Принцесса и моряк. Неожиданное продолжение

Вот уж, поистине, нам не дано предугадать, чем слово наше отзовется. Думалось, что помещенный на страницах одного из мартовских номеров «УЦ» материал «Принцесса и моряк» станет всего лишь очередной, хотя и очень любопытной, исторической зарисовкой. А на деле оказалось, что в Знаменке — в каких-то 40 км от редакции — живет человек, который лично принимал участие в описанных событиях.

Напомним, в статье повествовалось о том, как в 1953 году для участия в военно-морском параде по случаю восшествия на престол Елизаветы II в Портсмут зашел тяжелый советский крейсер «Свердлов». Его капитан — самый красивый офицер Балтийского флота 39-летний Олимпий Рудаков — не только приглянулся английской королеве, но и якобы стал близким другом ее младшей сестры, принцессы Маргарет. После похода в Британию Рудаков стремительно сделал карьеру, став одним из самых молодых контр-адмиралов советского флота.

…Читательские обращения в редакцию «УЦ» — явление для нас привычное. При этом большинство адресуемых нам звонков и писем, как правило, касаются наболевших, животрепещущих тем. А потому своего рода маленькой сенсацией стал звонок 76-летнего пенсионера из Знаменки, который лично участвовал в параде в честь коронации Елизаветы II. Разумеется, мобильная бригада «Украины-Центр» тут же отправилась к бывшему моряку в гости.

19-летний Саша Жуган из Дмитровки Знаменского района был призван на срочную службу в марте 1949 года. В то время на флоте служили 5 лет. Сперва, как и полагается, попал в учебку — в школу радиометристики в Ленинграде. Затем, пройдя курс молодого матроса и строжайшую — до третьего колена — проверку спецслужб, был зачислен старшиной второй статьи в экипаж готового сойти на воду крейсера «Свердлов».

«В то время строительство тяжелых военизированных кораблей, к которым относился и крейсер “Свердлов”, было вызвано политической необходимостью — моя армейская служба совпала как раз с началом холодной войны, — делится своими воспоминаниями Александр Михайлович. — Крейсер представлял собой судно 210 метров длиной и 18,5 метров шириной, водоизмещением 18 тысяч тонн. При этом корабль вооружен 152-миллиметровыми и 100-миллиметровыми пушками. На каждой из этих батарей стояли радиолокационные станции, обслуживать которые как раз и готовила специалистов ленинградская учебка. Нас еще называли корабельной интеллигенцией — чтобы точность измерений была максимальной, радиометристам было строжайше запрещено брать в руки больше 5 кг веса».

В подтверждение своих слов бывший моряк вспомнил случай, когда неточность в работе его коллеги привела к весьма печальным последствиям: в 1952 году во время совместных учений авиации и флота с крейсера «Свердлов» с первого залпа был сбит настоящий самолет вместо привязанного к нему макета. ЧП было на весь Балтийский флот. Летчик, к счастью, остался жив, но три месяца после этого корабль не выпускали с базы.

«К отплытию в Англию мы стали готовиться за три месяца. Правда, о том, куда именно нам предстоит держать путь, было известно лишь на уровне корабельных слухов. К тому времени крейсер уже окончательно прошел все заводские и морские испытания, был принят госкомиссией и функционировал как самостоятельный флагманский корабль. Примерно в это же время под видом английского корреспондента на судне появляется бывший британский военно-морской атташе, в свое время высланный из Москвы за шпионаж. Советкая разведка тогда работала хорошо, и о появлении так называемого журналиста мы были осведомлены заранее. А потому и успели хорошо подготовиться: чтобы спрятать от глаз иностранного шпиона все мало-мальски значимые объекты на корабле, к каждому из них было приставлено по часовому».

Как и предупреждали сотрудники наших спецслужб, англичанин был предельно любопытен. При этом вездесущий «папарацци» ловил своим фотообъективом даже такие, казалось бы, мелочи, как, например, корабельный завтрак. И все же переиграть русских ему не удалось — особенности национального гостеприимства в очередной раз себя оправдали: за день до отъезда, во время прощального ужина, советские моряки и спецслужбисты «накачали» шпиона до беспамятства, дождались, пока тот полностью отключится, и, проявив все иъятые фотопленки, вырезали нежелательные кадры…

«В течение трех месяцев для “Свердлова” день и ночь строчили сразу 50 швейных машинок — каждому моряку к участию в торжествах шилось по две парадные формы, вплоть до белых перчаток, — продолжает свой рассказ Александр Жуган. — А экипаж тем временем осваивал новую для нас технику постановки корабля на якорь способом фертоинг».

