Киевские светские вечеринки доказали новое политическое правило: те, кому не хватило места в английском посольстве, рвутся в российское. На празднование именин британской королевы по адресу Киев, Козицкая стрит (так значилось в приглашениях) прибыло втрое меньше людей, чем на День России во Дворец “Украина”.
Английскому послу Роберту Бринкли прием стоил газона, напрочь вытоптанного каблуками, и нескольких галлонов виски. На содовой удалось сэкономить: киевляне виски не разбавляют, продукт не портят. Градус был поднят не зря — на прием явились зять экс-президента Леонида Кучмы Виктор Пинчук без жены и экс-премьер Виктор Янукович с другом Нестором Шуфричем. Эта пара стала самой экстравагантной на вечеринке. На нее подозрительно поглядывали депутат-правдоруб Юрий Кармазин и отставной глава СБУ Игорь Смешко. В общении с журналистами Смешко буквально через слово вынужден был намекать, что он — не отравитель Ющенко и не душитель революции.
Другой ее “сторонник”, экс-глава Центризбиркома Сергей Кивалов, на королевский банкет не попал, зато явился на российский. Он заставил собравшихся мучиться вопросом: «Дадут ли премию за поимку “пропавшего в России” Кивалова, звонить ли 02?»
Москву возлюбили все те, кто раньше не афишировал связи с нею. Впервые на Дне России оказались экс-начальники президентской администрации Дмитрий Табачник и Виктор Медведчук, экс-министр МИД Анатолий Зленко, экс-губернатор Харьковщины Евгений Кушнарев и два экс-президента — Леонид Кравчук и Леонид Кучма. Явлением последнего российский посол Виктор Черномырдин показал, как он умеет “милость к падшим призывать”, с кем хочет дружить и в виду иметь все условности.
Кучму поставили во главе фуршетного “стола президиума”. Это был первый выход экс-президента на большую публику после большого провала. Кучма выглядел лучше, чем во время президентства — пошло на пользу решение “сидеть на берегу, рыбу удить”. На приеме она на него просто выпрыгивала и нападала. Колонна желающих чокнуться, обняться или хотя бы постоять рядом с экс-президентом тянулась 2,5 часа. Черномырдин даже начал сомневаться в главном: “Я ли даю сегодня прием?” и «Точно ли Кучма президент с приставкой “экс”?»
Леонид Данилович напропалую заигрывал с журналистками, которых раньше не подпускал к своей персоне и костерил на “пленках Мельниченко”. Кучма был само обаяние, грустный добрый царь, нуждающийся в опеке. Размещенная поблизости его супруга, любезнейшая Людмила Николаевна, посылала мужу гневные взоры и оборачивалась на слова журналисток: “Леонид Данилович, осторожно, жена заметит, из дому выгонит”. Людмила рассказывала нечто бесконечное жене Черномырдина Валентине. Их считают подружками — они знакомы со времен, когда их мужья были премьерами, а дети — студентами.
Поесть на российском фуршете теоретически можно было на двух этажах Дворца “Украина”. Практически это было осуществимо на 5-м, где не было “первых лиц”. На 6-м, где “лица” показывались, еда исчезала, зато появлялись виски и “Мартель”. Бутылки с виски собравшимся не доверяли, их выносили на подносах в уже разлитом виде: на палец от дна стакана. “Мартель” стоял беспрепятственно на малом “теневом столике” у президиума. При попытке “выноса на строну” он отнимался официантами и водворялся на место. Видимо, его должны были выпить Кучма с Черномырдиным. Но они потребляли воду, символизировавшую водку. Их жены в это время отхлебывали сок, забыв о русских национальных традициях. Дам явно огорчало отсутствие закусок. Они продержались на столах ровно пять минут: фаршированные осетры, тарталетки с икрой, салаты в креманках. Прибывшие гости сгрудились вокруг угощения так плотно, что опоздавшие могли только жевать скатерти. Когда толпа отхлынула, на столах остались мелко резанные бананы и толсто рубленное сало — странные символы украинско-российской дружбы.
Страны роднили наряды Кучмы и Черномырдина: черные костюмы со строгими рубашками и галстуками, упрямо съезжающими набок. Кучма все время становился в свою любимую “позу певца-футболиста” — ноги скрещены в третьей позиции, руки — в ожидании “одиннадцатиметрового”. Петь Кучма так и не решился, но пошел танцевать — под уговоры журналистки 30 секунд покружился в вальсе и ретировался…
Новая украинская власть почтила День России странным образом: на приеме было замечено присутствие спикера Владимира Литвина и его первого заместителя Адама Мартынюка. Оба исчезли к началу фуршета. По залу ходил слух, что в “Украине” пробегал гуманитарный вице-премьер Николай Томенко, но он не был обнаружен за столами. Вместо Президента Украины Виктора Ющенко на банкет явилась его пресс-секретарь Ирина Геращенко, что сочли неравноценной заменой в силу пола, возраста и веса. Геращенко удивлялась обращению “С праздником!” и спрашивала “С каким?”.
На этот раз устроители российского банкета не возводили вокруг “Украины” муляж Кремлевской стены, но выстроили его на сцене. Зубчато-картонный, он символизировал бутафорскую мощь империи. Черномырдин выступал, стоя на ковре, на котором Кучма 11 лет назад получал президентские полномочия из рук Кравчука. Черномырдин говорил о любимом — о возросшем украинско-российском товарообороте и неизбежной дружбе. В партере в это время курсировали бутылки коньяка — их передавали по рядам, готовясь к долгому концерту. После первых “па” севастопольского балета треть зала удалилась в кафе “Украины” — разогреваться перед фуршетом. На этот раз россияне не показали шика, ограничились самодеятельностью средней руки и военным оркестром, не привезли ни джаз Лундстрема, ни хор Турецкого, ни оперных див Большого театра, зато “отстрелялись” за 25 минут. 15 из них “Московские балалайки” наигрывали на сцене украинский гопак. Танцоры под него и вправду шли вприсядку. У них не было другого выхода — их заставил спотыкаться взбунтовавшийся почетный ковер. Он не привык, чтобы на нем девчонки каблуками цокали.
Устроители зазывали гостей на фотовыставку “Лики России”, анонсированную в программках как “Лаки России” — то ли речь шла о лакировке действительности, то ли о причудливом российском “лаки”-счастье. Автор выставочных снимков, директор издательства “Московский писатель” Александр Стручков суетился в кулуарах: упаковывал в подарочные пакеты новое издание “Библиотеки Черномырдина” — толстенный фолиант “Тихий Дон”. Он, впервые напечатанный без советских цензурных правок, стал первой публикацией настоящего Шолоховского текста по рукописи, выкупленной послом Черномырдиным и российским президентом Путиным. Путинский экземпляр лежал рядом — Стручков явно ожидал прибытия российского президента на киевский банкет. В огромном кожаном сундуке с бронзовыми застежками покоилась кипа сфотографированных и несшитых автографов Шолохова. Стручков уверял, что Путин будет читать “Тихий Дон” по листику.
На выходе из дворца гостям вручали “кому — ничё”, а кому — “Тихий Дон”, запаянный в целлофан. Это вселяло надежду — раньше такой пленкой заклеивали книжки, неположенные “детям до 16-ти”. Выйдя на улицу, гости применяли фолианты как зонтики — спасались от ливня. Самые стойкие собрались у парапета “Украины”. Качаясь между каплями, они пили вынесенную с банкета водку и пели то, что праздник навеял — “Где б мы ни были, с нами Россия…”.
Во дают!!!