Ещё одна загадка от Ильина

Не так давно, этой осенью, мы встретились с министром правительства Москвы Александром Владимировичем Кибовским в Бородинской панораме на презентации альбома о мундирах эпохи Александра I, соавтором которого он является. Перед началом мероприятия Кибовский интригующе подмигнул мне и сказал: «Для вас есть интересная информация!»

С Александром Владимировичем мы знакомы очень давно. Вместе работали в сфере сохранения культурных ценностей, причем то он под моим руководством, то я под его. Тем не менее, на нашей дружбе и увлечении военной историей это всегда сказывалось положительно.

Сегодня Александр Кибовский не только министр правительства Москвы, руководитель департамента культурного наследия, но и известный ученый, кандидат исторических наук, общественный деятель, один из лучших, а может быть, и лучший специалист в деле атрибуции (установления личности и биографических данных. – Ред.) неизвестных офицеров и чиновников, прежде всего российских, на портретах XVIII–XIX веков, хранящихся в музеях, галереях и частных собраниях.

Несколько лет назад – в 2009 году – я переслал Кибовскому фотографию портрета неизвестного военного, который в паре с женским портретом поступил в Кировоградский областной краеведческий музей в составе большого массива предметов из собрания Александра Борисовича Ильина. Зная круг интересов Ильина, предполагаю, что два небольших портрета офицера и его жены были для него абсолютно случайными приобретениями.

Заниматься атрибуцией женского портрета в этой ситуации было совершенно бесперспективно, и потому я сделал фотоснимок лишь портрета военного, надеясь, что его загадка может быть раскрыта с помощью моих московских друзей. Дело в том, что не только Александр Кибовский увлекается темой атрибуции – как минимум ещё трое моих друзей с удовольствием посвящают свой досуг этому редкому увлечению.

…И вот презентация окончена. Александр торжественно показывает на экране своего смартфона тот самый портрет из кировоградского музея. Когда пять лет назад я переслал портрет Кибовскому, он не сомневался, что задача при его опыте совсем не сложная, но не тут-то было. Портретик-то оказался с секретом.

Поэтому я перескажу со слов Александра Владимировича то, как шел процесс опознания.

Вначале А. В. Кибовский изучил особенности мундира, изображённого на портрете. В этой части сложностей не было – сразу стало понятно, что это полковник Лейб-гвардии Волынского полка. На это указывали гвардейские эполеты и петлицы, желтая выпушка и серебряные пуговицы мундира. Волынский полк в начале эпохи Николая I был одним из полков так называемой Варшавской гвардии – гвардейского отряда, состоявшего при цесаревиче Константине Павловиче в бытность его наместником Царства Польского. После подавления польского восстания 1831 года Лейб-гвардии Волынский полк был переведен в Петербург и затем расквартирован в Кронштадте.

Следующий шаг исследователя – это изучение наград и знаков отличия на мундире полковника-волынца. Неизвестный нам художник достаточно отчетливо и достоверно их изобразил. На шее нашего героя орден Св. Анны 2-й степени с императорской короной. На груди – орден Св. Владимира 4-й степени с бантом, а также две русские медали и польский крест. Это серебряная медаль «За взятие приступом Варшавы 25 и 26 августа 1831 г.», бронзовая «В память Отечественной войны 1812 г.» на владимирской ленте и крест Virtuti Militari 4-й степени. «Варшавская» медаль и особенно польский крест свидетельствовали о том, что наш персонаж в 1831 году участвовал в подавлении варшавского восстания, состоя ещё в обер-офицерском чине.

Хорошим ориентиром для датировки портрета оказалось наличие у портретируемого усов, поскольку у пехотного офицера их не могло быть до 1832 года, когда приказом военного министра от 8 июня 1832 г. было объявлено, что «Государь Император Высочайше дозволяет всем гг. генералам, штаб и обер-офицерам всякого рода войск носить усы» (ПСЗ-II, т. VII, № 5422). Замечу, что до этого указа ношение усов было привилегией легкой кавалерии. Если даже медаль и крест, полученные за участие в подавлении варшавского восстания, могли бы быть дописаны на портрете позднее, то наличие усов определённо говорило о том, что портрет написан никак не ранее 1832 года.

Гвардейский полковник – это элита русской армии, а имена гвардейских офицеров традиционно публиковались в адрес-календарях и других справочных изданиях.

И вот Александр Владимирович просматривает все подобного рода доступные и малодоступные издания начиная с 1832 года. Полковника-волынца с таким набором наград в них не нашлось. Пришлось углубиться в полковые приказы и досконально проштудировать историю Лейб-гвардии Волынского полка. В Российском государственном военно-историческом архиве были просмотрены императорские приказы «о чинах военных». Через руки и глаза исследователя прошел длинный список военных чинов первой половины XIX века. Среди них встретилось несколько офицеров с похожими данными. Но одни из них, в отличие от «нашего» полковника, были георгиевскими кавалерами, другие имели на груди пряжку «за беспорочную службу», третьи не подходили по возрасту или чину…

Однако в итоге благодаря тщательному изучению архивных документов удалось установить, что очень короткий период – с 14 января по 28 сентября 1832 года – в Лейб-гвардии Волынском полку служил некто Пётр Николаевич Воецкий. В полк он был переведён из Лейб-гвардии Финляндского полка, но, не прослужив и девяти месяцев, выбыл в связи с назначением на должность командира Нашебургского пехотного полка. Из-за недолгого пребывания в Волынском полку имя полковника Воецкого не успело попасть в справочники на 1832 год и тем более не попало в издания 1833 года. И надо же было угораздить его заказать свой портрет именно в его короткий «волынский» период!

Но остается загадкой то, каким образом портреты полковника и его жены оказались в Кировограде. Можно предположить, что Воецкие или их наследники были земле- или домовладельцами Елисаветградского уезда. Возможно, с Елисаветградом и окрестностями была связана жена полковника – к сожалению, мы пока не знаем её девичьей фамилии. Все эти вопросы должны быть адресованы скорее кировоградским музейщикам, архивистам и краеведам. Так что у этой истории с успешной атрибуцией портрета неизвестного из собрания А. Б. Ильина может быть продолжение.

В заключение хочу поблагодарить руководство и сотрудников Кировоградского областного краеведческого музея за предоставленные фотографии.

Виктор Петраков, первый заместитель председателя Кировоградского землячества «Елисаветград», Москва – специально для «УЦ».