Дело в том, что упомянутый метод швартовки некогда был разработан и применялся до описанных в статье событий исключительно британскими моряками. Два раза в сутки меняется течение в Ла-Манше, проливе между материком и Британией. Причем настолько, что вода то поднимается сразу на 8 метров, то опускается ровно на столько же. Понятно, что при такой смене течений корабль на одном якоре закрутит вокруг своей оси, а потому нужно было выбрасывать сразу два якоря. Но, чтобы якорные цепи при этом не переплелись и не пришлось их обрубывать, англичане и разработали способ фертоинг. Иначе, как говорит морская поговорка, — позор тому кораблю, который потеряет свои якоря. «Во время ежедневных и еженощных учений мы дотренировались до такого совершенства, что вместо положенных на эту процедуру 45 минут укладывались в 15».

Еще Александр Михайлович вспоминает о том, с какой «аккуратностью» кагэбисты непосредственно перед отплытием провели «зачистку» корабельного экипажа: «Подвесные спальные койки в кубриках были расположены в три яруса. Я спал на второй, там было комфортнее всего. Проснулся утром, смотрю — а товарища снизу не стало. А где делся — никто не знает».

За день до отплытия крейсер «Свердлов» посетил тогдашний командующий Военно-Морским флотом Кузнецов, чтобы официально ознакомить экипаж с важным правительственным заданием — присутствовать на коронации Елизаветы II. После этого весь младший корабельный состав был разбит на «пятерки» — на случай возможных увольнительных. К каждой «пятерке» был приставлен старшина, к каждым трем — офицер. Как тогда морякам объяснили, это нужно было как для безопасности Советского Союза, так и для безопасности самих матросов. В качестве примера вспомнили случай, когда в 1927 году во время подобного визита в честь коронации Георга IV c советского судна англичане выкрали моряка, которого потом заставили выступить по радио и отказаться от родины.

«На рассвете следующего дня мы вышли из Балтийска, — продолжает мой собеседник. — Больше всего на пути в Британию мне запомнилась желтая от цвета сурепы Дания. Складывалось такое впечатление, что кроме этой масличной культуры там больше ничего не растет. Тогда же я впервые увидел акул — хищницы устремились за кораблем, учуяв запах пищи, остатки которой после обеда мы по обычаю выбрасывали за борт.

На вторые сутки ночью на корабль поступила команда стать на якорь. А у боевого экипажа — готовность №2. Это значит, что 75% команды находится на боевых постах, а остальные отдыхают в кубриках. Вышли мы на палубу, а там туман такой — ничего не видать, только гудки сигнальные кругом слышны. Срочно объявили большую приборку. Хотя на корабле всегда идеальная чистота была, ведь моряки известны своим пристрастием к порядку. Однако в том случае нужен был особый лоск. Выстроили нас тогда таким образом, чтобы все казались примерно одного роста — тем, кто пониже, приказали стать на носу корабля, а кто повыше — на корме. После этого к нам подходит английское штурманское судно и просит швартовки. Прибывший на крейсер британский лоцман предложил помочь довести наш корабль в Портсмут. Капитан же I-го ранга Олимпий Рудаков решил отказаться и с рассветом сам повел крейсер к месту стоянки. Нужно сказать, Рудаков был настоящим профессионалом своего дела. Судите сами: чего стоило командиру тяжелого крейсера лавировать между буями печально известного британского кладбища кораблей. Там в некоторых местах глубина настолько мелкая, что даже остовы кораблей торчат».

По прибытии в Портсмут капитан Рудаков единственный ошвартовался без лоцмана за 12 минут. И этим произвел настоящую сенсацию. Фото капитана крейсера оказалось на обложках всех британских газет.

