Продолжение. Начало в №№ 41-42.

Эпизод II: Гибель с империей

«УЦ» продолжает рассказ о судьбе некогда уникального кировоградского завода пишущих машинок. Сегодня речь пойдет о наиболее трагических в жизни предприятия и его сотрудников событиях — крахе производства и безрезультативных попытках спасти «Пишмаш».

В первой серии «пишмашевской» саги много говорилось об уникальности завода: самое современное на тот момент импортное технологическое оборудование, лучшие специалисты приборостроительной отрасли страны, разветвленная всесоюзная сервисная сеть и прочее, и прочее, и прочее. Но, несмотря на все это, «Пишмаш» рухнул практически одновременно с распадом командно-административной империи СССР…

Символично, что документы о создании СНГ, официально зафиксировавшие смерть Союза, были отпечатаны на пишущей машинке секретаря-машинистки Евгении Патейчук, работавшей в дирекции резиденции «Вискули» Беловежской Пущи. Модель машинки — «Ятрань» производства кировоградского завода «Пишмаш». Та самая пишущая машинка долгое время хранилась в музее СНГ в Минске, пока не была продана российской телекомпании НТВ. Датированное декабрем 2006 года интервью бывшего президента России Бориса Ельцина о подписании Беловежского соглашения так и озаглавлено: «СССР развалили факсом и машинкой “Ятрань”».

Всего под развалинами СССР оказались погребены тысячи предприятий, так и не сумевшие приспособиться к экономическим реалиям «дикого капитализма». «Пишмаш» — лишь одно из многих…

И все-таки, предпринимались ли попытки как-то перепрофилировать завод на выпуск иного вида продукции?

По мнению Людмилы Владимировны Шубиной, отработавшей на «Пишмаше» много лет и занимавшей должности от инженера-конструктора до заместителя генерального директора, выбор новой продукции с самого начала был крайне затруднен. 1990-е годы: кругом разруха, кризис на кризисе. А продукция машиностроительного завода (пишущие машинки или что-то иное) — это не хлеб, не лекарства и не товары повседневного спроса. Хотя даже в свои не самые лучшие годы «Пишмаш» обладал огромным промышленным потенциалом…

— Как инженер, я уверена: на заводе «Пишмаш» можно было изготавливать все что угодно — от презервативов до космических кораблей. Было бы желание работать, — говорит Людмила Шубина. — Пусть пишущая машина «Ятрань», особенно в том виде, в котором она была приобретена у немцев, — это бесперспективное изделие из прошлого века, но можно было выпускать портативные электронные пишущие машинки для сельской местности, небольших организаций и кооперативов, электронные устройства ввода-вывода, кассовые аппараты. Те же шаговые двигатели, которые изготовлялись на «Пишмаше» и применялись в устройствах ввода-вывода СВ-150, также использовались в качестве комплектующих в очень многих изделиях военной и гражданской техники…

— А почему не получилось поставить выпуск шаговых двигателей на поток?

— Эта продукция в основном была рассчитана на нужды ВПК, и когда эта отрасль следом за страной рухнула, у нас перестали заказывать шаговые двигатели. Мы пытались найти рынки сбыта этому изделию и за границей и здесь. Мне тогда пришлось руководить, в том числе, отделом сбыта «Пишмаша», и я помню, как «переворачивала» весь бывший Союз, предлагала продукцию завода и под бартер, и на любых других условиях. Тогда, когда рушилась страна, кому нужны были в больших количествах пишущие машинки? Это ведь не товары первой необходимости. Точно так же с шаговыми двигателями. Мы не смогли сами найти им достойный рынок сбыта. Для завода оказалось слишком сложным перейти от планово-распределительного метода хозяйственной деятельности к самостоятельности.

— В комментариях к предыдущему материалу один наш читатель упоминал некое распоряжение Кабмина от 1992 года об организации изготовления на «Пишмаше» бытовых швейных машин по японской лицензии и выделении на эти цели 8 млн долларов…

— Разговоры такие велись. Но в конечном итоге этот проект не был реализован, и таких денег завод не получал.

— Девяностые годы — эпоха приватизации, переход собственности от государства в частные руки. «Пишмаш» ведь тоже был приватизирован…

— Да, все, кто работал на заводе, получили приватизационные ваучеры, кто-то — больше, кто-то — меньше, в зависимости от стажа. Предприятие стало акционерным обществом, но принципиально ничего не изменилось. Контрольный пакет оставался у государства, а мы все являлись миноритарными акционерами, без особых прав голоса и возможности напрямую участвовать в управлении предприятием.

— В то время государство было крайне малоэффективным собственником. Можно ли сказать, что сохранение государством контроля над «Пишмашем» автоматически лишило завод шансов выкарабкаться из кризиса?

— Завод лишила шансов выжить смена руководства. Я не знаю, по какой причине с «Пишмаша» убрали Николая Павловича Малету. (Как правило, в таких случаях истинные причины подобных увольнений широкой публике неизвестны.) Но я уверена, если бы у руля «Пишмаша» оставался покойный Николай Павлович, мы бы завод сохранили. Скорее всего, завод перешел бы на выпуск другой продукции, работал бы и не погиб окончательно, это точно.

