Продолжаем знакомство с актерами театра им. Кропивницкого. Очень надеемся, что у каждого из наших кропивничан создастся свой фан-клуб, и кировоградцы будут ходить в театр не только на премьеры или любимые спектакли, но и на «своих» актеров.
Сегодня героями нашей публикации стали Ирина Дейнекина и Владимир Корнеев.
Как обычно, вначале небольшое превью главного режиссера театра Евгения Курмана:
– Ирина Дейнекина – актриса такого класса и такой интересной творческой судьбы, что, возможно, ее следовало бы представить читателям в более ранние наши встречи по «Фан-клубу». Такое редкое дарование острой характерности с умением создавать гротескные образы и при этом глубочайшая драматическая природа делают Ирину Ильиничну уникальной актрисой. Кроме того, я не побоюсь высоких слов, ее жизнь и работа вполне соизмеримы с таким понятием, как подвижничество. Многолетняя работа с театром «Резонанс» с сохранением того метода, в котором работал ее супруг, – режиссер Валерий Дейнекин, и того мира театра, который был создан им, умение все сохранить и развивать, не дать этому умереть – это о многом говорит. Она недаром возится со студентами, ведь она прекрасный театральный педагог. Самое сложное в театральной педагогике – это педагогика мастерства актера. Подхватить человека, окрылить его, заставить трудиться – это тоже дар. Ирина Ильинична предана искусству, она всегда вокруг себя создает какую-то атмосферу – даже не создает, она сама рождается вокруг нее – вечного движения. В каждом движении она подмечает, улавливает, берет, фиксирует, запоминает и воплощает это в своих работах. Работать с ней – удовольствие.
Ну а далее был интереснейший разговор с Ириной Ильиничной…
– Расскажите о вашем пути на сцену. Насколько этот путь был типичным для того времени?
– На профессиональную сцену я не сразу пришла. Как поняла, что могу этим заниматься? Ведь не каждому дано заниматься театром, а тем более посвятить этому всю свою жизнь. Еще будучи девчонкой, выбирая кружок, я без всяких раздумий пошла в драматический. И так как у меня от природы был низкий голос, меня ставили на такие роли, как Медведь и прочее. Учась в университете, я тоже занималась в студенческом драматическом театре-студии. И в один момент какое-то вскользь брошенное слово очень обидело меня, и я ушла. И мне так было больно, когда спектакль, над которым мы работали, уже был готов…
А в театр Кропивницкого, в эти священные стены, мы с Валерой ходили очень часто, мы были поклонниками нашего театра, знали всех актеров, всех стариков, всех корифеев. И такое благоговение было, когда увидишь их где-то на улице, а тем более потом играть с ними в одном спектакле… Так что путь мой в этот театр, главным режиссером которого тогда был Барский, был долгим, я еще раздумывала, идти мне или не идти, и очень боялась этого, считала, что пока просто не имею права быть здесь. И Валера меня долго не хотел пускать в театр, хотя он раньше начал здесь работать, зная природу любого театра с худшей стороны, потому что, по большому счету, террариум единомышленников.
– А как попадает на сцену нынешняя молодежь? Есть ли принципиальные отличия?
– Приходят в театр по-разному. Кто-то с базой профессиональных знаний, закончив театральный вуз, а кто-то совсем по-другому. Вот, учитывая специфику нашего города и нашего театра, приходят студенты местных творческих факультетов. Я хочу сказать одно: в любые времена во главе угла – природа актера. Этому научить нельзя.
– Кроме того, что вы актриса театра Кропивницкого, вы еще руководите студенческим театром педуниверситета «Резонанс». В какой роли вы чувствуете себя более комфортно – актрисы или худрука?
– Это две разные парафии. Когда мы были вместе с Дейнекиным, я даже не задумывалась о том, что могу быть худруком, режиссером-постановщиком, но жизнь так распорядилась. «Резонанс» – это наше детище, это две разные жизни. Мне очень хочется и там выйти на сцену, но я понимаю, что уже и возраст, хотя и в «Резонансе» есть «старики», не позволяет выходить на сцену вместе с ребятами. Ну а в театре я могу, так сказать, купаться во всем этом, лишь бы была работа. А когда нет работы – я устаю, пока отдыхаю.
Вообще мне приятно, что из нашего «Резонанса» вышли профессиональные актеры, такие замечательные люди, как Виктор Алдошин. Он уже народный артист Украины! Уже работая в театре Кропивницкого, он все время просил Валеру: «Ну можно, я еще похожу в “Резонанс”? Там такая атмосфера! Ты разминаешь все, как пластилин, мне не хватает этого тренинга…» Это и Тёма Цыпин – он уже заслуженный артист России. Много ребят ушли в профессию, стали профессиональными актерами.
