Карибский кризис: полвека спустя

Ровно пятьдесят лет назад, в августе 1962 года, чуть не началась третья мировая война. Кризис отношений между США и Советским Союзом достиг пика  в октябре того неспокойного года. А все началось, когда Штаты расположили в Турции ракеты, напрямую угрожавшие центральной части СССР. В ответ Хрущев разместил советские ракеты на Кубе…

В тех событиях, получивших название Карибского кризиса, принимало участие немало кировоградцев.  Как так случилось? Ракеты и прочее вооружение, а также офицеров и солдат отправляли на Кубу всего из двух портов — Одессы и Ленинграда. Потому и набирали военных больше из регионов, близких к портовым. Из-за этого немало жителей Одесской, Николаевской, Херсонской, Запорожской, Кировоградской областей послужили на Кубе. В Гаване даже захоронена одна из немногочисленных (слава Богу) жертв того конфликта — Виктор Макаренко из Новоандреевки Новгородковского района.

Полковник, кировоградец Игорь Сытник впервые попал на Кубу всего через полгода после окончания военного училища.

— В Советской Армии я с 1955 года. После двух лет срочной службы окончил Ленинградское зенитное артиллерийское техническое училище. И после служил начальником оперативного отделения, командиром зенитного ракетного дивизиона, заместителем командира зенитной ракетной бригады, командиром зенитной ракетной бригады, командующим противовоздушной обороной армии и военным советником при командующем ПВО Республики Куба.

Входил я в Карибский кризис очень прозаично. В апреле 1962-го меня, лейтенанта с шестимесячным стажем в звании, вызывает командир части и сообщает, что я должен убыть в загранкомандировку. Я попытался отказаться, так как у меня были на то личные причины. Но командир был неумолим, и это армия — дали приказ, надо выполнять. Я был единственным необходимым специалистом в своей части — по приборам управления артиллерийским зенитным огнем.  Дело было в субботу, а в понедельник на военном совете округа был представлен как один из пяти офицеров моей специальности. В среду мы  уже в Москве, в 10-м управлении ген­штаба заслушивались. Я единственный отказывался от командировки. Вопреки, казалось бы, здравому смыслу, почему-то именно я один из пятерых и был выбран для командировки.

В четверг меня переодели в гражданское (на Кубе «не было» ни одного нашего военного), а в воскресенье я уже был на Острове Свободы. Даже не хочется описывать те перипетии, которые были при перелете,  особенно в двух пересадочных аэропортах, практически без знания английского языка и порядков поведения в международных аэропортах…

В Гаване меня встретили, обеспечили жильем, питанием, обмундированием и личным оружием. Общая обстановка в стране, несмотря на годы руководства новой власти, была достаточно неспокойной, но жить можно было. А через три месяца на Кубу прилетела моя жена, и жизнь стала устойчивой.

Моей задачей была подготовка специалистов из молодых ребят для обслуживания 57-миллиметровых зенитно-артиллерийских комплексов, разгрузка с кораблей 23-миллиметровых спаренных зенитных установок, подготовка  личного состава для работы с ними.

В состав нашей группы военных специалистов ПВО входили очень опытные офицеры, участники Великой Отечественной войны.  Много задач мне доводилось решать, имея лишь теоретические знания. Если подготовка боевых расчетов для приборов управления зенитным огнем проходила без проблем, так как это моя специальность, то с 23 мм установками были вопросы. Надо было начинать с себя самого. И я сам сначала осваивал эту технику, сам учился и потом других учил. Мы стреляли на побережье по плывущим мишеням, которые тянул буксир.

К началу всеобщей мобилизации в период пика кризиса еще не все кубинские расчеты отстрелялись по морской мишени, не говоря уже о воздушных целях.   А ведь главной моей задачей было научить бойцов отражать нападение на Гавану с воздуха.