На следующее утро — морской парад. Королева обходила строй кораблей на яхте «Сэрпрайз». Вместо положенного по этикету одного залпа гостевое судно отсалютовало королевской яхте сразу тремя. Затем королева устроила прием командирам судов приглашенных государств. На корме линкора «Авангард» командиры выстроились в порядке старшинства воинских званий. Первыми стояли американский и французский адмиралы. Однако, минуя все условности, Елизавета первым делом подошла поприветствовать советского капитана. И снова Рудаков — на первых страницах британских газет. «Королева в объятиях русского медведя» — примерно так были подписаны многочисленные снимки. Огромный красавец-мужчина ростом метр девяносто во время рукопожатия с Елизаветой по привычке дернул руку чуть на себя — вот у королевы от неожиданности нога от палубы и оторвалась…

Однажды утром, когда крейсер стоял еще у берегов Англии, наш гидроакустик получил подозрительные отражения на своем измерительном приборе. Матрос тут же доложил об этом командиру корабля. Было получено распоряжение провернуть винты. Недели через две после этого случая, когда крейсер «Свердлов» был уже в Союзе, в прессе появилась информация о том, что в Портсмуте был выброшен на берег неопознанный труп. Предположительно, английский моряк. Гораздо позже советская разведка сообщила, что это был сотрудник британских спецслужб, который тогда производил замеры винтов нашего корабля. Видимо, как раз во время замеров винты и провернули…

«По прибытии в Портсмут нам выдали на руки английскую валюту. Я получил 1 фунт и 12 шиллингов, что примерно равнялось 18-ти советским рублям. Как ни странно, тогда на эту сумму я смог приобрести себе пару английских туфель хорошего качества, две нейлоновые рубашки, несколько порножурналов — их наши моряки принялись раскупать в первую очередь, и так, по мелочи — финку, зеркальце, носовые платочки…

Вместо того, чтобы просто отпустить нас в увольнительные, общество англо-советской дружбы и посольство СССР в Лондоне организовывало нам культпоходы — в то время, когда моряки остальных 17-ти государств ходили куда им вздумается. Наш крейсер даже пришвартован был к отдельной стенке. Боялись, наверное, англичане, кабы чего не вышло…

Однажды во время одного из так называемых культпоходов к нашей “пятерке” в качестве переводчика был приставлен корреспондент газеты “Правда” по фамилии Маевский. Как бы шутки ради мы спросили у него, есть ли в Англии публичные дома, но журналист оказался своим парнем и пообещал нам все устроить. А мы молодые, нам хотя бы посмотреть, что это такое. Когда подъехали к борделю, оттуда вышла солидная такая дама. Маевский с ней о чем-то переговорил и она, улыбаясь, разрешила нам пройти внутрь по коридору. Старшина, приставленный к нашей “пятерке”, тоже пошел с нами…

Еще я очень хорошо запомнил случай, когда мы с Маевским однажды шли по площади Виктории. Ко мне подошла женщина и заговорила на английском языке. Я, естественно, ничего не понял и попросил журналиста перевести сказанное. Маевский подозрительно заулыбался и попросил меня снять бескозырку. Женщина вдруг как упадет мне на грудь, да как заплачет! А Маевский рядом стоит и со смеху умирает. Оказывается, женщина рыдала от радости, что советские моряки — совсем не рогатые чудовища, как тогда писала о нас зарубежная пресса.

Были также экскурсии в наше посольство, в английский парламент, в Букингемский дворец. Когда проходили через Палату лордов, негромко зазвучал Гимн Советского Союза, исполненный на органе. Мы все как один стали по стойке смирно, буквально дышать перестали. А парламентарии поначалу на нас — ноль на массу, все о чем-то своем толкуют. Затем, когда нас увидели, резко шум прекратили и сами встали. А когда гимн доиграл — начали нам аплодировать».

Еще долго Александр Михайлович Жуган мог бы делиться своими впечатлениями от той незабываемой поездки. Однако, что касается любовной связи между капитаном Рудаковым и британской принцессой Маргарет, мой собеседник глубоко в этом сомневается. Говорит, что капитан с Москвой хоть и связывался ежедневно, но на два дня с крейсера не отлучался. Однако признает, что легенды тогда на корабле ходили всякие. Помнит бывший моряк и фургон с цветами, однажды подваливший к пирсу. Вот только утверждает, что они предназначались капитану от самой королевы, а не от ее сестры Маргарет. Рудаков действительно тогда очень приглянулся Елизавете, и не заметить это было весьма сложно. Говорят даже, что именно ради него она устраивала тогда прием на флагманском судне.

А факт присвоения Рудакову звания контр-адмирала Александр Михайлович считает вполне заслуженным. По прибытии в Союз крейсер «Свердлов» посетил сам тогдашний министр обороны СССР генерал-полковник Николай Булганин и за успешно выполненное правительственное задание лично наградил каждого члена экипажа. Наручные часы с гравировкой «Старшему матросу Жугану А.М. от министра обороны СССР за поход в Англию 1953г.» до сих пор напоминают молодость и вместе с тем подсказывают время 76-летнему пенсионеру из Знаменки.