Главная причина полного краха «Пишмаша» — отстранение от руководства Николая Малеты. Это не только моя точка зрения, но и других ИТРовцев завода. И те, кто это сделал, — они истинные могильщики предприятия. Николай Павлович был талантливым руководителем: технарем, экономистом, финансистом и управленцем в одном лице. Он умел разбираться в людях, знал, что нужно делать и чего не делать. Он бы не позволил «разорвать» завод. При Малете удалось бы сохранить «Пишмаш» так же, как сохранили «Красную звезду», агрегатный завод и радиозавод. Вместе с такими патриотами предприятия, как Кривошея, Сидоренко, Ткаченко, мы бы не позволили угробить «Пишмаш»…

Первое, что сделал товарищ, который пришел после Малеты (я даже не хочу произносить его фамилию), — всех этих специалистов уволил. По самым надуманным причинам. Как ни странно, новому директору завода Николай Павлович до этого помогал в карьерном росте, а этот человек, тем не менее, распорядился не пускать Малету на порог «Пишмаша»! И мне приходилось выходить на проходную, чтобы провести Николая Павловича на территорию завода…

Потом Николай Павлович Малета трагически умер, и для нас это событие стало большим ударом. Мы надеялись, что он найдет способ «поднять» предприятие, а без Малеты, мы это поняли, завод на плаву не удержим. Потому что его сменщику не было до завода никакого дела…

— Новое руководство предлагало какой-то пакет реанимационных мер?

— Одно время с нами сыграли в демократию — предложили всем желающим написать свои бизнес-планы по выводу «Пишмаша» из кризиса. Написали. В министерстве все эти проекты рассмотрели, но ни одна из идей так и не была принята. Причем отклонили даже проекты, которые затем были реализованы людьми, состоявшимися как бизнесмены. В том числе наш с Александром Николаевичем Тарасовым проект по изготовлению техники для инвалидов. С позиции сегодняшнего дня видно, что мы не ошибались…

Демократия оказалась показной. Новый директор управлял предприятием авторитарно, не прислушиваясь ни к чьему мнению. Однако на тот момент времени такие методы управления уже не работали. Дать команду — мало. Руководителю необходимо понимать, смогут эту команду выполнить или нет? Например, он в приказном порядке требовал от отдела сбыта продать 500, 1000, 2000 пишущих машин в месяц. Это нереальная задача! Во-первых, изделия такого низкого качества, какими на тот момент являлись пишущие машинки «Ятрань», не тот продукт, который легко реализовать. Во-вторых, на дворе середина 1990-х — пишущие машинки стали массово заменяться персональными компьютерами!

«Пишмаш» стал снижать объемы производства (в лучшие годы с конвейера ежедневно сходило от 5 до 8 тысяч машин. — Авт.), начались простои, персонал сначала отправляли в отпуска за свой счет, потом — увольняли. Появилась огромная задолженность завода перед работниками по зарплате, перед государством — по всем налоговым отчислениям.

— Специалисты, которых при создании в Кировограде «Пишмаша» приглашали из других городов Союза, при крахе завода вернулись домой?

— Группа львовян почти в полном составе вернулась домой. Некоторые инженеры из Пензы тоже уехали. Но очень многие остались в Кировограде. Ведь они приехали сюда 30-40-летними. Когда завод погиб, им было уже по 50-60 лет. Куда в таком возрасте переезжать? Здесь у них было жилье, здесь дети выросли. Львиная доля специалистов из числа приглашенных ИТР тогда решила остаться в городе…

— Людмила Владимировна, когда окончательно остановились конвейеры «Пишмаша»?

— Последнюю партию пишущих машинок завод выпустил, если не ошибаюсь, летом 1996 года. И это было абсолютно авантюрное решение. Сначала сделали — потом приказывали отделу сбыта реализовывать продукцию. Пишущие машины стали абсолютно не нужны!..

— По сути, когда завод перестал функционировать, ничего уже не мешало распродавать его имущество по частям…

— Для начала, чтобы как-то упростить управление махиной «Пишмаша», завод разбили на дочерние предприятия, каждое из которых являлось отдельным юридическим лицом. Дочерние предприятия пробовали производить какую-то продукцию и сами искали себе заказы. В итоге из 11-ти «дочек» девять все равно «умерли», а на базе двух дочерних предприятий «Пишмаша» образовались два реальных производства — наше, «Друкмаш-Центр» и «Завод технологического оборудования», возглавляемый Георгием Беловченко.

Кто хотел РАБОТАТЬ и чем-то заниматься, тот имел возможность выкупить производственное оборудование, продававшееся на аукционах, и заниматься делом. Мы станки для своего предприятия сначала взяли в аренду, а затем не один год выплачивали их стоимость. Так же поступил Георгий Беловченко.

