Убийство в безымянном переулке

Почти все имена в этой страшной истории, которая произошла в ночь с 15 на 16 мая в районе Арнаутово города Кировограда, изменены. Две причины обязывают редакцию сделать это. Первая из них связана с тем, что следствие по возбужденному уголовному делу еще продолжается и мы не вправе делать преждевременные выводы. Вторая причина тоже связана с первой, хотя и носит этический характер: назвать кого бы то ни было подозреваемым или предъявить обвинение вправе, опять-таки, только следствие, а назвать виновным — только суд.

Тем не менее, для жителей этого небольшого района почти у городской черты, застроенного частными домовладениями и сохраняющего в определенной степени сельский уклад жизни (в том смысле, что едва ли не все здесь знают друг друга и в лицо, и по роду занятий), имена многих участников того злополучного вечера, который завершился трагедией, не являются тайной. Но лишь одно имя мы не только вправе, но и обязаны назвать. Это имя погибшего. Весть о жестоком убийстве 26-летнего Андрея Петрова, трудолюбивого и самостоятельного молодого человека из хорошей семьи, стало шоком для многих, оставив в сердцах и душах чувство горечи и ужаса.

Ночь кошмара

О той ночи Людмила Андреевна, мать убитого, не может рассказывать без слез. Накануне трагедии, в воскресенье, сын взял выходной и приехал к родителям. Ничто не предвещало беды, которая обрушилась на большую и вполне благополучную по сегодняшним меркам семью совершенно внезапно. Подобные семьи встречаются, тем более в крупных городах, нечасто. Пятеро детей, крепкие трудовые традиции. Мама — бухгалтер, последнее место работы — «Укрсоцбанк», вечерняя касса, принимающая деньги от инкассаторов. Отец, Николай Ильич Петров, — водитель, имеющий в свои 58 лет сорок четыре года трудового стажа и работающий на любых типах автомобилей и автобусов. Пошли в родителей и дети. Старшая дочь, Екатерина, — медицинская сестра. Сын Алексей — водитель, как и отец. Дочь Марья — профессиональная швея, выпускница швейного лицея — работает в швейной мастерской. Самая младшая, Аня, тоже учится на швею.

Достойным продолжателем семейных традиций стал и Андрей, средний в семье. Когда ему было 14 лет, умер его дед Илья, бабушка позвала Андрюшу к себе, в село. И Андрей поехал. Пошел трудиться в колхоз, получил специальность тракториста, освоил все виды сельскохозяйственных машин. Людмила Андреевна говорит, что они, родители, звали сына вернуться в Кировоград, готовы были перевезти к себе и бабушку, но сын уже почувствовал вкус самостоятельной жизни, работал в крупном фермерском хозяйстве, хорошо зарабатывал и переезжать в Кировоград отказывался. И в селе был заметным человеком — односельчане избрали его депутатом Мошоринского сельского совета. Спокойный и уверенный в себе, Андрей умел привлекать симпатии окружающих. Да и внешностью Бог не обидел: рост — метр восемьдесят, крепкая фигура — под пятьдесят четвертый размер одежды.

— Был невероятным чистюлей, — говорит Людмила Андреевна, — мне, женщине, далеко до него. Мы даже подшучивали над ним: в одном кармане — носовой платок, в другом — платок, чтобы смахивать пыль с туфель. Деньги никогда не носил просто в кармане — только в портмоне, документы тоже всегда носил при себе. И мобильный телефон всегда был при нем — чтобы в любую минуту могли вызвать на работу: заберу тебя там-то и там-то, подойди во столько-то…

В то воскресенье Андрей с сестрой Марьей пошел на день рождения. Пока Людмила Андреевна управилась по хозяйству, в первом часу ночи вернулась Марья. На вопрос, где Андрей, ответила, что задержался: «Провел меня до переулка и вернулся в магазин купить воды». А в два часа ночи, рассказывает Людмила Андреевна, постучался в дом сын соседей:

— Тетя Люда, там, кажется, ваш сын лежит в переулке избитый, я «скорую помощь» уже вызвал…

В эту минуту нормальная жизнь нормальной семьи закончилась, чтобы превратиться в кошмар. Но материнское сердце еще не хотело верить, что случилось самое страшное…

Людмила Андреевна с мужем вышла в глухой переулок (у него даже и названия нет!), к которому сходятся три улицы Арнаутово — Криворожская, Верхняя Приречная и Дунайская. И увидели сына в луже крови…

— Я подняла ему голову и слышу: он еще выдыхает. Тут и «скорая» подъехала. Я кричу: «Спасайте, он еще дышит!» А женщина-врач отвечает: «Он уже не может дышать, надо вызвать милицию…» Милиция подъехала, устроили облаву, «скорая» уехала, потом прибыли криминалисты, и только в семь часов утра Андрея увезли…

За что?!

