От звонка до звонка

Наверное, вы подумали, что речь пойдет о зоне. Отчасти вы правы. Но в этот раз мы поговорим о школе, которая находится в кировоградской ИК №6. Есть формальный повод: в этом году колонии исполнится полвека, а школе — 5 лет. Но нам, независимо от дат, было интересно пообщаться с преподавателями школы №38, посетившими редакцию. Анатолий Васильевич Саламаха и Сергей Александрович Колесник поделились с нами своими наблюдениями и впечатлениями. Признаемся, многое нас впечатлило. Надеемся, что и вы не останетесь равнодушными.

Нельзя сказать, что школе всего пять лет. Она была здесь и раньше. Известен факт, что одно из последних публичных выступлений Сухомлинского было именно в школе колонии №6. А нынешняя пятилетка учебного заведения отсчитывается со дня возобновления его работы.

Ученики здесь — мужчины, отсидевшие не один срок. Есть такие, кто и четырех классов образования не имеет. Есть не доучившиеся пару лет на свободе. Учатся здесь с 6-го класса и до одиннадцатого. Десятых и одиннадцатых — по два. Самому старшему ученику 46 лет. На начало учебного года было 156 учеников. Но, учитывая то, что некоторые освобождаются, количество школьников к концу года меняется: человек 30-40 уходит.

В школу идут по желанию, никто никого не принуждает. «Мы им объясняем, что после освобождения придется идти в службу занятости, становиться на учет. И наличие образования может пойти на пользу», — говорит Анатолий Васильевич. Вообще убеждать в чем-то видавших виды мужиков бесполезно — у них свои резоны. У каждого своя трагическая судьба, так как в колонии отбывают срок те, кто уже не в первый раз попадает за «колючку».

Что касается программы обучения, то есть в 38-й школе класс, который занимается по специальной программе, как во вспомогательных школах. А остальные — по принятой в общеобразовательных школах Украины программе. Правда, из предметов здесь нет трудового обучения и физкультуры в том виде, в каком она в других школах. И то потому, что нет спортивного зала. Но ученики играют в шашки и шахматы. Есть в школе даже компьютерный класс. Материальную базу создавали и наполняли постепенно. Теперь здесь есть все для полноценного обучения.

Занятия здесь ежедневные, с 15.00 до 19.10 (школа является вечерней). Уроки длятся 45 минут, с переменами. Планы, совещания у директора, контрольные работы, творческие, оценки за ведение тетрадей, классные журналы, проверка тетрадей — все, как в обычной школе. Но есть два отличия от «свободных» учебных заведений. Во-первых, в этой школе нет домашних заданий. Во-вторых, здесь нет проблемы дисциплины. То есть абсолютно нет. Если кто-то, как правило, из молодых и новеньких, пытается «дурковать», его тут же одноклассники ставят на место. Учеников даже можно считать прилежными. Правда, «тревожная кнопка» для учителей все-таки установлена — так положено.

Есть в колонии особо опасные заключенные, которые изъявили желание учиться. Поскольку они содержатся в отдельных камерах, то ходить на занятия вместе со всеми не имеют права. Но право на учебу у них есть. Каждый понедельник их переводят в отдельное помещение, и туда к ним приходят учителя: объясняют темы уроков, проверяют задания, дают новые.

Преподают в 38-й школе только мужчины. Кроме наших собеседников, сеют разумное, доброе, вечное в головах, душах и сердцах заключенных Сергей Мищенко, Анатолий Дмитренко, Петр Мизерный, Роман Литвин, Юрий Танасийчук, Сергей Полулях, Сергей Самойлов, Владимир Брайко, Александр Дорошенко, Василий Нудный, Игорь Саенко. Для кого-то это основная работа, кто-то совмещает преподавание в обычной школе с ведением уроков в школе колонии.

