с перевода лечебных учреждений области на автономные рельсы – создания лечебных предприятий с сохранением их в коммунальной собственности. Это расширит возможности привлечения финансовых ресурсов и их дальнейшего использования на лечение населения. Стоит оговориться: ни о какой «приватизации больниц» речь не идет.

— Была дискуссия на этот счет, как это правильно сделать, два дня мы углубленно разрабатывали этот вопрос, – говорит Ярынич. – Будем представлять это дальше и общественности, и медицинскому профессиональному сообществу, чтобы они оценили, дали свои правки. То есть это не реформа, которая родится в кабинете, а потом ее насильно, как это у нас часто бывает, будут внедрять. Это живая дискуссия со многими замечаниями «за» и «против», и только после этого родится окончательная версия, то, что нужно. Почему это нужно делать? Потому что процесс как тормозился у нас наверху, так и тормозится. Есть народный депутат, который изнутри знает, как это проходит, на чем тормозится реформа в комитете (Верховной Рады. – Авт.), есть исполняющий обязанности министра здравоохранения, его нужно еще раз услышать с его видением – ничего ли не поменялось. Хотя другого варианта, кроме, как реформирование через автономизацию лечебных учреждений, нет. Это столп, на который дальше нанизывается все остальное. Если мы его не сделаем, добавлять будет не на что. Это подтвердил и Урушадзе, исходя из опыта, который у него есть. Я уже подал соответствующие документы в областной совет – обращение к председателю областного совета, чтобы этот вопрос был рассмотрен на сессии, чтобы на живом примере показать, что дает такая реформа. Я уверен, что ее нужно начинать не медля.

О том, почему давно обещанная реформа тормозится наверху и чем хороша предлагаемая автономизация медучреждений, читайте в другом материале номера. Как это работает, мы с вами, возможно, увидим через полтора-два месяца после того, как облсовет поддержит обращение нардепа. Если поддержит. Столько времени понадобится на то, чтобы изменить устав, подготовить документы, поменять лицензии и т.д.

— Я вижу у губернатора, исполнительной власти понимание того, что надо двигаться осторожно, медленно, но альтернативы движению вперед нет. Нельзя остановиться и ждать, что что-то улучшится само. Я на своем опыте убедился, что за один день или даже один год нельзя совершить чудо. Чудес не бывает. Но мы должны быть готовыми к тому, чтобы принимать решения, – подвел пока промежуточный итог Сандро Урушадзе.