В двадцатых числах мая в Кировограде гастролировал Николаевский художественный академический русский театр. Привезли николаевцы три спектакля – один детский и два взрослых: «Золушку» (по Шарлю Перро), «Инкогнито из…» (по Гоголю) и «Свадебный марш» Валентина Азерникова. Пользуясь случаем, редакция «УЦ» пригласила к разговору о театре его художественного руководителя Николая Кравченко, актёра и режиссёра, заслуженного деятеля искусств Украины и России.
– Николай Антонович, «Инкогнито из…» смотрел с откровенным недоумением: что выиграл бессмертный «Ревизор» от того, что его зарифмовали и свели к водевилю?..
– То же чувство испытал и я, когда Виталий Манжелий, режиссёр-постановщик, принёс мне этот материал: «И ты будешь это ставить?..» Разве что сделать спектакль как повод для прочтения Гоголя в оригинале?..
– Но… вдруг моё восприятие изменилось: то, что называется магией театра, невольно заставило отбросить недоумённые вопросы. Да, не «Ревизор» как таковой, да, фантазия на тему, но режиссёр и актёры сумели создать вполне самодостаточный спектакль, самостоятельное произведение, имеющее право и на существование, и на зрительский интерес, а самое главное – пробуждающее этот интерес. Хорош Александр Кардаш в роли Хлестакова – я даже пожалел, что не пошёл на «Золушку», в которой он тоже играет. Хороши… впрочем, все по-своему хороши и интересны – и низкий поклон создателям этого спектакля.
– Спасибо.
– Отдельно хотелось бы поговорить о комедии «Свадебный марш». Режиссура – Екатерины Богдановой, но вы – одновременно и постановщик, и исполнитель главной роли (и сыграли её, на мой взгляд, отлично). Что подвигло вас выступить в двух столь разных ипостасях?
– Для меня это был некий барьер, который нужно было преодолеть: или я складываю крылья, или я ещё что-то могу. Так получилось, что перед этим спектаклем я десять лет не играл. А тут взял себя за шкирку и сказал: всё, выходи на сцену. И этот спектакль я сам для себя придумал.
– Что вы привнесли в спектакль, делая его «для себя»?
– Своё чувство юмора, своё отношение к материалу. Азерников дал забавную, но незатейливую историю, а я поставил себе задачу, что я там должен уметь всё: и играть, и петь, и танцевать – ввёл песни, танцы… Я делал «Свадебный марш» к своему 60-летию. Не хотел юбилея в стиле торжественного собрания – сидеть, слушать речи… И сделал то, что хотел, – отыграл спектакль, а после него пригласил на фуршет. К тому же и как художественный руководитель я должен иметь моральное право требовать от артиста, чтобы он умел всё. Не умеешь – учись. Я ведь не требую, чтобы ты пел, как Пласидо Доминго, – пой душой…
– Идёт публика на этот спектакль?
– Да. Мы показываем его раз в месяц, билеты в кассу поступают за 15 дней, а к его началу уже проданы…
– Ваш театр, насколько я знаю, занимает в городе, как очаг культуры, достойное место…
– Надеюсь, что это так. Если же в цифрах, то уже сегодня мы выполнили план по числу зрительских посещений за полугодие. Каждый год у нас план – 83 тыс. зрителей, это двадцать аншлагов в месяц – у нас 426 мест в зале.
– А сколько стоят билеты?
– Недорого – от 30 до 70 грн. Они и не должны быть дорогими. Богатые ходят в сауны, в рестораны, а театр – для интеллектуалов. Представьте себе семью педагогов – мама, папа, двое детей, – которые идут в театр, где билеты стоят по 200 грн. Для них 800 грн. из семейного бюджета – непозволительная роскошь.
– Как складывалась ваша актёрская судьба?
– Городской театр Советска Калининградской области, потом Махачкала, Кемерово и, наконец, Николаев – сначала артист украинского театра, а потом русского. Когда после училища призвали на срочную службу, пел в ансамбле песни и пляски Прибалтийского военного округа. А окончил Днепропетровское театральное училище… Кстати, это была хорошая школа – с гитисовской программой. По такой же программе, как я узнал позже – когда ставил «Роксолану» в турецком театре, – обучают и в Турции. Второе, режиссёрское, образование получил экстерном, когда за моими плечами было уже с десяток театральных постановок.
– Ставили «нашу» «Роксолану»?
– Нет, не по Загребельному. Есть такой турецкий драматург – Арсен Асана, пьеса 50-60-х годов. Мне её перевели на русский язык, была при мне переводчица, турчанка, которая работала на радио и свободно владела как русским, так и турецким и болгарским… Договор о постановке я заключал с министерством культуры Турции, но ставил в Болгарии – в городе Кырджали, это район компактного проживания этнических турок…
– Николай Антонович, у вас богатая и многогранная актёрская и режиссёрская биография, которая заслуживает отдельного большого интервью, но скажите, как вы в сравнительно молодом возрасте стали ещё и директором театра – вы выбрали эту профессию или она – вас?
– Возможно, она меня. Это было, когда повсеместно возникали кооперативы, и вот наш замдиректора по организации зрителя ушёл «на вольные хлеба», и меня попросили, не оставляя сцену, заняться ещё и работой по организации зрителя. И тут я «влип»: через 9 месяцев, в 33 года, стал директором театра.
– И продолжали играть?
– Да. Я любил свою актёрскую профессию, но это было ещё и, так сказать, производственной необходимостью: я был плотно занят в репертуаре. А позже «производственная необходимость» потребовала совмещения должностей директора и главного режиссёра…
– Что для вас принципиально в репертуарной политике?
– Каждый русский театр Украины должен иметь в репертуаре украинскую классику.
– И она у вас есть – «Лесная песня» Леси Украинки в переводе на русский.
– Да. Но я не хотел ставить её сам – пригласил киевского режиссёра, фамилию не называю. Но когда он предложил свою концепцию… Сцена обнесена колючей проволокой, по четырём углам – вышки с пулемётчиками в камуфляже, ещё четверо в камуфляже патрулируют периметр с овчарками… Овчарки рвутся с поводков, рычат и лают на зрителей… И тут появляется Лукаш – и его начинают метелить! Зубы, уши летят в зрительный зал, кровища… Нет, сказал я, такой эксперимент над украинской классикой я принять не могу, не имею права… А сам начал работать, только когда нашёл свой образ спектакля – и, в частности, форму трансформации сцены в конце первого акта.
– Испытывают ли артисты гордость, играя на сцене театра корифеев? И как вам кировоградский зритель?
– Гордость… ну… только за пределами сцены: на любой сцене нужно работать с полной отдачей, а не «гордиться присутствием». И не будем спешить с оценками: пока мы привезли спектакли для всеядного зрителя, однако осенью планируем показать в Кировограде более серьёзную работу – она и станет экзаменом и для нашего театра, и для кировоградского зрителя.
Беседовал Анатолий Юрченко, «УЦ».
