Более четырехсот лет назад казаки березовского воеводы Траханионова заложили на холме, у слияния рек Полуй и Обь, небольшой острог. Не знали они тогда, что строят поселок Обдорск — будущий город Салехард, столицу Ямало-Ненецкого автономного округа. Именно здесь около 20 лет прожили наши земляки Таисия и Виктор Немец.
Они уехали на Север из Светловодска и считают, что это был интересный, нужный, хоть и очень сложный отрезок их жизни, который как принес семье финансовое благополучие, так и позволил увидеть своими глазами то, о чем другие знают только из книг и познавательных телепередач. «Кто не жил на Севере — не знает жизни», — часто любит повторять Таисия. А ее муж, Виктор, до сих пор делит Евразию на две части: «земля» и «мерзлота». «Мерзлота» — это Север, «земля» — все остальное. Супруги Немец поделились своими воспоминаниями о приполярном крае с корреспондентом «УЦ».
Нас никто не ждал
В начале 80-х годов, когда страна начала трещать по швам, наши собеседники стали искать возможности дополнительного заработка. Денег вечно не хватало, подрастали двое сыновей. У Таисии Дмитриевны родственники уже давно жили на Севере, в небольшом городке Ноябрьск, вот она и посоветовала мужу отправиться туда подзаработать.
— Мы даже не созвонились с тетей. Она была судмедэкспертом округа, ее сын работал в прокуратуре. Мы решили, что Виктор уже на месте спросит у жителей, как найти таких-то. Их в небольшом населенном пункте должны знать все. Придет к ним — а дальше все как-то устроится… — рассказывает наша собеседница.
— Я взял билет на Москву, оттуда полетел в Салехард. Добраться до Ноябрьска проблемы не составляло. Загвоздка была в другом — дом родни я нашел без проблем, но оказалось, что он закрыт. Все уехали «на землю», отдыхать у моря, — вспоминает Виктор Немец.
Виктор поселился в пустом доме. Починил покосившиеся окна, двери, привел хозяйство в порядок, занялся полом. Дело в том, что на болотистой местности одноэтажные дома «проваливаются», постепенно «утопают». Разница между половым покрытием двух соседних комнат может составлять более 1 метра.
Обжился. Родственники, когда вернулись, очень удивились гостю, но приняли его радушно. Правда, никакой протекции не составляли. Виктор вначале устроился слесарем, потом ему предложили поработать водителем. А через некоторое время он уже возглавлял дорожно-транспортный отдел города, заведовал всем движимым хозяйством. В его управлении были автомобили, вездеходы, вертолеты — все транспортные средства, пригодные в зоне вечной мерзлоты…
— Север не признает авторитетов. Ты всего добиваешься собственным трудом. Там сразу видно, какой ты человек — настоящий или гнилой. Там год — за три. Многие не выдерживали, уезжали «на землю». Карьеру сделать просто, только вот мало кто спрашивает, что за этим стоит. Ведь, если все так легко, почему же не ринулись все работать при температуре
-40°? — говорит Немец.
Когда наладил работу своего транспортного хозяйства, развернулся в Ноябрьске, по округу стали ходить слухи: «Что это за хохол такой?! Здорово у него все получается!» Пригласили в Губкинское на ту же должность. Так, шаг за шагом, и поднимался он по карьерной лестнице. Когда немного обустроился, приехала жена с детьми. Началась северная жизнь светловодских Немцев.
Дорога на костях
Открытое акционерное общество «Пурнефтегаз» — самое северное нефтеперерабатывающее предприятие Западной Сибири. Входит в состав нефтяной компании «Роснефть», сотрудничает с РАО «Газпром». У истоков компании стоял и наш собеседник.
— Вот сейчас между Украиной и Россией идет борьба за газ. А кто все это строил? Да процентов сорок рабочих, которые застраивали Север, были выходцами из Украины. Харьковчане, киевляне все делали. И дороги по болотистой местности прокладывали, и рабочие поселки в города превращали, и нефтяные и газовые станции монтировали. Вахты только и успевали меняться. По 17 рейсов в день на моих глазах улетало в Киев и обратно, — с запалом говорит Виктор.
С середины 50-х годов, когда на Крайнем Севере, в Салехарде, геологоразведочная экспедиция обнаружила залежи топлива, на карте края как грибы после дождя стали вырастать крупнейшие в мире месторождения нефти и газа — Медвежье, Заполярное, Уренгойское и Губкинское…
Но прежде чем строить компрессорные станции и возводить города, надо было проложить дороги.