Я уже говорила, что первое время в период всеобщего краха мы надеялись на какую-то реанимацию предприятия через его перепрофилирование. Но с продукцией в виде пишущей машинки «Ятрань» спасти «Пишмаш» было совершенно нереально, а когда началась массовая продажа технологического оборудования, говорить о переходе на другой вид продукции уже было невозможно…

— Если станки и здание еще можно продавать, то как поступить со сборочным конвейером?

— Конвейеры срезали и сдали на металлолом. Кто именно это делал — я не видела. Дошло до цинизма — по ночам вынимали алюминиевые оконные рамы из зданий сборочных цехов. Утром проходишь мимо завода, смотришь — за ночь еще пять-десять окон сняли. Потом еще и еще. Когда мы нашли тему для работы и начали создавать свое предприятие по изготовлению инвалидной техники, первое время пришлось охранять наш завод от мародеров. Потому что люди по инерции вырезАли все, что видели… Мне было больно на все это смотреть. «Пишмаш» на моих глазах создавался и на моих глазах умирал…

— Неужели это уникальное, даже по меркам СССР, предприятие оказалось никому не нужным в независимой Украине? В Киеве не понимали, какого масштаба производство уничтожается? Никто не пытался остановить процесс развала завода?

— Нет, нет и нет! Тогда в управлении промышленностью государства был такой хаос, что никто не мог контролировать протекавшие процессы. Там, где на заводах оставались так называемые красные директора,взявшие управление в свои руки, там предприятия удержались на плаву (например, Владимир Бойко на Мариупольском металлургическом комбинате). Я не зря так говорю, был бы жив Николай Павлович Малета — мы бы «Пишмаш» не потеряли…

О какой помощи со стороны профильного министерства может идти речь? Вы можете себе представить, что до 2010 года включительно, пока не расформировали минпромполитики, мне приходили циркуляры из министерства с запросами и указаниями по ОАО «Пишмаш»? Я много раз объясняла, что такого предприятия уже не существует, что ЧП «Друкмаш-Центр» не является преемником ОАО «Пишмаш», тем не менее, чиновники продолжали отправлять запросы с требованиями информации. Они там даже не ведают, чем они ведают! То же самое в 1990-х, никому до этого завода не было дела… Какой «Пишмаш»? Тем более бесперспективный, поскольку не перепрофилированный с производства морально устаревших пишущих машинок.

Переориентировать предприятие можно было, когда страна еще не зашла в тупик, когда еще не было массовой расхлябанности, когда инженеры были инженерами, а не челноками, когда рабочие не запили от безысходности…

Что сегодня на месте бывшего завода «Пишмаш»? Автосалон. Пустующее разбитое 9-этажное административное здание — несостоявшийся Дворец правосудия. Мебельный салон. Супермаркет (в здании бывшего уникального инструментального цеха). Крытый каток (на месте заводского двора). Кузница, магазины стройматериалов. Складские помещения. Мебельный цех. Институт судебно-медицинской экспертизы. Пиццерия. Еще один супермаркет стройматериалов. Пара-тройка других арендаторов. И три производственных предприятия: «Гидросила ЛЕДА», «Завод технологического оборудования» и «Друкмаш-Центр». Последние два имеют непосредственное отношение к «Пишмашу», потому что созданы выходцами из «Пишмаша», на базе цехов и оборудования «Пишмаша». Об этих заводах и будет рассказано в следующих выпусках нашей саги.

Подготовил Александр Виноградов, фото Павла Волошина, «УЦ».

В Кировоградском национальном техническом университете реализуется проект реконструкции площади перед учебным заведением. После перестройки площадь примет более современный вид, получит имя Студенческой, но самое интересное — там появится скульптурная композиция «Студенты». Бывшие и нынешние студенты КНТУ (КИСМа, филиала ХПИ), которые выразят желание принять посильное участие в реализации проекта, смогут в буквальном смысле вписать свое имя в книгу истории родного вуза, получив в подарок соответствующий «сертификат дарителя».

Бетонные плиты, которыми сейчас устлана площадка перед КНТУ, давно уже и морально, и физически устарели. Им столько же лет, сколько основному корпусу университета. Пришло время заменить плиты на новые…

— Площадь перед нашим университетом неоднократно признавалась победителем в городских конкурсах по благоустройству территории и считается одной из наиболее красивых в Кировограде, — говорит ректор КНТУ Михаил Черновол. — Здесь у нас красивые цветочные клумбы, молодожены часто приезжают к университету фотографироваться на фоне цветов. Площадь хороша, но ее материальная часть устарела. Внешний вид старых бетонных плит диссонирует с обновленным фасадом университета и цветочными клумбами. Поэтому мы решили заменить плиты перед главным корпусом, сделать современную и красивую площадь, поставить новые скамейки, фонари и так далее.

Как вы знаете, когда реконструировали площадь перед горисполкомом, то одновременно там установили памятник Пашутину; наши коллеги из педагогического университета на обновленной площадке перед вузом поставили памятник Винниченко, а из летной академии — установили у себя памятный знак летчику Кожедубу. Поэтому мы тоже задумали украсить новую площадь памятником.

