Зеленая Брама — так называется лесной массив на правобережье реки Синюха, возле села Подвысокое в Новоархангельском районе Кировоградщины. В конце лета 1941 года здесь произошло одно из самых трагических событий первых месяцев Великой Отечественной войны. Провал Уманской оборонительной операции привел к тому, что в этих местах попали в окружение и были практически полностью уничтожены отступавшие от западной границы СССР 6-я и 12-я армии Юго-Западного фронта, командовали которыми генерал-лейтенант И.Н.Музыченко и генерал-майор П. Г. Понеделин. По данным штаба Южного фронта, к началу августа две армии насчитывали порядка 130 тысяч человек, окружения удалось избежать лишь 11 тысячам солдат и офицеров, главным образом из тыловых частей. Остальные — либо попали в плен, либо навсегда остались в урочище Зеленая Брама…
В шестьдесят восьмую годовщину этих событий в селе Подвысокое Новоархангельского района прошел круглый стол под названием «Героизм и боль Зеленой Брамы». Историки, поисковики, краеведы из Кировограда, Кривого Рога, Запорожья, Москвы делились мнениями о причинах окружения и разгрома 6-й и 12-й советских армий, рассуждали о результатах Уманской операции, говорили о простом человеческом подвиге солдат и офицеров, воевавших в лесу Зеленая Брама…
Круглый стол проходил в родных краях почетного поисковика Украины Анатолия Ивановича Фартушного (на фото), руководителя поискового отряда «Зеленая Брама», который вот уже четверть века ведет исследовательскую работу по истории 6-й и 12-й армий, сражавшихся в районе села Подвысокое. Предлагаем читателям «УЦ» поближе познакомиться с этим незаурядным человеком…
Впервые о трагических событиях, связанных с окружением и разгромом 6-й и 12-й армий, Анатолий Фартушный услышал где-то в возрасте трех лет от своего деда Александра Молчанова, воевавшего здесь же, в Зеленой Браме. Дед будущего поисковика служил в штабе батальона, расквартированного в Подвысоком. Познакомившись с местной девушкой, солдат так и остался жить в селе. Увлеченный рассказами деда, Анатолий с детских лет заинтересовался раскопками и собирал различные экспонаты, связанные с войной. Каски, гильзы, патроны, снаряды — все приносил домой… В начале 1980-х годов, сразу после школы, Анатолия Фартушного призвали в армию, прошел службу в саперной роте 75-го танкового полка и демобилизовался уже опытным сапером. Вскоре Анатолия пригласили в поисковый отряд…
У истоков организованной поисковой деятельности в Подвысоком стоял Дмитрий Иванович Фартушняк (1922-2007) — человек-легенда и Почетный гражданин села. Сорок лет, с 1953-го по 1993 год, он работал в сельской школе учителем и за это время вместе со школьниками-следопытами собрал немало боевых реликвий, а также свыше 2500 воспоминаний и фотографий ветеранов Зеленой Брамы! На основе этих экспонатов Дмитрий Иванович основал Народный музей истории села Подвысокое. 9 Мая 1972-го по инициативе Дмитрия Фартушняка состоялась первая после войны встреча ветеранов и родственников погибших солдат, участвовавших в сражении под Зеленой Брамой. Позже был сформирован Объединенный совет ветеранов 6-й и 12-й армий, руководителем которого стал другой краевед — Евгений Викторович Серебряков. Именно он в 1985 году предложил саперу Анатолию Фартушному присоединиться к составу поисковой экспедиции МВД, планировавшей выезд на раскопки в места боев. В течение следующих двух лет экспедиция обнаружила в селе Копенковатое ценные документы 213 стрелковой дивизии, захоронения солдат и офицеров, потом даже удалось установить личности некоторых погибших воинов. С тех пор Анатолий Фартушный решил посвятить свою жизнь поисковым работам в Зеленой Браме…
Через некоторое время молодой поисковик получил в подарок от ЦК ВЛКСМ персональный металлодетектор (металлоискатель) — огромнейшую редкость и ценность по тем временам. Через несколько лет этот прибор помог Анатолию сделать первую реликтовую находку — обнаружить в лесу закопанным в землю боевое знамя 348 артиллерийского полка, входившего в состав 141 дивизии генерала Тонконогова (стяг экспонировался в Национальном музее истории войны в Киеве). Всего за первые десять лет поисковой деятельности Анатолий Фартушный отрыл кроме вышеупомянутого еще знамя 60-го отдельного кавказского батальона связи при горнострелковой дивизии полковника Сорокина и знамя 88 артполка, воевавшего в составе 80 дивизии генерала Прохорова. Итого наш земляк из Подвысокого нашел три боевых знамени частей РККА — больше, чем кто-либо из поисковиков во всем бывшем Советском Союзе.
