«Мы не стеснялись носить форму»

Каждый год в начале ноября в Доме ветерана Кировоградского областного УМВД собираются пенсионеры органов внутренних дел: отметить общий праздник, поделиться воспоминаниями давно минувших лет. Слушать рассказы ветеранов милиции о «том времени» — все равно что читать увлекательный детектив. При этом параллели с днем сегодняшним, с положением дел в современной милиции, с текущей криминальной обстановкой возникают автоматически. В чью пользу сравнения — и так понятно…

Рассказать «УЦ» несколько историй из своего милицейского прошлого вызвались Василий Мацнев и Николай Ольшанский. Василий Данилович — фронтовой разведчик, в органах внутренних дел Кировограда служил с 1950-го по 1980 год. Николай Валентинович с 1960-го по 1965 год работал следователем городского отдела милиции, следующие пять лет — следователем областного аппарата Управления внутренних дел. Затем служил в инспекции по личному составу (между собой милиционеры эту инспекцию называли СМЕРШ), на пенсию ушел с должности заместителя начальника паспортного отдела области. В 1986 году, во время ликвидации аварии на ЧАЭС, отработал 32-дневную вахту в качестве начальника оперативно-режимной службы в 12 километрах от Припяти.

Начиная с 1990-х годов огромный вал криминальных проявлений принято списывать на тяжелое социально-экономическое положение граждан. Но ведь после войны людям жилось совсем не лучше! Однако преступлений — из расчета на душу населения — совершалось куда меньше. По мнению ветеранов, первопричина этого заключается как в жестких нормах закона, так и в отношении общества к сотрудникам органов правопорядка.

— Сразу после войны в Украине был большой недород, — рассказывает Василий Мацнев, — в двадцати областях «сгорел» весь урожай. Буханка хлеба стоила 200-250 рублей. Тогда вышел указ Верховного Совета: за малейшее хищение, если человек был задержан с поличным, без суда и следствия — от 5 до 12 лет тюрьмы. Милиция в первую очередь боролась с расхитителями, а называли таких арестованных «указниками». Указ действовал до 1950 года включительно, и все это время милиция была наделена исключительными правами. Дисциплина среди населения держалась строго. Поэтому нам не слишком напряженно работалось, хоть милиция испытывала нехватку личного состава. Нас было мало, но порядку было больше, чем сейчас. Один участковый уполномоченный обслуживал несколько сел (в принципе так и сейчас. — Авт.), но его уважали и боялись!

Потом, когда засуха прошла и в 1947 году отменили карточную систему, люди стали чувствовать себя немного легче, но все равно порядок наводился чрезвычайными мерами. Лично я в это время находился в оперативных войсках особого назначения в Одессе. Нам давались большие права, вплоть до разрешения открывать огонь на поражение при сопротивлении. Тогда силами милиции при помощи оперативных войск в течение полугода было арестовано и отправлено на Воркуту около 800 преступников.

Надо полагать, жесткие меры по поддержанию правопорядка принесли свои плоды: через полтора десятка лет после окончания войны преступность в Кировограде проявляла себя не очень часто.

— В 1960-х чаще всего совершались хулиганства, квартирные и магазинные кражи, ограбления, — говорит Николай Ольшанский. — Убийства, тяжкие телесные повреждения со смертельным исходом случались крайне редко. Может, один-два эпизода в год. Загрузка следователя была большая только из-за того, что нас было немного. В городском следственном отделе работало шесть человек, и у каждого в производстве — порядка двух десятков дел (сейчас у следователя районного отделения милиции одновременно находится в производстве тридцать, а то и все сорок-пятьдесят уголовных дел. — Авт.).

В наше время нераскрытое нападение на публичных личностей — в порядке вещей; убийством с «расчлененкой» никого не удивишь, а возле отделения милиции можно безнаказанно взрывать (якобы) снаряды.

