Прошло двадцать лет с тех пор, когда на сцене студенческого театра «Резонанс» начал свою актерскую карьеру Дмитрий Цурский. Уже тогда зрителям трудно было увязать его артистизм, обаяние, блистательную игру с тем, что он является студентом физмата. Не увидел в этом логики и сам Дмитрий: «проучившись» три года на втором курсе, он цифрам предпочел театр и поехал в Москву. Сегодня Дмитрий Цурский — актер высшей категории московского Театра на Малой Бронной.
После интервью, которое Дмитрий согласился дать нашей газете, мне чертовски захотелось в Москву. Но не погулять по Златоглавой, а побывать на Малой Бронной и посмотреть спектакль с участием человека, донесшего до московского зрителя кировоградские театральные традиции.
— Дима, годы обучения в пединституте все-таки оставили какой-то след?
— Безусловно, но только благодаря «Резонансу». Меня так затянул театр и все, что с ним связано, что ни о каком окончании пединститута и дальнейшем преподавании математики в школе не могло быть и речи. Приехав в Москву, я поступал одновременно во все театральные вузы, кроме ВГИКа. До конкурса дошел в ГИТИСе и Школе-студии МХАТ. Надо было выбирать, и я предпочел школу-студию, поскольку в тот момент там были хорошие педагоги. По окончании обучения у меня был дипломный показ, после которого поступили приглашения от Райкина, Ефремова и Дурова. Я выбрал Льва Константиновича.
Не знаю, что было бы, выбери я другой театр, но на Малой Бронной работы мне хватает. Занятость приличная, материал хороший: были Набоков, Бунин, и Фауста я играл. Правда, молод был. Сыграй я его сегодня, это был бы совсем другой Фауст — много чего случилось в жизни за последние десять лет, а это накладывает отпечаток как на собственный характер, так и на характеры моих героев.
— Уже есть любимая роль?
— Актерская профессия достаточно жесткая. Самое любимое было сыграно в институте, когда сам выбираешь себе роль. А в театре ты человек подневольный, есть определенная репертуарная политика, и актер вынужден играть любой материал, независимо от того, нравится он тебе или нет. То есть твою роль определяет режиссер.
Ну а больше всего нравятся не те роли, которые отражают твою сущность, а роли «на сопротивление» — этого еще не делал, такое не умею. Такие роли увлекают. К примеру, в «Кавалере роз» у меня была маленькая роль — Кучера. Так захотелось сделать из него что-то новое, необычное. Мы с художником позаимствовали грим у Полунина из «Лицедеев», а речь я «одолжил» у игрока КВН — помните девочку по имени Гадя Петрович? Вот так я разговаривал. Мне понравилось, и зритель тоже оценил. Получился такой трогательный пьяница. Маленькая роль, но яркая, и мне очень дорога.
Есть у меня рекордная по срокам роль — Сашка Пыжов. «Страсти по Торчалову» мы играем с 1997 года, скоро будем праздновать десятилетие. Хороший спектакль, я привозил сценарий в Кировоград, здесь он назывался «Привiт з того свiту». Материал замечательный, побольше бы таких. Но автор — Никита Воронов — полтора года ничем не занимался, только писал сценарий, сейчас ушел в кино…
— В вашем театре всегда аншлаг?
— Нет. Было время, когда не был заполнен зал, это когда рухнул доллар. Из-за экономических проблем у людей пропало театральное настроение. Сейчас ситуация более-менее стабильная, зритель к нам ходит. Билеты недорогие — от 50 до 500 рублей. А для пенсионеров вход бесплатный, но без мест, на приставных или откидных стульях.
Зритель сейчас — не только московский, но и в российской провинции — стал требовательным и по-хорошему избалованным. Его в свое время накормили разного рода халтурой, когда спектакль буквально «клепался» за несколько дней людьми, далекими от профессионализма. У них была одна цель — снять кассу, а настроения зрительного зала их не беспокоили. Какое-то время настоящим мастерам сцены приходилось доказывать зрителю, что истинный театр жив. И, слава Богу, это удалось.
— Самое свежее сообщение о вашем театре — это уход Льва Дурова с поста художественного руководителя…
— Лев Константинович на этой должности был два года. Он сразу сказал, что уйдет, как только увидит хорошего молодого режиссера, которому интересен театр, а не здание в центре Москвы. Он увидел такого человека в Романе Самгине. Он выпускник мастерской Захарова, преподает в ГИТИСе и у нас поставил три замечательных спектакля. Дуров поговорил с труппой, кто-то был против, но большинство поддержало предложение. В конце концов, решать будут чиновники управления культуры, но их попросили учесть мнение коллектива.
А Лев Дуров остается в театре как актер и режиссер отдельных спектаклей.
— Вам комфортно в театре? Не хочется сменить место работы? Платят достойно?
— Мне комфортно. Я уйду только в том случае, если не будет работы, но не хотелось бы. У нас в театре, как, впрочем, и в любом другом, есть актеры, которые просто приходят за зарплатой. И дело не в том, что их не видят режиссеры в своих спектаклях. Они сами не хотят. Их вполне устраивает такая ситуация, и им не стыдно смотреть в глаза коллегам в день зарплаты.
