Людмила Липняк всю жизнь проработала в школе. О своем детстве никогда никому не рассказывала, пока однажды директор не отказался дать ей всего-то 4 дня на самоподготовку — Людмила Борисовна заочно получала второе высшее образование и никогда ранее положенными льготами не пользовалась. А директор все повторял и поучал, что он-де всю войну на фронте отпахал, и пединститут закончил, и вообще… Женщина выслушала все и, первый раз в жизни повысив голос на начальство, прокричала со слезами на глазах: «Вы на фронте были, да? И сто грамм пили, и вперед шли: убьет — не убьет. А я в концлагере была, меня избивали, я голодала, меня рвали собаки, била током колючая проволока. Вы — герой, а я — нет?..»
После этого ее вместо других ветеранов, которых присылали по разнарядке, все чаще стали посылать выступить перед учениками с рассказами о войне. Людмила Борисовна говорит, что поначалу не могла вспоминать — все время плакала.
— Потом успокоилась как-то, но, только по телевизору увижу кадры черно-белые оттуда, из-за ключей проволоки, не могу сдержаться…
Война пришла на советскую землю, когда Людмиле было десять с половиной лет. Она жила в Новоукраинском районе, в селе Дымино, с тетями, бабушкой, мамой. Мужчин в деревнях девочка почти не видела, всех на войну забрали.
— У нас корова была одна, дурная такая, все норовила убежать. Я ее искала, и вдруг вижу — с пригорка едет колонна странных мотоциклов, не наших каких-то. Потом сказали, что это немцы приехали.
Так начались годы в оккупации. Фашисты заняли без боя село и вели себя, как хозяева жизни. Людмила Борисовна говорит, первое, что они делали, когда без стука входили в дома, открывая ногами двери, — это не «курку» и «млеко» забирали, а теплые вещи: кожухи, ватные одеяла…
— Там мы до 1943 года и жили. Взрослые в колхозах работали, мы в школу ходили, — говорит наша собеседница. — Правда, нормальной учебой это назвать было сложно. Помню, мы учили «Отче наш» и пели с учительницей песенку «Ми будуємо мотори». А все остальное время ходили по округе и травы собирали…
Немцев, говорит Людмила Борисовна, они — дети — поначалу особо не боялись. Страшно стало, когда мама выпасала уток, а немец хотел их забрать. «Это же наше, что вы делаете?» — попыталась возразить мать, на что фашист достал пистолет и сделал вид, что сейчас ее расстреляет.
— Но по-настоящему мы стали бояться позже. У нас в доме жили мальчик и девочка, сиротки, постарше меня. Откуда они взялись, не помню. И вот однажды немцы их избили плетками, — возле клуба, говорит она, стояли лавки, на которые оккупанты клали «провинившихся» людей, стариков и детей в том числе, и до крови хлестали их. — Мишку нашего так побили, что у него кожа полопалась…
После этого случая Люда стала сторониться фашистов, в ее детское сердечко закрался настоящий животный страх.
В ее хате фашисты не жили, так, заходили время от времени. Когда они являлись, мама тихо шикала на детей: «А ну, быстро на печку!», а немцы в это время рассиживали за столом и пили водку или самогон, закусывая нехитрой деревенской снедью…
Однажды Людмила со своей двоюродной сестричкой Валей возвращались из соседнего села от бабушки. Дело было в марте 1943 года. На пути девочек встретилась колонна людей, которых гнали в Германию.
— Нас конвоиры увидели и тоже забрали, — так девочки внезапно попали в плен. Родные 3 года не знали, что с ними, живы они или нет…
— Я плохо помню, как мы шли, как нас подгоняли. В колонне были молодые девушки, женщины с грудными детьми. Одна не могла уже нести малыша, он тяжеленький же. Так она его на козу посадила и вела. А потом в толпе эта коза затерялась, мамочка потеряла в суматохе из виду ребенка, кинулась искать. Немец, чтобы навести порядок, стал ее избивать…
Добрели до какой-то станции — Париж называлась. Я потом все не могла понять, откуда это название, пока недавно в документальном фильме по телевизору не увидела эту табличку, — говорит Людмила Липняк. — Нас погрузили в товарные вагоны. Разделили людей. Я, когда оформляла документы, из архива узнала, что из Дымино в этой колоне было 15 человек.
