Строго говоря, между Украиной и Сербией лежит Венгрия, но атмосферу, в которой проходило в конце прошлой недели пребывание сербской делегации в Кировограде и Кировоградской области, следует охарактеризовать как подлинно добрососедскую. К тому же были в числе делегации, прибывшей по приглашению Федерации профсоюзов нашей области, и люди, которые давно уже обрели здесь надежных проверенных друзей. Борислав Бокан, например, приехал в Кировоград уже в тридцать пятый (!) раз.
Европейская страна со славянскими традициями, Сербия со времен борьбы против турецкого владычества традиционно тяготела к России. Сегодня же она с огромной симпатией смотрит в сторону Украины. Вот как объясняют это сами сербы. В период войны в Югославии и международных экономических санкций против нее Украина оказалась единственной страной, которая в этих санкциях не участвовала. Благодаря нефти, которая поставлялась из Украины, Сербия сумела сохранить в этот трудный период и свое сельскохозяйственное производство и вообще, образно говоря, выжить. Пережив развал Югославии, как пережили мы в свое время развал Советского Союза, сербы в некоторой степени примеряют к себе и наш исторический опыт, отличный от российского. Их «транзиция», начавшаяся 4 года тому назад, — это в определенном смысле родственница пережитой нами перестройки. Но при всех проблемах, которые она принесла, сербы воспринимают переходный процесс с заметным оптимизмом: они убеждены, что конечным итогом станет членство в Евросоюзе (по-сербски — в Европейской Унии). А может ли похвастаться таким оптимизмом Украина? Но, определив конечной целью движение на запад, в Унию, Сербия не хочет потерять свою национальную самобытность, повернуться, еще раз образно говоря, спиной к восточнославянским странам.
Все сказанное относится к большой геополитике, а как живется рядовому сербу в стране, переживающей «транзицию»? Представление об этом удалось получить во время общения с членами делегации.
В целом складывается достаточно сложная картина. Как выясняется, ни одна «перестройка» не обходится без жертв и потерь. Поскольку все члены делегации являются представителями профсоюзов АПК Сербии и ее автономного края Воеводины, то и примеры приводились главным образом из сферы агропромышленного комплекса. С одной стороны, в АПК и в стране наблюдается рост зарплат, с другой — рост безработицы, достигающей в разных сферах АПК 30-60%. Что касается зарплаты, то еще два года назад она в сельском хозяйстве характеризовалась уровнем 120-150 евро, сегодня — 150-200 евро. Но, по оценке профсоюзов, и эта зарплата значительно ниже допустимой — поскольку в сфере промышленности АПК она характеризуется уровнем 200-220 евро.
Еще один факт, дающий право на сопоставление и с общей ситуацией в АПК, и с ростом безработицы: в период экономических санкций из страны экспортировалось до миллиона тонн пшеницы, сегодня же, встав на «демократический путь», Сербия ввозит не только пшеницу, но и говядину, которую закупает в Греции.
Елена Чешиевич, председатель профсоюза работников АПК, табачной промышленности и водного хозяйства Воеводины, говорит о проблеме, которая не раз обсуждалась и у нас: можно ли допустить продажу земли иностранцам? По ее словам, профсоюзы Сербии намерены этому активно противодействовать: поскольку земля сельскохозяйственных угодий, купленная сегодня за бесценок, завтра, когда Сербия станет членом ЕС, пойдет в продажу в десятки раз дороже.
Схожи с нашими и процессы приватизации: крупные комбинаты (хозяйства) дробятся на множество мелких, каждый из новых собственников стремится урвать для себя свой кусочек. Значит ли это, что Сербия с опозданием на полтора десятилетия переживает проблемы, аналогичные украинским? Зоран Маленович, председатель профсоюза работников АПК, табачной промышленности и водного хозяйства Сербии, считает ситуацию иной: «Из того, что мы у вас уже увидели, можно сделать вывод, что в АПК Сербии и уровень технологии, и уровень организации производства выше». А негативным тенденциям, по мнению наших гостей, сербские профсоюзы способны противодействовать, добиваясь своего в переговорном процессе с правительством, проводя крупные забастовки и акции протеста (в ходе которых бывают и избитые, и раненые — среди протестантов, а не членов правительства, разумеется).
Кстати сказать, и вопросы о земле имеют в Сербии иной характер, нежели в Украине. Наше «распаевание земли» — вещь сравнительно новая. В Югославии же каждый гражданин получил землю в собственность (реальную, а не декларативную, как это было в СССР!) еще в 1948 году. Поэтому и сегодня 86% земельных угодий находится в руках мелких собственников, а 14% — принадлежат государству и крупным комбинатам. Продают, случается, свою землю и мелкие собственники, но предметом особого беспокойства профсоюзов являются названные 14% земель — они обеспечивают ПОЛОВИНУ потребностей страны в сельскохозяйственной продукции.
Борислав Бокан, человек, который на протяжении десятилетия тесных контактов между профсоюзами Кировоградщины и Сербии вносил заметный вклад также и в культурные обмены двух сторон, откровенно говорит и о происходящей дифференциации сербского общества: люди, имеющие работу, начинают жить лучше, но весьма значительная часть людей в годы «транзиции» стала жить хуже.
Напоследок: как же выживают те, кто лишается работы? Разумеется, есть в Сербии и социальные программы. Но все же самым весомым фактором становится само отличие социального уклада. В чем оно выражается, можно показать на примере самого Бокана. Закончив рабочий день на предприятии, он начинает «вторую смену» в своем приусадебном хозяйстве, весьма немалом. И называет это… отдыхом. С гордостью говорит, что за последние два года в его собственном домашнем хозяйстве появились и новые технологии, и новые успехи налицо. Сербы, по своей сути, — великие труженики. По их меркам, чтобы хорошо жить, нужно уметь трудиться и на производстве, и дома — причем речь идет не о том, чтобы вырастить за год одну-две свиньи или ухаживать за десятком плодовых деревьев — совсем иные масштабы являются в Сербии общепринятой нормой жизни. Поэтому серб, умеющий совмещать одно с другим, даже потеряв работу, будет жить — хуже, чем прежде, но, возможно, заметно лучше, чем средний украинец, даже обеспеченный работой.
