«Мне все чаще хочется слушать классическую музыку»

Директору Кировоградской областной филармонии, заслуженному деятелю искусств Николаю Кравченко вот-вот исполнится 65. Хороший возраст для мужчины, особенно если он полон сил, энергии, заряжен оптимизмом на много лет вперед.

Его знают практически все в области. «К нему» идут и едут слушать как звезд эстрады, так и классическую музыку. Исполнители разных жанров на своих концертах обязательно благодарят директора и восхищаются филармонией, сравнивая ее с залами в других регионах. Кажется, что этот островок культуры обходят стороной застои, упадки и кризисы. Но за этой видимостью, безусловно, огромный и тяжелый труд руководителя.

Мы встретились с Николаем Ивановичем накануне юбилея и поговорили. Разговор был интересным. Ответы – искренними, позволившими увидеть Кравченко не в «статусе» и «при исполнении», а живого, настоящего, в чем-то даже нового. Разрешите и вам его представить.

— Николай Иванович, создается впечатление, что вы всегда возглавляли филармонию. А каким был Кравченко прежде, чем стать директором?

— Сначала я был студентом училища культуры в Каневе. Это было прозрение после села, за пределы которого выехал впервые. Я в 15 лет открыл для себя другой мир, выходящий за границы Великой Буримки, где видение своей страны ограничивалось малой родиной. Взял через плечо гармошку и с товарищем поехали в Канев. Помню, шли по вечернему городу в тельняшках, фуражках – типичные сельские хлопцы, а над нами девчата смеялись.

Без проблем сдал экзамены на дирижера оркестра народных инструментов. Выучился, закончил, работал с оркестром, потом армия – танковый учебный полк. Получил специальность водителя-механика, а потом был переведен в полковой оркестр. После демобилизации поехал на Урал. В какой-то мере за туманом, ну и за деньгами, конечно. Работал в Троицке, во Дворце культуры, сначала художественным руководителем, потом — директором. Параллельно закончил Челябинский институт искусств.

Наверное, остался бы там, но родители стали нуждаться в моем внимании, в том, чтобы я был рядом. Поскольку я у них один – вернулся в Украину. Объездил несколько областей в поисках работы, выбрал предложение стать инспектором в Кировоградском областном управлении культуры. Позже, в 1984 году, стал директором филармонии.

— Двадцать восемь лет у руля! Да вы руководитель-долгожитель. Как вам это удалось в наше время бесконечных кадровых ротаций?

— Секретов никаких нет. Просто я всегда и со всеми, на любом уровне находил общий язык, взаимопонимание. Я всегда руководствовался одном принципом: все во имя работы. У меня есть заслуги, звания, ордена-медали, уже можно было почивать на лаврах, но личные амбиции здесь ни при чем. Я люблю свою работу, и все, что мне приходилось терпеть, прощать, поиски компромисса, все мои бессонные ночи – это все оправдывалось целью. А повышение уровня культуры тысяч людей – это, согласитесь, благородная цель.

— И все-таки вам удавалось ужиться со всеми руководителями области. Это благодаря вашим личным качествам или учителя в жизни были хорошие?

— Конечно, нет такой книги «Как стать хорошим директором филармонии» или «Правила поведения с начальством». И ни в одном институте не научат тому, чему учит жизнь. А меня она, поверьте, учила без поблажек.

Начинается все на генетическом уровне, с того, что в тебя заложили родители. Я вспоминаю отца и мать, простых сельских тружеников. Мама в поле с утра до вечера на прополке, и только через три километра было ведро с водой. Отец на разных работах. Я с ужасом вспоминаю, как они жили. И ни на что не жаловались. Не то что сейчас – еще ничего не сделал, а уже в обиде на всех. Когда мне задают вопрос, о чем больше всего жалею, я говорю: редко маме говорил хорошие слова. Надо было чаще обнимать за плечи и говорить, как я ее люблю и как я ей благодарен. Все время думал, что еще успею…

Это, наверное, приходит с годами. У меня два сына с большой разницей в возрасте. Богдану под сорок, а Коле — девять. И, когда говорят, что внуков любят больше, чем детей, я не соглашаюсь. Все дело в возрасте. Я сегодняшний совершенно по-другому отношусь к ребенку, чем в молодые годы. Старшим я горжусь, внуков люблю, а младший – это что-то особенное. Это законы жизни.