Но, слава Богу, Люда с Валей попали в один вагон. Ехали несколько дней, стоя, прислонившись друг к другу спали, не то что прилечь, сесть было некуда, людей набили в товарняк, как селедок. Валя заболела. Кто-то решил, что ей надо есть соль. Нашли где-то соль, накормили. Все ей пить потом хотелось, а воды не было…
Эта болезнь даром не прошла — поезд, соль, холод вылились в туберкулез. К тому же на остановке где-то в болотистой местности людей выгнали из вагона, и спали они прямо на земле. «Днем жижа была, тепло даже, а утром просыпаемся — землю подморозило».
Так, в мучениях, пленные доехали в Краков. Оттуда — в Германию. Но в месте назначения поезд не «разгрузили», а развернули обратно, в Польшу. Через несколько суток ужасной дороги люди вышли в Перемышле, где находился лагерь военнопленных.
— Это было как обычное село, только огороженное забором. В самом Перемышле жили «раскуркуленные» русские, украинцы, белорусы. У них были сады, огородики, они держали хозяйство. Я смотрела за чьим-то ребенком, а Валя в саду работала. Нас там эти русские поляки кормили хорошо, вообще относились нормально. Днем мы работали, на вечер в лагерь возвращались…
Там жить было спокойно, и Люде даже нравилось. Пока однажды ночью всех пленных не подняли по тревоге и не погрузили снова в поезд, который привез людей на формировочный пункт.
— Там нас раздели догола, побрили налысо. В одну дверь заходили на дезинфекцию, из другой выходили, — вспоминает Людмила Борисовна. Здесь, в «предбаннике ада» никто на родственные связи не смотрел. Валю с Людой хотели разделить. Валю отправляли в туберкулезный лагерь, а нашу собеседницу — куда-то в другое место. «Мы стали плакать, и одна немка попросила за нас». Так обе девочки оказались в концлагере в Гросштетене.
— Там, за колючей проволокой, которая била током, стояли отдельные бараки. Там держали коммунистов, комсомольцев… А мы жили в крохотной будочке, таком себе вагончике: 3 нары с одной стороны и 3 — с другой, развернуться негде.
В таких будках, помнит Людмила Липняк, жили целые семьи. Одна — муж, жена и двое детей, другая — одинокая мать с девятью детишками мал мама меньше.
— Нас — детей — вначале отправляли на всякие сельхозработы: на базах перебирать морковку, брюкву. Я тогда не все понимала, уже потом дошло — мы же по не знанию связными, оказывается, у наших партизан были. Придем на базу — а там хлопцы бумажечку какую-то дадут. Ее надо было под камень положить, который возле магазина был. Нам взрослые деньги давали, а мы на них покупали лимонад — конвоиры за этим лимонадом спокойно отпускали, вот мы эти бумажки и меняли…
Но, видимо, эту связь немцы обнаружили. И детей больше без присмотра не оставляли.
— Как на базу запретили ходить, так больше я ничего не делала. Стояла только у колючей проволоки и смотрела в небо…
Кормили в концлагере плохо. В основном шпинатом и брюквой. Люда не могла это варево есть, ее постоянно тошнило. Поэтому она придумала обмен: с понедельника по субботу голодала, отдавая вареный шпинат какому-то дядьке, зато он в воскресенье делился с ней гнилой картошкой и прокисшей морковью, которыми «баловали» один раз в неделю.