В этой страшной истории это один из самых главных вопросов. Он и диктовал необходимость попытаться максимально подробно восстановить цепочку событий рокового вечера и ночи убийства, пока они еще свежи в памяти участников.

На этот вопрос жители Арнаутово дают разные варианты ответов. По одной из циркулирующих здесь версий, Андрея убили только за то, что он… отказался купить кому-то бутылку водки. Якобы, когда он стоял у окошка магазина и уже расплачивался, кто-то сзади потребовал:

— Эй, ты, в кожаном пиджаке! Купи мне бутылку водки.

Андрей якобы ответил:

— Я тебе лох, что ли? Вначале зарабатывать научись, а не пить на халяву.

И тут же сзади прозвучали слова:

— Все! Ты — труп!

По другой версии, причиной убийства якобы могли быть либо ссора, либо какой-то инцидент или пьяное недоразумение уже после празднования дня рождения. Но сколько же новых вопросов вызывает такая версия! Кем надо быть, чтобы убить — из-за «недоразумения»?! Или — до какой степени нужно напиться, чтобы совершить убийство?..

Как рассказывает Марья, сестра Андрея, в воскресенье отмечала свой день рождения очень близкая ее подруга. Сначала сравнительно небольшая компания близких друзей праздновала это событие у нее дома. А около половины десятого вечера они вышли на улицу и устроились на лавочках у магазина. По дороге присоединялись другие знакомые, и компания разрослась человек до пятнадцати. Потом постепенно все начали расходиться. Марья ждет ребенка, а поэтому ушла ровно в двенадцать и сразу легла спать, но предварительно включила будильник — потому что Андрею нужно было встать рано утром.

По словам Марьи, в тот вечер у магазина устроились еще несколько компаний, и одна из них вызывала ее беспокойство. Как рассказывают, свой собственный «пикник» (растянувшийся на три дня) организовала эта компания — на берегу реки неподалеку от магазина. И Марья звала Андрея с собой. Но он не пошел, отговариваясь — дескать, если что, ты думаешь, я не смогу за себя постоять? Позже ее подруга все же уговорила Андрея уходить, но он поступил по-мужски — сначала проводил девушку, а уже потом вернулся к магазину, чтобы купить воды.

Марья не была свидетельницей сцены, когда от ее брата потребовали купить бутылку водки. Но убеждена, что нечто подобное произошло в действительности: в чужом пересказе она услышала характерные для брата слова и интонации.

— Даже если просили закурить, он не отказывал, но всегда говорил что-то в этом же роде.

В любом случае, кто-нибудь должен же был стать свидетелем какой бы то ни было ссоры, если таковая имела место, или рокового диалога, который завершился словами «ты — труп»?

Как выяснилось, магазин, рядом с которым сидела молодежь, был к тому времени уже закрыт. Продавец закончила смену, а внутри магазина оставалась женщина-сторож, известная обитателям прилегающих улиц как бабушка Вера.

— Нет, ссоры я не видела, — отвечает она на заданный вопрос. — Андрей еще покупал пиво, шоколадки они покупали. А другая компания пришла уже сильно выпивши — как невменяемые были. Особенно один — прицепился ко мне, что я ему неправильно сдачу дала. Они сначала на берегу Сугоклеи сидели, потом уже сюда пришли. Я ему говорю: вот наша молодежь — ты у них спроси, я хоть кого-нибудь тут обдурила? Тогда он отошел. Вообще я в ту ночь хотела даже милицию вызвать, но не дозвонилась. А Андрюша нормально держался. Когда подошел в час ночи воды купить, я еще спросила: как ты, Андрюшенька? Он говорит: бабушка Вера, я уже домой пойду. Иди, сыночек, — говорю, — а те ненормальные где, никого нет? Он оглянулся и сказал, что уже никого, все порасходились. Я ему минеральной воды дала, конфет на сдачу, а он говорит: бабушка Вера, возьмите себе конфеты. И ушел. Потом я прибрала в магазине. А после двух часов прибежала к магазину Марья, и я узнала от нее, что Андрея убили… Как его жалко!.. Такой хлопец был…

Марья, кстати сказать, не верит, что причиной убийства могла стать ссора — из-за чего-то или кого-то. Что же получается?! Убили только за то, что не купил халявщику бутылку?!.