— В самые тяжелые времена вам удалось не только сохранить филармонию, но сделать ее еще лучше. Каким образом?

— Мне часто задают этот вопрос. Для того, чтобы понять, какая сегодня филармония, надо оглянуться в прошлое. Когда я ее принял, в подвале стояла вода, крыша была такая, что снег залетал. Не было отопления. Разруха была в материальном и творческом плане. На втором этаже жили лилипуты и заезжий цыганский коллектив. Кашу здесь варили, стирали-сушили вещи. От имени филармонии выступала агитбригада – вот и весь творческий состав. Да, была еще «картотека». Это когда все поступающие на счет деньги тут же списывались. Вот такое хозяйство я принял. И когда начальник управления культуры Николай Иванович Сыченко, один из моих учителей жизни, представлял меня, на представлении было всего пять артистов. Настроение у коллектива было такое, что я долго не продержусь, что меня хватит не более чем на полгода.

Первым уроком на выживание была ситуация, когда перед ответственным мероприятием надо было очистить двор филармонии от снега. Попросил всех выйти, но убирал я один. Коллектив наблюдал за мной из окон, а спустя время стали по одному подключаться. Вот это был экзамен!

Это только один пример. И позже было множество разных интриг и даже предательства. Но я ни на кого не затаил обиду. Мы притирались, испытывали друг друга на прочность и выстояли. Я сегодня понимаю, что через все это обязательно надо было пройти. Сегодня коллектив филармонии – это команда. Это люди, понимающие с полуслова и с полувзгляда. И нас объединяет общее дело.

— С коллективом понятно. А ремонт? Тогда же все разрушалось, а вы ремонтировали.

— Перед своим назначением в филармонию я разговаривал с первым секретарем обкома партии Николаем Игнатовичем Самилыком, который сказал, что я могу о чем-то для филармонии попросить. Дал мне право на три желания, как в сказке. Среди прочего я попросил о ремонте. Он пообещал и сделал. Но это не потому, что хотели что-то сделать для меня, а потому, что филармония была, есть и будет одной из основных площадок Кировоградщины.

— На такое шикарное помещение были посягательства? Ведь приватизировано в городе почти все.

— Конечно, были, причем с угрозами, с лестью, с подачками. В девяностых приходили ко мне крутые ребята, предлагали организовать бильярдный клуб, отдать кабинеты под офисы, обещали золотые горы. Не согласился, выстоял, хоть ребята были цепкие. У таких зачастую совесть на тридцать втором месте. И меня жизнь с ними сталкивала. Тоже уроки были еще те.

Вы же знаете, что параллельно я занимаюсь шоу-бизнесом. Периодически провожу концерты в других городах. И мне верят на слово. А в шоу-бизнесе это очень важно. Твое слово вернее любой сургучовой печати. Разные жизненные обстоятельства научили меня быть ответственным и обязательным.

Помню, был один случай. Я проводил концерт Шуфутинского. Перед самым началом ко мне в кабинет нагрянули налоговая, СБУ, закрыли меня в кабинете, все опечатали, и началась проверка. А концерт не начинается. Есть правило: пока я не рассчитаюсь с артистом, он на сцену не выйдет. Все потому, что их нередко «кидали». Так вот, время идет, полный зал, а исполнитель на сцену не выходит. В зале – руководство области и разных структур правоохранительных органов тоже. Пошли искать меня, выяснять. Договорились, что я организую начало концерта, а потом уже будем разбираться. А как начать концерт? Деньги-то опечатаны. Уговорил Шуфутинского и пообещал через месяц рассчитаться. Но в сроки не уложился. Однажды по дороге домой встретил незнакомца, который сказал, что хочет переговорить со мной у меня дома. Зашли, осмотрелся и говорит: «Да, бедно живет директор филармонии, брать нечего». И добавил, что если бы обо мне коллеги и артисты так хорошо не отзывались, то и этой квартиры у меня бы уже не было. Дали мне еще месяц для решения проблемы, и я ее решил.