— Возле забора росла крапива, мы ее почему-то «конопелькой» звали. У меня были худые руки, поэтому я, одна из немногих, аккуратно просовывала их между колючками, чтобы током не ударило, и рвала по листику — пожевать…
Был в рационе пленных и хлеб. На вид — хлеб, а по сути — спрессованная шелуха проса. Людмила Борисовна говорит, когда этот кусочек в рот засунешь, а потом водой запьешь — задохнуться можно, оно все рассыпается…
— У нас на кухне работал Леня из Харькова. По ночам он вылезал из окна раздаточной и прятал в сарае, где хранились брикеты из кокса, настоящий хлеб, что пекли для немцев. Мы потом туда пробирались, доставали и ели…
— Однажды я увидела у одной немки яблоко, красивое такое, краснобокое. Я попросила. А эта немка собаку на меня натравила, псина набросилась, стала меня рвать на куски. А немец еще и плеткой сверху бьет…
Людмила Борисовна помнит, что холодно не было. Климат был мягкий, все время шли дожди. Люди часто болели, умирали…
— Они вывозили всех: и тех, кто помер, и полуживых — не разбирались. Просто складывали на подводу, человек по 10-12, скидывали в яму и известью присыпали головы. Вот и все похороны, — плачет она. — У нас в лагере был такой Андрей, коммунист. А его сестра Маруся в Берлине переводчицей работала. Не знаю, как оно там получалось, но она умудрялась передавать ему посылки… Он тоже умер, но его красиво похоронили, в гробу, она похлопотала…
Вале, больной туберкулезом, в лагере становилось все хуже и хуже. Она умирала.
— У нас с ней были домотканые рубашки. Одна женщина взяла их, распустила и смастерила саван. Когда Валя отошла, мы ее в него завернули. А фату тетя Нюра дала. Ей посылка пришла от сестры, что на Краковской ГЭС работала, и там шелковые шарфы были. Вот один шарф Вале на голову повязали, чтобы в фате похоронить…
Их лагерь, говорит Людмила Борисовна, не бомбили. Не знает почему, ведь место было стратегическое: с одной стороны — авиационный завод, с другой — танковый, с третьей — Берлин недалеко. Только в одну ночь, перед самым освобождением, бомбежка была, много людей полегло. Хотя пленных предупредили партизаны, что надо прятаться в бомбоубежища, а когда придут танки со звездами, помогать им зайти в лагерь.
Танки пришли. Но без звезд. Советские солдаты перерезали колючую проволоку, обесточили ее, открыли бункер, где люди прятались, выпустили их.
— И мы побежали навстречу фронту. Кто как. Кто-то в танк залез и с танкистами ехал, кто-то детей на подводу погрузил и трусил рядом потихоньку.
Советские солдаты стали опекать освобожденных узников, дали сопровождение — и бедные, изможденные люди пешком шагали до какого-то села, почти до границы с Польшей.
— Там нас накормили. Предупредили только, жирное не ешьте. Но многие не послушались и умерли…
Людмила Липняк хорошо помнит, как уже на поезде ехала домой. Остановился состав где-то в поле, и выжившие люди, смеясь, бегали по весеннему цветущему полю и дышали свободой…
— Я не помню Дня Победы. Просто объявили, что война закончилась, да и все…
Когда Люда добралась наконец домой, маму просто не узнала. Измученная горем женщина, в мыслях похоронившая дочь, всю войну скиталась по Украине, надеясь отыскать хоть какие-то следы своего пропавшего ребенка.
После войны Людмила Липняк поступила в педагогическое училище. Работала в Кировограде, вначале в 20-й школе, потом — до самой пенсии — в 4-й. Болезнь сломала женщину, ее на 3 года парализовало. И так, лежа на стульях, она сдала вступительные экзамены в пединститут, который потом блестяще закончила.
— Меня часто дети спрашивали о войне. Я им рассказывала. А сейчас никому это неинтересно. Спасибо вам, что пришли, поговорили. Память о войне — тяжелая, но забывать это время нельзя…
Посмотришь на нынешнее поколение 40 — 50 летних… Ходят по мирной земле, сносно питаются, а выглядят при этом, как Старые развалины. Нетвердая походка, потухший взгляд.
-Согласен, нет духа и манеры прислуги. Слово их ничто-для детей и жены. В большинстве случаев мужичкам нашим остается только выпивать потихоньку.
oleg Цена независимости-благосостояние граждан.Это интегрирующий вывод,в котором есть место и факту резки КАМАЗОВ.Административно-командная система эффективна в условиях войны и подготовки к войне.Но она неспособна работать на благосостояние людей,потому и рухнула.Однако дело в том,что СССР жил всегда либо в условиях горячей,либо холодной войны.А возможности человека небеспредельны.Тем не менее,то ,что мы живем сегодня в независимом государстве-заслуга советских людей.Очевидно,без напряжения всех физических,духовных сил тех,которых сегодня называют "совками".мы бы не имели шансов существовать.Вот почему придя к власти,Ющенко первым делом начал кампанию по дискредитации советской истории.