Но кому посвятить памятник? Была идея изобразить академика Игоря Тамма, лауреата Нобелевской премии по физике. Он в конце XIX — начале XX века учился в елисаветградской гимназии, имеет отношение к нашему городу. Но эта идея не получила большой поддержки. Все-таки Игорь Тамм не имел прямого отношения к высшей школе нашего региона, и памятник в его честь выглядел бы как-то надуманным.

Раз не оказалось такой исторической фигуры, чья кандидатура была бы бесспорной, мы решили посвятить памятник студентам, а площадь назвать Студенческой. Мы изучили разные варианты студенческих памятников, которые существуют в мире. Чаще всего эти памятники выполнены в виде фигуры одного человека (стоящей, сидящей на лавочке, с книгами в руках, ноутбуком на коленях и так далее), но почему-то исключительно парня-студента. На внутриуниверситетском же конкурсе на проект памятника нередко звучали предложения сделать композицию из двух фигур — студента и студентки. Этот вариант оказался более предпочтительным.

В основе предлагаемой композиции — лавочка в виде ленты Мебиуса, возле которой находятся студент и студентка. По поверхности ленты будут выгравированы разные формулы, возможно, они даже обретут для наших студентов некий ритуальный смысл на время сессий.

Понятно, к разработке проекта памятника необходимо привлекать профессионалов. Здесь мы советовались с заслуженным архитектором Украины Виталием Кривенко, который имеет непосредственное отношение ко всем новым скульптурным композициям, которые появились в нашем городе за последнее десятилетие. Вместе мы вышли на творческую группу скульпторов (тот же коллектив, который занимался изготовлением памятников Пашутину и Винниченко) и уже заказали проект памятника «Студенты». К новому году наш памятник будет готов в гипсе в натуральную величину. Параллельно готовится проектная документация реконструкции всей площади — городской совет откликнулся и выделил средства на разработку этого проекта.

Здесь мы столкнулись с финансовым вопросом. Доходы университета рациональнее всего направлять непосредственно на учебный процесс, а реконструкцию площади логичнее провести за счет спонсорских пожертвований. Собственно, когда эта идея только зарождалась, выпускники университета выступили с инициативой реконструкции за счет средств, собранных выпускниками и друзьями КНТУ.

Многие известные в Кировограде и Украине предприниматели, которые помогали городу реставрировать площадь перед горисполкомом, готовы поддержать университет в реконструкции площади Студенческой. Но еще мы бы очень хотели, чтобы каждый из многотысячной армии наших выпускников (конечно же, при своем желании) мог присоединиться к проекту, чтобы это была общая акция всех, кто когда-то учился в нашем учебном заведении, кто сейчас учится в любом из вузов Кировограда. Был ли ты студентом когда-то или являешься студентом сейчас — это твоя площадь и твой памятник. По сути, это проект памятника самому себе…

Можно просто перечислять деньги на памятник и реконструкцию площади (средства концентрируются в общественной организации «Союз выпускников КНТУ»). А можно «выкупить» определенное количество плитки, скажем, один квадратный метр, и в этом случае человек будет знать, что часть площади перед университетом — его персональная заслуга.

Каждый спонсор получит именной сертификат со словами благодарности за участие в проекте реконструкции и приглашение на открытие обновленной площади. Имена и фамилии всех спонсоров будут помещены на стенды в музее университета и размещены на нашем сайте.

Записал Александр Виноградов, «УЦ».

P.S. Расчетный счет общественной организации «Спілка випускників КНТУ». Реквизиты: р/р 2600671656; МФО 380805; ОКПО 34724467 в Кировоградской ОД «Райффайзен банк Аваль» (в платежном поручении указывать — «Благотворительная помощь КНТУ»).

Гуру кировоградского (украинского, постсоветского) рока Алексей Иванович сдержал слово: выступление Easy Dizzy – трибьют-группы классиков рок-н-ролла AC/DC стал настоящим праздником для всех местных ценителей тяжелого металла. Нет, пожалуй, даже не праздником (Новый год бывает чаще), а СОБЫТИЕМ, о котором можно будет вспоминать всю жизнь.

«УЦ» в статье «Easy Dizzy: легкое головокружение» (№44) уже пыталась подробно объяснить, что такое трибьют-группа и чем это чревато для слушателей. Однако традиционный «четверговый» концерт в клубе «Виктория» многократно превзошел все ожидания. В этом убедились все – от мала до велика: именно таким был возрастной диапазон зрителей. А еще триумф heavy metal стал для нас поводом пообщаться с настоящими рокерами и задать им те вопросы, которые наверняка добавят несколько штрихов к групповому портрету Easy Dizzy.

– Этот вопрос вам задают, наверное, чаще других, но, тем не менее, кто для вас AC/DC?

