В прошлом году первых двух декад ноября не было. Для сотен тысяч людей время после первого и до второго тура спрессовалось в нечто, где не было часов и минут, это просто было между… И не было в 2004-м ни годовщины Октябрьской революции, ни Дня пограничника, ни Дня украинской письменности, ни Международного дня студентов, которые в обычные годы праздновались в последнем месяце осени. Их просто не заметили, они были минутным делом в тех затянувшихся до 21 ноября сутках.
32 октября было днем тематическим, как парково-хозяйственный в армии, день правительства в Верховной Раде или рыбный день в столовой. Тема была одна. Попытки говорить с кем-либо, где-либо сводились к одному вопросу. «А может, о футболе, о женщинах?» — «Заткнись», и над этим всем — «5 канал», повсюду — на работе, дома, в кафе, парикмахерской, в салонах бытовой техники.
В этот самый длинный день года, самый осенний день жизни, не было снега или дождя, заморозков и потеплений. Лишь в воздухе над всей Украиной просто материально, почти осязаемо что-то такое сгущалось. Мрачный уродливый смог понемногу трансформировался в мощнейшую, перенасыщенную энергией грозовую тучу — из тех, что в природе редки, лишь режиссеры фильмов ужасов умеют создавать такие на экране.
Ближе к вечеру 32 октября, в условный временной отрезок под названием 15 число, страна приникла к телевизорам. Дебаты, первые. А потом была ночь, бесконечно длинная, без нормального сна, в некоем забытье и мареве, с частыми просыпаньями в холодном поту. А поутру они проснулись…
Революция началась после 21 ноября. Но вызрела она в тот бесконечно тягучий день продолжительностью в 480 часов. Всем уже все стало ясно, и подавляющее большинство именно тогда, 32 октября, и определилось. Переломный был день. Именно тогда, а не, скажем, 22 ноября, за чашкой или стаканом мы клялись друг другу, что пойдем до конца…
Потому я и считаю тот кусок жизни одним днем — одной мыслью. Так, спрессованно до границ сопротивления человеческого материала, долго прожить невозможно. Мы и время сжались в одну пружину. Для того, чтобы на следующий день ответить на один вопрос. Позвольте цитату из Маркеса, из «Полковнику никто не пишет». «Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет — ровно семьдесят пять лет, минута в минуту, — чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда четко и ясно ответил…»
Там был другой вопрос, но по духу близко. Нам понадобилось 20 суток как один день, ровно 20 суток, минута в минуту, чтобы ответить для себя на СВОЙ вопрос. И мы ответили. И изменили эту страну.
Сбылись ли ожидания, те ли люди оказались у власти, — совсем другой вопрос, к революции, на мой взгляд, уже не имеющий абсолютно никакого отношения. Главное, что за себя в тот тяжкий день и последующие не стыдно, а другие пусть сами держат ответ.