Алексу
Цена независимости — благосостояние простых граждан…
А ведь ещё причина — на каждый килограмм продукции затрачивалось в среднем больше энергии, чем на западе. И продукция была более металлоёмкой. Значит проблема была в мозгах ? Я слышал такие разговоры, что Камазы закупали японцы и резали на металл. Шутка или не шутка, но похоже…
oleg Вспоминать о цене войны не неудобно,а больно.
"почему побеждённые живут лучше победителей ? "-Перечитайте речь Черчилля в Фултоне ,в 1946.Он сказал-СССР понимает только силу.С тех пор началась холодная война,в которой СССР противостояли все самые развитые страны мира и их союзники.Остается удивляться,что Союз сохранил свою независимость в течении нескольких десятилетий.Но цена независимости-благосостояние простых граждан.Для сравнения-Украина незалежна без помощи Запада не может обеспечить свой суверенитет.
Но я писал о том,как исторические темы передать на языке современности.Это проблема сегодня решается либо как очернение ближайшего прошлого,либо как натуралистические зарисовки людских бед,либо как апология упырей-бандеровцев.А главное,тема войны как опровержение безусловности современного состояния дел.На рандеву с прошлым незалежнисть выглядит беспомощно-уныло,несмотря на европейский прикид.
"…И в противовес им люди, пережившие голод, войну." Войну ( в оккупации и в тылу) пережили сильнейшие. Большинство просто вымерло. Поэтому такое и возможно…Найдите кого-нибудь, кто был в эвакуации и спросите — сколько их ехало туда, и сколько вернулось обратно. Так что имеем дело с естественным отбором в чистом виде.
Слай, а сколько Вам лет ? Я так вспоминаю, лет 20 назад, и сейчас, людей с потухшим взглядом всегда и везде было большинство. Большинство именно такие, и те, что пережили голод, и те, что не голодали. Единственное, что заметно (визуально) каждый год — перед 8 марта, женщины хорошеют на какое — то время. А так всё серое в советской империи и было и есть.
Преклоняю голову перед такими людьми, как Людмила Липняк. Меня всегда поражали подобные истории. Как можно было выжить в таких условиях? Посмотришь на нынешнее поколение 40 — 50 летних… Ходят по мирной земле, сносно питаются, а выглядят при этом, как Старые развалины. Нетвердая походка, потухший взгляд… И в противовес им люди, пережившие голод, войну. Как такое возможно? Это похоже на нонсенс…
Нынешний человек по сравнению с советским человеком — это просто сироп, жвачка,неженка и капризуля. Возьмите любого, выходящего из супермаркета и нагруженного пакетами под завязку — ткните его пальцем — он и рассыпется. А все потому, что не знает по чем фунт лиха. Как говорит мой дед, те объемы работ, которые они делали в послевоенные годы нынешним работягам даже не снились. 16 -18 часов вдень тяжелейшего труда, а из питания — корочка хлеба в день. Нынешние условия труда — это просто плетение веночков на полянке.
Одним словом, прочитав материал про Людмилу Липняк, на ум приходит только одно: "Человек — это звучит гордо!"
необразованности, это да, историю знаю хуже, чем хотелось бы…Я ведь и конструкцией атомов интересуюсь, а не только историей, всё в голове трудно уместить. Но самый главный принцип я знаю : кто сильнее и или хитрее в этом мире — тот и прав.
Алексу неудобно вспоминать, что хотя и победили, но какой ценой ! Один немец с их стороны и четыре наших с другой.
Кстати, очень интересная тема, почему побеждённые живут лучше победителей ? Алекс как думает ?
А насчёт моей
Елагин Александр.
ЗАЧЕМ ПИШУ Я О ВОЙНЕ?
Мы в церкви пред иконами стояли,
Молились богу, подолгу молчали.
"Зачем ты с болью пишешь о войне,
О смерти?" — обратился ты ко мне.
Зачем? Да я же в ней всю жизнь живу:
Она со мной во сне и наяву!
Я помню всё, что видел в той стране,
Всё, что увидеть можно на войне.