В. М.: — После армии я служил в специальном ведомственном взводе по охране советских партийных органов, куда относились Госбанк, партийный архив, спецгостиница. В моем подчинении находилось, в общей сложности, 50 милиционеров: десять постов, за каждым из которых закреплялось по пять человек. За все тридцать лет моей службы не было ни одного мало-мальски серьезного ЧП — нападения на банк, или на инкассаторов, или на партийных работников. Единственное происшествие в банке произошло году в 1952-м, еще при жизни Сталина, но я его даже не считаю нападением. Заводской кассир «Красной звезды» получил деньги на зарплату, миллиона два рублей, а когда выходил из здания банка, его двое преступников зажали в дверях и попытались выхватить мешки с деньгами. Постовой сразу выстрелил в потолок, поднял тревогу и закрыл входные двери (сигнализацию в банке установили сильную: если охранника за руки схватить, он ногой нажмет кнопку; если ноги и руки обездвижить — спиной замкнет цепь). Одного преступника заблокировали в тамбуре, а второй убежал…

Расскажу другой случай. В декабре 1972 года на улице Чапаева из обреза одноствольного ружья 16-го калибра шариком от подшипника застрелили студента института сельхозмашиностроения. Студенты кировоградских вузов требовали немедленно разыскать преступника, вся милиция города и области была поднята на ноги. Лично я с одним товарищем дежурили в гражданском на автовокзале, слушали, кто, что говорит. И вот однажды встретились две старушки, разговорились, и одна второй стала жаловаться, что в их селе местный хулиган ходит с ружьем, стреляет по балкам уток. Мы — за бабулей. Помогли ей сумки поднести, поехали с ней в село. Там уже, на месте, показали удостоверения, расспросили еще раз подробнее. Бабуля показала на дерево, в которое стрелял преступник, а из дерева вытащили шарик от подшипника! Сразу же доложили полковнику Федору Захаровичу Баркову, фронтовику, разведчику, курировавшему уголовный розыск областного управления милиции. Он распорядился направить в село опергруппу. Выяснили, что наш подозреваемый Анатолий Крыжный в другом селе сожительствовал с дояркой. Мы — туда, установили, кто она такая. Женщина рассказала честно: не знаю, где Крыжный, но будто бы хвалился, что поедет в Крым к какой-то Наташке. Дали команду в Крым — проверить по картотеке всех женщин с именем Наталья в возрасте от 17 до 40 лет. Через некоторое время преступника «подняли» в Джанкойском районе, и, спустя три месяца после убийства, в клубе Компанийца состоялся открытый суд. Народу пришло столько, что все зрители не вместились в зале. Для тех, кто не попал в помещение клуба, вынесли на улицу громкоговорители. Преступника приговорили к расстрелу (Крыжный сознался в убийстве и указал место на реке Ингул, куда выбросил обрез ружья), а мы получили премию за операцию…

А один раз в Новоукраинском районе, в лесопосадке, обнаружили труп женщины без головы. Подняли по тревоге весь район, прочесывали окрестности сутки напролет, но вскоре нашли голову. Сфотографировали, опознали, установили, кто к женщине приходил домой в последнее время — молодой человек из Днепропетровска. Преступника арестовали на шестые сутки. Вот так вот работали…

Опять-таки, в наши дни коррупцию в младших и средних рядах милиции принято оправдывать низкими зарплатами. Неужели в былое время милиционеры с зарплаты «купались в роскоши»?

— На то время зарплата была малая, — говорит Николай Ольшанский. — Я первоначально получал 80 рублей (оклад 85 рублей, и 5 рублей высчитывали). Офицерскому составу за звания не доплачивали, были выплаты за боевые ордена и медали, но сколько — не помню. В середине 1960-х фронтовики увольнялись на пенсию, и им насчитывали пенсию 47 рублей! Все удивлялись: ай-ай-ай, люди прошли войну, проработали столько лет в милиции с ранениями, контузиями и такую маленькую пенсию получали…

В. М.: — Мой оклад составлял около 90 рублей, жена — медработник, получала зарплату 40 рублей. Конечно, мало. У меня тогда семья состояла из пяти человек: мама, жена, двое деток. Съемную квартиру нужно было оплатить, деток в школу обуть-одеть, самому обуться-одеться.

Что там говорить, требования к работе в милиции предъявлялись серьезные, ответственность на нас лежала большая, так что не каждый выдерживал. Случались и неприятные ситуации с личным составом.

Как-то прихожу я часа в два ночи проверить пост возле партийного архива, а постового (не новичок зеленый, армейский сержант!) не видать. Дверь открыта — заходи, выноси, что хочешь. Бросились искать, а он за углом возле общежития техникума госторговли лясы точит с девчонками. Наутро после дежурства я забрал у него оружие и говорю начальнику кадров: нет ему доверия, не годится для нашей службы, нужно увольнять. А начальник кадров в ответ: «Василий Данилович, у него дядя — прокурор в Маловисковском районе». Но так это же дядька прокурор, но не постовой! И уволили…