— Анатолий Иванович, как изучали военную историю здешних мест? Где вы добываете сведения о месторасположении боевых реликвий?
— За то время, что занимаюсь поисками, я перечитал множество мемуаров, писем и воспоминаний воевавших здесь солдат. Кроме этого, расспросил 10-12 тысяч старожилов пяти районов Кировоградской и Черкасской областей, прилегающих к Зеленой Браме. Меня интересовала любая информация: свидетельства очевидцев, описания солдат и офицеров, воспоминания, фотографии, документы. Затем перекрестным опросом устанавливал места, где могут находиться захоронения воинов, военные документы и реликвии. Все записи хранятся в моем личном зашифрованном архиве. Почему зашифрованном? Документы представляют огромнейшую ценность для «черных копателей», и для меня важно, чтобы они ничего не смогли разобрать в записях, если архив каким-то образом попадет в чужие руки…
Увы, «черные» и так промышляют в Зеленой Браме регулярно. Для них здесь настоящий Клондайк. Если «правильные» поисковики постоянно сталкиваются с отсутствием средств на изыскания, нехваткой топлива для выезда в экспедиции, то мародеры не испытывают нужды ни в средствах, ни в оборудовании. Свои находки — оружие, ордена, трофеи — «черные» затем продают из-под полы…
— Я сам видел на интернетовских сайтах, как мародеры выставляют объявления о продаже находок из Зеленой Брамы, — с сожалением в голосе говорит Анатолий Фартушный. — В Умани есть группировка одного местного миллионера, которая регулярно колесит по лесу на двух автомобилях. Мне известно, что они продали за круглую сумму найденный орден Боевого Красного Знамени, печать 8-го стрелкового корпуса. В Нерубайке два брата (тоже «черные копатели» со стажем) нашли редчайший серебряный значок красноармейца 1931 года. Хотели его продать и спрашивали меня, сколько за этот значок нужно просить денег. Но я ничего не ответил, наградами не торгую…
За время своей поисковой деятельности отряд Анатолия Фартушного «Зеленая Брама» исследовал в районах боевых действий 6-й и 12-й армий свыше тысячи окопов. Находок (без учета останков солдат и офицеров — об этом речь пойдет позже) — в самом деле не счесть. Львиную долю обнаруженных артефактов времен Великой Отечественной войны — это боевые экспонаты, оружие, амуниция со следами осколков и пуль, которые по-настоящему участвовали в войне, а не хранились на складах, — командир поискового отряда передал в музеи. Свыше полутора тысяч экспонатов Анатолий Фартушный подарил Киевскому музею Великой Отечественной войны. Также поисковик снабжал находками Центральный музей пограничных войск (Киев), музеи пограничников в Борисполе и Хмельницком, Кировоградский краеведческий музей, Подвысоцкий Народный музей истории. Последнее время Анатолий Фартушный передал экспонаты музею Оршанецкого учебного центра Государственной пограничной службы Украины.
