«Я открыт настолько, насколько считаю нужным»

Главный иностранец советского кино Ивар Калныньш продолжает сводить с ума миллионы женщин: завораживающий легкий акцент, сдержанность, интеллигентность в сочетании с брутальной внешностью – ну кто может устоять? Вот и зал кировоградской филармонии в воскресный вечер был переполнен – ведь сам Калныньш заявлен на афише спектакля «Мастер и Маргатита» Московского театра «Арбат». Кстати, эту знаменитую постановку москвичи привозят в Кировоград уже второй раз. Тем не менее, перед началом действа в холле царило оживление – зрители наперебой обсуждали, кого же будет играть Ивар. Оказалось, совсем даже не Воланда, а Понтия Пилата, Коровьева, а затем душевнобольного из массовки.

Постановка вышла живенькая – Булгаков на новый лад. «Выпьем сдуру за культуру!», «Мы, атеисты – народ плечистый», «Кто ж его посадит? Он же… Понтий!» — фразы в таком духе то и дело веселили зрителей. Сам Калныньш на сцене появлялся не часто и, в отличие от других актеров, особо не переигрывал.

До спектакля общаться не захотел, свободное время коротал в буфете, а затем – с сигаретой под дождем. Но после «концерта», как он сам называет свое выступление, из гримерки вышел – очень закрытый, весь в себе, снисходительно-толерантый и, видимо, довольно продрогший.

— Ивар, вам такая осень не нравится?

— Мне на самом деле все времена года нравятся, вот сейчас ветер, холод, вроде бы и противно, но депрессию не нагоняет. Осень – это же свои радости, прелести: листья разноцветные после заморозков, и урожай. А на дождь сердиться не надо – он хорош для плодородия, для грибов, для садов.

— Любите ходить по грибы-ягоды?

— Люблю, а почему бы и нет. Я обычный человек, и ягоды собираю, и сок потом выжимаю.

— А любимое украинское блюдо у вас какое?

— Борщ с пампушками с чесноком. (Кстати, перед спектаклем Ивар сидел в одиночестве в кафе «Арт» и с удовольствием поглощал жареную картошку с салатом. – Авт.).

— «Мастера и Маргариту» когда первый раз прочитали?

— Ой, давно, еще в студенческие годы. По-моему, этот роман даже не был еще издан, какие-то тетради мне дали, рукописные листы. Он, безусловно, тогда показался сложным. Очень много информации автором дается из Библии, кто ее не читал, вообще ничего непонятно. Плюс фантазия Булгакова.

А сегодня воспринимать такую литературу несложно, примеров, подобных «Мастеру и Маргарите», появилось много: схожи по духу произведения Маркеса, Чингиза Айтматова, многих других. И фильмов тоже много, где нет четкой хронологии, время действия перескакивает, все смешано. Режиссеры думают, что это новация, а на самом деле… Ведь самое главное – это прочувствовать, какую эмоцию вызывает данная композиция.

— Вы в мистику верите?

— Я не знаю… Вот новые передачи, где выступают всякие экстрасенсы, – вот это мистика. А в романе об этом говорят, образы фантастические, но сцена и люди на ней – вполне реальны.

Ни в какие приметы я не верю. Если хочу, чтоб что-то хорошо получилось, надо просто трудиться, много репетировать.

— Вы долгое время живете в России. В Латвии не ревнуют?

— Сразу после перестройки, когда страна распалась, когда у нас царили антироссийские настроения, я, несмотря ни на что, продолжал работать в России. Сейчас мне хорошо и в Москве, и в Риге, и в Киеве. Европейский порядок, конечно, притягивает, но от него часто становится скучно и тянет к бардаку, который интересен по-своему. Вообще в нашей профессии никто не помнит о национальности. Моя страна – это театр и кино, мой народ – зрители. Мы не знаем границ, разве что иногда общаемся на разных языках.

— Есть ли фильм с вашим участием, который самому хочется несколько раз пересматривать?

— Не смотрю своих фильмов вообще, к прошлому стараюсь не обращаться. Разве что иногда нечаянно получается. Я знаю, что там остался кусочек моего сердца, так пусть там и будет. С неудачами в том числе.

— Ваши дети не пошли по стопам отца?

— Нет. Они еще не выросли (15-летний сын Микас от второго брака. – Авт.). А старшие занимаются своими делами. Они сами выбирали путь, я разве что советом каким-то могу помочь, если очень нужно. Искусством нельзя заниматься по принуждению. Это должен быть внутренний зов, а не когда мамы-папы, дяди-тети хотят видеть отпрыска на сцене. Есть навалом примеров певцов, которых сделали родители за деньги, и что в этом хорошего?..

— А воспитанием внуков занимаетесь?

— Этим должны заниматься их родители.

— Вы не считаете себя заложником имиджа героя-любовника?

— Инструмент музыканта – это пианино или скрипка, инструмент скульптора – это руки и камень. А мы, актеры, в качестве инструмента для творчества используем сами себя. Так и получается, что зрители нас путают с нашими героями. А мы – разные. Герой сам по себе, я – сам по себе. Не надо принимать желаемое за действительное, путать свои мечты, фантазии и реальную жизнь, не надо приукрашивать мой образ.

— Вы очень закрытый человек…

— Я открыт настолько, насколько вам это надо и насколько считаю нужным. Рассказывать о себе какие-то интимные вещи не хочу и не буду…