У нас своеобразная система оплаты труда: установлен оклад за количество спектаклей, которое колеблется от одного до десяти. То есть актер, сыгравший в одном спектакле, и тот, у которого десять, получают одинаковую сумму. А за каждый следующий спектакль — надбавка десять процентов.
— Этого хватает, чтобы безбедно жить?
— Этого хватает, чтобы прожить от зарплаты до зарплаты. Но у нас есть премии от Лужкова. И кино помогает.
— А в кино зовут?
— Спасибо режиссерам, зовут. Были роли в полнометражных фильмах и в сериалах. В Украине сейчас показывают «Обреченная стать звездой», где я сыграл хирурга-травматолога. Герой — мой пациент — долго болел, и я его наблюдал. А после его выздоровления мои съемки закончились.
Работа в сериалах — это хороший опыт. Это фабрика, где нет времени на разговоры с режиссером, обсуждение какой-то сцены. Работает большой штат сценаристов и редакторов, которые пишут максимум на послезавтра. Надо мобильно работать, в хорошем темпе, и это по-своему интересно.
А в «полном метре» можно почитать сценарий, поговорить, что-то придумать, продемонстрировать свое видение роли. Особенно приятно в этом плане было работать с Сергеем Бодровым, к сожалению, трагически погибшим. Я работал с ним в фильме, на съемках сцен которого он погиб. Это чрезвычайно большая потеря… Были интересные работы в «Московской саге» и «Александровском саду».
— А какой театр в Москве самый популярный? Куда больше всего ходит зритель и куда ходите вы?
— Начну с того, что в Москве сейчас триста (!) театров, а когда-то было тридцать. Есть из чего выбирать, но популярны сегодня не театры, и даже не фамилии актеров, а спектакли. Это может быть какая-то студия, не имеющая собственного помещения, но поставившая совершенно потрясающий спектакль. И театралы туда идут. Конечно, по-прежнему популярны «Ленком», МХАТ… Во МХАТе Табаков приглашает молодых режиссеров, которые ставят потрясающие спектакли.
Я хожу в театры не так часто, как во времена студенчества или поездок в Москву, когда просто покупался билет в любой театр, лишь бы окунуться в эту атмосферу. Сегодня я просто так в театр не пойду, пойду на спектакль.
— Вы себя ощущаете украинцем или россиянином? И как оцениваете отношения между двумя государствами?
— Я себя ощущаю москвичом. Надеюсь, что многие меня поймут, но я не могу отдать предпочтение одному государству. У меня московская прописка, квартира, любимая работа, семья, но здесь, в Украине, мои родители. И мне больно оттого, что у них не растет пенсия, а растут коммунальные платежи…
Когда мне говорят о назревающем конфликте между двумя государствами, я не могу понять, почему люди судят о политике страны по двум-трем телеканалам или газетам. Ну несложно же понять, что за этими изданиями кто-то стоит. И этот «кто-то» заказывает эфир или газетную площадь. И это имеет место как в России, так и в Украине. Я когда сюда приехал, прямо с поезда сел в такси, и водитель, начав разговор на, казалось бы, безобидную тему — футбол, вдруг сказал: «Хорошо, что Россия не участвует в чемпионате, так ей и надо…» Ну не буду же я после глупого разговора с каким-то таксистом заявлять, что Украина встретила меня враждебно. Мы ведь все равно всегда будем рядом, а значит, вместе.
— А не было желания привезти в Кировоград какой-нибудь спектакль вашего театра?
— У нас были гастроли по городам Украины. Мы были в Киеве, Львове и Одессе. Я предложил продюсеру махнуть на мою родину, но он сказал буквально следующее: «Не соберем зал. Эстрадная звезда какая-нибудь соберет, а мы нет, я узнавал…»
Ну что можно добавить? Мне, конечно же, горько оттого, что колыбель украинского театра не соберет зал на спектакль. Ребята, надо что-то предпринимать, возрождать театральный дух города. И как можно быстрее, чтобы не было поздно.
— Часто дает о себе знать ностальгия?
— В основном, когда в работе перерыв, например, летом. Коллеги рвутся на юг, а меня туда не тянет. Здесь родители, первые друзья — из тех, которые на всю жизнь. Появляются приятели, знакомые, но их не сравнить с друзьями, которых я обрел в «Резонансе». Несмотря на творческую диктатуру Валерия Дмитриевича Дейнекина, театр связал нас на всю жизнь, и это здорово.
Вот приехал, всех увидел, в театр сходил, поговорили, повспоминали — в общем, зарядился энергией до следующего приезда, который планирую на зиму-весну. Все зависит от того, на когда будет намечено празднование пятидесятилетия «Резонанса».
— Я благодарна вам за интересный разговор и за откровенность. И традиционно — ваши пожелания землякам.
— Здоровья, мира, достатка и мудрости.