Страшные подробности

Андрея убили сзади — подло, ударом молотка по голове. И это тоже ни для кого не секрет в Арнаутово.

Забегая вперед, стоит сказать, что подозреваемый в убийстве, некто Наплечный, тот самый залетный искатель легкой жизни, который обвинил бабушку Веру, что она ему сдачу «неправильно» дала, уже задержан и находится в СИЗО. В содеянном признался. Это признание подтверждено экспертизой и воспроизведением обстоятельств убийства. Указал подозреваемый следствию и место, где он спрятал орудие убийства. Словом, следствие располагает достаточной доказательной базой и готово не позже 16 июля передать дело в суд, если недостающие пока экспертизы будут завершены к этому сроку.

Но, когда беседуешь с людьми в Арнаутово, вся эта ясность куда-то испаряется.

Во-первых, Наплечный был в тот вечер не один, а с той самой компанией, которая вызвала опасения Марьи. Во-вторых, орудием убийства ему послужил молоток — а с ним тоже не все ясно.

Он что, постоянно носил с собой этот столярно-слесарный инструмент? Так, на всякий случай? Нет, молоток возник не из воздуха. И косвенным подтверждением тому служит еще один диалог.

Отирался в компании с Наплечным в тот вечер еще один человек — кировоградец Алик Чуваченко. По рассказам, лицо явно неблагополучное: занимался якобы восточными единоборствами, но кристальной мудрости Востока, заложенной в них, не усвоил, вел беспорядочный образ жизни — то там ночевал, то там… Иногда местом ночевки становился для него дом, в котором живет несовершеннолетний Антон, тоже, судя по всему, далеко не благополучный подросток. Мама умерла, папа живет в другом районе города, а Антон обретается один в Арнаутово, присматривая, по его словам, за хатой и огородом. Вот с этим Антоном и состоялся этот невероятный диалог.

— Да, бывало, что Алик Чуваченко ночевал у меня. А однажды он меня поддернул: а знаешь, где твой молоток? Я спросил: где? А он мне отвечает: а им человека убили.

— Когда состоялся этот разговор?

— Точно не помню, но, наверно, недели через две после убийства.

— Молоток у тебя лежал в определенном месте?

— Даже не знаю, где он был. Но после этого я его искал и не нашел… Но я молоток никому не выносил!..

Этот рассказ сразу вносит во всю историю некую асимметричность. Если речь идет действительно об одном и том же молотке, то нельзя исключать, что был и некто, знавший, где лежит этот самый молоток. Ведь не случайно подвернувшимся под руку булыжником был убит Андрей Петров. Молотком! То есть — даже чисто теоретически — в чьей-то больной и пьяной голове могла не на пустом месте возникнуть идея о подходящем орудии преступления. И если так и было, то это уже повод подозревать умысел — пусть стихийно возникший, но план. В голове Наплечного ли?.. Знал ли подозреваемый, где искать молоток? Или был у него сообщник?..

Женщина сердцем чует

Алик Чуваченко в этой истории не подозреваемый, а свидетель. После убийства он сначала прятался — по злой иронии судьбы, рассказывает мать убитого, в пустующем доме рядом с домовладением Петровых. Потом явился в милицию и подписал явку с повинной. Но признался лишь в том, что о совершенном преступлении знал.

А материнское сердце, тем не менее, подсказывает Людмиле Андреевне, что был Наплечный не один — даже с молотком не справился бы он в одиночку с ее Андреем…

И, чисто по-человечески, трудно отмахнуться от того, что мать чует сердцем. Нет в этом мистики — давно известно: Бог дал женщине много такого, чего не дал мужчине. Разве не сердце диктовало Марье, что Андрея нужно увести? Чуть не за рукав она его тянула:

— Пойдем, брат. Ты же видишь, какая здесь компания собралась…

А теперь сердце матери, женщины, почерневшей от горя, диктует свои доводы.

