Все-таки великая штука ностальгия! Благодаря ей у нас есть возможность встречаться с людьми, которые давно уехали из наших мест, живут в далеких и благополучных странах, сделали там успешную карьеру, стали известными и знаменитыми. Но даже спустя много лет они возвращаются в край своего детства и юности, где их помнят и ждут…
Певец Михаил Пахманов дал свой первый после многолетнего перерыва концерт с символическим названием «Возвращение» в родном Кировограде в мае прошлого года. И вот новая встреча: 17 ноября Бюро металлического джаза «Берн» Эдуарда Гевы проводит в клубе «Виктория» концерт Михаила Пахманова с не менее символическим названием «По волнам моей памяти». Прозвучат мировые хиты разных жанров, которые певцу довелось исполнять в разные периоды его сценической карьеры. А пока идут активные репетиции, Михаил Пахманов ответил на вопросы «УЦ».
— Михаил, в прошлый раз вы собрали аншлаг в зале областной филармонии. Почему теперь небольшой зал «Виктории»? Боитесь, что не соберется публика?
— Нет, конечно. Мне доводилось петь на полных стадионах и известных сценах, и я знаю, как собрать зал. Но этот концерт — камерный. Я хочу собрать друзей, людей, знакомых с моим творчеством, моих поклонников и поклонниц, в конце концов. Хочу окунуть их в мир музыки моей юности, будут звучать очень разные песни, в том числе и те, которые я никогда не исполнял в Кировограде.
— Значит ли это, что будет звучать только музыка 70-х годов?
— Музыка будет разных лет, даже разных веков. Я начну со своего первого кировоградского хита — это знаменитый «Сувенир» Демиса Русоса. Прозвучат композиции легендарных групп Deep Purple, Rainbow, Dio. Те самые, которые мы, молодые музыканты, «снимали» с плохих магнитофонных записей, — достать качественную запись тогда было почти невозможно.
Мне хочется в первой части моего концерта вспомнить о кафе «Молодежное». Для тех, кто не знает, оно располагалось на улице Ленина, на первом этаже ресторана «Весна». Популярность его была невероятная, атмосфера — совершенно удивительная, первое и единственное кафе в городе, где были входные билеты. Билет стоил 1 рубль, но достать его было непросто. Мы пели там вдвоем — я и Саша Забровский. Саша пел советские эстрадные песни, а я — «фирму» (с ударением на второй слог).
Потом прозвучат песни московского периода — там начиналась моя карьера и рок-исполнителя, и оперного певца. Обязательно спою «Старые афиши» — эта песня была невероятно популярна. Хочу исполнить «Карузо» под симфоническую фонограмму, в оригинальном звучании. Затем плавно, как положено на волнах, перейдем в нашу эпоху — я исполню песни Гари Мура на русском языке, я сам делал перевод. Потом прозвучит песня группы «Тайм-аут» «Памяти музыканта» — это моя любимая песня, дань уважения всем ушедшим от нас музыкантам.
Ну и в конце я спою совсем новые песни группы, которая называется очень оригинально — группа «Пахманов». Среди них будет «Отпечаток любви», эта песня получила отличную реакцию в Интернете, сейчас делаем ее англоязычный вариант.
— Пожалуйста, несколько слов о группе «Пахманов», это совершеннно новая информация.
— Мы сделали интернет-проект: композитор и аранжировщик Сергей Миклашевский в Минске, гитарист Валерий Луничкин в Перми, я — в Берлине. Мы пишем новые песни, записываем каждый свою партию, сводим вместе… Планирум записать диск.
— Концерты, которые проводит в «Виктории» Эдуард Гева, всегда проходят «вживую».
— Так и будет. Я буду выступать с популярной кировоградской группой «Внутри Zвука». И только оперные партии прозвучат под фонограмму симфонического оркестра. «Внутри Zвука» — хорошие музыканты, мне приятно с ними работать. Это очень важно, в первую очередь, для той музыки, которую я исполняю. Нужно же уметь исполнять сложнейшие гитарные соло Гари Мура — Макс Величко делает это блестяще. Кстати, в концерте примет участие и талантливая кировоградская певица Настя Бурова. Думаю, наш дуэт будет большим сюрпризом для зрителей.