Что интересно, все расчеты на 23 мм зенитные установки были укомплектованы одними девушками, студентками Гаванского университета. В подготовке как их, так и мужчин были большие сложности. Дело в том, что управление зенитным огнем требует знания математики, хотя бы на уровне тригонометрии средней школы. А мои солдаты и курсанты не все имели даже начальное образование. Я объясняю, как прибор управления огнем решает тригонометрические функции, а он смотрят на меня, как на инопланетянина.  Но все же со временем они научились выполнять боевые стрельбы с высокими результатами…

События Карибского кризиса застали нас всех врасплох. Мы знали о наших войсках на острове Куба, простые кубинцы знали. По острову ездили машины с солдатами и офицерами, солдаты в одинаковых гражданских рубашках, офицеры в белых. Когда мы проезжали по улицам, кубинцы приветствовали нас криками, зная, что мы русские военно­служащие.

К моменту самых кризисных дней я уже прослужил на Кубе шесть месяцев, уже мог довольно прилично общаться на испанском языке. Помогало то, что я по восемь часов в день проводил среди кубинцев без переводчика.  За нами были закреплены два переводчика, но мне работать с ними не пришлось ни разу. Главный военный советник поставил перед нами задачу учить язык. В свободное время с нами занимались испанским.

26 октября я вернулся домой из крепости Кобанья, где проводил занятия с кубинцами.  Не успел даже поужинать, как меня срочно вызвал к себе старший группы специалистов ПВО полковник Колпак.  Старший был на крыльце своего дома, где у нас был «штаб». Сидит в кресле.  А лицо белое, как чистый лист бумаги. Он ждал меня одного, так как остальных успели задержать на службе. «Вам немедленно убыть в войска. Машина вас ждет. В 6:00 будет высадка войск США на остров Куба. Ваши зенитчики ждут в районе университета. Задачу уточните на месте», — медленно, но четко ставил мне задачу старший группы. Домой заехать не разрешил.

Прибыл я к университету. Колонна зенитных установок со студентками и две приданные батареи, укомплектованные мужчинами, уже были построены. Ждали советского специалиста. Попытка узнать, кто у них старший, результата не дала. Старшего над сводной группой просто не назначили. Боевую задачу никто не знал… Девчонкам было просто приказано построиться и ждать мужские батареи, которые и прибыли в распоряжение «университетского командования». Я взял комбатов батарей и пару студенток и пошел искать «университетское командование», то есть ректора. Тот о наших задачах тоже ничего не знал… Стал куда-то звонить, в итоге выяснилось, что наша позиция в 30 км от Гаваны в сторону города Пинар дель Рио. Начали искать какую-нибудь карту. Кое-как сориентировались, наметили маршрут и поехали. До сих пор удивляюсь, как мы прибыли без происшествий, — у кубинцев привычка ездить на больших скоростях всюду.

По тревоге расчеты загрузили ящики со снарядами в грузовички для перевозки пива. Кузова у них не имеют и намека на борта. Высота загрузки до 9 метров. Падение даже одного вызвало бы взрыв 100% всех боеприпасов…

Прибыли на место к вечеру. Все командиры обступили меня. Попытка назначить старшего не удалась. Ни один из двух комбатов не хотел быть подчиненным у другого. Оба хотели быть начальниками. С девчонками было проще, назначил старших четырех групп установок.

Мне прикатили мотоцикл и ждут, чтобы я выбрал им позиции. Мои попытки объяснить, что я советник, а не начальник, наткнулись на аргумент: «Ну так советуй, что нам делать!» Начали размещаться, и как-то все шло с юмором и весельем, как будто мы на праздник приехали, а не на войну…  Занимали позиции всю ночь. К шести утра были готовы к ведению огня.

И вот шесть утра — налета нет. Семь часов — тоже нет. Восемь часов. Девять. Понимаем, что вторжение откладывается или задерживается. А связи нет ни с кем никакой! Ни радиосвязи, ни проводной. Полная изоляция. Я решил осмотреться, что  натворил за ночь. Справа гряда гор, слева джунгли, и только полоса открытой местности в 500-900 метров, холмистая, с группами пальм. Здесь я и разместил все батареи ночью. Позиции были негодными для стрельбы по низколетящим целям, но уже поздно было что-то менять. С такой мыслью я присел у ящика и задремал. Разбудил меня орудийный грохот. Первой мыслью было, что, если встану, снарядом оторвет голову.  Согнувшись, побежал в свой КП — окоп с двумя телефонами для связи с батареями и студентками — связными.