Правда, названные учителя не только преподают, но и стараются разнообразить пребывание заключенных в ИК. Внеклассная работа здесь на должном уровне. Учителя организовывают проведение всевозможных мероприятий, конкурсов, встреч. Например, к Олимпиаде в Пекине был приурочен проект «Олимпийское свидание», в рамках которого колонию посещали кировоградские журналисты, спортсмены и тренеры, вели беседы о спорте. В этом году планируются встречи с кировоградскими писателями и поэтами. Между прочим, подобные мероприятия выходят за пределы школы. В актовый зал идут все желающие, и свободных мест никогда нет — аншлаг.

Учебный процесс имеет свою специфику. «Мы можем поговорить о жизни. Особенно на уроках литературы, — рассказывает Сергей Колесник. — Но лучше их не провоцировать на примерах литературных героев. Вот мы анализировали “Хіба ревуть воли, як ясла повні?”. По сюжету героя, Чипку, мать сдала в полицию. Реакция класса: что это за мать? И тут же неприкрытая ненависть. Слово “мама” перечеркивается, ведь, по их понятиям, она не должна сдавать своего сына. Подождите, говорю, ребята, Чипка ведь вырезал семью простого мужика, работяги. Ну, соглашаются, в таком случае ему надо сверлом локоть просверлить или наждачкой по зубам провести. Вот так наши ученики воспринимают художественные произведения».

Правда, реалистическую литературу они воспринимают нормально. «Но, как только заходит речь о модернизме, например, о Кафке… Или вот “Мастера и Маргариту” изучали. Реакция класса однозначная: под каким кайфом надо быть, чтобы такое выдумать?» — вспоминает Анатолий Саламаха.

Нередкое явление, когда ученики пишут стихи. Дают учителю почитать в ожидании похвалы или критики. Но в основном любят переписывать лирические, трогательные поэтические произведения в специальные тетради. К кому обратиться, когда хочется или есть необходимость поговорить? К учителю. Душу они, конечно, не вывернут, так как доверия все же нет. Но отношения между учителями и учениками хорошие.

На наш вопрос о том, не было ли страшно впервые заходить в столь специфическую школу, наши собеседники ответили, что больше было интересно, любопытно, нежели страшно. Хотя, когда за тобой защелкиваются шесть дверей, сверху колючая проволока и вышки с автоматчиками — все-таки испытываешь некий дискомфорт. Но человек ко всему привыкает. «Теперь идешь, как на работу, причем на любимую работу. Мы видим их сегодняшними и не зацикливаемся на том, что они совершили. Воспринимаем их, как обычных учеников, только старше. Выходя вечером за пределы колонии, шутим: “На свободу с чистой совестью”. Так и есть. Долг исполнен», — говорит Анатолий Васильевич.

Несмотря на специфику школы, ученики на уроках не матерятся. Редко у кого-то вырвется крепкое словцо, и в таких случаях одноклассники одергивают нарушившего дисциплину. А еще взрослые школьники позволяют себе банальные детские шалости. Например, замочную скважину класса замазали пластилином…

Труд учителей имеет результаты. На последнем внешнем независимом оценивании из четырех учеников, сдававших тесты, трое набрали достаточное для поступления в вуз количество баллов. Занимаются здесь и настоящей научной работой. К 50-летию колонии ученики готовят словарь местного сленга. Есть активисты, которые опрашивают заключенных и записывают слова и их значения на пачках от сигарет, чтобы потом отдать ценные записи учителям.

«В нашем обществе почему-то романтизируется зона, тюрьма. — рассуждает Сергей Колесник. — Вот Диккенс разрушил романтику английской тюрьмы в “Приключениях Оливера Твиста”, показал, насколько мерзок преступный мир. А у нас новый виток пошел. Непонятно, почему уже не считается зона чем-то ужасным в свободном обществе. Мы же там, в колонии, видим, что на самом деле нет никакой романтики. Нет даже классического аргумента: меня посадили ни за что. Здесь по второму разу сидят. Освобождаются по УДО и через год возвращаются»…