«Так куда мы идем?», или Слово патриарха

Мы уже не впервые встретились с Василием Семеновичем Клюем. Наши случайные встречи всегда превращались в интервью. Темы заранее не обговариваются, вопросы не готовятся, но всегда хочется включить диктофон и записать слова и мысли мудрого восьмидесятипятилетнего человека, прошедшего войну, неоспоримого авторитета в вопросах сельского хозяйства, в багаже которого 90 научных работ  по вопросам экономической эффективности сельскохозяйственного производства. Клюй — профессор, Почетный академик Национальной академии аграрных наук, лауреат 16-ти премий, в том числе «Честь и слава Кировоградщины».

Василий Семенович всегда готов к диалогу. На этот раз он говорил о наболевшем — о судьбе украинской земли.

— Среди всех вопросов сегодня перед любыми партиями, которые есть в Украине, самым главным должен быть один святой лозунг. В Библии, в 25-й главе, Господь сказал Моисею на горе Синай: земля никогда продаваться не будет, это моя земля, а вы пришельцы и поселенцы. Поля вокруг городов продаваться не будут, это мои поля, точка.

Этот лозунг действенен сегодня независимо от того, сколько партий у нас есть. Это главный лозунг для любой политической силы. Потому что, чего греха таить, сегодня никто не скажет, у кого находится земля. Никто — ни в районе, ни в области, к сожалению, ни в министерстве. Случилось такое количество несчастий, начиная с 1999 года, когда Кучма подписал указ о том, чтобы за 3 месяца не осталось ни одного колхоза, совхоза и межхоза. С того времени начался такой дерибан земли, которого в истории Европы и  всего мира никто не знал. Мы разделили землю. Она находилась в 12481 колхозах и совхозах, а мы разделили ее после указа на 6 миллионов 800 тысяч паек.

Этот указ незаконный. К сожалению, никто не хочет посмотреть, что он был подписан в нарушение Конституции. А если точнее, то подготовили этот указ иностранные экономисты.

Когда Кравчук пришел к власти, он вообще ничего не знал, что делать с экономикой страны. А своих привлечь было стыдно, чтоб они увидели, что он ничего не понимает. Тогда он привлек международную миссию Мирового банка. Приехало 18 человек, потом еще 12 из Банка реконструкции Европы. Эти 30 человек вырабатывали по сути стратегию уничтожения промышленности и сельского хозяйства. Они работали в 92-93 годах. Издали несколько томов под грифом «Совершенно секретно» и вручили только руководителям государства. Категорически запрещалась публикация, обсуждение без разрешения Мирового банка. И это было засекречено до последнего времени, пока не был подписан закон об информации. У меня есть копии. Я проанализировал и могу сказать: мы выполнили всё один к одному. Единственное, осталась непроданной земля.

Там с первого до последнего слова: коллективное — это плохо, колхозы и совхозы — это самое плохое в мире. А мы, между прочим, на 1 января 1992 года занимали в Европе по производству сахарной свеклы на душу населения первое место, по производству зерна — третье, по подсолнечнику — второе, по яйцу и картошке — четвертое, по молоку — шестое, по мясу — одиннадцатое. И это среди 46 государств Европы. Что еще надо?

Были же хозяйства, которые в мире нас представляли. Хозяйство «Заря коммунизма» Новоархангельского района, его руководитель Леонид Иосифович Шлифер в Монреале два месяца представлял хозяйство на выставке всему миру. Или хозяйство Моторного, или Посмитного, Лисицына, Ткачука… Я могу назвать 44 фамилии председателей такого уровня, которым сегодня надо кланяться и изучать то, что они делали. В Надлак к Шлиферу съезжались со всего Советского Союза изучать его опыт, Гиталова, Адонина, Гуртового… Сейчас все разгромили, я когда проезжаю мимо, сердце болит.

У нас сегодня осталась всего тысяча коллективных хозяйств. Они имеются во всех областях. Они никому не сдались, ведут хозяйство так, как и вели. Люди увидели несчастье вокруг, поэтому никто оттуда не выходит. Паи числятся на отдельном учете, и они сами решают, что и как за них выплачивать.  В девятом году в Верховной Раде рассмотрели вопрос об их ликвидации. В первом чтении приняли. Люди нуждались в поддержке, и в газетах вышла статья «Кому мешают коллективные сельскохозяйственные предприятия?», где мы показали на примере этих хозяйств, которые живут и развиваются лучше, чем другие, в каких условиях они работают, какой идет на них нажим. Второе чтение не состоялось, потом вообще сняли с повестки дня. Таким образом, эта тысяча хозяйств до сих пор живет…

Надо сказать, что у нас есть 858 фермерских хозяйств, которые сохранили по сути бывшие колхозы и совхозы. У них есть две, три, четыре, пять, а в пятнадцати хозяйствах — восемь-десять тысяч гектаров земли. Они в прошлом году сдали яйцо, зерно, технические культуры в соотношении 85-90 процентов ко всем остальным фермерским хозяйствам, которых у нас 36 тысяч. Вот на кого надо равняться. Конечно, у них есть недостатки. Например, не все уделяют должное внимание самому селу. Но это все равно лучше, чем в других!