— В те годы с вертолета, — рассказывает Немец, — даже с небольшой высоты не было видно зримых следов цивилизации. Среди бесконечной угрюмой тайги и уходящей за горизонт бескрайней тундры видны лишь проплешины болот, бесчисленные озерки, озера и извивающиеся ленивые реки с неподвижной водой.
Дополнительные трудности в работе создавали огромные расстояния, суровый климат, мерзлота, отсутствие строительных материалов. Сколько тысяч единиц техники и человеческих жизней остались там, в зоне вечной мерзлоты, — не сосчитать! Ошибешься на полметра, соскочишь с твердой почвы — и все, поминай как звали. Вытащить из болота — все знают — нереально. Сам утонешь за компанию. Тем не менее, все трассы были проложены вовремя.
Теперь даже с самолета видны прямоугольники городских кварталов, многокилометровые линии просек, мощные заводы и предприятия, которые за десять с лишним лет «вклинились» в «сонное царство» ненцев и оленей.
— Именно в этой местности находится штаб-квартира «Пурнефтегаза». Сейчас им в среднем в год добывается более 8 млн. тонн нефти и 3-х млрд. куб. м газа. Богатейшее предприятие! Когда развалился Союз, украинцам начали говорить: «Возвращайтесь домой! Иначе все ваши квартиры, недвижимость — все пропадет!» Пугали, что через границу не пустят — другое ведь государство. И многие люди все нажитое десятилетиями на Севере побросали, — вспоминают наши собеседники. — Кто в чем был, поспешили на Родину, «на землю». Акции «Пурнефтегаза», которые всем сотрудникам раздали во время приватизации, люди продавали за копейки или просто отдавали. Никто не знал, что с ними делать. А сейчас… Имей сотню ценных бумаг — и уже можно жить, ни о чем не думая…
Согласно экономическим прогнозам, рентабельное освоение имеющихся в Тюмени запасов нефти и газа области может осуществляться, как минимум, еще в течение 50 лет.
Мы поедем, мы помчимся на оленях…
Коренное население Западной Сибири — тундровые и лесные ненцы, коренастые, невысокие, узкоглазые люди с желтоватым оттенком кожи. Основное транспортное средство — сани и упряжки. Олени на Севере ценятся, как верблюды в пустыне. На пастбищах Ямала повсеместно пасутся целые стада домашних оленей, в тундре живут дикие, по тайге, иногда выходя «в люди», разгуливают непуганые лоси.
Живут ненцы в чумах. Колорит нации — очень специфический. Помните нашумевший фильм «Кукушка»? В нем была показана жизнь северных народностей в военные годы. Разбросанные на сотни километров друг от друга поселения, языческие верования, полное отсутствие медицины и образования, этническая одежда, состоящая из меха ценных пушных зверьков и хорошо выделанной кожи, национальные музыкальные инструменты, пронзительный сложновоспринимаемый европейским ухом фольклор и танцы под бубен… Так устроен быт ненцев и в ХХI веке. Чумы, олени, традиционное натуральное хозяйство вплотную соприкасаются с высокоцивилизованными индустриально развитыми городами Ямала.
— Расскажу один случай, который вызвал большой резонанс. Один строитель зимой переезжал из одного населенного пункта в другой …и пропал на полгода. Где его только не искали! Милиция подключилась, все население подняли… Летом мужчина сам пришел домой. То, что он рассказал, в голове не укладывается. Оказывается, его машина по дороге поломалась. Пока он пытался ее чинить, на санях подъехали ненцы. Силой забрали мужика с собой. И несколько месяцев насильно удерживали в чуме… Зачем? Его попросту использовали для продолжения рода, чтобы, как говорится, «обновить ненецкую кровь», — рассказывает Виктор.
«Вода» и «мыться» для тамошних аборигенов — слова особые. Согласно языческим традициям, смывая с себя «защитный» жировой слой, человек, во-первых, становится более уязвим для злых духов, во-вторых, болезни к чистому телу «прилипают» намного лучше, а в-третьих, если годами не купаться, — меньше мерзнешь. Повседневная одежда — воздухонепроницаемые кожаные брюки и куртки — помогают местным жителям «сохранить здоровье». Едят они традиционную северную пищу — строганину, сырое соленое мясо. Лечатся при помощи добрых духов…
В последнее время цивилизация активно наступает на их территорию, постепенно «отвоевывая» все бОльшую часть тайги и тундры. Местные жители постепенно перебираются в глубь лесов.
Дети аборигенов уже учатся в нормальных школах-интернатах, адаптируются к современной жизни. Сейчас действуют законы, согласно которым в органах местного самоуправления пропорционально этническому составу должны быть представлены все национальности.
