XIII фестиваль камерной и симфонической музыки «Травневі музичні зустрічі» открыл концерт, в котором выступили пианисты экстра-класса, лауреаты международных конкурсов Олег Рудницкий из Львова и Сайа Сандигорж (Монголия-Испания). После шикарного двухчасового выступления талантливые исполнители поговорили с корреспондентом «УЦ» о музыке… и не только.
Слушать музыку с закрытыми ушами
Олег Рудницкий — талант от Бога. Классической музыкой буквально заболел с детства, и хоть отец настаивал на том, чтобы парень стал доктором, Олег выбрал фортепиано и уже в 13 лет выиграл свой первый международный конкурс среди взрослых. В его репертуаре сейчас более 200 произведений разных стилей, которые составляют 30 сольных программ, а также 20 концертов для фортепиано с оркестром. Олег Рудницкий гастролировал в ведущих концертных залах Украины, Словакии, Чехии, Польши, Венгрии, России, Беларуси, Болгарии, Австрии, Японии, принимал участие в фестивалях, которые проводились в Вене, Братиславе, Сендае, Москве, Киеве, Львове. На музыкальном рынке пользуются большой популярностью его компакт-диски, Олега часто приглашают на тематические теле- и радиоэфиры.
— Ваш слушатель — он какой?
— Он сейчас разный. Понимаете, классическая музыка — специфическая, элитарная, она требует хорошей профессиональной подготовки, начитанности, хорошего вкуса. Массово на нее не ходят, это не секрет. Но я стал обращать внимание, что в Европе наметилась другая тенденция. На мои концерты стали ходить люди среднего класса. Да-да, те самые бюргеры, которые в нашем представлении любят смотреть футбол под пиво. Классическая музыка становится модной, люди, чтобы не показаться невеждами, идут на концерты, даже если не совсем их понимают. Это вопрос престижа.
О Вене — сердце классической музыки — я вообще молчу. Здесь залы полны настоящим, нашим, тонким и умным слушателем, они выросли на классике, впитали ее, сжились с ней. Вы знаете, в Австрии таксисты даже не имеют права включать в приемнике шансон, их штрафуют за это.
Что касается Украины, то я стал замечать в залах солидных бизнесменов. Понятно же, что они далеки от классической музыки, им нравятся несколько другие направления. Но ходят. И спутниц приводят. Это тоже престижно, потом можно в разговоре вставить, что были на фортепианном концерте…
— Я наблюдала за вами, когда вы играли. Такое впечатление, что вы музыку пропускаете через себя. Сложно входить в этот музыкальный образ?
— Когда я работаю над произведениями, готовлю программу, конечно, возникает ряд ассоциаций. Есть очевидные образы, есть едва уловимые, а есть настолько сильные, что картинка прямо встает перед глазами. Например, известнейшая Соната №2 си-бемоль минор Фредерика Шопена, там, где в третьей части похоронный марш. Когда ее играешь, в голове проносится сюжет: вот человек заболел, врачи объявили ему диагноз, с которым жить он не сможет, следующая часть — его мучения, последние часы, агония, смерть, дальше — боль, пустота близких — похоронный марш, и четвертая часть — «ночное веяние ветра над гробами на кладбище»… Но так мыслить можно в процессе работы. А когда ты уже выходишь на сцену, главное — надо поймать соответствующее состояние.
— Когда на душе тяжело, можно ли сыграть бравурную музыку на высоком уровне, так, чтобы самому понравилось?
— Можно. Но это очень трудно. Я, наверное, должен ответить, что профессиональный музыкант обязан в любом настроении играть профессионально. Но это не так. Все мы люди. И если тебе плохо, то из радостного произведения получится полуфабрикат. Вот я сегодня играл «Венгерскую рапсодию» Листа. Если бы мне было грустно, то получилась бы та же «Венгерская рапсодия» Листа, только в плохом настроении.
— Меняется ли мода на классическую музыку? Отличаются ли вкусы современной молодежной аудитории от слушателей, скажем, ваших учителей?
— Вы знаете, не вся классика выдерживает проверку временем. Есть произведения, абсолютно заслуженно забытые. Вот, например, на последнем конкурсе Чайковского один пианист выбрал несколько произведений, малоизвестных на самом деле. Наверное, думал, что в этом будет его изюминка. Но члены жюри, когда комментировали выступление, удивленно спросили: «Зачем вы их выкопали?» Я говорю, чтобы вы поняли, что даже у Чайковского есть произведения, которые сейчас забыты, и это нормально.
Если говорить о вкусах, то в 60-70-е годы в репертуаре музыкантов высокого уровня были симфонические произведения, партитурные, были популярны хоры. Пианистов это не касалось, слава Богу, потому что такие идеологические опусы зачастую были не очень хорошего качества.
Пианисты вообще стояли среди музыкантов в советское время особняком. Вот возьмем Рихтера, немца по рождению. Хоть семью репрессировали, самого его не тронули. Знаете почему? Потому что он был визитной карточкой Советского Союза, и вождь это понимал. А еще в 20-е годы начали проводиться международные конкурсы, советская школа, основанная Нейгаузом, должна была достойно себя презентовать.
Нейгауз — это же такое имя! Я знаю его учеников, они уже старенькие, но как играют! Ученик Нейгауза — это марка, знак качества, который ценится что тогда, что сейчас.
— Олег, как часто пополняется набор великих имен среди композиторов?
— Ой, композиторская судьба сложная. Только время все расставляет по местам. Ты можешь быть востребован в свое время, а потом уйти в небытие. Вот Сальери был же намного популярнее, чем Моцарт. Я не верю во все легенды с отравлением, его забыли не потому, что злодей, а потому, что произведения оказались слабее.