На высоте 300-500 метров над нами прошли два самолета F-101 с открытыми люками, в которых была видна разведывательная аппаратура. Огонь по ним мы вели, даже когда самолеты скрылись за высотами. Что же произошло? Почему не сбили? А просто к 10 утра подвезли кофе с булочками. Все пошли завтракать в «столовую», когда показались самолеты. Наблюдатели пустили зеленые и белые ракеты. Все кинулись к орудиям снимать маскировку, которую сделали ночью, добротно. Огонь повели беспорядочно. Каждое орудие вело стрельбу по своему усмотрению.  Самолеты-разведчики и ушли.

Сразу после этого всех созвали на собрания — партийное и молодежное. Долго многие выступали и грозили янки. Решили весь день сидеть на орудиях и достойно встретить авиацию врага. Мои увещевания, что достаточно иметь на орудиях дежурную смену, успеха не имели. Целый день просидели на орудиях, там и ели, там и туалет.

В 17:00 вдали взвились вверх зеленые ракеты — значит, опять летят.  Появились два F-100 разведки и два F-4 прикрытия. И, пройдя над нашими позициями, обе пары ударили из всех вооружений.  Ад на земле — кругом разрывы, красная пыль стоит в  воздухе, мы стреляем из более чем тридцати орудий. Казалось бы, из самолетов должны были сделать решето. Но они ушли, правда, один с дымом.

Раненых у нас было две машины. Мой КП завалило пальмой, которая сломала руку моей связной. Кубинцы убеждали, что дерево сломало авиационным снарядом, но мне не верится. Скорее всего, кто-то из наших орудий расстрелял пальму, когда ничего из-за пыли видно не было.

В последующие дни над нами пролетали по два-три раза самолеты-разведчики, без прикрытия. Мы их загоняли стрельбой все выше и выше, за зону досягаемости. На девятый день я решил убыть домой, мне казалось, что обо мне все забыли. Начальник меня отчитал — где я болтался? Все уже давно вернулись. Я доложил о проделанном. Был отчитан за превышение полномочий. А кто их определял, эти полномочия?

Начали подводить итоги. Мне объявили выговор за перерасход снарядов. Моя «группировка»  за 9 дней выстреляла двухмесячную норму. Но после, когда стали всех награждать, взыскания сняли   и представили к ордену Боевого Красного Знамени. Когда кризис миновал, кубинцы устроили мне помпезное празднование моего 25-го дня рождения, на 25 этаже гостиницы Havana libre.

Нужно отдать должное кубинским зенитчикам, их высочайшему духу. Эти девушки становились на глазах опытными бойцами. Был сформирован зенитный артиллерийский полк постоянной готовности из одних женщин (на фото). Этот полк курирует жена нынешнего кубинского лидера Рауля Кастро…

Игорь Викторович Сытник с Раулем знаком лично, вот Фиделя только раз видел издалека. С Раулем много довелось общаться  во время второй командировки на Кубу. Уже полковником Сытник совершенствовал противовоздушную оборону Республики Куба в течение трех лет. Кубинцы снова пышно устроили ему празднование  теперь уже 50-го дня рождения… Полковник Сытник награжден орденами Красной Звезды, За службу Родине в Вооруженных Силах СССР, медалями СССР,  Республики Куба, а также кубинским орденом «Эрнесто Че Гевара». Окончив службу на Кубе в 1991-м году, уволился,  вернулся в родной Кировоград.

Кстати, на следующей неделе ветераны Карибского кризиса будут вспоминать, как это было. Приедут гости из других краев, намечено несколько разных мероприятий, в память о той, слава Богу, так и не развившейся войне.

Геннадий Рыбченков, «УЦ».