А тут еще Марье сон приснился. Будто разговаривает она с убитым братом, а он ей рассказывает, как все было:

— Я уже домой шел, когда выскочил передо мной из кустов Алик Чуваченко и начал делать движения руками, будто боевой прием собирался провести. Я его за руки схватил и сдавил их крепко. Но тут меня сзади ударили по голове — все засветилось, а больше ничего не помню…

И сон, как известно, тоже не мистика, а отражение, даже если причудливое, переживаний, которые мучают человека наяву. И вновь говорит мать, что, действительно, все так, наверно, и было: кто-то один должен был отвлечь Андрея, чтобы второй мог подобраться сзади…

И совсем не отказ купить кому-то бутылку водки, убеждена она, стал причиной убийства. Когда сын расплачивался у окошка магазина, кто-то видел его портмоне с деньгами — по убеждению Людмилы Андреевны, могло быть в портмоне даже несколько сотен гривен, но никак не десять или двадцать. А когда нашли его тело, то все карманы его одежды были обчищены. Мобильного телефона тоже не было, а кто-то не постыдился еще и кроссовки снять. Странно, по ее мнению, что подозреваемый указал даже местонахождение орудия убийства, а вот куда кроссовки делись, так толком и не выяснилось. Может быть, и до сих пор кто-то в них ходит?.. Нет, не из-за «недоразумения» убили Андрея, не из-за «обиды» на резкий ответ, считает Людмила Андреевна, а чтобы ограбить самым безжалостным образом. И… добили потом — чтобы он, единственный, кто смог бы назвать своих убийц, не сделал этого…

— Наплечный все берет на себя, — говорит она, — только по одной причине: надеется избежать большего наказания, которое полагается за групповое преступление.

Права она или нет, ответ на этот вопрос должно дать следствие. Затем — суд. И коль скоро уже есть признание подозреваемого, улики и неоспоримые факты, то, на первый взгляд, это дело может показаться вполне ясным. Но есть еще одно соображение.

Увы, нам, журналистам, уже приходилось видеть, как преступник во время суда меняет свои показания, переворачивает доказанные факты с ног на голову, и превращаются неоспоримые доказательства в весьма спорные… И это еще одна причина, которая вызывала у нас желание как можно подробнее разобраться с деталями событий, имевших место в Арнаутово. А заодно обещаем читателям, что не оставим эту начатую тему, и отследим все ее этапы — от завершения следствия до суда, до эпилога.

Вместо заключения

Второй раз попадает Арнаутово в поле зрения «Украины-Центр». В первый раз шла речь о страшном убийстве. И во втором — о не менее страшном. Но если первый случай еще мог восприниматься как частный, то теперь, после всего увиденного и услышанного, впору, пожалуй, говорить о социальном неблагополучии целого района.

Своего рода оазисом социальной стабильности, верим, что не единственным, была здесь семья Петровых. Была таковым в первую очередь благодаря самой себе — своему трудолюбию, своим человеческим качествам. И как же жестоко ударили по ней так называемые внешние обстоятельства! Мать, повторимся, черна от горя. Отец, понимая, что он — мужчина, глава и опора семьи, старается держаться, но видно, как тяжко и ему. Сестре Андрея Марье нельзя волноваться, но после пережитого она говорит, что чувствует себя хуже… Пятеро детей было в этой семье — как пять пальцев одной крепкой руки. И вот одного из них нет!.. Но, как бы это ни звучало, надо жить дальше — жить уже в какой-то степени и за него, погибшего. И если родится у Марьи мальчик, может быть, молодые родители назовут его Андреем — в честь брата?.. Или не решатся?..

Пообщались мы и со следователем прокуратуры Ленинского района, который ведет это дело, Анатолием Душинским. Как он сообщил редакции, Наплечному предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 115 УК (умышленное убийство). И еще одной леденящей душу подробностью поделился следователь. У него в производстве находится одновременно шесть дел об убийствах. Все совершены в одном только мае.

Страшно жить на этом свете, господа…