Другое ЧП — исчез постовой у гостиницы на Лелековке. Сменщик прибыл на пост, а там — никого. Я срочно приехал на место происшествия, смотрю: вокруг все в порядке, все закрыто, следов взлома нет. Часа через два объявляется постовой, говорит: по дороге мотоцикл сломался. А когда начали проверять, выяснилось, что он бросил пост ради любовницы, хотя у самого жена была беременная. Тут же утром из органов уволили. Ему еще повезло, что не посадили в тюрьму, потому как в это время как раз разгорелся скандал из-за ограблений универмага капитаном милиции по фамилии Банников. Преступник подбирал ключи к хранилищу и повадился воровать из магазина золото. Дали указание часовщикам: когда поступят на ремонт золотые часы с такими-то номерами — тут же сообщать в милицию. Такой сигнал поступил, по цепочке вышли на капитана милиции, установили за ним слежку и взяли «на горячем».

Еще был такой милиционер Калашников, так вот он умел открывать отмычками любой сейф. Однажды я не успел выдать двум сотрудникам зарплату и положил деньги — рублей сто — в свой сейф. Утром прихожу, смотрю — исчезли деньги. Оружие на месте, документы на месте, а денег нет. На посту в это время стоял Калашников, подозрение на него упало, а он отпирается — не брал. Ну хлопцы сложились по 1-2 рубля, собрали нужную сумму, выдали двум товарищам зарплату, но за Калашниковым начали слежку и при следующей краже накрыли его с поличным. В итоге он получил пять лет тюрьмы.

— Раньше в милиции такого явления, как коррупция, вообще не было, — подытоживает тему Николай Ольшанский. — На моей памяти, за все то время, что я работал следователем и инспектором по личному составу, в тюрьму посадили одного сотрудника милиции — капитана, о котором говорилось выше. Но и то, его осудили за кражу, а не за коррупцию…

Соответственно, отношение в обществе к милиции было не в пример нынешнему…

В.М.: — Люди нас очень уважали. Когда ночью шли с работы (заводы тогда работали в три смены) и видели постового — его приветствовали! Гражданские нередко помогали задерживать преступников, охотно шли в свидетели, не то, что сейчас, разбегаются врассыпную, когда их просят стать свидетелем. Я когда приезжал в гости к теще в село Компанеевского района, то не стеснялся носить форму. Как только иду по селу в милицейской форме — все вокруг здороваются, никто против ни одного слова не говорил. Потому что закон уважали, хоть он и был очень строгий. Но закон выполняли все — как граждане, так и милиция.

За рукоприкладство с нашей стороны — или увольняли из органов, или судили. Меня еще в учебке войск специального назначения под Новосибирском выучили владеть любым видом оружия, начиная от пистолета и заканчивая крупнокалиберной пушкой, а также управлять танком. Я мог поразить цель с первого выстрела (даже сейчас, кода мне уже за восемьдесят, на стрельбище в тире «Динамо» все три патрона «кладу» в грудь мишени), знал такие приемы рукопашного боя, что можно с одного удара человека убить, но я не имел права такие приемы проводить! У меня за восемь лет в армии и 30 лет в милиции ни одного личного нарушения.

Случаи рукоприкладства со стороны сотрудников органов внутренних дел (если они были) вызывали в народе сильное возмущение. Помню, над одним старшиной устроили показательный суд. При задержании наряд милиции вроде бы поцарапал гражданина, а тот снял побои в медицинской экспертизе и пожаловался в прокуратуру. Что вы думаете? Осудили старшину на пять лет тюрьмы! На заседание в областном суде собрали весь личный состав милиции: «Смотрите, — говорил прокурор-обвинитель, — чтобы всем была наука. Рукоприкладствовать не сметь!» Конечно, старшину в одни двери посадили, потом в другие — выпустили, подвели его под закон об амнистии, но все равно, наглядно показали, к чему может привести нарушение закона.

На то время отношение к милиции было другим. Я часто ночами ходил по городу проверять посты. Если вдруг встретишь шумную пьяную компанию — четыре-пять человек, то можно было сделать замечание, пригрозить забрать в милицию, чтобы назавтра улицы подметали, и они слушали, затихали!

Н.О.: — По большому счету, раньше не существовало проблемы злоупотребления молодежи спиртными напитками! Это редчайшие случаи, когда ночью по городу бродили пьяные компании. Соответственно, совершалось гораздо меньше преступлений в состоянии алкогольного опьянения. Встречались, конечно, любители спиртных напитков, но такого распространения среди молодых людей алкоголя и наркотиков, как сейчас, — не было…