Маловисковская трагедия: анатомия безнаказанности

Уголовное дело о более чем восьмилетней давности зверском убийстве 23-летнего Николая Олейниченко в Малой Виске Кировоградской области – к околосудебным коллизиям этого дела «УЦ» неоднократно возвращалась на протяжении последних пяти (!) лет – наконец-то пришло к логическому завершению. 21 декабря Апелляционный суд Кировоградской области оставил без удовлетворения апелляции подсудимого и его защиты. Тем самым подтвержден сентябрьский, хотя бы относительно справедливый приговор суда первой инстанции – 11 лет лишения свободы, – вынесенный обвиняемому в убийстве гражданину Ш., жителю Малой Виски, ныне 27-летнему. Всего же, как приходится с горечью констатировать, рассмотрение этого уголовного дела «неспешным» кировоградским правосудием заняло более восьми лет. Его поочередно слушали суды Малой Виски, Новоукраинки и Новомиргорода. Рассматривала его апелляционная инстанция. Дело уходило в Верховный суд и возвращалось обратно. И большую часть этого времени подсудимый оставался на свободе.

Сегодня, когда ТВ ежедневно сокрушается по поводу растущей агрессивности, которая охватила украинское общество снизу доверху – от темных переулков наших городов и сел до стен Верховной Рады, искать причины «падения нравов» нужно не в экономическом состоянии страны, а в безнаказанности, которая способна породить лишь новую безнаказанность и уверенность во вседозволенности – в праве на любые проступки, на любые преступления, вплоть до «охоты» на живых людей. Об этом «УЦ» тоже писала не раз, в том числе и в уходящем 2010 году. К сожалению, и маловисковское дело является примером неадекватности преступления и наказания…

Николай Олейниченко, напомним, был убит в ночь с 9 на 10 июля 2002 года, когда возвращался домой из кафе, где компания молодежи отмечала день рождения своей общей хорошей знакомой. Убийца с топором в руках догнал его сзади в неосвещенном переулке и топором же нанес (цитируем по приговору) «не менее пяти ударов по голове и трех ударов по туловищу и шее». Обоснованное подозрение сразу же пало на 18-летнего Александра Ш. За несколько часов до убийства у него, также приглашенного к застолью, произошла ссора с его участниками. Последняя же стычка – с Николаем, который отвез в больницу на попутной машине друга, получившего во время первой ссоры перелом руки, и вернулся в кафе. Уже убегая, Ш. крикнул Николаю – и это слышали свидетели: «Всё, ты труп!» Следствие квалифицировало деяние как умышленное убийство, за которое украинское законодательство предусматривает наказание до 15 лет лишения свободы. Государственное обвинение, учитывая тяжесть содеянного, настаивало на 14 годах лишения свободы. Маловисковский же суд приговорил подсудимого к 12 годам лишения свободы. Но сегодня, по прошествии времени, Нина Владимировна, мама убитого, считает, что это был все же сравнительно справедливый приговор.

Однако последовала апелляция. Рассматривал ее, как помнится Нине Владимировне, сам тогдашний председатель апелляционного суда В. Телеганенко. Приговор был отменен, а дело направлено для нового рассмотрения в Новоукраинку.

Последовал более мягкий приговор: 4,5 года лишения свободы, а с учетом срока, отбытого в СИЗО (чуть более трех лет), Новоукраинский суд освободил осужденного в зале суда по амнистии. Помог этому новый акт психолого-психиатрической экспертизы, согласно которой подсудимый действовал в состоянии аффекта. Теперь получалось, что обвиняемый «в состоянии аффекта» сходил домой за топором, «в состоянии аффекта», пряча топор под футболкой, отсиделся в кустах у кафе, «в состоянии аффекта» проследовал за участниками застолья около трех километров, «в состоянии аффекта» дождался, когда Николай останется один в темном переулке…

