«Мы с тобой одной крови»

Вся страна готовится к юбилею Великой Победы. Но для ребят из кировоградских поисковых организаций «Звезда» и «Память», которые все свободное время посвящают поиску не захороненных останков советских бойцов, круглые даты не имеют принципиального значения. Много лет подряд, как только сходит с полей снег, они отправляются на раскопки. Несколько сотен солдат и офицеров они подняли и перезахоронили в братских могилах под Вечным огнем.

Поисковики — это особая группа людей. Ни свет ни заря вставать, за собственные средства организовывать экспедиции, да еще иногда и выдерживать натиск чиновников и фермеров, которые ставят палки в колеса, — их могут понять только такие же по крови и духу люди. И не важно, какой ты национальности, где живешь и работаешь. Поисковиков объединяет одна благородная цель, ради которой можно даже в ущерб собственной работе преодолевать тысячи километров, чтобы помочь своим побратимам. Так, сейчас в Кировоград из Санкт-Петербурга приехал Сергей Куксенко только для того, чтобы облегчить работу нашим ребятам из «Памяти». 10 дней подряд интернациональный отряд выезжает в поля под Новгородкой, чтобы продолжить начатые в прошлом году раскопки в районе знаменитой высоты 167, где полегли тысячи советских солдат в наступательной операции осенью 1943 — зимой 1944 гг. Корреспонденты «УЦ» регулярно принимают участие в поисках бойцов, вот и на этот раз мы отправились на незасеянные поля, а уже поздно вечером, когда уставшие от восьмичасовых поисков ребята стали собираться домой, поговорили с гостем из России.

— Сергей, вы лично как увлеклись поисковой работой?

— Да с самого детства, я вырос на этом. Вблизи Санкт-Петербурга в годы войны находился большой Киришский плацдарм, проходящий по реке Волхов. И мы, еще мальчишками, ходили по этой местности, гильзы, осколки, которых полно вокруг, собирали. Ничего толком не выкапывали, просто время так проводили. Постепенно это все затягивало, и лет в 15-16 я вступил в первую поисковую группу. И тут уже началась серьезная работа — первый мой выезд, как сейчас помню, был на майские праздники 1989 года. Мы уже работали по четкому плану, учились, как результативно вести поиски…

Но потом распалась страна, и все советские школьные поисковые организации, которые гороно финансировало, стали распадаться. Те, кто хотел продолжать заниматься поиском останков советских солдат, стали сами думать о деньгах, время ведь было сложное… В начале 90-х во всей Ленинградской области насчитывалась всего-то пара-тройка отрядов. А сейчас их уже порядка сотни…

Я заболел в хорошем смысле слова всем этим, был в разных группах. Сейчас состою в поисковом отряде «Стяг». Это одновременно и учебный центр по подготовке молодых людей к армии, они у нас тренируются на полигоне ВДВ. Ну и в рамках патриотического воспитания мы их приобщаем к поисковой работе. Ведь если в раннем возрасте ребятам привить уважение к памяти о событиях Великой Отечественной войны, то они и вырастут с нормальными идеалами.

— Вы же ведете раскопки не только под Санкт-Петербургом?

— Очень часто и помногу мы работаем в Смоленской области, под Псковом, Новгородом. Да, грубо говоря, охватываем половину России. Некоторые члены нашей организации ездят в Карелию, Мурманск, мы поддерживаем контакты с местными поисковиками. Вот и в Украину приехали, здесь я оказался благодаря своим личным контактам. С ребятами из «Звезды», «Памяти» мы познакомились по Интернету, на сайтах любителей поискового дела, военной истории. Они пригласили в гости, и вот я здесь.

Понимаешь, у нас ведь зима очень длинная — с ноября до конца апреля в наших лесах делать нечего, большое количество воды, непролазная топь. А у вас сейчас погода хорошая, почему бы и не помочь в поисках, если есть возможность? И опять же, сыграл роль вопрос, где работать. Надо копать там, где были серьезные прорывы, стратегические операции, где наши войска понесли большие потери, отыскивать останки бойцов, чтобы потом их перезахоронить…

— Я знаю, на Кировоградщине вы уже бывали…

— Да, я у вас уже второй раз. Первый раз приезжал осенью. Мы тогда тоже выехали на точки, которые наши войска в 1943 году пытались штурмовать, — это высоты вокруг Новгородки. Тогда мы обнаружили яму, в которой лежало 22 человека, гвардейцы, молодые были все. Опознать никого, к сожалению, не удалось, у одного только значок гвардии нашли. Я знаю, перед Новым годом их всех в Кировограде перезахоронили в братской могиле.

Для того, чтобы поиски были более результативными, мы сейчас по просьбе Артема (Артем Кислов — руководитель КОПО «Память». — Авт.) плотно работаем с подольскими архивами, вот с собой привезли часть информации, карты, именные схемы расположения наших захоронений в этом районе. Если повезет, многие погибшие бойцы будут обнаружены. Плохо только, что некоторые места попадают на уже застроенную территорию той же Новгородки, или там сейчас водоемы. По моим предположениям, мы можем найти максимум человек 50. Они лежат в полях между Новгородкой и Новоандреевкой. Однако в масштабах всей операции это капля в море. Но будем стараться выявить и другие пункты, где советские войска несли самые большие потери. У нас в России сейчас человек специально изучает журнал боевых действий 94 стрелковой дивизии, и после его обработки картина потерь еще более прояснится в плане расположения захоронений. Так что будем с вашими ребятами и дальше работать вместе

— Сергей, а как российские власти относятся к поисковым отрядам? Помогают?