Андрей Соколов (на фото в центре), вокалист, лидер группы (А.С.): – Нет, первый раз, кстати. Но во мнениях мы можем не сойтись. Я считаю, что в стиле тяжелого рок-н-ролла группа AC/DC занимает первое место. Для меня лично она, наверное, образец этого стиля. Много групп играет рок-н-ролл, но именно такое ответвление, близкое к хард-року, они делают лучше всех. Люди, узнаваемые сразу, люди, которые сделали очень много для всей рок-культуры в принципе и оставили серьезный след в истории хорошей музыки.

Максим Ширшаков (на фото слева), лидер-гитара, фантастический виртуоз (М.Ш.): – Прежде всего это, конечно, образец в плане живых выступлений, живых концертов.

Игорь Голицин, бас-гитара, вокал (И.Г.): – Скорее всего, для меня это группа №1 по работе на сцене. Но – не сотвори себе кумира, как говорится. Обычно нам задают вопрос: «Когда вы начнете сочинять свое?» Так вот, у нас многие сочиняют «свое», в общем, твОрят и вытворяют…

А.С: – Самовыражаться можно и таким образом. Мы хотим просто получать удовольствие, играть музыку, которая нам нравится. На самом деле планка, которую мы взяли, достаточно высока, и это не позволяет пока выдать какой-то другой продукт. Грубо говоря, мы уже не мальчики, по 45 лет стукнуло, и не строим иллюзий насчет того, что можем сочинить какую-то нетленку, шедевр. Мы, может быть, и можем, но не сейчас и не завтра. Может быть, послезавтра. Кто его знает когда, сочинять хорошую музыку – дело такое космическое, божественное. Далеко не всем дано. Могу сказать так: свое место под солнцем мы завоевали быстрее, будучи трибьютом, нежели бы создавали свой продукт. Нас многие знают прежде всего как хороших исполнителей.

М.С.: – Это вопрос личных приоритетов. Мы знаем, конечно, больше, чем три аккорда, и каждый из нас где-то когда-то участвовал в музыкальных проектах, там писалась и авторская музыка. Просто в данном проекте мы представляем творчество AC/DC. Нам это нравится…

– Вам – да. А вашим семьям? Родные не устали от рока?

А.С.: – Только у меня есть жена, семья полноценная. Остальные наши товарищи пока еще женихаются. Моя жена вообще-то музыку не любит. Но, по крайней мере, не устраивает скандалов и не говорит: «Давай заканчивай заниматься этой ерундой, иди куда-то работать, а то мы с тобой разведемся!» Она хорошо относится к моим увлечениям, никоим образом не препятствует, наоборот, помогает.

– Каково себя чувствовать двойником? Или все сходство заканчивается на сцене? Вы снимаете кепочку, шортики и превращаетесь в обычных людей? Где грань между трибьютом и вами?

А.С: – Конечно, в жизни мы вряд ли им подражаем, это естественно.

И. Г.: – Наркотики не употребляем и машины не разбиваем (смеется. – Авт.)

А.С: – Мы копируем AC/DC только на сцене. Хотя есть и элемент некоего перевоплощения до известной степени. По крайней мере, люди говорят, что мои движения, ужимки похожи на мимику Джонсона. Но это происходит естественно, непроизвольно. Некая часть меня перевоплощается, получается небольшое раздвоение личности. И еще нас объединяет, конечно же, огромная любовь к рок-н-роллу.

М.Ш.: – Но, по большому счету, вне сцены все мы – индивидуальности. Например, Ангус Янг пьет пива меньше, чем я (смеется. – Авт.) Опять же, я тюльпаны не выращиваю, как он. Вообще к цветоводству отношусь нейтрально. Поэтому, что касается личной жизни, между нами вряд ли можно провести какие-то параллели.

И.Г.: – Не знаю, я, конечно, хотел бы, как они, самолетами увлекаться, но не в нашей стране это возможно…

– Если хотя бы чисто теоретически представить, что не AC/DC? Творчество каких групп было бы вам как трибьют-группе интересно?

А.С.: – Из уважаемых мной коллективов я бы выбрал Rainbow. Не Deep Purple, а именно Rainbow.

И.Г.: – Я бы выбрал Джи Джи Кейла…

М.Ш: – Сложный вопрос, есть много достойных команд. Я к более тяжелому стилю тяготею, что-то панковое с удовольствием поиграл бы.

– Судя по тем людям, которые приходят в Киев на концерты известных групп, рок-музыка заметно повзрослела. Стала частью шоу-бизнеса, а не призывом к протесту. Сложно из «Ягуара» или «Феррари» звать на баррикады, правда же? Не стал ли рок раритетом, как музыка того же Шопена или Баха?

А.С.: – Вы знаете, в нашей стране, может быть, это действительно так, и рок музыка действительно потеряла свои устои. И, если нам удастся эти устои возродить, хорошо, будем считать свою задачу выполненной. А на Западе, по-моему, ничего не меняется. Там процесс идет, рок жив, а то, что он стал частью шоу-бизнеса, – это однозначно, это нормально. Никаких рок-баррикад сейчас уже нет. И я даже не уверен, что эта музыка была когда-то протестной.