Что у нас случилось с остальными? За три года у нас не стало 3 тысяч 250 фермерских хозяйств. Куда они делись — никто не может сказать. Куда пошла эта земля (в среднем по сто гектаров на каждое хозяйство), никто сказать не может. То ли сдали в аренду, то ли заложили. И продолжается разорение.

Теперь об агрохолдингах. Большего несчастья на украинской земле никогда не было, нет и не будет. Они не признают животноводство, они высевают культуры, которые могут продать в любое время. Самое главное другое: никто не знает, сколько у них земли, что с нее получено, куда это продано, в какие страны, где деньги? А потом, ведь, согласно Конституции, это земля народа Украины. Почему перед людьми никто не отчитывается: сколько она стоит, какая урожайность, что получило государство?

Нельзя допускать, чтобы эти холдинги росли, ни при каких условиях. Пример для возрождения Украины, сохранения ее земли — фермерские хозяйства, о которых я говорил, сельскохозяйственные кооперативы, агрофирмы.

Ни на одном совещании не озвучивают следующие цифры. На 1 января этого года у нас количество крупного рогатого скота вышло на уровень 1 января 1934 года. Это на второй год после Голодомора! Люди, которые пережили голод, оставили скота больше, чем у нас сегодня. И это без пяти областей запада и без Крыма, потому что они присоединились позже. Можете себе представить: да, был Голодомор, было горе, но животных люди сохранили. Но это еще не все. Немца мы выгнали. В октябре 1944 года мы уже практически восстановили границы. В 45-м война закончилась, и мы посчитали, что у нас осталось. На 1 января 1946 года у нас было крупного рогатого скота и овец больше, чем сегодня. Свиней было меньше — немцы вырезали. Но всего остального больше. И никто не хочет эти данные сопоставить.

Так куда ж мы идем? Это же катастрофа. Что такое земля без животноводства? Не надо быть сильным агрономом, чтобы понимать, что это две неразрывные составляющие агропромышленного комплекса. Без животноводства нет плодородия земли. Мы в 1971 году внесли 376 миллионов тонн навоза, по 8,6 тонны на гектар земли. Это был последний раз. А за двадцать последующих лет внесли в среднем 0,6 тонны на гектар. Животноводства-то нет. Сегодня осталось всего 600 тысяч голов. Столько было в одной Киевской области на начало реформ. За всю историю Украины никогда не было такого, чтобы село было без животноводства. Если кто-то чуть-чуть понимает, что такое севооборот, можете себе представить, что сегодня творится с точки соблюдения плодородия почвы.

Что делать? Как исправлять ситуацию? Не надо никуда ехать, у нас есть собственные примеры. В 36-ти километрах от Киева есть село Григорьевка. Там три отделения как были, так и есть. Тракторные бригады, машинные дворы, пункты технического обслуживания. Почти 800 голов коров. Ежегодно вносится 15-18 тонн навоза в поля. 50-60 центнеров с гектара дают зерновые. И такие хозяйства есть еще.

Да, есть указ президента. Кравчук первый начал развал, Плющ продолжил, а Кучма завершил. Это незаконно. Надо, чтоб гражданское общество или политики громко заговорили о происходящем.  У нас из 6 миллионов 800 тысяч паев почти 2 с половиной миллиона перешли в наследство к людям, ничего общего не имеющим с селом.  Второй момент: говорят, что надо увеличивать размер арендной платы. Был один процент, два, три, теперь говорят, что надо пять. У нас в сельскохозяйственных предприятиях работает 655 тысяч людей. Они должны заработать шести миллионам восьмистам пайщикам арендную плату. Вы представляете, какое несчастье! Поэтому некоторые прячут урожай, скрывают реальные цифры, обманывают людей, потому что у них нет выхода из сложившегося положения. Получается, что они вынуждены раздавать за паи людям, которые ничего общего с сельским хозяйством не имеют. Ну такого нет ни в одной стране мира.

Сегодня вопрос о снятии моратория на продажу земли сельхозназначения вообще не должен подниматься. Мораторий снимать нельзя! Я вначале заметил, что Бог так сказал. Они сегодня все стоят в церквах со свечами. Президенты во время присяги кладут одну руку на сердце, другую — на Библию и говорят нам, что будут выполнять то, что Бог велел. А потом, через несколько месяцев, подписывают указы о том, как уничтожить землю…

Записала Елена Никитина, «УЦ».