«Даром здесь никто не находится»

В середине мая случаи членовредительства, предпринятые заключенными Харьковского следственного изолятора и львовской колонии, всколыхнули общественное сознание и заставили всех и вся говорить о недостатках отечественной пенитенциарной системы. Одними из факторов, подтолкнувших заключенных порезать себе руки лезвиями одноразовых бритвенных станков, назывались якобы имевшие место зверства надзирателей, безосновательные наказания со стороны администрации исправительных учреждений, кошмарные условия содержания. Не беремся «отвечать» за Харьков и Львов, но готовы поделиться впечатлениями от увиденного и услышанного в ходе специальной «экскурсии» журналиста «Украины-Центр» по кировоградской исправительной колонии №6 и местному СИЗО.

Вместо пролога

Примерно год назад автор уже побывал в «шестерке» (не подумайте ничего плохого, исключительно по заданию редакции), после чего в «УЦ» вышел материал о жизни и работе осужденных в колонии. Ряд читателей потом звонили в редакцию и возмущались — там, дескать, крысы по головам людей бегают, а вы пишете об образцовой чистоте и порядке. Приходилось объяснять — статья была написана по принципу «что вижу, о том и пишу». Крыс не видел. Зато видел ухоженное общежитие, где живут осужденные, комнаты свиданий, отделанные в стиле «евроремонт», приличную столовую, свежевыпеченный хлеб и так далее. То же и в этот раз. Все нижеизложенное — результат личного визуального восприятия условий содержания осужденных/заключенных в дисциплинарном изоляторе ИК-6 и Кировоградском СИЗО. Если кто-то из читателей посчитает, что данный текст не отвечает действительности, если у кого-то из вас (или ваших родных/знакомых) есть достоверная информация, что на самом деле условия быта описанных учреждений отличаются от тех, что продемонстрировали журналисту работники Кировоградского управления Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний — напишите к нам в редакцию. Рассмотрим все обращения, кроме анонимных.

Тюрьма в тюрьме

При повторном моем визите в ИК-6 основной акцент был сделан на осмотр дисциплинарного изолятора — места, где периодически «отдыхают» осужденные, допустившие злостные нарушения режима содержания.

Первое и главное — произвол офицеров-сотрудников колонии в отношении того, кого определять в ДИЗО, а кого — нет, практически исключен. Решение о помещении осужденного в камеру дисциплинарного изолятора принимается коллегиально на уровне заместителей начальника исправительного учреждения. Окончательное же слово в этом вопросе остается за руководителем колонии. Срок пребывания проштрафившегося ЗК в изоляторе — от двух до пятнадцати суток — тоже определяет начальник колонии с учетом мнения заместителей по режиму и воспитательной работе. Как минимум, один раз в месяц все материалы по поводу помещения определенных лиц в изолятор проверяет прокуратура и делает затем свои выводы… В ДИЗО «шестерки» всего четырнадцать камер общей вместимостью с полсотни душ. Такого, чтобы все без исключения камеры ДИЗО оказались забитыми до отказа, сотрудники колонии даже не припомнят. По состоянию на минувший вторник, в изоляторе находилось всего 13 человек — примерно один процент от всего контингента ИК-6…

Берем наугад личное дело «штрафника», открываем на странице, где вклеена справка о заработанных осужденным поощрениях/взысканиях, читаем. Поощрений — 0, взысканий — 94 за пять лет пребывания в «шестерке», в ДИЗО помещался неоднократно. Такой контингент, как правило, и оказывается в изоляторе — наказание соответствует поведению…

В четырехместной камере ДИЗО размерами примерно 3х5 метров из предметов интерьера — откидные койки (как в железнодорожных вагонах), намертво прикрепленные к полу табуретки, в углу — умывальник и унитаз. Под потолком — одно окно, выходящее во внутренний дворик изолятора. Солнечного света, проникающего через это окошко, достаточно, чтобы днем в камере было более-менее приемлемое освещение. Штукатурка явно не сырая и не сыплется на голову, краска на стенах не потрескавшаяся…