— По большей части — да. Я рад, что нынешнему правительству России тема Великой Отечественной войны небезразлична. Но я на данный момент в Кировоград приехал за свой счет. А вообще отношение в России к войне очень трепетное. Хотя многие 16-летние подростки даже и не знают, в чем был ее смысл, у них другие интересы, вот мы и пытаемся их приобщать к нашему делу. А люди постарше — от 25 до 40 лет — очень увлечены всей военной историей.

— Проблема «черных копателей» в России стоит остро?

— На самом деле это вообще не проблема. Для многих людей несанкционированные раскопки — просто способ времяпрепровождения. Половина России когда-то копала, ведь война прокатилась везде. Вот смотри, живет человек в деревне, вокруг него лес, а в лесу были бои. Мужик ходит на охоту и видит какие-то ямы, окопы. Русский человек очень любопытный, вот он и начинает копать, искать чего-то, сам даже не знает чего. По тем или иным причинам он не вступает в поисковые отряды, но это не значит, что он мародер или роет землю в корыстных целях. Допустим, соберет он сотню гильз, сдаст на металлолом да и проживет на эти копейки. Ну и где здесь ужасные «черные археологи»?

А преподносится все в искаженном варианте — мол, все ищут солдат, чтобы снять с них ордена, продать и озолотиться. Бред! Вот на моей памяти за 21 год поисковых работ я нашел только один раз медаль «За отвагу». Больше при мне ничего такого не находили, хотя погибших солдат найдена не одна сотня. Какие там награды? «Черными копателями» просто пугают народ…

— Мы сейчас невольно затронули тему фильма «Мы из будущего». А вторую часть, которая запрещена к показу правительством Украины за разжигание межнациональной вражды, вы видели? Какое у вас сложилось впечатление о фильме?

— К первой его части тоже есть большие вопросы. Непонятно, почему сценаристы начали фильм с претензией на серьезность с такого странного эпизода. Возможно, от недостаточной информированности о специфике. Они хотели картину уж сильно душещипательной сделать, чтобы вышибить слезу, чтобы народ посмотрел и ахнул: «Вот же гады! Неофашисты!» Зрители посмотрели и реально ахнули. И теперь, когда простые люди кого-то видят в поле с лопатой, даже с разрешением, в первую очередь они вспоминают этот фильм. И начинают мыслить далекими от реальности стереотипами. И это очень плохо. На самом деле хорошо было бы, чтобы к созданию таких фильмов привлекались люди, которые смогли бы сценаристов консультировать по вопросам поисковой работы.

На самом деле я единственный раз сталкивался с вандализмом. Мне рассказывали, как один малолетний недоумок черепом пытался в футбол играть в лесу. Моральный урод какой-то. Но это уже зависит от человека, может, у него психическое расстройство было. Я знаю, его потом жизнь все равно наказала, он плохо закончил…

Но вообще среди «копарей», даже тех «черных», вандалов-то нет. Они никогда останки пинать не будут, изгаляться над ними как-то. Никто не копает вот таким скотским образом, как показано в фильме. Эх, напились, выхватили пистолет, давай в череп целиться. Какая мерзота показана, честное слово!

В первой части определенная логика и идея, безусловно, есть: найти солдата, вернуть ему имя. Но второй фильм, по моему мнению, такой же смысловой. Именно там, где касается нашей современной жизни. Лично мне он понравился. А что касается межнациональной вражды… Наоборот, по-моему, цель фильма — показать, что люди двух государств — России и Украины — одинаковые, они братья, и делить им нечего. Если кто-то внес в наши головы непонятную идею о вражде, и некоторые даже поначалу ее придерживались, то жизнь все расставила в фильме по своим местам. В итоге западноукраинские и русские ребята могли сидеть в одном окопе, есть и пить из одного котелка, а до этого они готовы были при встрече порвать друг друга на куски. И в плане отношений между россиянами и украинцами фильм, считаю, получился.

А в части, где речь идет об УПА… Ну а что? Войска УПА поддерживали немцев? Поддерживали. Дивизия СС «Галичина» была? Была. Надо просто воспринимать это как исторические факты, которые сценаристы взяли за основу. Если честно, когда я смотрел фильм, в тот момент думал меньше всего о том, «какие плохие эти» и «хорошие те». Всем известно, кем были бандеровцы. Но и в России тоже воевали всякие власовцы, но это ж не значит, что весь народ такой. И Украина — не вся такая. И почему возник вопрос об антиукраинских настроениях, я действительно не понимаю…

---

Огромную благодарность Сергей Куксенко выражает руководителю Кировоградской областной комиссии по увековечиванию памяти жертв войны Павлу Фещенко за помощь при оформлении разрешительных документов на поисковую работу на территории Украины, которые необходимо предъявить при пересечении государственной границы.