Со счастливым концом

Отлучка

Ночь спала, как отсталое время,

Вся закуталась в клетчатый плед.

Бился пульс…

Так  лениво и  немо

Вился душный дымок сигарет.

Запылились забытые книги,

За кровать завалился конспект.

Каждый час, как желанное иго…

Ночь. Вздыхает безлюдный проспект.

Где-то там за лесами-горами

Все бродил, обещаясь, рассвет.

Надо мной надоевшею гаммой

Вился томный дымок сигарет.

Мялся свет, так бесшумно ступая,

Словно мягкий украдчивый кот –

Ночь в разливе душистого чая,

Ночь в мажорном звучании нот.

Хорошо без тоски или грусти,

Без печалей, надуманных бед!

Я чайком успокаивал чувства;

Вился едкий дымок сигарет.

И казалось, что мир – пастораль,

И родной, и безумно счастливый…

А под утро явилась печаль,

От нее пахло пивом…

Одиночество

Так странно, чтобы в морг скрипели двери,

Он, как всегда, негусто заселен.

Ведь нет войны,

Случайные потери.

Но путь закончен.

Предопределен.

Печально ложе – стол без изголовья,

И руки не уложены крестом.

И бирки с ног, измазанные кровью,

Висят, как украшенья в Рождество.

Не стыдно здесь лежать совсем раздетым,

Бессилен самый яростный запрет.

И ярко лампы загнивают светом,

Как будто здесь кому-то нужен свет.

Столы, тела…

Как страшный белый город,

Не знаешь, где последняя межа.

По улицам гуляет только сторож,

Философ, как все в мире сторожа.

Не смотрит здесь всевидящее око;

Собрание собратьев, даже клуб.

И каждый, беспредельно-одинокий,

Лежит, не разжимая мертвых губ.

Иней

Схвачены все окна белым инеем,

Заморожен до стекла дыханья пар,

И в торжественном угаре стынут линии –

Нечем огрызнуться на удар.

Нечем подсладить оскому горечи,

Некому ввалиться за порог,

Выслушайте, выслушайте, сволочи,

Раз устал от стонов дряхлый бог!

Пооблезли эполетов китицы,

Поистёрлось золото до дыр.

Надоело жить,

Любить,

Не видеться

В пустоте снимаемых квартир.

Прогнили ступеньки в небо лестницы,

Да пропала гибкость юных мышц.

Да ещё лучи калеки-месяца

Холодят порывы темных крыш.

Не гремят салюты звёздных россыпей,

Не модны салюты, не в чести.

Загнан Буцефал почти что до смерти,

Одного не в силах донести.

Но души из строк уже не выну я,

Не порву, не брошу душу прочь.

Схвачены все окна белым инеем,

А за ними мёртво стынет ночь.