В камере находятся только два человека из четырех возможных, нет смысла «загружать» больше, если в изоляторе полно свободных мест. Спрашиваю осужденных, слышали ли они об инцидентах в Харькове и Львове? Что они думают по этому поводу? Ответы «штрафников» немногословны, наверное, сказалось присутствие за спиной журналиста «группы поддержки» из числа работников колонии… «Да, слышали. Почему там заключенные порезали себе руки, даже не догадываемся. — А сами стали бы протестовать против чего-либо таким именно способом? — Нет. — За что в ДИЗО попали? — За дело»…

Следующая камера — на две персоны, занято только одно «посадочное место». Интерьер помещения примерно такой же — разве что окно убрано занавесками, а посреди комнаты стоит телевизор — отправляясь в ДИЗО, этот «штрафник» захватил с собой личный телевизионный приемник. Смотреть телевизионные программы осужденным не запрещено, главное, чтобы их просмотр строго вписывался в распорядок дня колонии.

Отбой в «шестерке» трубят в 22.00, поэтому получившее большой резонанс ток-шоу «Свобода слова» на тему ситуации в украинских тюрьмах, вышедшее в эфир на прошлой неделе, осужденные ИК-6 полностью так и не увидели… «Штрафник» из этой камеры на мои вопросы ответил более чем красноречиво — продемонстрировал предплечье левой руки, все исполосованное тонкими поперечными шрамами. Почему «резался»? Были проблемы во взаимопонимании с предыдущим руководством колонии: «В данный момент нормально все. Я так себе представляю — если нормально себя ведешь, то и со стороны администрации будет такое же отношение. Как я оказался в ДИЗО? Заработал. Даром здесь никто не находится».

И ещё. Любой работник пенитенциарной системы со стажем скажет — в тюрьмах заключенные резали себе вены во все времена, регулярно. Да, каждый такой случай — настоящее ЧП, но отнюдь не новость. Инциденты во Львове и Харькове (которые приобрели наибольшую огласку) — не первые и наверняка не последние.

Основная причина членовредительства — эмоциональный, психологический срыв. Что характерно, семейные ЗК, осужденные, которых на свободе кто-то да ждет, членовредительством не занимаются… Последний подобный инцидент в кировоградской «шестерке» произошел месяца полтора назад — осужденный в состоянии нервного срыва «порезал» себе руки. Не смертельно. Специальная комиссия расследовала ЧП, и в итоге прокуратура вынесла вердикт — в возбуждении уголовного дела отказать (то есть прямой вины работников исправительного учреждения в этом происшествии нет), усилить меры профилактического характера, применить к данному осужденному меры дисциплинарного влияния.

Нанесение себе увечий считается нарушением режима содержания. За этот проступок осужденный подлежит наказанию. Порезы, полученные в результате членовредительства, оставляют шрамы не только на теле, но и в личном деле осужденного. Такой контингент состоит на особом учете у психолога и в службе надзора, ему уделяется повышенное внимание со стороны администрации. Сейчас в ИК-6 находится где-то полтора десятка человек, имеющих запись в личном деле: предпринимал попытки членовредительства. Не всегда «режутся» лезвиями, извлеченными из одноразовых бритвенных станков. Могут расплести сетку-рабицу и поцарапать себя проволокой, могут разбить лампочку и порезаться осколками, могут использовать другие подручные средства — например, инструменты на производстве…

В качестве альтернативного (хотя и не такого действенного) способа привлечь внимание к своим проблемам заключенный имеет полное право пожаловаться на администрацию исправительного учреждения в письменном виде. В каждом отделении «шестерки» есть специальные памятки, в которых указаны права и обязанности осужденных, а также адреса инстанций, рассматривающих жалобы заключенных, — Генеральная прокуратура, Верховный суд. Бывает, пишут в Европейский суд по правам человека, хотя в Страсбурге уголовные дела и не рассматриваются…