Я помню песнь: мулла поёт в горах,
Ночную темень, в ней — враги и страх.
В себе всегда нести я это буду:
Друзей убитых и добитых не забуду…
А матерям как мне в глаза смотреть?
О сыновьях погибших должен петь!..
Мне не забыть о пленных пацанах,
Замученных на вражеских крестах…
И в госпитале — раненных, больных,
Без рук, без ног… И в юности — седых.
О Господи! Прошу и буду я просить:
Дай силы мне писать и не забыть!..
Хочу добавить.Историческая тема нуждается в современных средствах ее изложения.Натурализм как вариант ,подробное описание бед войны,только внешне похож на объективность.Он может раздражать и вызывать отторжение,поскольку читатель оказывается загнанным в угол перед лицом трагедии.Важно и то,что в условиях незалежной Украины Великая Отечественная,с точки зрения наци,мешает духовной консолидации народа,потому тема военная давно вышла за свои рамки.Она стала полем политических,идеологических,культурологических сражений.Это проявляется,например, в отсутствии оценочных суждений в статье.Война стала критерием прочности социалистической системы.Такой демонстрации жизнестойкости современная Украина не может ничего противопоставить.А раз так,то подвергаются сомнению все новые "ценности",на которых политики пытаются строить новое общество:либерализм,национализм,антикоммунизм..Что остается делать?Фальсифицировать историю.На практике это приводит к разрыву связей поколений.Вот мы читаем:"Советские люди — в своей массе — зомбированные, ".Так пишет Олег,наверное,вспоминая родителей,дедов своих,бабушек.
Он не может связать в единую цепь -зомбирование и Великую победу "зомбированных." И получатся,новое поколение вовсе не свободнее старшего.Арлекины "апельсинового карнавала 2004"
Большое спасибо Анне Кузнецовой.А вот чертополох в голове Олега поражает.Без обид,редкая неспособность к самообразованию.
В прессе про войну, а ТВ? Там фильмы про войну постоянно показывают, и большинство современных фильмов это боевики по американскому подобию, про супергероев, по сути сказочки про войну.
Нельзя забывать войну, но нельзя и жить одной войной.
А профилактика войны это донести правду не только про саму войну, а и про причины и обстоятельства которые привели к началу войны, про тех кто развязывал войны.
Надо говорить и о последствиях войны, в частности и почему побежденные живут лучше победителей.
Таких знакомых у меня нету. Самому пожилому моему знакомому около 70.
А с профилактикой войн так обстоят дела, правда я сейчас говорю не об Украине, а о России. На одном российском форуме я поднял тему, типа если Путин организовал катастрофу самолёта с польским правительством, то вы его поддерживаете ? И что Вы думаете ? около 30 процентов ответили : поддерживаем, он имел право уничтожить правительство недружественной страны ))) Вот так обстоят дела с профилактикой войн в России. А учитывая то, что все славяне чем — то похожи, такой же вывод можно сделать и относительно профилактики войн в Украине.
«Тот, кто забывает прошлое, обречен его повторять» — надпись в бывшем концлагере Дахау. Это и есть профилактика войн. "Украине -Центр" и в частности Ане Кузнецовой огромнейшее спасибо за продолжающуюся работу по сбору воспоминаний оставшихся в живых участников той страшной войны. Константин Симонов мечтал составить антологию таких воспоминаний, особенно рядовых участников, ведь генеральско-маршальские воспоминания -это не то.Симонов не успел. Участников войны остается среди нас очень мало, по-этому надо успеть собрать их живые свидетелства.Олег, помогайте "У-Ц" , подскажите, кто из известных Вам участников войны может поделиться воспоминаниями.
Опять Анна про войну. А о причинах войн слабо статью написать ? А о профилактике войн ? Не, ну у взрослого человека должна быть своя голова на плечах, а Вы, похоже, слушаете своих пожилых товарищей… Советские люди — в своей массе — зомбированые, потому что тогда не было свободного выбора информации, не было интернета.
Сейчас выбор тем практически неограничен, а тогда инф. фильтровалась. Кто придумал частушку : " с неба звёздочка упала прямо милому в штаны, пусть бы всё там разорвала, только б не было войны ! " Советские люди и придумали, я имею в виду мыслящую часть.