— Кстати, о Гари Муре. Насколько я знаю, у вас теперь есть официальный статус исполнителя его песен?
— Да. Полгода назад я получил официальное право петь его репертуар в качестве трибют-исполнителя. Могу теперь выступать с его концертами, при этом обязуюсь не называться его именем и не менять ни одной ноты и ни одного слова в его песнях. Такое вот право «двойника»… Теперь я хочу получить право выступать с группой сына легендарного Ричи Блэкмора, она называется Over the Rainbow. Хочу исполнить вместе с ними песни Дио, которые уже стали классикой. Не классикой рока, а просто музыкальной классикой.
— Давайте вернемся к вашему концерту. Вы же не зря назвали его «По волнам моей памяти»?
— Я думаю, очень многие читатели помнят знаменитый диск Давида Тухманова, мы слушали его сотни раз. Это название очень точно передает мое настроение, с которым я задумывал нынешний концерт. Каждая песня, каждая композиция — это волна моей памяти, с ней связаны значимые события моей жизни… Моя сценическая карьера началась в Кировограде и Москве, продолжилась в Израиле, США и Германии, есть что вспомнить.
— А кто оставил самый большой отпечаток, кто больше других повлиял на формирование музыкальной харизмы певца Михаила Пахманова?
— Мне уже не раз приходилось отвечать на этот вопрос. Своим учителем я считаю Рони Джеймса Дио. Я понял это с первого момента, как услышал его неповторимую манеру исполнения, его голос, ощутил невероятную энергетику этого вокалиста. Мне до такой степени нравилось, как он поет, что я начал старательно его копировать, «снимать», как тогда говорили музыканты. Но дело в том, что копировать Дио — дело почти безнадежное. Это все равно, что художнику копировать Монну Лизу. Но я впитал его эмоции, принял его изложение. Дио пел так, что человек, даже не зная языка, понимал, о чем он поет. Как исполнитель он невероятно мне близок…
— В общем, для юного Миши Пахманова все началось с любви к чуждой советскому человеку западной музыке?
— Ой, вот сейчас вспомнил один забавный эпизод из конца 60-х. Эту самую западную музыку нам петь запрещали, но очень хотелось. Была такая невероятно популярная песня «Дом восходящего солнца». Так мы взяли стихи известной украинской песни «Стоит гора высокая» и, так сказать, положили на музыку не менее известной американской баллады. И спели ее со сцены кировоградской филармонии.
Еще один важный момент. В те далекие годы далеко не у каждого был магнитофон или стереопроигрыватель, не было тогда и привычных теперь дискотек. И если человек хотел послушать музыку, он шел на танцы, а там «вживую» играли музыканты. Причем не просто исполнители… В Кировограде всегда были хорошие музыканты, но в те годы в нашем городе играли исполнители высокого класса. Гитаристы Владимир Деркач и Сергей Андрейченко (Данык), клавишники Рафик Саповал и Юлий Портной, аранжировщик Константин Пилипюк, бас-гитарист Олег Силаков, непревзойденный ударник Коля Бельский, певцы Алексей Емельяненко и Анатолий Орлов…
— А с Игорем Крутым в его кировоградский период вам не довелось играть?
— Довелось. Игорь был старше, я был на первом курсе музучилища, а Игорь — на четвертом. Помню совершенно замечательную историю, как Крутой выручал весь наш курс на диктанте по сольфеджио. Он стоял за дверью, слушал, что нам играл преподаватель, а потом под дверь подсунул шпаргалку, мы все дружно списали и получили пятерки…
— В московский период вы выступали практически со всеми теми, кого нынче принято считать звездами?
— Ну да, мы были практически одного возраста, встречались на разных концертах…
— Вы действительно учились в институте имени Гнесиных у Иосифа Кобзона или это легенда?