Как уже упоминалось, контингент колонии передачу Савика Шустера «Свобода слова» об особенностях национальной пенитенциарной системы по техническим причинам не видел. А вот сотрудники исправительного учреждения — видели. И очень возмущены односторонним, как им показалось, освещением проблематики. По мнению первого заместителя начальника колонии Владимира Цымбаленко, в той передаче работников департамента исполнения наказаний представили на всю Украину жестокими садистами, а всех осужденных показали хорошими и порядочными людьми. Нельзя, мол, так всех стричь под одну гребенку…

Черепаха в СИЗО

Есть в распоряжении редакции «УЦ» письма читателей, в которых люди сообщают об условиях содержания заключенных в следственном изоляторе. Например, гражданин N. утверждает, что в СИЗО, особенно в бане, царит антисанитария; что для заключенных введены ограничения на пользование электроэнергией (в восемь утра «отрубают» розетки и нет возможности даже чай заварить); что в учреждении серьезные проблемы с водоснабжением — воду дают три раза в день по 40 минут. И если заключенному родственники немедленно не передадут ведро для воды (чтобы он мог набрать из-под крана и использовать по своим нуждам, когда водопровод «пересыхает»), пребывание человека в камере превращается в кошмар. Об избиениях заключенных охраной в письмах не упоминается — и это уже хорошо…

Главное отличие исправительной колонии от следственного изолятора заключается в том, что в первом учреждении находятся уже осужденные граждане, во втором — лица, в отношении которых еще не было обвинительного (или оправдательного) вердикта суда. Поэтому в СИЗО заключенные большую часть времени проводят в камерах, огражденные от нежелательных для следствия контактов с внешним миром. В Кировоградском следственном изоляторе содержится восемь сотен человек; по 10-12, максимум — 16 заключенных на одну типовую камеру двухэтажного здания СИЗО. Элитных апартаментов в учреждении нет, все комнаты — одинаковые…

Жаль, конечно, что «экскурсоводы» не включили в маршрут так называемый старый корпус СИЗО. О камерах этого здания, а особенно о его подвалах, ходят настоящие легенды-страшилки. Комнатушки площадью 8 квадратов, в которых проживает по четыре заключенных, «наводнения» канализационными стоками, вечная сырость… Может, и нет такого, зря люди напраслину на учреждение наводят. Не берусь утверждать, увы, старый корпус остался для меня за кадром…

Ну а в современном здании — все в ажуре. В камерах первого этажа «рабочего», не административного помещения СИЗО кроме привычной уже чистоты и порядка — холодильники, телевизоры и даже …аквариумы с рыбками. В одном таком искусственном мини-водоеме обитает приличных размеров черепаха. «Тоже заключенная», — пошутил заместитель начальника СИЗО по социальной и психологической работе Владимир Якутов… Живут на первом этаже осужденные отряда хозяйственного обслуживания изолятора — это люди, которые уже отбывают срок, но работают в СИЗО (в сапожной мастерской, в парикмахерской, на раздаче пищи), обеспечивают жизнедеятельность подразделения.

Для несовершеннолетних заключенных на первом этаже сделали спортзал и «комнату отдыха» — консультативный пункт при СИЗО, организованный с целью обеспечения непрерывности процесса обучения несовершеннолетних. По соседству с консультативным пунктом находится карцер СИЗО. В камере-одиночке особо не разгуляешься — места маловато. Надоест ходить на месте или стоять — можно присесть. В камере есть табурет в виде прикрученного к полу ящика. После 22.00 можно прилечь — в это время дежурный отключает блокировку откидных кроватей карцера. Днем кроватью пользоваться нельзя (исключения — для женщин и несовершеннолетних). Что немного удивило — в карцерах нет умывальника. Туалет есть, а умывальника нет. Оказывается, согласно требованиям департамента по исполнению наказаний, умывальник в карцере не предусмотрен… Каждое утро старший по корпусу приносит провинившимся «питомцам» изолятора чайник теплой воды, тазик, мыло, полотенце, зубную щетку. Такие вот получаются водные процедуры без отрыва от наказания… Под обшивку стен карцера «зашиты» батареи центрального отопления. Говорят, зимой температура в камерах не опускается ниже +18 градусов по Цельсию.