Рок остался тем, каким он был раньше. Просто у людей, к сожалению, поменялись взгляды на жизнь, слишком много пропагандируется поп-продукта, который легко продается. И молодое поколение (и мы такими были) тянется к тому, что модно. Сейчас все тянутся к R&B, хотя никто толком не понимает, что это такое.

И.Г.: – И я бы не сказал, что у нас на концертах не бывает молодежи, на самом деле много тинэйджеров приходит. Мы даже сами иногда удивляемся, откуда они в 17 лет такую музыку знают.

М.Ш.: – По поводу сравнения с Шопеном – в принципе то направление, которое мы представляем, уже сейчас можно считать классикой. Но ведь не задают же классическим музыкантам вопрос: «А почему вы выбираете того же Шопена? Или Моцарта? А чего это вы свое не играете?» В нашем случае то же самое.

И.Г.: – Лучше играть чужое, но хорошее, чем свое, но ерунду.

Беседовали Ефим Мармер, Анна Кузнецова, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Окончание. Начало в №№44, 45 «УЦ».

После того как за год до Московской Олимпиады Эдуард Иосифович из-за интриг и закулисных игр спортивных чиновников потерял любимую ученицу Наталью Терещенко, которая с Нечаем могла замахнуться на золото, а осталась ни с чем, встал вопрос: что делать дальше? В Усть-Омчуге, где никто не собирался улучшать и совершенствовать тренировочную базу, он для себя будущего не видел, хотя и поработал там до 1980 года. Звали талантливого наставника в Минск, предлагая великолепные условия для работы.

Но тут пришло письмо от Евгении Михайловны Чабаненко, которая уже была зампредом облсовета, и начальника облспорткомитета Александра Березана с предложением вернуться в Кировоград, где уже ввели в эксплуатацию нынешнюю СДЮШОР «Надія».

Эдуард Иосифович так объясняет свое решение вернуться в город своей юности: «С Евгенией Михайловной мне уже доводилось отлично работать, еще когда она была директором 27-й школы. Я знал, что обещания предоставить мне квартиру, хорошую зарплату и возможности внеочередного приобретения машины не будут пустым звуком. Сыграло свою роль и то, что в Кировограде я получал своеобразный карт-бланш, а в Минске нужно было бы все-таки бороться за место под солнцем.

После возвращения первые тренировки мы проводили еще в нынешнем маленьком зале, поскольку в большом был легкоатлетический манеж. Я продолжал импровизировать со своими ученицами, внося в элементы новые краски. Через два года, когда я уже был старшим тренером женского отделения спортивной гимнастики Кировоградская ДЮСШ облспорткомитета стала победителем Всеукраинского кубка «Надежда». Позже на всесоюзном первенстве ЦС «Динамо» в составе украинской команды, которая стала победителем, выступали 4 кировоградские гимнастки из 6 членов сборной. Когда пришли первые успехи, мы с коллегами добились того, чтобы легкоатлетический манеж переоборудовали под большой гимнастический зал, который отдали девочкам. А ребят перевели из «Авангарда» в малый зал, тем самым создав в ДЮСШ облспорткомитета два полноценных отделения спортивной гимнастики. После того как был сооружен помост в большом зале, в Кировограде практически каждый год проводились всесоюзные и всеукраинские соревнования.

А в 1981-м году родители привели в нашу школу, в группу Евгении Ящук, маленькую Олесю Дудник (на фото). Леся с раннего детства была очень целеустремленной, практически никогда не капризничала и старалась выполнять все, что от нее требовалось. Она была физически слабенькой, но очень работоспособной. Но я никогда не выделял кого-то одного, а старался уделять максимальное внимание всем воспитанницам. Просто одни старались изо всех сил, а других пугали трудности. Впервые же Дудник обратила на себя внимание в 1985-м году на «Пионерских играх», где украинская команда заняла первое место. Олеся, несмотря на падение на брусьях, продемонстрировала неплохой потенциал и была включена в сборную команду Советского Союза. Дальше начались моя вторая пятилетка на сборах в Москве, выступления на различных соревнованиях и взлет 1989 года, когда кировоградская гимнастка впервые стала двукратной чемпионкой мира в командных соревнованиях и опорном прыжке, чемпионкой Европы в упражнении на бревне и серебряным призером чемпионата Советского Союза в многоборье. Кстати, на европейское первенство моя ученица ехала в качестве запасной, но Ирина Калинина на разминке почувствовала неуверенность, а Олеся своим шансом воспользовалась на все сто процентов.