— И вот представьте себе: кое-кто из них выучился, выбился в люди. Попал в законодательное собрание. И тянет своих, оттуда, прямо из чумов, во власть! А процент-то аборигенов в округе большой. Вот они регионом и управляют, как могут…
У природы нет плохой погоды
Ямал — зона вечной мерзлоты, где на смену полярному дню приходит полярная ночь. Зимы там суровые. Мороз может на месяц-другой прижать за сорок так, что с непривычки нос из дому показать страшно. Да еще и ветры не прекращаются. Передвигаться в такую погоду можно на снегоходах, вездеходах или на вертолетах, иначе в тайгу никак не доберешься.
— Вначале очень сложно было. Ностальгия замучила. Представьте, полгода — сумерки. Более-менее светло становится на часик, в полдень. Все остальное время — мрачно, темно так, как у нас сейчас за окном после 4-5 вечера. Круглосуточно на улицах включено освещение. Странно наблюдать, когда днем горят фонари. На Севере в школах в обязательном порядке детей облучали ультрафиолетовыми лампами, чтобы хоть как-то компенсировать недостаток солнечных лучей, — рассказывает наша собеседница. — Когда столбик термометра сползает до отметки -30°С, на землю опускается туманная дымка. Но больше всего мучают перепады температуры. Я, бывало, коллегам на работе предсказывала погоду. Утром выходишь — «0», и вдруг резко начинает болеть голова. «Все, — говорю, — сейчас снег пойдет, морозно будет». И точно — к вечеру — -20 -30°С. В младших классах иногда устраивали актированные дни — выходные, когда мороз зашкаливал.
Я работала в системе здравоохранения. Несмотря на постоянный холод, люди болели редко. Видимо, даже инфекции в такую температуру «не выживают».
Полярный день начинается весной. Июнь — еще не лето, июль — уже не лето, — делится воспоминаниями Таисия. — Помню, 1 Мая мы вышли на демонстрацию в меховых шапках, в дубленки кутались, везде снежные сугробы…
На Ямале очень специфическая природа. Ни травинки, ни кустика. Сплошная топь. Даже в летние месяцы земля размерзается максимум на глубину одного метра.
Еще одна большая проблема — это таежные комары и мошки. Они облепляют лицо, руки, очень больно кусают.
— Можно только посочувствовать рабочим, которые целый день тяжко трудились, при этом отбиваясь от роя насекомых, — вспоминает Таисия.
Сейчас города Ямала — цивилизованные населенные пункты, с огромным бюджетным оборотом. Когда в Западной Сибири начала бурно развиваться городская инфраструктура, улицы, скверы, площади стали буквально утопать в зелени, в цветах, магазины переполнены всем, чего только душа пожелает. Но в 80-е годы всего этого не было. И украинцы очень скучали за огурцами, помидорами, нашими южными фруктами. Большим дефицитом на Севере считались молочные продукты. «Когда кто-то улетал “на землю” и спрашивал, что привезти, я все время просила: “Ничего не надо — только литр кефира!”», — смеется наша собеседница.
— В сибирских лесах видимо-невидимо грибов. На одном квадратном метре можно ведро набрать. Их и солят, и сушат, и консервируют. Я теперь украинские грибы не могу есть, они не очень вкусные. Наедаюсь грибов, когда езжу на Север, — говорит Таисия. — Еще там растут северные ягоды — морошка, клюква, брусника. Их в лесах собирают и просто засыпают в корзины. Они за зиму так успевают смерзнуться, что еще год сухонькими лежат, не портятся. А кедров сколько! Это «на земле» кедровые орехи — экзотика, а там мы их грызли, как семечки.
Рыбы в Оби видимо-невидимо — муксун, стерлядь, сибирская ряпушка, сиг… Чтобы сделать ее съедобной, просто стругают и солят. Через час-два можно употреблять. Оленину тоже употребляют сырой. Ее в этом регионе едят вместо хлеба.
— Когда мы приехали на Север, этот регион был закрытой зоной, — говорит Таисия. — Попасть туда можно было только по пропускам или по приглашению. Никто не запирал квартиры, заборы были символическими, машины на стоянке просто так оставляли…
Сейчас практически все города Ямала открыты. И, слушая Немцев, понимаешь, что зона вечной мерзлоты по-прежнему является такой же экзотикой, как, скажем, Малайский архипелаг или индийские джунгли. И съездить туда хотя бы один раз, чтобы посмотреть на эту островками сохранившуюся девственную субкультуру, было бы очень и очень интересно.