Так и везде. Периодичность появления гениев назвать сложно. Если говорить о композиторах, которые творили после Шнитке, то абсолютно субъективно могу назвать Софию Губайдуллину. В этом ряду для меня стоит и французский композитор Пьер Булез, ему уже 85 лет где-то.
Если говорить об украинских композиторах, то это, безусловно, Мирослав Скорик, Валентин Сильвестров, Юрий Ланюк, Александр Щетинский…
Хотя сейчас такое время, что все уже все знают, все играют, сочиняют. И чтобы выбиться в композиторы, надо быть, как минимум, гением…
— Вы для себя играете?
— Просто на это нет времени. Я же солист Львовской филармонии, занимаюсь параллельно преподавательской деятельностью, гастролирую много. Если честно, то, когда звучит какая-то музыка, мне хочется ее слушать с закрытыми ушами…
«Все или ничего»
Сайя Сандигорж родилась и выросла в Монголии, училась в Московской консерватории, сейчас живет в Испании, выступает в престижных концертных залах, таких, как Оперный театр Софии в Болгарии, Blas Galindo в Мексике, Juan March Hall в Мадриде, Карнеги-Холл в Нью-Йорке, зал Каннаи в японской Йокогаме. В Кировоград приехала по приглашению руководства нашей областной филармонии:
— Мой педагог из Москвы, Маргарита Федорова — ученица Нейгауза. Она мне сказала: «Сайечка, ты обязательно должна поехать в город моего учителя, в Кировоград». Вот я и приехала… Я играла сегодня недолго потому, что несколько дней не садилась за инструмент. Понимаете, я два дня просидела в Мадриде, в аэропорту, самолет не летел из-за вулканической пыли. Потом стыковки рейсов сбились, и пришлось провести сутки в Будапеште. Вообще не спала, видите, круги появились под глазами… Я прилетела в Киев — Боже мой, шикарный город, я в шоке — и оттуда 5 часов на мини-басе в Кировоград ехала. Очень тяжело. А сегодня в 11 вечера снова поезд — в Киеве концерт буду давать. С переездами такое мучение! (Улыбается. — Авт.)
— Сайя, так все-таки вы себя сейчас ощущаете монголкой или испанкой?
— Я выучилась в музыкальной школе в Улан-Баторе. Потом поехала в Москву, в консерваторию. Там в общежитии познакомилась с будущим мужем, он испанец. И мы уехали жить в Испанию, живем в маленьком городке в Пиренеях. Но, вы знаете, я очень долго не хотела принимать испанское гражданство. Все время отказывалась от предложений. Но муж уговорил, говорит, мы же везде ездим, у тебя с визами проблем не будет. Я и согласилась. В Монголии давно не была, с детства. Поэтому кто я сейчас? Не люблю говорить о национальностях…
— Тем не менее, если вспомнить музыкальное детство, скажите, в Монголии было много музыкальных школ?
— У нас все было, как в Китае, как в Советском Союзе. Но вот музыкальных школ было мало — одна в Улан-Баторе. Туда был сумасшедший конкурс. Чтобы поступить, надо было пройти 3 тура. Человек 200 претендентов, а брали всего 25. Так вот, я на вступительном экзамене провалилась. Дело в том, что мой отец был известным в Монголии композитором. И я умела играть с детства. Вот на экзамене сыграла что-то сложное, а комиссия то ли не поняла, то ли чего-то испугалась. Время же было такое… В общем, меня не приняли. Тогда мама взяла меня за руку и повела к очень важному человеку, композитору, педагогу отца. Объяснила ситуацию, тот меня послушал: «Что ты умеешь, покажи!» Я умела играть Чайковского. Потом сдала ритмический экзамен. Он остался доволен и помог мне поступить…
— Классическая музыка интернациональная. Но все-таки, к какому жанру тяготеют испанцы?
— Они очень любят всякие шоу. Даже если выходит посредственный исполнитель, играет не очень хорошо, но вдруг раз — достанет из кармана белый платочек, вытрет пот, смахнет слезу — зрители просто в восторге. Им нужны эмоции, показуха. Я сейчас имею в виду провинцию, жителей малых городов. Ну а Мадрид — естественно, другое дело. Там у зрителей очень серьезная подготовка, на платочки они не реагируют. Я смотрю на публику, а у людей горят глаза, они фальшь почувствуют сразу.
— Когда вы выходите на ведущие сцены мира, что чувствуете?
— Раньше я вообще не волновалась. Помню, первый раз после консерватории на юге Испании давала концерт, так вообще спокойная была. И в Карнеги-Холле не переживала. Потому что молодая была. Сейчас перед выступлениями вся дрожу. Знаете, чем дальше, тем больше копаться начинаю в себе. Все время выискиваю недостатки, в такие глубины ухожу. Мне очень важно сыграть так, чтобы не быть похожей на других. И очень переживаю, если не все удается. Или все, или ничего — такой у меня характер.
— В Испании вам нравится?
— Я обожаю фламенко. Вообще, когда муж меня первый раз повел на фламенко, я не хотела. Потому что народную музыку вообще не люблю. Но когда увидела — Боже мой, как это зажигательно, живо. Они такое вытворяют! Испанцы вообще горячие люди, громко говорят. Они любят жить, любят жизнь, любят хорошо, вкусно поесть, отдохнуть. Но иногда бывают ленивыми. Вот если ребенок у них учится в музыкальной школе, но не занимается, родители ему ни слова не скажут. Не то, что у нас, в Монголии было — и кричали, и заставляли…
Но мне нравится там. Я в своем городке провожу международные фестивали, каждые два года ко мне приезжают талантливые пианисты, вот последний как раз выиграл мальчик из Украины. У нас шикарные условия — горы, море, пляж, красивые домики… Здесь хочется играть…