Поднятые поисковым отрядом «Зеленая Брама» документы времен войны позволяют воссоздать более-менее реальную картину происходивших в Уманском котле событий. И нередко эта картина противоречит существовавшей в советские годы официальной версии. Например, поисковики находили тысячи неотстрелянных мин и снарядов, а раньше говорили, что у наших солдат не было боеприпасов, чтобы воевать с немцами…
— Просто историкам советского времени нужно было как-то оправдать разгром двух армий, — считает Анатолий Фартушный. — В частности, высший командирский состав оправдывался перед Ставкой, называя одной из основных причин поражения нехватку боеприпасов. Но о нашей истории нужно говорить честно и справедливо! Моя цель — установить правду о тех трагических событиях. Я хочу, чтобы историки писали, как все было на самом деле, и не перекручивали факты…
По моему мнению, у бойцов Красной Армии были патроны, снаряды, диски к пулеметам. В свидетельствах солдат и офицеров говорится, что в войсках царили паника и неразбериха. Поэтому большое количество боеприпасов терялось на подъездах к линии обороны — тыловики боялись показываться на передовую. Местные жители рассказывали, как они находили брошенные машины с продовольствием: горох в брикетах, мука, шоколад, сахар, рыбные консервы, тушенка. Все это наши войска оставляли при отступлении…
В расположении войск 6-й и 12-й армий имелось в наличии большее количество орудий, чем фиксировалось в официальных сводках. Комсостав сознательно приуменьшал силы армии. Согласно немецким источникам, противник захватил целыми и невредимыми свыше 2000 орудий и минометов, хотя у наших солдат был приказ: уничтожать орудия при отступлении. Вплоть до 1943 года в северной части Подвысокого стояла целая немецкая бригада, которая ремонтировала эти орудия, а затем отправляла их на фронт — бить войска РККА…
За четверть века своей работы поисковый отряд Анатолия Фартушного поднял из разбросанных по лесам и полям окопов останки трех сотен бойцов и офицеров Красной Армии, погибших в Зеленой Браме. В двадцати случаях удалось установить личность военнослужащего — либо по номерным наградам, либо по медальонам-«смертникам» (как правило, сохраняются только надписи, сделанные простым карандашом, даже пролежав 67 лет в земле, информация, записанная карандашом, читается отчетливо). Кроме этого, в архивах поисковика из Подвысокого есть записи о предположительных местах массового захоронения бойцов: импровизированных «полевых» братских могил, где, возможно, все еще лежат останки тысяч солдат и офицеров. По словам Анатолия Фартушного, у его отряда нет ни физических, ни материальных возможностей поднимать такие большие захоронения. Извечная проблема поисковиков-энтузиастов — отсутствие финансирования.
«Эх, если бы нам выдавали хотя бы бензин, чтобы можно было выехать отрядом в лес, на поля, разыскивать и поднимать останки бойцов…» — сокрушается командир поискового отряда.
В 2005 году Анатолию Фартушному и его «бойцам»-поисковикам помогал вести раскопки на местах боев Зеленой Брамы специальный отряд Оршанецкого учебного центра Государственной пограничной службы Украины. В августе 41-го в районе западной части села Свердликово отчаянно бились с превосходящими силами противника воины-пограничники и 10-я дивизия войск НКВД — они прикрывали отход наших войск из окружения. Попытка немцев взять село с ходу провалилась, после чего авиация нанесла по позициям пограничников массированный бомбовый удар с воздуха. Погибло очень много наших солдат и офицеров, почти все они остались лежать в окопах, присыпанными землей… Четыре года назад в результате совместной работы поисковики «Зеленой Брамы» и современные украинские пограничники подняли останки 78 человек… Подвиг бойцов 95-го пограничного отряда увековечен в памятном знаке, установленном в селе Свердликово…
«Комиссары врагу не сдаются»
В том же 2005 году Анатолий Фартушный вышел на место военно-полевого захоронения в селе Левковка Новоархангельского района (здесь в августе 1941-го группа из семи сотен советских солдат и офицеров предприняла попытку перейти речку Синюха, чтобы выйти из окружения, однако прорвать кольцо немцев не удалось) трех бригадных комиссаров, двое из которых были идентифицированы как члены военного совета 6-й и 12-й армий, депутаты Верховного Совета СССР Петр Любавин и Михаил Груленко.
— Еще в 1970-х годах дедушка из Левковки пришел в районный военкомат и рассказал, что у него в огороде захоронены три генерала, — вспоминает Анатолий Фартушный. — Но тогда ему почему-то не поверили. Уже в наши дни бывший водитель военкомата сообщил мне историю о могиле трех генералов. Я подумал: а ведь это может быть правдой! Поехал в Левковку, переспросил старожилов, обошел дом в дом, спрашивая всех — от старого до малого — кто что слышал и знает? Проанализировав полученную информацию, нашел место захоронения, затем мы подняли останки и передали их на Киев для дальнейшей идентификации.