Однако нашим олимпийским надеждам снова не суждено было сбыться. На Олимпиаду 1988 году в Сеул 15-летняя Дудник не попала из-за юного возраста (тогда к олимпийским стартам допускали с 16-ти лет. — Авт.), а следующие Олимпийские игры в Барселоне проходили, когда я уже не работал с Олесей. В 1990-м году у меня возникли непреодолимые разногласия с тогдашним директором СДЮШОР «Надія» Михаилом Гасманом. Будучи старшим тренером женского отделения, я проявлял повышенную требовательность к наставникам. Не потому, что был такой вредный, а потому, что без этого сложно было двигаться вперед. Понятно, что были недовольные, которые жаловались директору, Михаил Иосифович встал на их сторону, а мне пришлось уйти. С Олесей Дудник стала работать ее первый тренер Евгения Ящук, но результаты пошли на спад, и выйти на олимпийский уровень не удалось. Кстати, в настоящее время Леся, которой не нашлось места в родном Кировограде, работает вместе с Евгенией Евгеньевной в Египте, а когда приезжает, мы общаемся и вспоминаем былые времена, когда нас подкосили на самом взлете. Но, видимо, так было предначертано судьбой, в планы которой Олимпийские игры не входили. Ведь даже единственная Олимпиада, куда все же удалось попасть в 2000-м году, принесла не только разочарование, но и более серьезные проблемы».

Эдуард Иосифович в этот момент загрустил, и дальше слово взяла Ольга Георгиевна: «В 1990 году мы действительно остались без работы. Благо, были определенные сбережения, на которые удалось приобрести домик в селе Зеленый Гай Знаменского района, где я работала продавцом в магазине, а трижды заслуженный тренер Советского Союза, России и Украины плотничал. Эдуард давно мечтал о даче, где можно было бы отдохнуть и порыбачить, и мы, поездив по окрестным селам, такое место нашли. Этот дом на время стал нашим постоянным местом жительства. Через полгода судьбой моего супруга заинтересовались президент Федерации гимнастики Украины Людмила Турищева и спортивный министр Валерий Борзов. В Киев пригласили Эдуарда, Михаила Гасмана и Александра Березана, который возглавлял облспорткомитет, и потребовали вернуть Нечая на работу. Но никаких шагов в этом направлении за следующий год предпринято не было. Мы оставались скромными сельскими тружениками, обросли хозяйством, приобрели корову и живность, а жизнь текла своим чередом. И вдруг раздался звонок от Людмилы Турищевой, которая посоветовала связаться с главным гимнастическим боссом Советского Союза Юрием Титовым, а тот, в свою очередь, предложил поехать на работу в Малайзию. Эдик, соскучившийся по тренерской работе, с удовольствием согласился».

Здесь к нашей беседе снова присоединяется Эдуард Иосифович: «Но ведь по-английски я не знал ни единого слова. А Юрий Евлампиевич сказал, что надо освоить хотя бы гимнастические термины. В СК “Звезда” работал тренером по настольному теннису Боря Слепак, и он нашел преподавателя, который помог выучить необходимый минимум. Вначале собирался лететь в Малайзию один, но в последний момент выяснилось, что вызов пришел и на жену. Денег на билет и дорогу у Ольги не было. Вот и пришлось сдать 2 тонны ячменя, продать корову, занять еще 200 долларов для того, чтобы через 3 дня мы снова встретились уже в Малайзии. Мне же в аэропорту на паспортном контроле удалось разобраться с местными чиновниками, только показав вызов с номером телефона, так как гимнастическими терминами таможенники не владели. В итоге за мной приехал руководитель федерации гимнастики Малайзии мистер Шан, который сгладил все вопросы в аэропорту и отвез в совершенно пустую квартиру, которая стала пригодной для обитания только после приезда Ольги. Кстати, мистер Шан позже нам рассказывал, что, когда ему позвонил Юрий Титов и спросил, ему нужен тренер, знающий английский язык или гимнастику, выбор был сделан в пользу спорта, а язык мы учили на протяжении всех трех лет своего первого пребывания в Малайзии.

Но это была не самая большая наша проблема. Условия для работы были еще хуже, чем в Магаданской области. Мы попали в какой-то каменный век: бетонный пол, никаких поролоновых ям, допотопные снаряды и плюс к этому — невероятная жара. Не верьте, что все азиаты старательные. Малазийцы необычайно ленивы, а весь прогресс и жажда жизни там держатся на китайцах. Но работать-то нам пришлось с местными необученными девчонками, уверявшими, что они занимаются с раннего детства. При этом руководство федерации ни о чем, кроме золотых медалей, слышать не хотело. Вот и пришлось нам заниматься с ученицами физической и технической подготовкой, усовершенствовать снаряды, рисуя эскизы и объясняя, что и как должно быть установлено. В зале же было еще жарче, чем на улице, и никаких кондиционеров. Но, несмотря на все эти ужасы, нам удалось добиться определенных успехов. Сборная Малайзии выиграла первенство Юго-Восточной Азии, куда не входят такие гимнастические фавориты, как Япония и Китай. Но другие азиатские сборные мы все же обыграли, хотя это стоило мне первого инсульта, который случился на состязаниях в Китае, когда стала отказывать правая рука и появились проблемы с речью».