Активно использовала версию «продолжительного, нарастающего аффекта» и защита. Дескать, Ш. сам постоянно становился жертвой агрессии, «аффект» как бы накапливался – и Ш. как бы «отомстил» наконец всем своим обидчикам сразу… И словно бы «за кадром» остался тот факт, что в лице Николая общество потеряло вполне благополучного молодого человека, который после техникума работал в РЭС, увлекался музыкой, а свой первый мотоцикл собрал собственными руками, имел много друзей и обладал характером мужчины-защитника…

Надо ли говорить, что лишь Верховный суд отменил приговор Новоукраинского суда, указав как на несоответствие реального хода событий притянутому за уши «аффекту», так и на невозможность переквалификации преступления под более мягкую статью УК? Надо ли напоминать, что судебные рассмотрения продолжались, что в одном из судов были зачем-то уничтожены вещдоки, что обвинение просило суд уже не о четырнадцати, а хотя бы о прежних двенадцати годах лишения свободы, к которым приговорил Ш. самый первый суд, а подсудимый оставался на воле, окончил в Кировограде колледж (на работу, правда, говорят, так и не устроился), встретил 26-летие и… от рассмотрения к рассмотрению становился все самоувереннее?..

Давайте оценим эти метаморфозы со стороны.

Восемь с половиной лет назад, в июле 2002 года, подозреваемый, подписав явку с повинной и при воспроизведении событий на месте убийства, каялся в содеянном и плакал.

Пять лет назад, в декабре 2005 года, когда потерпевшие добивались отмены «аффектного» приговора, перед коллегией судей Апелляционного суда Кировоградской области предстал подсудимый, лишь недавно освобожденный из-под стражи, с явным отражением вины в глазах, но уже находящий самооправдание в формулировке «состояние аффекта».

В марте этого года перед судейской коллегией того же суда стоял уже некто иной – уверенный, что всё давно позади, без тени вины и раскаяния в глазах, а соответственно, убежденный и в том, что он обществу «ничего не должен». Взятие под стражу прямо в зале суда стало для него настоящим шоком. Но…

Но в Новомиргородском суде, где этими летом-осенью под председательством судьи Орендовского дело слушалось вновь, предстал уже как бы некто третий. Как описывают участники процесса, в белом костюме (символ чистоты и невинности?), словно бы крайне раздраженный тем, что общество все еще пытается ему что-то инкриминировать, он грубил прокурору, нецензурно оскорбил мать убитого Николая, за что был предупрежден судом, а затем еще и добавил в адрес убитого – негромко, чтобы только мать услышала: «Собаке – собачья смерть»… Вот к чему ведут безнаказанность и ваша «неспешность» в осуществлении правосудия, уважаемые граждане судьи!..

В отсутствие уничтоженных одним из предыдущих судов вещдоков в ход пошла уже другая версия: он вообще никого не убивал, его «оговорили», а явку с повинной, признание и прочее просто-напросто «выбили». На заседании в апелляционном суде этому вторила и защита: Ш. виновным себя не признал, а значит… невиновен.

Остается только отдать должное фактам, собранным предварительным следствием (эти материалы никуда «не исчезли»), последовательной позиции прокуратуры, которую в апелляционной инстанции вновь представляла Гульнара Черныш, и суду, который наконец-то дал им должную оценку. Остается скорбно склонить голову перед все новыми и новыми моральными страданиями, которые вынужденно, на протяжении восьми с лишним лет, испытывали родители убитого Николая, потерявшие единственного сына. Кстати, как сообщила в заседании, отвечая на вопросы апелляционного суда, Нина Владимировна Олейниченко, никто из родственников обвиняемого ни разу даже не попытался предложить им, родителям убитого, деньги для частичной хотя бы компенсации понесенной утраты, а когда вопрос о денежной компенсации поставил один из судов (по 25 тыс. каждому из родителей), оба от этих денег отказались. И перед этой принципиальной позицией тоже стоит склонить голову: справедливый приговор дороже любых денег…

За подсудимым и его защитой остается право на кассационную жалобу, а потому редакция по-прежнему не называет его имени. Но стоит ли сомневаться, что и Верховный суд подтвердит вынесенный ему приговор?..