– Легко ли вам работать со студентами?
– Вот так иногда начинаешь про себя брюзжать, мол, молодежь сейчас не такая… Да, она другая, и мы должны становиться другими. И оттенок в театре они свой привносят. Другое дело, что восприятие театра у них более поверхностное – но, опять-таки, от незнания. Если их погружаешь, они с удовольствием этому учатся. Но всегда есть чему и у них поучиться.
– Какого спектакля, на ваш взгляд, не хватает в репертуаре театра корифеев?
– Я считаю, что репертуарная политика театра должна быть разноплановой. Другое дело, что нужно сейчас зрителю. Понятно, что все люди устали сейчас от того, что происходит. Но, как ни страшно произносить эту фразу, актерам это помогает…
– О какой роли (в театре Кропивницкого) и о каком спектакле (в «Резонансе») вы мечтаете или мечтали?
– В театре я характерная актриса, хотя и Валера мне говорил, и вот Евгений Васильевич сказал, что я разноплановая. Я могу сыграть и драматическую, и остро-комедийную роль. Как ни странно, мне хотелось бы сыграть Вассу Железнову – то есть такой сильный, неуемный характер, который внешне, казалось бы, очень властный, подавляющий собою желания других людей. Тем не менее, что за этим стоит? Тут такая палитра открывается – это и боль, и незащищенность, и трагедия человека, который, несмотря на свой характер, глубоко несчастен. А в «Резонансе» сложность в том, что труппа дрейфующая, непостоянная. Ребята приходят, уходят… Планка, поднятая в свое время нами с Валерием Дмитриевичем, очень высока, и я не имею права ее опустить. Лучше пусть будет зона молчания, а мы в это время поработаем над собой. А вообще это должен быть материал, который им интересен.
– Сейчас время новогодних и рождественских праздников. Вы можете рассказать о самом запомнившемся?
– Когда мы только поженились с Валерой, нас пригласили в компанию встречать Новый год. А я такая любительница была шумных вечеринок! А Валера был немного не таким, ему хватало публичности и шума на работе. Там были интересные ребята, звучала гитара, были и бардовские песни, и розыгрыши, и читались стихи, и монологи… В общем, было очень интересно! Но, когда мы пришли домой и все это обсуждали, Валера сказал: «Все прекрасно, Ирочка, но я хочу сказать тебе одну вещь. Новый год – это семейный праздник». И с тех пор для нас Новый год – только семейный праздник, с детьми, внуками, причем не ограничивающийся только застольем.
Завершает очередной цикл интервью разговор с артистом балета Владимиром Корнеевым, но сначала – слово Евгению Курману:
– Наш коллектив, как и любой театр, – организм сложный, но не в том плане, что трудный, а в том, что состоит из разных частей. И части эти работают на одно дело. Это не только артисты драмы, но и оркестр, и балет. В этом году наши ребята проявили себя с очень интересной стороны. К тому, что артисты балета у нас поют, зритель начинает постепенно привыкать. Но в спектакле «Назар Стодоля» Геннадий Баронин и Владимир Корнеев поставили сценический бой, который стал одном из самых запоминающихся моментов спектакля. Это подтвердилось и на театральном фестивале в Николаеве, и в гастрольных выступлениях. Я очень рад, что такой интересный, со своей принципиальностью, с биографией, со своими самостоятельными позициями в искусстве, с пониманием, каким оно должно быть, артист балета Владимир Корнеев работает в нашем театре.
На первый взгляд немногословный, Владимир оказался очень интересным собеседником.
– Кем в детстве мечтал стать Володя Корнеев и что привело его на театральную сцену, в балет?
– В театре я работаю совсем недавно – в апреле будет только три года. И это, пожалуй, самое длительное время работы на одном месте. А в детстве… Наверное, как и у большинства танцоров – мама отвела меня в «Ятранчик», когда мне было 6 лет. Начал танцевать и параллельно ходил в художественную школу. Никак не мог определиться, что нравится больше – танцевать или рисовать. Бросал рисовать и шел на танцы, потом бросал танцы и снова занимался рисованием… И все-таки я закончил лицей Короткова, танцевал в «Ятране», в «Яхаде», «бегал» по разным танцевальным коллективам города – меня больше всего интересовала разноплановость хореографии. Поступил на факультет хореографии нашего университета, ровно через год бросил, поступил туда же, но на рисование, и снова бросил. А в 20 лет я уехал танцевать за границу и работал там семь лет.
– Вот вы успели поездить по миру, дважды были в Китае. Где, в какой стране вам работалось наиболее комфортно? Что впечатлило?