Все три бригадных комиссара были «самострелами», выстрелы произведены правой рукой под подбородок. У Любавина и Груленко выходное отверстие от пули располагалось в левой верхней части черепа, у третьего бригадного комиссара пуля вышла через нос. После того как комиссары застрелились, один из «особистов» снял с трупов кителя с орденами, медалями и документами, а дедушка похоронил офицеров на своем огороде. Как идентифицировали Любавина и Груленко? По костям определили возраст и рост мужчин на момент смерти (152 и 154 см) — они соответствовали данным членов Военного совета. На останках форменной одежды отчетливо просматривались генеральские лампасы, ромбы; в нагрудных карманах гимнастерок сохранились маникюрные ножницы, авторучки. Проведенная в Киеве экспертиза точно подтвердила — это останки Петра Любавина и Михаила Груленко…
Жители Подвысокого по мере возможностей помогают отряду Анатолия Фартушного в его поисковой работе. В первую очередь — информацией. Сами зовут односельчанина «покопать в огороде», активно советуют, что и где можно обнаружить в пределах села. Какие самые необычные находки Фартушного в Подвысоком? Например, в центре села, возле здания бывшего госпиталя, в окопе нашли пистолет системы «Тульский Токарев» (экспонировался в местном музее до тех пор, пока кто-то его оттуда не похитил) и сверток-подшивку газет «Правда» от 1941 года. Газеты сохранились неплохо, на отдельных экземплярах можно было разобрать изображение на фотографиях и прочитать текст заметок. Как-то раз в лесу со стороны села Копенковатое поисковый отряд «Зеленая Брама» обнаружил 80 килограммов шрифтов, наборные доски, типографское клише «шапки»-заглавия армейской газеты «Звезда советов». Сегодня эти шрифты находятся в военных музеях Подвысокого, Арзамаса, Одессы, Киева…
Буквально за несколько дней до проведения тематического круглого стола Анатолий Фартушный вместе с супругой, дочерью и племянником — они помогают командиру отряда «Зеленая Брама» в поисковой работе — на окраинах села Подвысокое нашли обгоревшую радиостанцию 140-й дивизии. Ранее поисковики обнаружили в одном из тайников радиостанцию «Сименс» с табличкой «Произведено в Петрограде» 1916 года выпуска. Эти экспонаты переданы в музей учебной части «Оршанец», что в Черкасской области.
Еще одно памятное событие в жизни Анатолия Фартушного — поездка на раскопки на Дальний Восток. В 1999 году российские поисковики пригласили трех украинских коллег на Сахалин, поучаствовать в экспедиции по поиску захоронений времен советско-японской войны. За пятнадцать дней работы Анатолий Иванович нашел множество гранат, снарядов, а также останки двоих наших солдат и семерых японских…
Пропавшее золото
В народе ходят легенды, что где-то в Зеленой Браме утеряны золото и драгоценности, вывозимые из львовского банка при эвакуации. По слухам, количество золота измеряется целым железнодорожным составом. Сказки все это, считает знаток истории Зеленой Брамы Анатолий Фартушный: «Еще до эвакуации все ценности были разграблены директором львовского банка. Он вывез золото и драгоценности во Франкфурт-на-Майне, а потом сдался в плен американцам. В 1971 году экс-директора банка выдали советскому правосудию, после чего его осудили и приговорили к расстрелу за разворовывание государственных средств в особо крупных размерах. Сразу после войны местные жители перекопали огромный участок леса: искали съестные припасы и одежду. Если бы здесь находился железнодорожный состав с золотом, его бы точно нашли. Так что никакого золота в Зеленой Браме не было».
Сказки сказками — но до сих пор по лесу блуждает немалое количество кладоискателей, охотящихся за якобы спрятанным в недрах лесов благородным металлом…
Матросовых больше нет?
Время от времени известного в своих краях поисковика, историка и краеведа Анатолия Фартушного приглашают в различные школы — читать тематические уроки по событиям Зеленой Брамы. Анатолий Иванович говорит, что школьники с нескрываемым интересом слушают истории о войне, поисковой работе, задают много вопросов. Но вот что печалит командира поискового отряда — так это низкий (по его субъективному мнению) уровень патриотизма современной молодежи. Из опыта общения с молодым поколением у Анатолия Фартушного появилась горькая уверенность, что считанные единицы из 18-20-летних ребят будут готовы броситься с гранатой под танк или закрыть пулеметную точку своим телом. Вот такие они сегодня — потомки героев Зеленой Брамы…
Уманский котел:
взгляд из современной Москвы
Специально для участия в заседании круглого стола из столицы Российской Федерации в Подвысокое приехал молодой историк Дмитрий Сурков. Его, коренного россиянина, интересуют события именно Зеленой Брамы, в частности, судьбы людей, попавших в Уманский котел.