История с ведрами воды нашла свое подтверждение в камере казарменного типа второго этажа нового корпуса СИЗО. 12 человек в камере — дюжина пластмассовых ведер, наполненных водой. По словам В. Якутова, водоснабжение учреждения полностью зависит от состояния дел в сетях города. Есть вода в кранах в районе улицы Куропятникова — есть вода и в СИЗО. В банно-прачечном комплексе следственного изолятора даже горячая вода по трубам течет — подается она из газовой котельной, расположенной на территории исправительной колонии. Баня принимает посетителей семь дней в неделю.

Возвратимся ненадолго к обитателям этой камеры — они тоже в курсе событий в харьковском изоляторе и львовской колонии. На провокационный вопрос, а вот если бы те заключенные бросили клич на всю страну — братья по положению, присоединяйтесь к нашей акции протеста, царапайте руки, режьте вены! — присоединились бы? Только один человек из дюжины без раздумий ответил: «конечно»; остальные молчали, переминаясь с ноги на ногу, мотали головой — нет, мол, обойдемся без членовредительства…

В СИЗО действительно существует режим экономии электроэнергии. Беспрепятственно включать электроприборы в сеть можно с 6 до 8, с 12 до 14, с 17 до 20. Вечером — до 22.00 — можно смотреть телевизор (кому его принесли). После отбоя розетки в камерах обесточиваются. До побудки ни о каком чае, понятно, теперь не может быть и речи… Заключенным разрешено пользоваться кипятильниками (заводского изготовления, мощностью не более 0,5 киловатта). Во временных рамках завтрака, обеда и ужина тот, кто успеет, может приготовить себе чай — в порядке очереди, потому что обычно на 12-16 человек приходится одна-две электрические розетки. В камерах также можно курить (кроме несовершеннолетних, им запрещают травиться никотином).

Нововведение СИЗО 2006 года — комната повышенной комфортности для продолжительных свиданий, по требованиям департамента, такие залы свиданий теперь должны быть в каждом следственном изоляторе Украины. Апартаменты представляют собой подобие гостиничного номера — две комнаты-спальни (одна из которых — детская), кухня, санузел, душевая кабинка, электрический бойлер. Стоит такое удовольствие недешево — 50 гривен в сутки.

Находясь под следствием, заключенный имеет право писать письма только в суды — вплоть до Европейского по правам человека — и органы прокуратуры (с родственниками или друзьями вести переписку нельзя, вдруг пострадает тайна следствия). Работники изолятора отмечают, что с каждым годом из-под шариковых ручек заключенных выходит все больше и больше жалоб и обращений. Кстати, рабочий день в изоляторе начинается с того, что дежурные обходят камеры и записывают в специальный журнал желающих попасть на прием к администрации СИЗО. Но, как видно, заключенные предпочитают жаловаться не начальнику следственного изолятора, а высшему руководству страны…

Посещение СИЗО создало для меня своеобразную патовую ситуацию — часть «обвинений» из писем читателей как бы и подтвердилась, часть — однозначно не подтвердилась, часть проверить не удалось… С другой стороны, у нас в стране действует презумпция невиновности, и какое автор имеет право не верить на слово человеку в погонах? Вечная дилемма — поди со стороны разберись, кто правду говорит, а кто лжет. Единственный способ проверить — посидеть там недельку-другую самому, но уж больно не хочется…