Без шести дней полгода

Именно столько пробыл в плену у сепаратистов солдат кировоградского третьего полка спецназа, житель Александровки Роман Бугаенко. О пережитом он рассказал в интервью «УЦ».

— Где ты был на востоке?

— Не скажу, извини. Не имею права говорить об этом.

— Как в плен попал?

— Из котла выходили. В лесополосе попали на российский «секрет». Нас пятеро было. Выбирались к своим, а на четвертый день, двадцать седьмого августа, наткнулись на россиян.

— Это были регулярные войска или наемники?

— Без понятия. Они нам не докладывали. Но россияне точно, плюс оружие и техника тоже российские. Нас окружили, отобрали оружие. Потом надели мешки на головы и отвели на свою базу, она чуть дальше в лесу была. Там сутки продержали. Потом отвезли в Снежное, а оттуда, по территории России, — в Донецк. Посадили в подвал СБУ. Вообще я пробыл в плену без шести дней полгода. Спали на стеллажах — там раньше архив был… А для российских журналистов, между прочим, такую показуху устроили: типа мы на койках спим, еды навалом, тостер даже на тумбочке стоит.

Причем сам момент, когда взяли в плен, таким быстрым был, что я даже испугаться не успел. Хотя все мы больше всего боялись именно плена, умереть не так страшно.

— Как относились к вам?

— А как к пленным относятся? Хотя и среди них попадались более-менее нормальные люди. Иногда давали домой позвонить.

— Били?

— Бывало, что люди с допроса возвращались в подвал на четвереньках. Заставляли флаг Украины топтать. Кто отказывался — получал. Мы только получали. А тех, кто топтал флаг, они снимали на видео и в Интернет выкладывали. О нас пятерых ни одного видео нет.

Еще одного нашего порезали так, что еле выжил. Всякое бывало. Да и местные в основном не очень нас любят. Помню, на одного нашего бабулька набросилась, ногами била. Ну он терпел молча, что он ей сделает…

Колонны эти вечно устраивали, пацанов сквозь толпу местных проводили. Я, правда, ни разу не ходил. Опоздал, так сказать, — попал в плен тогда, когда они уже прекратили это делать.

Одно из развлечений у этих отморозков было — стрелять из пневмата в открытые раны. Соль в раны сыпали, сволочи. А что с пленными из батальона «Донбасс» творили — вообще жесть. Мы же типа люди подневольные, нас сюда послали, а бойцы «Донбасса» — добровольцы, причем местные в основном.

Болели много. Промочишь ноги зимой — все.

Морально очень тяжело было, обстановка нагнеталась каждый час буквально.

— Надежда вернуться все же была?

— Только она и спасала, надежда эта. Чувство, что просто обязан вернуться домой, не давало опустить руки и смириться.

— Помыться было где?

— Первые месяца три нет. Потом начали в душ водить. В туалете умывальник был, можно было там помыться холодной водой. Короче, кто хотел быть чистым — был чистым.

— Брали вас россияне, а охранял кто?

— Комендатура ихняя. Что-то вроде военной полиции. «Мусора», которые на ту сторону перешли.

— И много?

— Да они практически все перешли.

— И это люди, которые давали присягу…

— Мне тоже говорили: ты же присягал на верность украинскому народу, зачем же сюда пришел? Потому что мой народ так решил, отвечал я. Хотели переманить на свою сторону. Часто спрашивали: на Киев пойдете с нами? На Киев они, б… собрались… Да Днепр фиг перейдете, утонете там!

— Как именно пытались завербовать? Деньги предлагали?

— Да нет. Лапшу на уши вешали в основном: Россия — сила, ДНР — это вообще супер, а вы для украинской армии — лишь пушечное мясо. Посидишь так, послушаешь, гривой согласно помашешь — и назад в подвал.

Следаки хвастались, что к ним, мол, и поляки присоединяются, и финны, и еще кто-то там. Из других стран, значит, им помогают. Но я лично не видел иностранцев, кроме россиян.

— Мозги постоянно промывали?

— Там пропаганда так поставлена, мама не горюй. «Зачем вы сюда пришли?» и так далее.

— Вас взаперти держали или выводили на какие-то работы?

— Выводили. Мы на складах работали — продуктовых и вещевых, фуры разгружали и загружали.

— Как кормили?

— В первые два месяца некоторые сознание от голода теряли. Дважды в день буханка хлеба на десятерых и горстка каши. Потом стали больше давать. В принципе достаточно было. Вернее, мы привыкли.

— Как освободили?

— Двадцать первого февраля провели обмен. Привезли нас сто человек в Луганскую область. Посредине между их и нашим блокпостами обменяли. Повезли потом на Харьков, оттуда — домой. В Кировограде прекрасно встретили, с цветами и оркестром. Двадцать второго уже был в Александровке. Кстати, можно в газете поблагодарить людей, которые это все организовали?

— Конечно.

— Волонтер Алла Кравченко — этой девушке вообще надо памятник поставить. Офицер СБУ Олег Козловский — он вел переговоры с сепаратистами по поводу обмена. Оба — киевляне. Девочка эта, Алла, каждый день Олега задалбывала, очень переживала.

Ну и, конечно, родителей хочу поблагодарить. Да и вообще вся Александровка на ушах стояла, пока я там был.

— Родителям из плена удавалось позвонить?

— Несколько раз звонил. Они приехать хотели, но я отговорил. Мало ли что — машину отберут и в подвал ко мне.

— Правду пишут о том, что среди самих сепаратистов нет единства и сплоченности?

— Они постоянно между собой грызутся. «Это мое здание». — «Нет, мое!» Это же сброд алкоголиков, наркоманов и зеков бывших. Нажрался один, бросил гранату в комнату, где его же сослуживцы спали. В итоге — двухсотый и два трехсотых. Наш следователь — зек бывший. Вот и представь себе этот контингент.

— Кадровые российские военные были?

— Может, и были, но я просто не знал, что это кадровые военные. Они же не признаются.

— Ты и дальше продолжишь служить?

— Да. И если снова пошлют на восток — поеду.

— Не страшно?

— Ну почему же, страшно. Но не поедем мы — они сюда припрутся. Тогда будет еще страшнее.

— Как думаешь: чем все это закончится?

— Миром. Но каким…

— Так, может, отпустить Донбасс в Россию, раз уж им так хочется?

— Как это — отпустить? Это наша земля. Не нравится жить в Украине — собирай манатки и вали отсюда. Но нашу землю мы отдавать не собираемся.

Андрей Лысенко, «УЦ».