Семеро смелых кировоградцев недавно вернулись из Антарктиды. Это не было путешествие в стиле «мир посмотреть». Наши земляки там работали. Один из них — Эдуард Михеев — согласился дать эксклюзивное интервью «Украине-Центр». Сразу хочется похвастать, что беседа состоялась за чашкой настоящего английского чая, расфасованного в 1956 году, привезенного прямо с антарктической станции.
— Эдуард, где конкретно вы были и, главное, как туда попали?
— Есть в Кировограде замечательное предприятие — завод технологического оборудования, где я работаю. Весной прошлого года завод выиграл тендер на строительство топливного терминала на территории украинской антарктической станции. Стали набирать команду. Поскольку я бродяга по жизни, приходилось даже золото мыть на приисках, захотелось побывать там, где никогда не был и даже не мог мечтать попасть туда. В Западной Украине повысил квалификацию крановщика (для работы в суровых климатических условиях используются специфические подъемные механизмы) и стал оформлять документы. Вернее, стали. Из Кировограда ездили семь человек, всего бригада состояла из одиннадцати. Три месяца — общий срок работы, с декабря по февраль. Кроме оформления документов в Институте охраны здоровья мы прошли серьезную проверку физического состояния. Кого-то к поездке не допустили, и нам пришлось искать замену. На станции, конечно, есть свой врач, но его возможности ограничены. Так что лучше не рисковать.
— Думаю, мало кто знает, что в Антарктиде есть украинская станция…
— Вполне возможно, ведь на старых картах материка она не значится как украинская. Четыре советские антарктические станции в начале девяностых годов, когда распался Союз, Россия оставила за собой. В то время у Британии оказалась «лишняя» полярная станция «Майкл Фарадей». В 1996 году в 300 км к югу от «Фарадея» открыли новую, более современную станцию «Розера», которую оборудовали взлетной полосой. Содержать две станции в одном антарктическом регионе в Лондоне сочли расточительством. Так что решили передать «Фарадей» другой, «не антарктической» стране. Был объявлен конкурс среди стран, желающих получить эту станцию в свое распоряжение. В 1994 году стартовал проект «Украина возвращается в Антарктиду», на который соросовский фонд «Відродження» выделил грант в сумме 12 тысяч долларов. Договор об Антарктиде предусматривает открытое научное сотрудничество, таким образом, ученые, которые приходят на эту старенькую станцию, должны делиться своими достижениями с британскими коллегами. Но содержать станцию Украина должна за собственные средства.
Британцы передали станцию вместе с оборудованием, среди которого полярная реликвия — спектрофотометр Добсона — прибор для измерений озона, с помощью которого в середине восьмидесятых годов была открыта озоновая дыра над Антарктидой. Озоновая дыра, оказывается, не висит в одном месте, а «гуляет», и уровень озона в Антарктиде довольно явно ощущается, это такой специфический запах, как во время кварцевания. Украинские полярники подняли желто-голубой флаг над станцией 6 февраля 1996 года. С тех пор станция получила название «Академик Вернадский». Украинский антарктический центр уже командировал 10 полярных экспедиций, одиннадцатая стартовала в январе 2006 года, и наша работа совпала с ее пребыванием на станции.
— То есть там постоянно находятся украинцы?
— С середины девяностых годов на станции постоянно находится украинская антарктическая экспедиция. Ребята занимаются комплексом исследований — радиология, сейсмика, озоновый слой. Прежде всего станция ориентирована на изучение климата. Численность украинской экспедиции обычно не превышает 15 человек, в основном ученых. Станция оборудована всем необходимым, даже бар есть. С помощью вертолетов пополняют запасы продовольствия, топлива, всего необходимого.
— Как вы добирались до снежного континента?
— Из Борисполя — в Цюрих. Там погуляли по аэропорту, который поразил масштабами. Из одного терминала в другой там ездят на поезде. Затем перелетели в Сантьяго-де-Чили. Нас встретили, организовали экскурсию. Город невысокий, чистенький, все выметено, кое-где — признаки нищеты. К сожалению, у нас — наоборот: везде грязно, нищета, а кое-где роскошные дворцы. Еще поразило то, что все дороги там с односторонним движением, что позволяет свести к минимуму количество дорожно-транспортных происшествий. Оказывается, так просто… Потом был Пунта-Аренас — самая южная точка Чили, где находится база чилийского военно-морского флота и откуда, собственно, мы на ледоколе «Адмирал Вьель» четверо суток добирались до места назначения. Повезло с погодой, хотя пролив Дрейка традиционно штормит.
— Какими были первые впечатления?
— Выходили из теплой страны, в Чили было начало лета — яркое солнце, голубая вода, а на четвертые сутки плавания проснулись — серая, тревожная вода, льды, холодно. Температура держалась около нуля. Когда встретили первые айсберги — впечатлило. По прибытии на место чилийские моряки, не видевшие до этого снега, лепили снеговика, мы их учили. В Антарктиде тоже было лето. Зимой там минус 30 и постоянно темно. А летом практически круглые сутки светло, что нам помогло в работе.
Дружно разгрузили оборудование и начали работать. Кстати, и оборудование, и инструменты, и рабочую одежду везли с собой отсюда. В Кировограде на заводе были сделаны заготовки терминала, а там мы его монтировали. Работали по двенадцать часов, надо было уложиться в сроки.