— Ну какая же это легенда! Это, так сказать, исторический факт. Я расскажу, как попал к Иосифу Давыдовичу. В Москве я выступал в группах «Магнит» и «Кинематограф», это были популярные группы, но на жизнь приходилось зарабатывать пением в ресторане. Без всякой трудовой книжки, конечно. Это специфическая ночная жизнь, и она не могла пройти мимо ушей и глаз бдительных соседей. Они быстренько настучали в милицию, дескать, живет у нас по соседству тунеядец. А по тем временам «тунеядство» — это была статья в Уголовном кодексе. В лучшем случае можно было вылететь из Москвы, в худшем — загреметь в тюрьму. Ко мне домой пришел участковый, доходчиво все объяснил: иди, парень, работай легально или учись. И я решил поступать в институт имени Гнесиных на факультет сольного пения. Сдал документы и отправился в магазин фирмы «Мелодия». Нужно было подготовить оперные партии для трех туров, с рОковым репертуаром меня бы и на прослушивание не допустили. Кстати, конкурс был 75 человек на место, и поступали очень подготовленные исполнители.
Так вот, я купил пластинку Паваротти и выбрал две самые легкие, с моей точки зрения, вещи: песню герцога из «Риголетто» и первую арию Каварадосси из оперы «Тоска». И, на радость соседям, их быстро разучил. Голос позволял, а опыт копирования песен с плохих магнитофонных записей очень помог. Надо ли говорить, что до этого я никогда не пел оперных партий?
В приемной комиссии царила легендарная Зара Долуханова. Она мне сказала: «Детка, подойди к стойке, это микрофон, петь надо прямо в него». Дело было на третьем туре, все выступления записывались на магнитофон — этим любой блат исключался. А я тогда уже давно пел в микрофон, но если бы только заикнулся, что я — эстрадник или рокер, вылетел бы, как пробка. (смеется)… В двух первых турах я спел две выученные арии на итальянском, и все, мой репертуар закончился. Так что я сделал? Я на третий тур выучил арию Каварадосси на русском! В приемной комиссии посмеялись моему нахальству, но приняли!
В общем, я днем пел тенором в «гнесинке», а вечером — в гостинице «Россия» в ресторане. И это продолжалось, пока Иосиф Кобзон не открыл в 1985 году эстрадное отделение. Но, чтобы попасть к Кобзону, мне пришлось пойти на большой риск: забрать документы с факультета сольного пения и фактически проходить новый конкурс. На экзамене я спел «Как молоды мы были», и Иосиф Давыдович сказал: «Так, все, этого беру»…
— Чему учил вас Кобзон? Он строгий человек?
— Он нормальный человек, просто его надо знать. Когда Кобзон входил в аудиторию, все переползали на задние ряды — такая от него исходила мощная энергетика. Рядом с ним сидеть было невозможно, только если он сам тебя позовет. Ко мне он относился прекрасно, мы с Ирой Отиевой были его любимцами и «показательными» учениками. Когда Кобзону нужно было где-либо представить свой курс, он брал нас. Кроме нас с Ирой, в классе училась Валя Легкоступова. Через год свой курс набрал Лев Лещенко, у него училась Алла Перфилова, вы ее знаете как Валерию.
— Как сложилась ваша сценическая карьера после «гнесинки»?
— Потом было много всего. Работа в театрах, записи к кинофильмам. Потом год отработал в Израиле, тоже в театре. Через год из Нью-Йорка приехала Эв Квеллер и пригласила петь в Штатах. Я пел партию Андрея в «Мазепе» и одновременно учился в Хартвордском университете. Занимался английским языком и вокалом. Мне давал мастер-классы покойный Альфред Краузе, прекрасный испанский тенор, он пел в «Метрополитен опера» и преподавал. Потом мне предложили контракт в Германии, и я выступал на оперных сценах Бремена, Гамбурга, Берлина. В конце концов, Германия стала местом моего проживания и любимой творческой работы. Это — если очень коротко. А подробней — приходите 17 ноября в клуб «Виктория». Там я буду заниматься привычным делом — петь.
Беседовал Ефим Мармер, «УЦ».