Ольга Георгиевна помогла мужу немного восстановиться, но для того, чтобы не было более тяжелых последствий, пришлось улететь домой после трехлетнего «пребывания в аду», как говорят сами мои собеседники. Вернувшись в Кировоград в марте 1997 года, они снова погрузились в свое хозяйство, где выращивали кур и гусей, поскольку никто заинтересованности в услугах авторитетного и опытного специалиста не проявил. А терпеливо ждал своих хозяев на протяжении всех трех лет, кроме родных и близких, еще рыжий кот Маркус, которого Эдуард Иосифович так назвал по аналогии с героем одного из долгоиграющих латиноамериканских телесериалов Маркусом Медзенгой. Когда хозяева уехали в Малайзию в декабре 1999 года во второй раз, Маркус ждал их еще год, но затем пропал. А сейчас в уютной квартире Нечаев полновластным хозяином уже 11-й год себя чувствует Маркус-2.

Во второй раз Эдуарда Иосифовича позвали в Малайзию после того, как его ученица Ау Ли Ен завоевала путевку на Олимпийские игры 2000 года в Сидней. А кто, как не тренер, сотворивший для гимнастки программу и знающий все ее слабые и сильные стороны, мог полноценно подготовить спортсменку к главному старту четырехлетия? Композицию на бревне задумали мощную, и на место в восьмерке лучших малазийская гимнастка вполне могла замахнуться. Но незадолго до старта, на тренировке, Ау, выполняя поперечный шпагат на бревне, получила серьезную травму мениска, и о достойном выступлении не могло быть и речи. Для того, чтобы Малайзия была представлена в гимнастическом женском турнире, руководство национальной сборной и федерации обязало свою гимнастку выйти на помост и сделать упражнение на брусьях без соскока. В этот момент у нашего легендарного тренера случился второй инсульт, и он уже плохо осознавал происходящее.

Тем не менее, нашему герою хватило сил никому не жаловаться и перенести семичасовой перелет от Сиднея до Малайзии. А утром, во время тренировки, произошел еще один удар с потерей зрения, а позже наступил полный паралич, от которого Эдуард Иосифович не оправился до сих пор. К счастью, возможность членораздельно говорить сохранилась. Ольга Георгиевна не отходила от постели мужа 21 день, пока шло сражение медиков за его жизнь. Она делала супругу массаж и зарядку, кормила его из ложки и купала два раза в день. Затем лечение продолжалось в домашних условиях, с применением иглоукалывания и китайской медицины, пока больной не сделал свои первые шаги, ведь ходить приходилось учиться заново. Этот реабилитационно-восстановительный процесс длился полгода, пока медики не разрешили семейству Нечаев улететь домой. Но до Москвы Эдуард Иосифович летел лежа, поскольку долго сидеть он еще не мог. В марте 2001 года они возвратились домой, и с тех пор Ольга Георгиевна делает все возможное, а порой и невозможное, для того, чтобы любимый человек не утратил веры в собственные силы и продолжал жить полноценной жизнью.

Нельзя сказать, что их бросили на произвол судьбы. Ведь при помощи в недавнем прошлом начальника облспортуправления Владимира Ковалева и заместителя главы облгосадминистрации Светланы Негоды, при участии президента НОК Украины Сергея Бубки, нашей живой легенде благодаря успешной операции удалось частично восстановить зрение. Не забывают Эдуарда Иосифовича и ученики, которые часто звонят и справляются о здоровье, предлагая помощь. А вот о некогда родной СДЮШОР «Надія» наш герой говорит не слишком охотно, ведь эти воспоминания оставляют горький осадок. Зато он радуется, когда приглашают, чествуют и тепло приветствуют на всех мероприятиях областной организации ветеранов спорта и войны. И все же Эдуард Нечай, обладая сибирскими закалкой и характером, привык больше полагаться на собственные силы и возможности. А его силе воли, жизнелюбию и юмору можно только позавидовать. Гимнастикой же он продолжает жить, посещает вместе с женой все соревнования в Кировограде, радуется успехам кировоградцев, хотя всегда оценивает их выступления критически и тяжело переживает последние неудачи женской сборной Украины, которая не смогла завоевать путевку на Олимпиаду в Лондон. Наш герой считает, что нынешнее поколение тренеров не любит рисковать, довольствуется малым и не успевает за современными тенденциями в гимнастике, которая движется вперед, а мы топчемся на месте.

«Нужно любить свою работу, отдаваться ей целиком и полностью, знать, чем дышат твои ученики, и только тогда можно добиться успеха. Если же работать только ради зарплаты, то лучше переквалифицироваться в управдомы, как говорил Остап Бендер. И еще я не понимаю, зачем набирать детей в гимнастику с 3-4 лет? Начиная с первого класса средней школы, когда сознательность возрастает, из ребенка можно что-то лепить, а заниматься ясельной подготовкой, думаю, не стоит. Поверьте, я посвятил этому делу практически всю сознательную жизнь, чего-то добился, набил много шишек, нажил много неприятностей, но ни о чем не жалею и знаю, о чем говорю», — сказал в завершение нашей беседы с некоторой грустью в голосе трижды заслуженный, но не до конца оцененный, замечательный тренер Эдуард Иосифович Нечай.

Юрий Илючек, «УЦ».