— За каждой боевой частью, дивизией, армией стоит конкретный человек. Начиная от рядового красноармейца и заканчивая генерал-майором. И интересно, как у них сложилась судьба. В то время страна-то была одна, на украинцев, белорусов и россиян бойцы не делились, они все — граждане Советского Союза — сражались за одну Родину, где живу сейчас я, где живете вы. Меня Зеленая Брама заинтересовала как историка, в первую очередь, ну а потом уже — как внука воина, мои деды воевали с фашистами, хоть и не здесь, но один сражался в Украине, под Киевом. А с Уманью никакой «кровной» связи у меня нет.
Так получилось, что я вышел на Виктора Ивановича Елецкого, постепенно увлекся этим периодом войны, хоть подобных операций было много. Поэтому мой приезд на Кировоградщину — это воля случая. И огромная благодарность судьбе за книгу Долматовского «Зеленая Брама», которая уже 4 издания выдержала и большое влияние на меня оказала. Также мне нравится заниматься этой темой, потому что действия операции происходили территориально компактно. Уманский котел был намного меньше, чем тот же котел Смоленский, Вяземский и тем более Киевский.
— Какие еще периоды истории Украины вас как российского историка интересуют?
— 1941 год в целом. Я исследую кадровый состав командно-начальствующего и политического состава РККА, которые были сформированы именно к 22 июня 1941 года. Максимальное их количество 240, но не все дожили до конца войны. В Зеленой Браме погибло 13 дивизий, и все они приказом исключены из состава РККА.
— Вы занимаетесь только документами или принимали непосредственное участие в поисковых работах?
— Нет, пока не принимал, и, конечно, было бы интересно вместе с Анатолием Фартушным посмотреть на весь процесс, как происходит разведка, раскопки, документирование, ну и как любому человеку, интересны и находки. Вчера у нас был автомобильный маршрут по Зеленой Браме. Лес не зловещий, нормальный. Вот по просьбе Галины Евгеньевны Долматовской я посмотрел на поле Долматовского площадью 400 гектаров, чтобы ей потом рассказать. Там сейчас идет страда полным ходом, поле колосится, покажу ей фотографии, даже урожайность узнал (улыбается. — Авт.).
— А как вы относитесь к утверждениям Фартушного, что в Браме патроны, боевые снаряды были в достаточном количестве, а советские солдаты ими просто не воспользовались?
— Я… согласен с ним. Читал много воспоминаний ветеранов, из чего следует, что масса перебежчиков была. Может быть, моя точка зрения кому-то и не понравится… Я утверждаю, что добровольная сдача в плен была. Активная немецкая пропаганда действовала на советских солдат, особенно на призывников из Западной Украины, хотя не только они переходили на сторону оккупантов. Но, опять же, и массовый героизм тоже нельзя отрицать. Взять тех же пограничников, их мужество и воинскую стойкость хотелось бы отдельно отметить. Неудивительно, ведь особенно в советское время туда набирали идейных и правильных людей. Они-то и сделали вошедший в историю прорыв и прошли немного севернее от Зеленой Брамы.
— Вы изучаете судьбы людей, попавших в котел. Как, по-вашему, можно объяснить массовый переход и сдачу в плен наших людей, особенно командного состава? Они искренне верили, что немцы им сохранят жизнь и подарят свободу?
— Представьте обстановку начала войны. Паника, массовый психоз морально подавляли человека — как крестьянина от сохи, так и представителей среднего и высшего комсостава. Есть примеры, когда люди реально сходили с ума…
— …когда понимали свои просчеты, в результате которых воинская часть была обречена на гибель?
— Касаемо Брамы, мы вот говорили и вчера ночью, и сегодня весь день, обсуждали это… Могло ли все сложиться иначе? Не знаю, история не терпит сослагательных наклонений, но, по-моему, нет. Они были обречены. Ситуация сложилась просто безнадежная.