Да, в первые дни у всех обгорели лица. Акклиматизироваться было некогда — сразу приступили к работе. Максимальная температура воды летом — плюс полтора градуса, но мы купались. Особенно приятно после бани.
— Чем вы занимались в свободное от работы время?
— На станции хорошая фильмотека. Есть библиотека, но литература в основном англоязычная. На нашем родном языке там почему-то много разных изданий Нового и Ветхого Заветов. Не знаю, почему, может, подарочные варианты. Газет у нас, понятное дело, не было, и нас в какой-то мере тревожила неизвестность — что происходит на родине. Есть спутниковая телефонная система, но довольно дорогая связь. Раз в две недели звонили домой. Узнаешь, что все в порядке, и легче становится.
А вообще хорошие условия, отличное питание (повар был — настоящий талант, хоть я и похудел на 15 килограммов), дружеская атмосфера, настоящее мужское общество.
Самым тяжелым было вынужденное безделье, когда погода не позволяла работать. Ну почитаешь, фильм посмотришь, выйдешь на прогулку, сто раз по одному маршруту пройдешь — тебя уже пингвины в лицо знают…
— Кстати, о пингвинах. Как вам животный мир Антарктиды?
— Живности много. Пингвины, несколько видов тюленей (морской леопард, морской слон), морские котики, киты, косатки — они там везде. Первую неделю мы удивлялись, а потом привыкли. Я даже кита трогал руками — миролюбивое, ласковое, любопытное животное. Был занятный случай. Ребята вышли в море на лодке и снимали на видеокамеру, как семья косаток — папа, мама и детеныш — гонялись за пингвином. Видимо, родители учили малыша охотиться. Юркий пингвин долго удирал от них, лавируя между тремя телами, а потом, когда устал, запрыгнул в лодку. Косатка заглянула за борт и «укоризненно» посмотрела на беглеца. У всех нас есть эта видеозапись.
На нашем острове было немного пингвинов, около сотни. А за 10 километров от нас находилась самая южная колония пингвинов, по поведению которых специалисты определяют климатические изменения, причем не только в Антарктиде. То есть проецируют на весь земной шар. Судя по всему, разговоры о глобальном потеплении не беспочвенны.
— Чем была для вас эта поездка?
— Я бы определил так: это было приключение с пользой для себя и для общества. Далеко от дома обостряется чувство патриотизма. Мы установили новый флагшток, на фундаменте, сверху прикрепили специально вырезанный из металла трезубец.
И вообще то, что ты находишься на краю света, впечатляет. В основном наша команда состояла из энтузиастов, романтиков. Работа — она везде работа, но очень интересно проверить себя в необычных ситуациях, узнать, чего ты стоишь. В условиях подобного рода осознание собственной необходимости и значимости очень помогает.
По прямой от станции «Академик Вернадский» до Кировограда 15 тысяч 43 километра. На станции установлен столб с табличками, где написаны названия городов, откуда приезжали зимовщики или рабочие, и указано расстояние от этих точек до станции. Между прочим, кировоградская табличка там уже была.
В последнее время довольно активно развивается антарктический туризм. Путевка стоит от десяти до пятнадцати тысяч евро. Украинских туристов там еще не было, а российских доводилось встречать. Но в основном это состоятельные японцы, немцы, американцы, французы. Была даже группа лесбиянок, человек триста. С ними даже корреспонденты были лесбиянки. Какой-то странный тур… Довольно часто заходили яхты с такими же романтиками, как мы.
— Кроме ярких впечатлений, что будет вам напоминать об этом необычном путешествии?
— У нас теперь есть документ, которым мы будем дорожить и передадим своим детям. Как известно, пролив Дрейка соединяет Атлантический и Тихий океаны. Это самый широкий пролив на Земле, отличающийся частыми штормами и большим количеством айсбергов. Еще во времена парусного флота, если моряк дважды пересекал пролив Дрейка, ему дарили специальную серьгу в ухо. Владельца ее во всех харчевнях должны были бесплатно угощать. Эта традиция сохранилась до сих пор. Правда, без серьги и бесплатных угощений. Но командование ледокола «Адмирал Вьель» каждому из нас вручило сертификат, подтверждающий, что мы дважды пересекли пролив. Мы этим гордимся.
— Ну и как теперь возвращаться к привычной жизни?
— Во-первых, мы только теперь почувствовали акклиматизацию. Я сплю по полдня. Во-вторых, там мы жили в чистой среде, без микробов. Нас предупреждали, что сразу же, попав в болезнетворную среду, мы будем подвержены заболеваниям. Уже в самолете мы начали чихать и кашлять. Иммунная система перестраивается, а там порезы и царапины заживали моментально. Но переболеем и продолжим работу в привычных условиях.
— Больше никуда не хочется поехать? Или есть желание?
— Разве что на Луну. Шучу. Но не откажусь от очередной авантюры в каком-нибудь уголке планеты. Жду предложений. А вообще мечтаю съездить еще раз на Байкал, хочу свозить туда детей и показать им, что значит простор, когда дышишь полной грудью. Думаю, что все будет так, как задумал.