– Сейчас как-то впечатления уже улеглись. Главное – профессиональный опыт, который я получил благодаря работе с разными хореографами, в разных стилях… Уезжали мы танцевать за границу, как и многие студенты, с целью зарабатывания денег. Первая моя поездка была в Турцию, там были знакомые. Нас с моим одноклассником как молодых перспективных танцоров пригласили на работу в мюзиклах «Чикаго» и «Мулен Руж». В одном из отелей был хороший конференц-холл, и туда за билеты свозили туристов. Первый опыт был не очень удачным, хорошо хоть, не в плане танцевальном. Затем мы переехали в Стамбул и прошли кастинг в мюзикл «Хюррем Султан» – о нашей Роксолане. Правда, удивительно: в Турции попасть в спектакль на украинскую тему? Это масштабный спектакль, только балетная группа насчитывала 70 человек – русские, украинцы, турки, австрийцы. Это был самый яркий профессиональный опыт – богатое дорогое шоу. Спектакль просуществовал года три, а когда он себя окупил, мы перешли в другой спектакль. Он был менее бюджетным, но с ним мы достаточно поездили по миру – начиная от Китая и заканчивая Голландией и Германией. Там познакомился с девушкой-болгаркой и уехал в Болгарию. Работал в спектакле Нешки Робевой, известной еще в советское время благодаря «Золотым девочкам Болгарии». Она на базе художественной гимнастики, набрав танцоров, сделала шоу, где я был и солистом, и одним из хореографов. Этот спектакль до сих пор существует в Софии. В общем, четыре года жил в Стамбуле, почти три – в Болгарии и все это время колесил по миру со спектаклями.
– Многих впечатляет Китай…
– Меня тоже. Это любимая страна. Абсолютно другая культура. Да что там культура?! Там воздух другой! В Китае я побывал в 24 городах, поездом проехал его вдоль и поперек. Великолепная страна с очень добрыми людьми.
– Если бы вам представилась такая возможность, уехали бы жить в Китай?
– Наверное, да. Мне это близко по моему менталитету, по отношению к жизни… Там все гораздо проще, несмотря на их социализм, хотя и достаточно размытый. Это страна, которая не стоит на месте. Я был в Китае в промежутке пары лет, даже два Новых года там встретил – нет, четыре с учетом китайских. Нужно, наверное, третий встретить, но не будем загадывать наперед. Каждый раз приезжая даже после непродолжительного отсутствия, видишь изменения. Постоянно что-то изменяется. Там есть чему поучиться, причем прежде всего в профессиональном плане.
В Европе мне довелось поработать и с европейскими модернистами, и с удовольствием работали мы с большой группой танцоров из балета Сухишвили – у них я и научился танцу с мечами грузинскими (это к слову о сценическом бое в «Назаре Стодоле»). А затем по семейным обстоятельствам я вернулся в Кировоград. Год проработал в «Зорянах», а потом решил уйти из искусства. Год проработал в Одессе в офисе, но понял, что без сцены не могу. Вернулся в Кировоград, в университет, а параллельно пришел сюда, в театр. И с тех пор я здесь, и мне здесь интересно, потому что приобретаются новые навыки – и актерское мастерство, и вокал.
– В спектаклях театра имени Кропивницкого артисты балета не только танцуют, но и поют, а теперь еще и сценические бои устраивают. На ваш взгляд, актер должен быть «универсальным солдатом» или каждый должен заниматься своим делом: балет – танцевать, оркестр – играть, а актеры – лицедействовать?
– Вот эти три года я знакомлюсь с новыми для себя моментами – с актерским мастерством, например. И убеждаюсь, что человек должен быть разноплановым, уметь делать все. Идеального, конечно, в таком плане не будет, но уметь многое человек должен. Это как языки. Я знаю четыре языка, но, по большому счету, чем больше, тем лучше. Чем больше знаешь языков, тем больше и лучше познаешь мир и людей в нем.
– Есть немало спектаклей о великих танцовщиках XX века – о Серже Лифаре, о Михаиле Барышникове, о Рудольфе Нуриеве, о Фреде Асторе – кого бы вы рискнули сыграть?
– Я думаю, что, наверное, не потянул бы такую работу. Нужно быть достаточно самокритичным. Но если представить – то, конечно же, Барышникова. Это один из моих кумиров и по жизненной позиции, и как танцор. К сожалению, не довелось лично познакомиться…
– Что для вас Новый год – праздник или работа? Танцуете ли вы в новогоднюю ночь?
– Пока – работа, как и для большинства артистов. А танцую ли я? Всю жизнь танцевал!
Беседовала Ольга Березина, фото Павла Волошина, «УЦ».