Нельзя игнорировать личные взаимоотношения командиров. Может быть, они не сработались вместе, или руководство не смогло направить их в правильное русло, чтоб все смогли выйти вместе… Ведь под Смоленском войска прорвали окружение в аналогичной ситуации… Хотя, смотрите, по немецким данным, под Уманью в плен попало 103 тысячи человек, а в Смоленском котле, где вроде бы говорится, что была удачная операция по выводу, — свыше 340 тысяч. Все в истории неоднозначно, и наши оценки в том числе. Поэтому как тут судить командиров — непонятно.
— Давайте продолжим тему неоднозначности истории. Какое отношение сейчас в России к действиям УПА?
— Очень негативное. Начиная от общения с бабушкой — она уроженка Курской области и просто не понимает этого — и заканчивая молодежью. Моей падчерице 15 лет, и я даже не ожидал от нее таких резких оценок. По ее словам, девочке ближе даже русский кавказец, чем украинский националист, хотя тот мусульманин, а этот славянин. Она не может понять, как можно было стрелять в спины своим, даже если за этим стояла идея. Такая же ситуация и в Белоруссии. Я вот был в Могилеве и видел, как они относятся к Великой Отечественной войне, какой в людях воспитывается патриотизм. Даже посильнее, чем в России, наверное…
— Вы интересуетесь судьбами конкретных людей, попавших в Уманский котел. Расскажите о некоторых.
— Есть типичные примеры, можно вспомнить командира 445 стрелкового полка Царицына. Он был пленен, впоследствии освобожден советскими войсками, осужден, лишен воинского звания, соответственно, пенсии никакой. Он после войны писал письмо Жукову с просьбой о реабилитации, ссылаясь на то, что было тяжелое положение, плюс ранение. Ряд командиров, которые пошли на службу врагу, были осуждены на 5 лет максимум…
— То есть наказание было пусть в некоторых случаях и несправедливое, но по тем временам достаточно мягкое?
— Да. Вот мне известно, что один наш командир после перехода на сторону противника возглавлял бараки офицерского лагеря во Владимире-Волынском. После войны он получил 5 лет лишения свободы, и все. Я анализировал базу данных ОБД-мемориала, смотрел на судьбы людей, которые были в 1943-44 годах освобождены на оккупированной территории Полтавской области, и делал подборку по приговорам. Их три. Направить в штрафной батальон на 2-3 месяца, восстановить в офицерской должности командира взвода или батареи и направить в лагеря НКВД для дальнейшей проверки. После объяснений принималось решение, что делать с экс-пленным дальше.
Например, был такой человек. Здесь, в Браме, попал в августе в окружение, ушел в Полтавскую область. Там работал, сапожничал, а весной 1943 года вступил в партизанский отряд. 3-4 месяца там воевал, к осени соединился с частями Красной Армии. Он все это НКВД рассказал, и те выдали резолюцию: «Направить в строй на офицерскую должность». Пожалуйста, воюй дальше, никаких ущемлений нет. А кто, например, уничтожил свой партбилет либо ничем не проявил себя и соприкасался с оккупационными войсками, те немного воевали в штрафбате, да и то до первого героического поступка.
Я исследовал более 200 историй, и сложилось мнение, что все было достаточно объективно, без особой предвзятости.
— Если говорить о пропаже партбилетов — одном из самых серьезных преступлений военного времени. Некоторые целенаправленно уничтожали, а некоторые и просто в суматохе теряли…
— В художественной литературе описаны наглядные примеры разных мотивов утери партбилета. Опять-таки, такое было время. Иногда люди спасали себя, поступая по отношению к партии некрасиво. Но что значит партия, по сравнению с собственной жизнью?
— Вы говорили, что недавно нашли сведения о своем дедушке?
— Я нашел прадеда. Во время голода прабабушка с двумя дочерьми бежала из Саратовской области и оказалась под Тулой. Там вышла замуж за Ермолая, он стал бабушке как родной отец. Во время войны воевал. Мы знали, что он в 1945 году, за месяц до окончания войны, был убит где-то в Германии, пришла похоронка. И вот в ОБД-мемориале я его отыскал. Узнал точное место гибели, захоронения, что убит был раньше, а известие об этом целый месяц шло… Такие чувства, которые испытал я, когда читал документы, наверное, испытывают все родственники погибших и пропавших без вести в Уманском котле…
Беседовала Анна Кузнецова, «УЦ».