Это только один пример, и это надо было пережить. Это жесткая школа. Если кто-то думает, что директор филармонии только сидит в шестом ряду и раздает пригласительные билеты, он ошибается. Это работа, зачастую связанная с риском. Ну, не риском для жизни, конечно. А вот недавний пример: не смогла приехать Тамара Гвердцители (заболела), а билеты проданы и предоплата сделана. Вот она, проблема, которую нужно мудро и грамотно решить. И я ее решил. Концерт Гвердцители состоится 18 июля. И снова помог позитивный имидж нашей филармонии. А если без ложной скромности, то мой.

— Кроме коммерческих проектов, в филармонии есть духовные. Вам на каком-то этапе стало этого не хватать?

— Да. К сожалению, или, может быть, к счастью, я не был на концерте Олега Скрипки. Я ловлю себя на мысли, что мне все чаще и чаще хочется слушать классическую музыку. Причем не из шестого ряда, а с балкона. Тихонько, незаметно, чтоб никто не видел, как я на это реагирую, как погружаюсь в свои мысли, переживания.

Очень люблю «Травневі музичні зустрічі» и «Різдвяні передзвони». У нас всего около десяти проектов. Вот с подачи губернатора сейчас реализуем проект «Краю мій, тебе ми прославляєм». В его рамках мы выступаем в районных центрах области. В дни выступлений в филармонии остаются дворник и главный бухгалтер, все остальные — на выезде. Радует то, что всегда аншлаг, что приходят люди всех возрастов, что отзываются восторженно. В зале, как правило, первые лица района, люди из сел. Очень мощный и нужный проект. Чувствую, что надо было раньше это делать. Но, наверное, всему свое время.

Еще один проект «Об’єднаємо мистецтвом Україну» уже всеукраинского уровня. Мы с филармониями других областей обмениваемся концертами. Это не коммерческий проект, но это очень хороший стимул для артистов, которые серьезно готовятся, чтобы достойно выступить.

— Чего вы не можете простить людям?

— Ловлю себя на мысли, что могу простить все. Во имя конечной цели. Меня предавали много раз, иногда очень жестоко. И если бы я держал на всех зло, если бы все помнил, сам себе бы вредил, сердце бы не выдержало. Уж лучше оставить в сердце место для хорошего. А его, к счастью, в жизни много.

— Шестьдесят пять – это возраст не только для подведения итогов, но и для планов на будущее. Как настроение? Какие планы?

— Планов, как говорил поэт, «громадье». Молюсь о том, чтобы было не хуже. Я из той категории людей, которых не надо подгонять, чтобы чего-то добиться. Я в сто раз больше сделаю, если мне будут доверять, если просто посмотрят в глаза и скажут: «Николай Иванович, надо». Я горы сверну.

Мы сейчас с «Зорянами» готовимся к очень интересной работе. Не хотелось бы сглазить, но пока все идет нормально. Нас пригласил к сотрудничеству очень известный в Америке коллектив украинской диаспоры «Волошки». Всемирно известный хореограф Марк Моррис согласился провести стажировку для «Волошек» и наших «Зорян». Это открывает для нас огромные перспективы.

Американцы вкладывают в нашу поездку около четырехсот тысяч долларов. Есть надежда, что и руководство области поможет нам. Тем более что у губернатора с нашей филармонией очень хорошие отношения и полное взаимопонимание.

— Первый подарок к вашему юбилею уже есть – горисполком решил наградить вас отличием «За заслуги» первой степени. Какие еще подарки вы хотели бы получить? Какой из них будет самым главным?

— Я всегда говорю, что у меня две семьи – филармония и жена с ребенком. Первая семья знает, что я требовательный, но никогда никого не обижу незаслуженно. Я их всех люблю, и очень хочу, чтобы эта любовь была взаимной. В связи с этим хотелось бы, чтобы те пожелания, которые они мне будут высказывать в день рождения, были искренними.

А что касается второй семьи… Хочу, чтобы моя жена Юлечка чаще улыбалась. Я люблю смотреть на ее улыбку, и пусть она мне ее дарит как можно чаще. И еще. Мой любимый сынишка как-то прислал мне СМС такого содержания: «Думаю о тебе. Коля». Побольше бы в жизни таких эсэмэсок…

Елена Никитина, фото Павла Волошина, «УЦ».